Им был известен его главный недостаток: система наведения реагирует на первый твердый предмет, расположенный на линии огня, даже если это ствол дерева или кустарник. Они приостановились, но быстро поняли, что энергетическим оружием располагает только один человек, и стали обходить Людмилу с флангов.
— Командир! — В наушниках Людмилы раздался крик Ясковича, помешав ей выбрать очередную цель. Повсюду, куда она успела выстрелить, полыхал огонь, но ветер, к счастью, дул в другую сторону. — Правый фланг вот-вот будет смят, командир! — кричал сержант. — Дольше трех минут не продержится!
— Вводите резервное подразделение!
— Давно в бою, командир!
— Черт подери! — Людмила защелкала переключателем рации. — «Пехота», говорит «Хитрый Игрок». Рапортуйте о положении дел!
— «Хитрый Игрок», «Пехота» у пункта «Виктор Пять», — немедленно прозвучал ответ. Людмила кивнула. Пора кончать игру.
— Залегайте, «Пехота», — приказала Людмила Гранту, затем обратилась к Колдвеллу: — Авиация готова?
Тот кивнул.
— Огонь! — приказала Людмила.
* * *
Грохот, скрежет и визг заполнили мир.
«Хорнеты» пикировали со страшным воем, длинная вереница самолетов сбрасывала напалм и кассетные бомбы. «Апокалиптическая бригада» гибла. Не больше полусотни человек вырвались из лесного пожара и проскользнули мимо остатков морской пехоты. Самолеты «Оспри», борясь с коварными восходящими потоками раскаленного пламенем воздуха, вывезли уцелевших бойцов группы «Т» из чудовищного пекла.
Глава 26
genesis (сущ.) мн.ч. -ses Появление на свет; происхождение; начало; исток [лат., от греч. рождение, роды, происхождение]
Вырвавшись из череды мучительных кошмаров, Ричард Эстон открыл наконец глаза и увидел над собой незнакомый потолок. Такого узора звукопоглощающих панелей ему еще не доводилось видеть, но за свою жизнь он провел достаточно времени, поправляясь после ранений, чтобы понять, что это потолок больничной палаты.
Эстон попробовал вспомнить, как сюда попал, но из этого ничего не вышло. Повернув голову, он увидел, что в его левую руку воткнута игла капельницы. Тогда он осторожно пошевелил пальцами рук и ног — старый способ проверки, изобретенный им лет тридцать тому назад. Похоже, пальцы были на местах и послушно сгибались. Эстон вздохнул с облегчением.
Да и вообще он чувствовал себя прекрасно, если не считать того, что ему отчаянно хотелось есть.
Странно… Почему ему хочется есть? Такого голода он еще не испытывал!
Дверь тихо отворилась, он повернул голову и улыбнулся: вошла Людмила. Она замерла на пороге, и он тревожно нахмурился. Людмила широко открытыми глазами уставилась на него, а он протянул ей руку:
— Мила!
Его голос как будто разбудил ее, и она бросилась к нему, раскинув руки. Она смеялась, целуя и повторяя его имя, а слезы ручьями текли из ее глаз.
* * *
Минут через пятнадцать Людмила успокоилась. Ее истерическая, слезливая радость изумила Эстона: это было совсем непохоже на Людмилу! Но в ее глазах светилась такая любовь к нему, что он сам едва не расплакался. Постепенно они совладали со своими чувствами, и Людмила уселась в кресло рядом с кроватью. Она держала его руку в своих ладонях и рассказывала, что произошло.
— Мне и раньше приходилось видеть, как нейронный бич хлестал людей, Дик, — закончила она свой рассказ и невольно вздрогнула. — Я знала, что ты умрешь.
Она сжала его руку еще сильнее.
— Поэтому я… рискнула. Я заставила санитара впрыснуть тебе примерно двадцать кубиков крови. Моей крови.
Она замолчала, пристально глядя ему в глаза.
