Кристен улыбнулась, и лицо ее просияло.
И он понял, что это она.
- Мы еще можем, - произнесла она с веселой улыбкой на губах. Она прикоснулась рукой к его ноге, и он почувствовал не тяжесть, но приятное тепло, словно солнечный луч упал на этот участок кожи. - Как ты, Марк?
Он кивнул, не зная, что сказать.
- Ты не виноват, - продолжала она. - В моей смерти, я имею в виду.
- Я никогда...
- Не надо! - рассмеялась она. Звук ее голоса напоминал нежный перезвон колокольчиков и шелест молодой листвы. - Я же тебя знаю, Марк.
- Я должен был за тобой вернуться. Я должен был быть здесь.
- Ты сделал свой выбор. А я - свой.
Он спустил ноги с кровати, встал и подошел к ней. Потом протянул руку, чтобы дотронуться до ее лица, но пальцы прошли насквозь, испытав лишь ту же приятную теплоту.
- Как ты умерла? - спросил он, переведя дух. Именно за этим он приехал. Именно это он хотел выяснить.
- Я не могу говорить об этом, - нахмурилась она.
- Кристен!
- Я не для этого здесь. Я вернулась не для этого.
- Эго я тебя вернул?
- Ты помог, - улыбнулась она.
- Как ты умерла?
- Я же сказала...
- Я должен знать! - выкрикнул он, глядя ей прямо в глаза, и увидел, что она борется.
- Мне не положено говорить с тобой об этом.
- Кристен!
Она огляделась украдкой, словно проверяя, не может ли кто их подслушать.
- Ты знаешь, как, - произнесла она многозначительно. Исходящее от нее тепло сменилось волной холода, которая окатила его с головы до ног.
- Девочка? Она кивнула.
- Я так и знал! Что случилось?
- Я не могу...
- Кристен!
Еще один опасливый взгляд.
Она села мне на лицо. И задушила меня.
- О Боже!
- Она все время хотела заняться со мной сексом. А я постоянно отказывалась. Думаю, в какой-то момент она перехватила инициативу. Я спала и проснулась от того, что нечем дышать. Она уже сидела на мне. Я пыталась ее сбросить, но несмотря на то, что она вроде как ребенок, весила она не меньше борца сумо. Я не могла с ней справиться. Я била ее, сталкивала, пыталась перевернуться, но она прочно сидела у меня на лице, и в конце концов я сдалась. И умерла.
- Я должен был быть здесь, - повторил Марк. - Я должен был вернуться после смерти отца.
- Ты бы ничего не смог сделать.
- Я мог тебя защитить.
- Только если бы спал со мной рядом каждую ночь. Сомневаюсь, что у тебя есть такие склонности, - иронично заметила она, и он улыбнулся в ответ.
- Я по тебе скучаю, - признался он.
- Я тоже по тебе скучаю.
- Ты не пыталась выгнать ее из Дома? Ее или Биллингса?
- Они - часть Дома, - покачала она головой.
- Но ты пыталась?
- Я не знала, как это сделать. Я просто их избегала. Как мы обычно делали.
- Теперь мы оба здесь заперты.
- Возможно, - кивнула она.
- Перестань. Биллингс нас отсюда не выпустит.
- Прежде всего я на самом деле не здесь. Я тут... в гостях.
- Ну, значит, он меня запер.
- Ты заперт, - согласилась она, - но Биллингс тут ни при чем. Он вас не держит. Ни одного из вас. Вы сами себя здесь держите. До тех пор, пока вы сохраняете связь со своими домами, до тех пор, пока у вас будут оставаться нерешенные проблемы с теми, кто на Другой Стороне, вы будете находиться на границе. Единственная власть, которую имеет над вами Дом, - это ваша связь с прошлым, с мертвыми.
- Нерешенные проблемы? Кристен кивнула.
- С тобой?
Она покачала головой и улыбнулась.
- Мы с тобой всегда понимали друг друга. - Она прикоснулась к его щеке, и он снова ощутил приятное тепло. - И сейчас понимаем.
- Тогда с кем?
- С матерью. С отцом, - выговорила она после паузы. Марк молчал.
- Поэтому ты и не можешь уйти.
- Потому что я так и не вернулся и не объяснил все родителям? Она кивнула.
- Не может быть!
- Таким же образом Дом не отпускает и их. Те нити, что привязывают тебя к Дому здесь, привязывают их к Дому и на Другой Стороне.
- А что если эти нити оборвать?
- Это сложно.
- Что произойдет? Она покачала головой.
- Действительно, барьер... ослабеет?
- Возможно.
- Это хорошо или плохо? Светящееся лицо потемнело.
- Это плохо. Две стороны не должны соприкасаться.
- Тебе придется приходить в гости почаще, - улыбнулся Марк.
