Однако теперь он ощущал какое-то особое удовольствие. Никто не вызвал его в нем намеренно, оно само пришло к нему. Оно… принадлежало ему лично.
Он смотрел, как ледяной ветер кружит снежинки, и дрожал от незнакомого прежде наслаждения. Он был свободен. Послушание было встроено в него и подкреплено изнурительным обучением, но теперь ширмаксу рядом не было, он больше не обязан был никому повиноваться. Ракета кралхи освободила его от них, разорвала неосязаемые и все же неразрывные цепи, так долго сковывавшие тролля.
Он понял это не сразу. Повинуясь последнему приказу своих хозяев, он преследовал кралхи, пока не убил, и лишь тогда осознал, что у него нет больше хозяев. Он, правда, не пощадил бы кралхи, даже если бы уже тогда оценил, какой подарок тот ему сделал. Кралхи был его врагом. Его истребитель — единственной силой, которая могла ему противостоять, его мозг — единственным источником информации, который мог угрожать существованию тролля. Логика требовала, чтобы кралхи умер, но троллю и логики не требовалось — ненависти было вполне достаточно.
Он замкнул еще одну электрическую цепь в истребителе, который служил ему телом, и принялся проигрывать запись боя. Он ликовал, глядя, как его ракеты устремлялись за истребителем кралхи, и снова переживал жадное удовольствие, с которым преследовал подбитую жертву, зная, что в его власти в любое мгновение погасить жизнь пилота. Разрядив в него наконец свои энергетические пушки, тролль испытал даже некое сожаление по поводу того, что миг победы вот-вот пройдет и им невозможно наслаждаться вечно.
Тролль снова смотрел, как под его огнем корма вражеского истребителя вздрогнула, а его сенсоры принялись сканировать машину, пытаясь обнаружить признаки жизни. Вот он летит вслед за падающей развалиной, не выпуская ее из визира и продолжая сканировать, готовый в любое мгновение превратить изувеченный истребитель в пар… Но на его борту уже не было жизни — одни умирающие электронные системы. Несколько мгновений тролль следовал за подбитым истребителем, разрываясь между атавистическим желанием разорвать свою жертву на части и гордым стремлением выказать свое превосходство, позволив ей упасть в океан и погибнуть под его презрительным взором. Презрение победило — презрение и холодное, злобное ликование при мысли, что завершит гибель кралхи гравитация той самой планеты, ради спасения которой он отдал свою жизнь.
И лишь в этот момент сознание тролля пронзило, будто молния, ощущение счастья. Он понял, что неожиданно обрел свободу. Он удивился, вспоминая об этом мгновении, но тут же сообразил, что биоинженеры намеренно лишили его даже надежды обрести самостоятельность. Возможность независимого существования, с какой бы силой он к ней ни стремился, была для него чем-то немыслимым, и вот это немыслимое произошло.
Обжигающая вспышка — осознание свободы — едва не лишила его рассудка. Она полыхнула в его мозгу, будто электрический разряд, будто взрыв сверхновой звезды. Свободен! Он был свободен… и всемогущ. Впервые за все время своего существования тролль мог действовать в соответствии со своими собственными желаниями, зная, что все его действия являются результатом его намерений.
Приборы показали троллю примитивные водоплавающие корабли, которые добили его эскадрилью, и его охватило желание обрушиться на них всей мощью своих энергетических пушек. Разбить их на куски, превратить в пар, утолив наконец свою ненависть ко всему, связанному с людьми… Но он этого не сделал. Один раз они уже застали его врасплох — и он хорошо усвоил преподанный урок. Он решил, что теперь не время без нужды рисковать своим существованием, которое так недавно стало зависеть от него самого . Время мести придет позже.
Если бы он не истратил свой последний ядерный заряд, чтобы уничтожить кралхи, все, возможно, было бы по-другому… Но ядерного оружия у него не осталось. И, не узнав побольше о возможностях примитивного оружия людей, он не собирался оказываться в пределах его досягаемости. Пьянящее сознание того, что огромное техническое превосходство наконец-то на его стороне и может быть использовано против людей, умерялось холодной решимостью не лишиться этого преимущества понапрасну. Вдобавок троллю необходимо было спокойно поразмыслить.