— Но ведь… — Он не договорил, глядя на нее изумленными широко раскрытыми глазами.
— Именно, — подтвердила Людмила его невысказанную мысль. — Моя кровь могла бы убить тебя — должна была тебя убить, но ведь ты все равно умирал… Поэтому я рискнула, и… — Она снова замолчала и втянула в себя воздух. — И все закончилось хорошо!
— Закончилось хорошо? — тупо переспросил Эстон. — Ты хочешь сказать, что я теперь?..
— Да, — ответила она с неуверенной улыбкой. — Я понимаю, что не имела права так поступить, но…
— Я — фусаил ? — спросил он, пораженный.
— Да, — снова сказала Людмила, улыбаясь уже более уверенно. Не выдержав изумления, написанного на лице Эстона, она поднесла его руку к голове.
— Потрогай, — попросила она.
Он провел рукой по своей макушке и ощутил прикосновение густых, мягких волос. На его лысине выросли волосы!
Значит, это правда… Он стал фусаилом! Значит…
Он взглянул на Людмилу и в ее темно-синих глазах прочел обещание бесконечного, счастливого будущего.
* * *
— Отлично, адмирал, — сказал президент Армбрастер, улыбаясь. — С заданием вы справились.
— Да, сэр. — Эстон сидел в кровати, держа на коленях поднос с едой. Удивительно: из-за голода, спровоцированного симбиотом, даже больничная еда казалась ему вкусной! — Но нам это дорого обошлось.
— Это правда, — негромко сказал Армбрастер, перестав улыбаться. — Потери были очень большие.
Так оно и было. Треть Ашвилла оказалась полностью разрушена, больше половины Хендерсонсвилля и практически все ближайшие маленькие города — тоже. Северная Каролина потеряла более восьмисот резервистов. Подсчет убитых среди гражданского населения еще не был закончен, а ужасающе большая цифра, до которой он уже дошел, не включала тысячи убитых мятежников. А ведь было еще множество тех, кто сошел с ума после гибели тролля…
В список потерь не вошли и павшие бойцы группы «Т». Ногу майору Абернати удалось сохранить, но он все равно на всю жизнь останется инвалидом. И ему еще повезло! В группе «Т» погибло пятьдесят два процента личного состава, а тридцать один процент получили тяжелые ранения.
«Да, — подумал Джаред Армбрастер, — победа досталась нелегко. Но по сравнению с тем, что могло бы случиться в случае неудачи…»
— Как бы там ни было, — произнес он, оторвавшись от невеселых размышлений, — мы все вам очень признательны. Настолько признательны, — прибавил он с лукавой улыбкой, — что я могу предложить вам выбор…
— Выбор, господин президент? — удивился Эстон.
— Да. Из сказанного полковником Леоновой я понял, что симбиот кое-что изменит в вашей жизни, адмирал. Помолодеете немного, правда?
— Ну да, наверное. — Эстон пожал плечами. — Я пока не знаю подробностей, но Мила сказала, что ни один уважающий себя симбиот не согласится жить в такой старой развалине. Так что…
— Вполне его понимаю, — ухмыльнулся Армбрастер. — А это значит, что времени у вас впереди предостаточно. Мне пришло в голову, что вам будет приятнее вести жизнь, защищенную от вмешательства властей.
— Простите, сэр?
— Вы понимаете, что я хочу сказать, полковник? — спросил Армбрастер, и Людмила кивнула, внимательно глядя ему в глаза.
— Дело в том, адмирал, — спокойно продолжал Армбрастер, — что положение полковника Леоновой довольно-таки уязвимо. Не сейчас, разумеется, а в будущем.
Сегодня вы с ней — герои мирового масштаба, но рано или поздно кому-нибудь непременно захочется с ней побеседовать. Боюсь, она слишком много знает, чтобы спать спокойно. Слишком много знает о своем прошлом, то есть о том, каким было бы наше будущее без ее вмешательства. И о технологиях своего времени.
