Эта экспансия продолжалась полторы тысячи лет, но Генд очень терпелив, он ждал. Хном жил в Ледане в Экуэро и был известным мошенником. Он торговал в основном льном, но в льняные тюки, которые он обменивал на другие продукты, было подмешано много обычных сорных трав. Наконец жители Ледана выгнали его из города и рассказали жителям других городов, что ему нельзя доверять. Для него закрылись ворота всех городов, а в те времена шансы на выживание для изгнанника были весьма невелики. Генд и Пехаль нашли его прячущимся в ивовых зарослях на берегу озера, он был на грани истощения. Генду ничего не стоило заполучить его, поскольку ему действительно больше некуда было податься.
— Когда мы с Альталом повстречали его в Осе, он продавал там горшки и кастрюли, — вспомнил Элиар.
— Он делал вид, будто продает горшки и кастрюли, — поправил Альтал. — На самом деле он следил за нами.
— Хном — прирожденный мошенник, который умеет в мгновение ока менять лицо и манеры, — сказала Двейя. — Он может быть очаровательным и весьма обходительным, но только дурак станет ему доверять.
— Это превращается в хорошую историю, — с увлечением сказал Гер. — Кто же стал следующим приспешником Генда?
— Гелта.
— Та леди в железной кольчуге, чья лошадь стояла на облаках?
— Та самая. Она была предводительницей воинственного клана в Ансу примерно шесть тысяч лет назад.
Бхейд нахмурился.
— Не слишком ли это странно для Ансу? — спросил он. — Насколько я понимаю, жители Ансу даже не считают женщину человеком.
— Ты же ее видел, Бхейд, — напомнила ему Двейя. — Она ростом сравнится с любым мужчиной, а дикости в ней еще больше. Это грубая женщина с обезображенным оспой лицом и большим носом. Она выросла в обществе воинов своего отца, так что мыслит скорее как мужчина, нежели как женщина. Она шла к своему трону по трупам, и любой, кто смел что-то сказать относительно ее пола, не доживал до заката.
— И как только Генду удалось обратить в свою веру такую женщину? — спросил Бхейд.
— Он предложил ей власть, Бхейд. У Гелты большие аппетиты, но ее жажда власти затмевает все остальное. Генд предложил власть и могущество в обмен на ее душу, и Гелта была убеждена, что совершила выгодную сделку.
— А кто был следующим? — спросил Элиар.
— Прошла тысяча лет, пока он нашел следующего, — ответила Двейя. — После того как в результате религиозных войн пятого тысячелетия Медайо пришел в упадок, начала расцветать Деиканская Империя. На заре шестого тысячелетия в Деике жил священник, поклонявшийся экуэрскому богу Апвосу. Его звали Арган, и он категорически не сходился во мнениях с первосвященниками относительно некоторых туманных аспектов астрологии. Наконец верховный жрец приказал ему отречься, но Арган не отрекся. И тогда верховный жрец воспользовался своей властью и исключил Аргана из церковного ордена.
— Помилуй бог! — в ужасе воскликнул Бхейд. — Это ужасно!
— Арган тоже так думал. Его лишили главного в его жизни, и он погрузился в совершеннейшее отчаяние. Генд завербовал его так же легко, как вы срываете с дерева спелое яблоко.
— А бог по имени Апвос действительно существует? — спросил Гер.
— Это разновидность имени «Дейвос», — объяснила Двейя. — Слово «Апвос» обозначает «бог Воды», а «Хердос» — «бог Стада». Медайо смотрели на небо, экуэрцы глядели в свои озера, а векти и плакандцы видели перед собой стада овец и коров. Они используют разные имена, но говорят об одном и том же Боге.
— Они об этом знают?
— Вообще-то нет, — пожала плечами Двейя. — С тех пор как все это началось, у меня было с дюжину имен. Так вот, последний из наемников Генда жил в Регвосе примерно три тысячи лет тому назад и обладал таким же даром, как у Лейты.
— Я не стала бы называть это даром, — заметила Лейта.
— Коман так не считает. Регвос — страна неспокойная. Сначала ее заселили остосцы, но земля там не очень хорошая, а золота мало.
— У нас до сих пор осталось несколько поселений вдоль берега, — вставила Андина, — но они стоят нам гораздо больше, чем мы от них получаем. Это просто обуза для нас.