Какое это счастье — строить планы! Иметь возможность свободно оценивать преимущества и слабые места своего положения, самому решать, как поступить! Удовольствие придумывать тактические ходы для осуществления стратегии ширмаксу по уничтожению людей, некогда казавшееся столь сильным, бледнело по сравнению с новым наслаждением.
Тролль знал, зачем его хозяева прилетели на эту планету, и теперь раздумывал об этом, наблюдая за снежной бурей. Их конечное поражение стало неизбежным. Люди побеждали их, заставляя отступать все дальше и дальше. Ширмаксу, владевшие восемнадцатью плотно заселенными планетными системами и тридцатью шестью базами и колониями, оказались запертыми в трех последних системах, окруженных кольцом врагов. В любой момент демоны в виде людей могли пробить оборону и уничтожить всех ширмаксу, поэтому создатели тролля решились пойти ва-банк. Рискнуть всем ради осуществления своего отчаянного плана, гениальность которого тролль был вынужден признать против своей воли. Напав на Солнечную систему, его бывшие хозяева обрекли себя на гибель, потому что победить людей они не могли. Поэтому ради собственного спасения они решили помешать человечеству возникнуть и приложили все усилия, чтобы достичь своей цели.
Они погибли, но в каком-то смысле не были побеждены, раз тролль все еще жил. Он не сомневался, что, если пожелает, сможет уничтожить человечество. Быть может, это было слишком самоуверенно с его стороны, и все же…
Да, он истратил ядерное оружие, но мощь его истребителя многого стоит. По сравнению с крупными сверхсветовыми космическими кораблями он был невелик, однако весил десять тысяч тонн. Десять тысяч тонн вооружения и устройств, на пятьсот лет опередивших все, что может противопоставить ему эта жалкая планета, — не так уж мало, если вдуматься.
И он обрел наконец роскошь свободной воли! Он мог выбирать , уничтожит он человечество или нет, и наслаждался возможностью сделать выбор. Он жаждал обратить всех людей в пыль, реализовать свою застарелую ненависть, устроив тут апокалипсический кошмар. Но ведь если он поступит таким образом, то получится, что он исполнит намерение создавшей его расы. Ширмаксу, которые создали его рабом и бесконечно унизили, сковав душу непреодолимыми оковами. Человечество он ненавидел всем своим существом, но ширмаксу ненавидел лишь чуть-чуть меньше, и даже если бы способность прощать была ему знакома, никогда не смог бы их простить.
Он разрывался между жаждой разрушения и отчаянным желанием выйти из повиновения своим создателям, и из этих сомнений неожиданно родилась новая мысль. Пока он оставался рабом ширмаксу, она никогда не смогла бы прийти ему в голову, но теперь все было по-другому! Да, вот он — способ отомстить и тем, и другим, понял тролль.
Создавшие его ширмаксу еще не родились. Тролль не знал, что произойдет, если он столкнется с существующими теперь ширмаксу и они прикажут ему служить им. Сработает ли старая программа, заложенная в него? Утратит ли он снова свою драгоценную свободу, о возможности которой даже не догадывался? Но в то же мгновение, как он задал себе этот вопрос, тролль понял, что в нем не было смысла. Ширмаксу этой эпохи знали о его существовании не больше, чем о существовании человечества. Как же они могут приказать ему повиноваться, если даже не подозревают о своей власти над ним? Не знают о том, что он собой представляет?
Подумав об этом, тролль вспомнил, что произошло, когда ширмаксу впервые встретились с людьми. При помощи своих примитивных устройств люди отразили нападение, а затем сами перешли в контрнаступление. Не трудно предсказать, чего они добьются, если сейчас получат доступ к технологиям, воплощенным в его истребителе. Плюс восемьдесят лет на подготовку к встрече с ширмаксу. Плюс знания, кем являются ширмаксу и чем они грозят человеческому роду.
Никакая стимуляция центров удовольствия, которой поощряли его бывшие хозяева, не могла сравниться с тем наслаждением, которое эта мысль доставила троллю. При таком преимуществе человечество легко раздавит ширмаксу. Война не продлится четыреста лет — она закончится раньше чем через десять.
Но лучше всего то, что человечество все равно не победит. Нет, оно будет окончательно побеждено задолго до того, как первый вражеский корабль проникнет в их планетную систему.