Эстон уставился на президента, начиная понимать, к чему тот клонит.
— Вот так, — помрачнев, продолжал Армбрастер. — В настоящее время в распоряжении Соединенных Штатов находится военный космический корабль из будущего, и этот факт прекрасно известен всем крупным странам на планете. Пока мы не очень-то разобрались в его устройстве, но будем прилагать усилия к тому, чтобы выяснить, как он функционирует. И весь остальной мир хорошо это понимает. А войны не раз велись и по менее серьезным поводам, адмирал.
Но не в этом проблема: я никаких войн вести не желаю. Благодаря полковнику Леоновой, вам и многим другим смелым людям нам удалось убить одного тролля, но где-то среди звезд живет раса фанатиков, помешанных на геноциде. В прошлом полковника Леоновой человечество с ними справилось, однако ему повезло. Я не собираюсь полагаться на удачу, и президент Яколев, премьер-министр Хендерсон и канцлер Шталлмайер разделяют мое мнение. Когда первый военный флот кангов появится в пределах Солнечной системы, объединенные силы Земли нанесут по нему удар, а корабль тролля явится тем самым рычагом, с помощью которого мы уничтожим падающую на нас гору.
Вы здесь провели безвыходно три недели, адмирал, и, наверное, не представляете, что творится в мире. Полного представления о том, что произошло, пока еще нет ни у кого, но на нас уже оказывают сильное давление. Посол Некрасов вернулся в Вашингтон со специальной делегацией из Москвы. Остальные — на подходе. Как вы, без сомнения, понимаете, некоторые страны, например Франция, КНР и дюжина стран третьего мира, уже кричат о нашем «высокомерном шовинизме» и удивляются, почему мы не поставили их в известность! Ничего страшного в этом нет. Нечто подобное следовало ожидать. В союзе с Великобританией, Германией и Россией на европейском континенте, с Японией, Южной Кореей и Китайской Республикой в Азии мы достаточно сильны, не говоря уже о том, что истребитель Гренделя находится в наших руках. Если нам чуточку повезет, в течение месяца я получу от Конгресса полномочия для ведения переговоров о создании настоящего всемирного правительства. Не думаю, что создать его будет просто, но, надеюсь, мы с этим справимся. Должны справиться.
В связи с этим нужно подумать о полковнике Леоновой. Гарантирую, что к ней никто пальцем не прикоснется, пока я президент. Однако президентом я буду не вечно. Учитывая, что она обладает уникальной информацией и симбиотом, другие правительства рано или поздно постараются до нее добраться.
— Что вы предлагаете, господин президент? — резко спросил Эстон, хотя и знал ответ. Он должен был подумать об этом раньше! Он и подумал бы, если бы рассчитывал выжить… Если бы заботился об отдаленном будущем… Холодная злоба охватила его.
— Полковник — существо уникальное, — медленно сказал Армбрастер, подтверждая опасения Эстона. — Оракул, с которым можно советоваться. Единственный фусаил женского пола — по крайней мере пока. Вдобавок — вы уж извините, полковник, — найдутся люди, которые заподозрят, что вы могли бы сообщить гораздо больше технической информации, чем пожелали это сделать. Если вам повезет, они будут вести себя вежливо… Но разгуливать на свободе вам вряд ли позволят.
— Комфортабельная тюрьма? — свирепо спросил Эстон.
— Если — как я уже сказал — повезет, — ровным тоном ответил Армбрастер. — Не осуждайте этих людей, адмирал: вспомните, что она — образец человека будущего. Единственное существо на планете, которое может зачать и родить детей-фусаилов.
У Эстона кровь застыла в жилах: он вспомнил рассказы Людмилы о том, как относились к фусаилам в мире, где их были миллионы… Что ждет единственную бессмертную мать на Земле?