Кристен рассмеялась тем же переливчатым музыкальным смехом, мало похожим на человеческий.
- Марк, - нежно сказала она, - я действительно по тебе соскучилась.
- Я понимаю, - ответил он и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Она была такой же прекрасной, как прежде, при этом превратилась из угловатой девчонки-подростка в уверенную в себе женщину. Боже, если бы ей позволили жить... Он вытер слезы.
- Ну что ж. Меня заперли. Нас всех тут заперли. Нас обдурили.
- Нет, ты не прав, - сказала Кристен.
- Почему?
- Дом действительно нуждается в людях, - призналась она. - Но это не означает, что он нуждается именно в тебе. Это может быть кто угодно. И если вы отсюда уйдете, кто-то другой займет ваше место. Природа, как говорится, не терпит пустоты. - Она помолчала. - Когда появится кто-то другой, он появится здесь добровольно. Это будет его осознанное решение. Они не будут приведены силой или содержаться как пленники против их воли. Они будут такими, как я.
- Но как мы сможем уйти?
- Решайте свои проблемы.
- Как мы это сможем сделать?
- Это произойдет само собой.
- Что именно?
- Увидишь.
- Что? Ты не можешь сказать?
- Нет. Но у каждого из вас будет свой шанс. Будьте готовы, когда это случится.
Ему не понравилась уклончивость ее ответа, и сама мысль о том, что ему придется объясняться с родителями, приводила его в дрожь.
Он не хотел видеть мертвыми ни мать, ни отца.
- Впрочем, вам придется сделать еще одно, - сказала Кристен.
- Что именно?
- Убить ее. - Лицо Кристен исказила непривычная гримаса ярости. - Убить эту суку. Это все ее рук дело, это она использует Дома в своих целях, она пытается опустить барьер. Как только ее не станет, все вернется в нормальное состояние, с добровольными хранителями границы и надежно отделенной Другой Стороной.
- Она - Зло, - сказал Марк.
Кристен кивнула и впервые показалась ему испуганной.
- Да. Она - Зло.
- Я это сделаю.
Послышался краткий вздох, на лице появилось выражение боли. Она потянулась обнять его, но уже начала таять, исходящее от нее тепло почти исчезло.
- Я люблю тебя, - прошептала она едва слышно.
- Я тоже тебя люблю.
Но не успел он вымолвить последнего слова, как ее не стало.

Глава 9
Сторми
Так куда делся Биллингс?
Вчера за весь день они его так и не нашли, и сегодня утром его по-прежнему не было. Совершенно ясно, что с ним что-то случилось, и они терялись в догадках о причинах происшедшего. К дворецкому особой симпатии никто не испытывал, скорее все боялись его, но он был их связью с Домом, переводчиком между ними и пугающей безличностью происходящих событий.
Нортон предположил, что он уже исполнил свою миссию. Может, он был нужен лишь для того, чтобы заманить их сюда, сделать пленниками, чтобы Дом мог снова набраться энергии. Вариант был вполне правдоподобен, но Сторми не верил в это. Все происходящее здесь не подчиняется никакой логике, и даже за самыми незначительными и невинными событиями кроется грозная подоплека.
Он предположил, что дворецкий захвачен девочкой.
Или убит ею.
Или и то, и другое.
Сторми отхлебнул еще глоток кофе. Завтрак для них опять был приготовлен. Так же, как и ужин вчера вечером. Им приходилось самим подавать на стол, но блюда готовил кто-то неведомый. Или нечто неведомое. Лори предложила кому-нибудь подежурить на кухне днем, хотя бы за час до предполагаемого ужина, и Марк согласился стать добровольцем.
Завтрак в основном уже подходил к завершению, но все еще оставались за столом, пили кофе, сок, отщипывали кусочки от сдобных булочек, скучали, не зная, чем заняться, и с трудом находя темы для общения. В первый момент, когда все только знакомились, Сторми испытывал теплые товарищеские чувства к каждому, но с тех пор отношения немного остыли. Они оказались совсем не теми людьми, с которыми он хотел бы проводить все свое время, будь у него возможность выбора.
Если бы можно было посмотреть какое-нибудь утреннее шоу или послушать Ховарда Стерна, или... еще что-нибудь.
- Интересно, а что сейчас происходит за пределами Дома? - громко произнес Сторми. - В реальном мире? Хотелось бы мне знать. И почему в этом паршивом Доме у нас нет ни телевизора, ни радио? - Резко отодвинувшись от стола, он встал и принялся ходить по комнате. - Господи, как мне все надоело!
- А кому нет? - подал голос Нортон.
- Неужели нельзя к завтраку приносить хотя бы газеты?
- "Почту духов"? - предложил Дэниэл.
- Очень смешно.