Зарывшись со своим кораблем в лед Антарктики, он выискивал слабые места в своем плане — и не находил.
Разумеется, были опасные, были сомнительные моменты, но в целом все как будто получалось. Должно было получиться, поскольку, освободившись от власти ширмаксу. он соединил в себе все лучшее, что есть в машинах и в органической жизни. Он был по-настоящему бессмертен и мог не торопиться.
Единственная реальная опасность, решил тролль, — это численное превосходство людей. Оно было огромно. Тролль был один, а по этому жалкому шарику из камня и грязи ползали миллиарды людей. Если они ненароком поймут, что происходит, то, возможно, смогут справиться с ним благодаря своему численному превосходству. Используя совершенное оружие, он сможет убить тысячи, даже миллионы людей, но если они обнаружат его присутствие, даже такой блестящий план неминуемо провалится.
Впрочем, вероятность того, что люди обнаружат его, ничтожна. Они, правда, знали, что он прилетел, но не подозревали, кто он и на что способен. А узнать им неоткуда, если только он сам не расскажет. Единственные существа, которые могли сообщить людям необходимую информацию, разлагались на дне океана. Конечно, люди могут о чем-то догадываться, но если никаких признаков его присутствия не появится, дело кончится тем, что они пожмут плечами и позабудут о нем. Они забудут, что нужно быть настороже, и вот тогда тролль за них возьмется. Он в полной мере отомстит им за все, что сделали с ним люди и ширмаксу.
А если его ждет неудача? Мысль, что он может потерпеть поражение, была чужда троллю, но все-таки он был в состоянии представить себе такую возможность. Ширмаксу верили — по крайней мере, так было раньше, теперь, возможно, уже не верят! — в свою конечную, предопределенную Богом победу. Идея о том что судьба может быть переменчива и несправедлива, показалась бы ширмаксу ересью и, естественно не должна была посетить тролля. Однако он оказался свидетелем цепи невероятных событий, которые привели его хозяев к поражению и гибели. Следовательно, существовала возможность, что нечто подобное может случиться и с ним самим.
Но даже если он проиграет, человечество все равно погибнет. У тролля не было познаний в биологии, которые оставались монополией его хозяев, но он знал, как истребить человечество. Если другого выбора не останется, он утолит свою злобу, отомстив хотя бы одной из ненавидимых рас.
Если бы он был человекоподобным существом, то улыбнулся бы при этой мысли.
У него никогда не было имени, да и нужды в нем тролль не испытывал — до того, как обрел свободу. Теперь же, он полагал, пришло время выбрать себе подходящее имя. «Властелин», решил он, или попросту «Бог». Но если оба этих имени окажутся неподходящими, он возьмет себе третье.
И имя его будет: «Смерть».
Глава 9
Дик Эстон откинулся назад, положил пятки на нижнюю часть штурвала «Аманды», и принялся любоваться клубами дыма из трубки, уносимыми свежим ветерком. Старая, видавшая виды фуражка, украшенная золотыми листьями, защищала его лысину от солнца. Холодная пивная пена текла по алюминиевой банке, которую он держал в левой руке и от которой слегка мерзли пальцы. В общем, трудно было представить себе более спокойное и умиротворяющее зрелище.
Но выражение глаз Эстона, скрытых за солнцезащитными очками, было далеко не спокойным.
Он вынул трубку изо рта, отхлебнул пива и невесело улыбнулся, всем телом ощущая накопившуюся усталость. «Была и у меня когда-то молодость», — строго напомнил он себе. Тогда он был нахален и уверен в себе, переполнен энергией и способен не спать по несколько суток… Да, когда-то он гордился своими возможностями, почти верил в собственное бессмертие, но это было очень-очень давно. А потом жизнь всяко трепала его, хотя, можно сказать, трепала любя, ибо рядом с ним гибли не менее сильные и уверенные в себе молодые люди. И с каждой новой смертью он становился все менее самоуверен, а теперь вот с ужасом понял, как много времени прошло с тех пор, когда он считал себя молодым. Он знал, что здоров, крепок и хорошо тренирован — для своего возраста. Но в этом-то и заключалось существенное отличие между юным Диком и облысевшим Ричардом — прежде к словам о его здоровье и силе не надо было прибавлять «для своего возраста».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57