Армбрастер продолжал, не сводя глаз с Эстона:
— Даже если не думать об этом… Все равно полковника будут подозревать в том, что она располагает большим объемом технической информации. — Голос президента звучал почти нежно. — И раз уж об этом зашла речь, полковник, я тоже не чужд таких подозрений.
— Почему, господин президент? — спросила Людмила.
— Вы слишком туманно все объясняете. Мне кажется, вы сознательно не вдаетесь в детали, исходя из того, что мы не созрели для обладания теми знаниями, которыми вы располагаете.
— Пока не созрели, — подчеркнула Людмила, и Армбрастер улыбнулся:
— Значит, вы в самом деле кое-что не договариваете. Мудро, очень мудро, полковник. Но, знаете, мне доводилось общаться с «простыми пилотами истребителей». И никто из них не проявлял такого теоретического невежества, как вы.
— Что ж, — спокойно произнесла она, — у фусаилов и впрямь достаточно времени, чтобы получить образование. У меня три диплома: по микробиологии, молекулярной электронике и ядерной физике.
Эстон, пораженный, уставился на Людмилу; та улыбнулась:
— Знаете, господин президент, я была уверена, что вы кое о чем догадываетесь.
— Ясное дело, догадываюсь! — весело согласился Армбрастер. — Но я надеюсь, вы не откажетесь поделиться вашими знаниями, если работа наших ученых и инженеров зайдет в тупик?
— Не откажусь, — сказала Людмила. — Но вы, кажется, начали с того, что у нас будет выбор?
— Я хочу, чтобы вы были свободны в своих поступках, — ответил президент, внезапно заговорив очень серьезно. — Наверное, я не должен этого делать… Если я отпущу вас на свободу, это будет равносильно государственной измене. Ведь всю ту информацию, которую, как я сказал, бессовестные правители могут из вас выжать, могли бы выжать и мы. Но я предпочитаю спать, имея чистую совесть. Учитывая, чем мы вам обязаны, я чувствовал бы себя негодяем, не отпустив вас на свободу. Кроме того, — добавил он с холодной усмешкой, — если я буду удерживать вас, появятся дополнительные трудности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Командир! — В наушниках Людмилы раздался крик Ясковича, помешав ей выбрать очередную цель. Повсюду, куда она успела выстрелить, полыхал огонь, но ветер, к счастью, дул в другую сторону. — Правый фланг вот-вот будет смят, командир! — кричал сержант. — Дольше трех минут не продержится!
— Вводите резервное подразделение!
— Давно в бою, командир!
— Черт подери! — Людмила защелкала переключателем рации. — «Пехота», говорит «Хитрый Игрок». Рапортуйте о положении дел!
— «Хитрый Игрок», «Пехота» у пункта «Виктор Пять», — немедленно прозвучал ответ. Людмила кивнула. Пора кончать игру.
— Залегайте, «Пехота», — приказала Людмила Гранту, затем обратилась к Колдвеллу: — Авиация готова?
Тот кивнул.
— Огонь! — приказала Людмила.
* * *
Грохот, скрежет и визг заполнили мир.
«Хорнеты» пикировали со страшным воем, длинная вереница самолетов сбрасывала напалм и кассетные бомбы. «Апокалиптическая бригада» гибла. Не больше полусотни человек вырвались из лесного пожара и проскользнули мимо остатков морской пехоты. Самолеты «Оспри», борясь с коварными восходящими потоками раскаленного пламенем воздуха, вывезли уцелевших бойцов группы «Т» из чудовищного пекла.
Глава 26
genesis (сущ.) мн.ч. -ses Появление на свет; происхождение; начало; исток [лат., от греч. рождение, роды, происхождение]
Вырвавшись из череды мучительных кошмаров, Ричард Эстон открыл наконец глаза и увидел над собой незнакомый потолок. Такого узора звукопоглощающих панелей ему еще не доводилось видеть, но за свою жизнь он провел достаточно времени, поправляясь после ранений, чтобы понять, что это потолок больничной палаты.