- Советую на этом остановиться, - заметила Лори, - пока мы все не начали действовать друг другу на нервы. Давайте лучше уберем со стола. Я мою посуду.
- Я могу вытирать, - подхватил Дэниэл.
- А остальным чем заниматься? - спросил Сторми.
- По вашему личному усмотрению, - улыбнулся Дэниэл.
- Великолепно.
Никто ничего не планировал, никто не знал, что еще сделать. Вчера они облазили весь дом, и новый день маячил впереди гигантским монолитным куском времени. Сторми отнес тарелку с чашкой на кухню. Вчера вечером, обнаружив у себя в комнате бумагу и ручку, он начал вести нечто журнала, наброски для фильма, который, может быть, удастся когда-нибудь сделать. Было еще несколько мыслей, которые хотелось занести на бумагу, поэтому вместо того, чтобы просиживать штаны в гостиной, уставившись в стенку, он нашел старинный бокал, накидал туда кубиков льда, долил воды, извинился и отправился к себе наверх.
И обнаружил в комнате телевизор.
Телевизор!
В возбуждении он кинулся к нему, включил и начал переключать каналы. На втором канале ничего не было, кроме статических разрядов. То же самое - на четвертом, пятом, шестом, седьмом и восьмом каналах. Единственным работающим оказался тринадцатый; по нему шла какая-то документальная передача, но какое это имеет значение! Любой аудиовизуальный контакт с внешним миром - как кусок хлеба голодному. Он был рад даже одному присутствию телевизора в комнате. Раньше он даже не понимал, насколько глубоко и всеобъемлюще его жизнь зависит от средств массовой коммуникации. Он поклялся, что если ему еще раз придет в голову все бросить, поселиться в какой-нибудь хижине в Монтане и вести животный образ жизни, как мечтал каждый раз, когда дела в бизнесе начинали заваливаться, то непременно даст себе по лбу.
Он сидел на краю кровати и жадно смотрел на экран. Он не мог сказать, что именно смотрит, но это был определенно документальный фильм, грубоватая натурная съемка, сопровождаемая лишь характерной синтезированной музыкой, которая придавала еще большее ощущение реальности происходящему. Это был фильм, не видеозапись, какой-то документальный фильм о путешествиях, или природные зарисовки, или что-то связанное с индейцами, и он явно снимался в Нью-Мексико, об этом он мог судить по характерному синему небу, массивным облакам, равно как и по глинобитным развалинам Бандельеров. С момента включения телевизора он еще не слышал дикторского голоса, но по ритму сменяющихся сюжетов чувствовал, что он должен вот-вот зазвучать. Подоткнув под голову две подушки, он устроился поудобнее.
Однако программа не оправдала предположений. Никакого сопроводительного текста так и не появилось. Панорамные съемки и великолепно снятые развалины сменились бесхитростным и примитивным показом полосы высокогорных кустарников вдоль ровной грунтовой дороги. Музыка исчезла; камера опустилась ниже, к глубокой размытой канаве у обочины, где между голых корней пало верде лежало мертвое тело.
Роберта.
Увидев собственную жену, Сторми резко сел. Перехватило дыхание. Она была в драных трусах и испачканном грязью лифчике. Правая рука с огромной ссадиной, покрытой уже черной запекшейся кровью, была неестественно закинута за спину.
В кулаке она сжимала кусок дырчатого сыра, пронзенного стеблем розы.
Камера прошлась панорамой по телу, и он увидел ряд черных точек, тянущихся по лбу, и безумно распахнутые глаза, напоминающие... сгоревших муравьев.
Он вскочил с мыслью немедленно позвать Нортона, чтобы попытаться выяснить столь неожиданное переплетение событий их жизни, но не нашел в себе сил отойти от телевизора до окончания передачи, поэтому заорал что было сил "Нортон! Нортон!", не отрывая взгляд от экрана. Камера в этот момент отъехала чуть дальше, и он увидел в канаве рядом с телом жены нечто длинное, формой напоминающее полусгнившего марлина.
Дом начало трясти.
На этот раз это был не подземный гул и не разовый толчок, а мощное землетрясение, потрясшее до основания весь Дом. Пол ходил ходуном, как палуба корабля во время шторма. Телевизор моментально вырубился, но свет еще горел, и он по крайней мере мог видеть, что происходит, когда очередной толчок сбил его с ног и Сторми полетел в стену, в то место, где когда-то было окно.
Собравшись с силами, он встал на четвереньки. Дверь комнаты распахнулась, и он выполз в коридор.
Все вокруг выглядело, как сцена землетрясения из малобюджетного фильма типа тех, что снимаются непосредственно для распространения на видео, когда камера трясется, дергается и оператор пытается создать впечатление, что все двоится в глазах и летит вверх тормашками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49