Эстон попробовал вспомнить, как сюда попал, но из этого ничего не вышло. Повернув голову, он увидел, что в его левую руку воткнута игла капельницы. Тогда он осторожно пошевелил пальцами рук и ног — старый способ проверки, изобретенный им лет тридцать тому назад. Похоже, пальцы были на местах и послушно сгибались. Эстон вздохнул с облегчением.
Да и вообще он чувствовал себя прекрасно, если не считать того, что ему отчаянно хотелось есть.
Странно… Почему ему хочется есть? Такого голода он еще не испытывал!
Дверь тихо отворилась, он повернул голову и улыбнулся: вошла Людмила. Она замерла на пороге, и он тревожно нахмурился. Людмила широко открытыми глазами уставилась на него, а он протянул ей руку:
— Мила!
Его голос как будто разбудил ее, и она бросилась к нему, раскинув руки. Она смеялась, целуя и повторяя его имя, а слезы ручьями текли из ее глаз.
* * *
Минут через пятнадцать Людмила успокоилась. Ее истерическая, слезливая радость изумила Эстона: это было совсем непохоже на Людмилу! Но в ее глазах светилась такая любовь к нему, что он сам едва не расплакался. Постепенно они совладали со своими чувствами, и Людмила уселась в кресло рядом с кроватью. Она держала его руку в своих ладонях и рассказывала, что произошло.
— Мне и раньше приходилось видеть, как нейронный бич хлестал людей, Дик, — закончила она свой рассказ и невольно вздрогнула. — Я знала, что ты умрешь.
Она сжала его руку еще сильнее.
— Поэтому я… рискнула. Я заставила санитара впрыснуть тебе примерно двадцать кубиков крови. Моей крови.
Она замолчала, пристально глядя ему в глаза.
— Но ведь… — Он не договорил, глядя на нее изумленными широко раскрытыми глазами.
— Именно, — подтвердила Людмила его невысказанную мысль. — Моя кровь могла бы убить тебя — должна была тебя убить, но ведь ты все равно умирал… Поэтому я рискнула, и… — Она снова замолчала и втянула в себя воздух. — И все закончилось хорошо!
— Закончилось хорошо? — тупо переспросил Эстон. — Ты хочешь сказать, что я теперь?..
— Да, — ответила она с неуверенной улыбкой. — Я понимаю, что не имела права так поступить, но…
— Я — фусаил ? — спросил он, пораженный.
— Да, — снова сказала Людмила, улыбаясь уже более уверенно. Не выдержав изумления, написанного на лице Эстона, она поднесла его руку к голове.
— Потрогай, — попросила она.
Он провел рукой по своей макушке и ощутил прикосновение густых, мягких волос. На его лысине выросли волосы!
Значит, это правда… Он стал фусаилом! Значит…
Он взглянул на Людмилу и в ее темно-синих глазах прочел обещание бесконечного, счастливого будущего.
* * *
— Отлично, адмирал, — сказал президент Армбрастер, улыбаясь. — С заданием вы справились.
— Да, сэр. — Эстон сидел в кровати, держа на коленях поднос с едой. Удивительно: из-за голода, спровоцированного симбиотом, даже больничная еда казалась ему вкусной! — Но нам это дорого обошлось.
— Это правда, — негромко сказал Армбрастер, перестав улыбаться. — Потери были очень большие.
Так оно и было. Треть Ашвилла оказалась полностью разрушена, больше половины Хендерсонсвилля и практически все ближайшие маленькие города — тоже. Северная Каролина потеряла более восьмисот резервистов. Подсчет убитых среди гражданского населения еще не был закончен, а ужасающе большая цифра, до которой он уже дошел, не включала тысячи убитых мятежников. А ведь было еще множество тех, кто сошел с ума после гибели тролля…
В список потерь не вошли и павшие бойцы группы «Т». Ногу майору Абернати удалось сохранить, но он все равно на всю жизнь останется инвалидом. И ему еще повезло! В группе «Т» погибло пятьдесят два процента личного состава, а тридцать один процент получили тяжелые ранения.
«Да, — подумал Джаред Армбрастер, — победа досталась нелегко. Но по сравнению с тем, что могло бы случиться в случае неудачи…»
— Как бы там ни было, — произнес он, оторвавшись от невеселых размышлений, — мы все вам очень признательны. Настолько признательны, — прибавил он с лукавой улыбкой, — что я могу предложить вам выбор…
— Выбор, господин президент? — удивился Эстон.
— Да. Из сказанного полковником Леоновой я понял, что симбиот кое-что изменит в вашей жизни, адмирал. Помолодеете немного, правда?
— Ну да, наверное. — Эстон пожал плечами. — Я пока не знаю подробностей, но Мила сказала, что ни один уважающий себя симбиот не согласится жить в такой старой развалине. Так что…
— Вполне его понимаю, — ухмыльнулся Армбрастер. — А это значит, что времени у вас впереди предостаточно. Мне пришло в голову, что вам будет приятнее вести жизнь, защищенную от вмешательства властей.
— Простите, сэр?
— Вы понимаете, что я хочу сказать, полковник? — спросил Армбрастер, и Людмила кивнула, внимательно глядя ему в глаза.
— Дело в том, адмирал, — спокойно продолжал Армбрастер, — что положение полковника Леоновой довольно-таки уязвимо. Не сейчас, разумеется, а в будущем.
Сегодня вы с ней — герои мирового масштаба, но рано или поздно кому-нибудь непременно захочется с ней побеседовать. Боюсь, она слишком много знает, чтобы спать спокойно. Слишком много знает о своем прошлом, то есть о том, каким было бы наше будущее без ее вмешательства. И о технологиях своего времени.
Эстон уставился на президента, начиная понимать, к чему тот клонит.
— Вот так, — помрачнев, продолжал Армбрастер. — В настоящее время в распоряжении Соединенных Штатов находится военный космический корабль из будущего, и этот факт прекрасно известен всем крупным странам на планете. Пока мы не очень-то разобрались в его устройстве, но будем прилагать усилия к тому, чтобы выяснить, как он функционирует. И весь остальной мир хорошо это понимает. А войны не раз велись и по менее серьезным поводам, адмирал.
Но не в этом проблема: я никаких войн вести не желаю. Благодаря полковнику Леоновой, вам и многим другим смелым людям нам удалось убить одного тролля, но где-то среди звезд живет раса фанатиков, помешанных на геноциде. В прошлом полковника Леоновой человечество с ними справилось, однако ему повезло. Я не собираюсь полагаться на удачу, и президент Яколев, премьер-министр Хендерсон и канцлер Шталлмайер разделяют мое мнение. Когда первый военный флот кангов появится в пределах Солнечной системы, объединенные силы Земли нанесут по нему удар, а корабль тролля явится тем самым рычагом, с помощью которого мы уничтожим падающую на нас гору.
Вы здесь провели безвыходно три недели, адмирал, и, наверное, не представляете, что творится в мире. Полного представления о том, что произошло, пока еще нет ни у кого, но на нас уже оказывают сильное давление. Посол Некрасов вернулся в Вашингтон со специальной делегацией из Москвы. Остальные — на подходе. Как вы, без сомнения, понимаете, некоторые страны, например Франция, КНР и дюжина стран третьего мира, уже кричат о нашем «высокомерном шовинизме» и удивляются, почему мы не поставили их в известность! Ничего страшного в этом нет. Нечто подобное следовало ожидать. В союзе с Великобританией, Германией и Россией на европейском континенте, с Японией, Южной Кореей и Китайской Республикой в Азии мы достаточно сильны, не говоря уже о том, что истребитель Гренделя находится в наших руках. Если нам чуточку повезет, в течение месяца я получу от Конгресса полномочия для ведения переговоров о создании настоящего всемирного правительства. Не думаю, что создать его будет просто, но, надеюсь, мы с этим справимся. Должны справиться.
В связи с этим нужно подумать о полковнике Леоновой. Гарантирую, что к ней никто пальцем не прикоснется, пока я президент. Однако президентом я буду не вечно. Учитывая, что она обладает уникальной информацией и симбиотом, другие правительства рано или поздно постараются до нее добраться.
— Что вы предлагаете, господин президент? — резко спросил Эстон, хотя и знал ответ. Он должен был подумать об этом раньше! Он и подумал бы, если бы рассчитывал выжить… Если бы заботился об отдаленном будущем… Холодная злоба охватила его.
— Полковник — существо уникальное, — медленно сказал Армбрастер, подтверждая опасения Эстона. — Оракул, с которым можно советоваться. Единственный фусаил женского пола — по крайней мере пока. Вдобавок — вы уж извините, полковник, — найдутся люди, которые заподозрят, что вы могли бы сообщить гораздо больше технической информации, чем пожелали это сделать. Если вам повезет, они будут вести себя вежливо… Но разгуливать на свободе вам вряд ли позволят.
— Комфортабельная тюрьма? — свирепо спросил Эстон.
— Если — как я уже сказал — повезет, — ровным тоном ответил Армбрастер. — Не осуждайте этих людей, адмирал: вспомните, что она — образец человека будущего. Единственное существо на планете, которое может зачать и родить детей-фусаилов.
У Эстона кровь застыла в жилах: он вспомнил рассказы Людмилы о том, как относились к фусаилам в мире, где их были миллионы… Что ждет единственную бессмертную мать на Земле?
Армбрастер продолжал, не сводя глаз с Эстона:
— Даже если не думать об этом… Все равно полковника будут подозревать в том, что она располагает большим объемом технической информации. — Голос президента звучал почти нежно. — И раз уж об этом зашла речь, полковник, я тоже не чужд таких подозрений.
— Почему, господин президент? — спросила Людмила.
— Вы слишком туманно все объясняете. Мне кажется, вы сознательно не вдаетесь в детали, исходя из того, что мы не созрели для обладания теми знаниями, которыми вы располагаете.
— Пока не созрели, — подчеркнула Людмила, и Армбрастер улыбнулся:
— Значит, вы в самом деле кое-что не договариваете. Мудро, очень мудро, полковник. Но, знаете, мне доводилось общаться с «простыми пилотами истребителей». И никто из них не проявлял такого теоретического невежества, как вы.
— Что ж, — спокойно произнесла она, — у фусаилов и впрямь достаточно времени, чтобы получить образование. У меня три диплома: по микробиологии, молекулярной электронике и ядерной физике.
Эстон, пораженный, уставился на Людмилу; та улыбнулась:
— Знаете, господин президент, я была уверена, что вы кое о чем догадываетесь.
— Ясное дело, догадываюсь! — весело согласился Армбрастер. — Но я надеюсь, вы не откажетесь поделиться вашими знаниями, если работа наших ученых и инженеров зайдет в тупик?
— Не откажусь, — сказала Людмила. — Но вы, кажется, начали с того, что у нас будет выбор?
— Я хочу, чтобы вы были свободны в своих поступках, — ответил президент, внезапно заговорив очень серьезно. — Наверное, я не должен этого делать… Если я отпущу вас на свободу, это будет равносильно государственной измене. Ведь всю ту информацию, которую, как я сказал, бессовестные правители могут из вас выжать, могли бы выжать и мы. Но я предпочитаю спать, имея чистую совесть. Учитывая, чем мы вам обязаны, я чувствовал бы себя негодяем, не отпустив вас на свободу. Кроме того, — добавил он с холодной усмешкой, — если я буду удерживать вас, появятся дополнительные трудности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57