— Коман использовал свой дар, чтобы выведывать тайны, — продолжала Двейя, — а потом продавал их. Он случайно повстречал Генда, и ему понравилось то, что он увидел в его сознании. Его не надо было вербовать, он сам пошел за ним. — Она улыбнулась. — Когда мы его встретили, Альтал сотворил с Команом нечто ужасное, — вспомнила она. — Лейта сможет оценить это лучше, чем остальные из вас.
— Эмми предупредила меня, что Коман попытается проникнуть в мои мысли, — пояснил Альтал. — Она сказала, чтобы я начал считать, только не по порядку — один, два, три, семнадцать, девять, сорок три и так далее. И я, просто ради интереса, добавил туда дроби: семь и пять восьмых, девяносто два и двенадцать тридцать вторых — и всякие другие сочетания. Коману это почему-то не показалось забавным.
Глаза Лейты внезапно расширились, и она задрожала.
— Пожалуйста, Альтал, — попросила она. — Обещай, что никогда не сделаешь этого со мной!
— Неужели это действительно так мучительно? — спросила Андина у своей подруги.
— Ужасно! — снова задрожала Лейта. — Как отреагировал Коман на то, что ты с ним сделал, Альтал?
— Насколько я помню, он поскакал прочь от дороги, бормоча что-то про себя и используя при этом весьма цветистые выражения.
— Не пора ли нам уже пообедать? — вдруг спросил Элиар.
— Прошло всего несколько часов после завтрака, — напомнила ему Андина.
Ее голос казался до странности ласковым, в нем не было и намека на ее обычную насмешливость или даже открытую враждебность по отношению к молодому арумцу.
— Я знаю, что вам, наверное, уже надоели мои постоянные разговоры о еде, — смущенно сказал Элиар, — но я ничего не могу с этим поделать. Через час или два после того, как поем, я опять умираю от голода.
— Может, тебе набить карманы едой, Элиар, — посоветовал Гер. — Тогда у тебя всегда найдется что пожевать, когда захочется есть.
На лице Элиара отразилось возмущение.
— Я не могу так, Гер! — возразил он. — Есть в присутствии остальных было бы ужасно неприлично!
Тут Андина не удержалась и залилась звонким смехом, наполнившим башню музыкой.
ГЛАВА 17
Для других Дом казался странным, но для Альтала он был родным, и ему было приятно возвратиться сюда. Двейя продолжала свои неторопливые уроки по мировой истории, но Альтал слушал их не слишком внимательно. Он чувствовал, что уже достаточно знает о мире. Если она хочет терять время на уроки истории, то это ее дело, все равно раньше весны они никуда не пойдут.
Но вот минуло несколько недель, и ему в голову пришла странная мысль. Он дождался, пока они с Двейей остались в башне наедине, чтобы поведать о ней.
— Дом построил Дейвос? — спросил он.
— Лучше сказать «сотворил», нежели «построил». Ты знаешь, что в этом есть разница.
— Он подарил его тебе?
— Нет, я его себе прикарманила.
— Двейя!
Она засмеялась.
— Это привлекло твое внимание, правда? Дейвос пришел сюда обдумать, что ему делать дальше, после того как он выдумал звезды. Затем он снова ушел и оставил Дом. Поскольку он ему был больше не нужен, я вселилась сюда — в облике кошки Эмми.
— А если он понадобится ему снова?
— Тем хуже для него. Теперь это мой Дом, Альтал. Если Дейвосу нужен Дом, пусть сотворит другой в другом месте — например, на луне.
— Он знает твое мнение по этому поводу?
— Должен знать. Я часто ему об этом говорила. Он создал этот мир и заселил его людьми. Это все, что он должен был сделать. Теперь этот мир мой, а Дейвос только путается под ногами.
— Мы же не отправимся отсюда никуда до весны, правда?
— Здесь времена года не имеют большого значения, милый. Тебе уже следовало бы это знать. Мы отправимся тогда, когда будем готовы.
— Мы не можем отправиться в путешествие посреди зимы, Эм.
— Спорим, что можем? — хитро предложила она.
— Скоро глубина снега достигнет пятнадцати футов, и солнце больше не будет восходить. Мне кажется, все это некоторым образом мешает нам выбраться отсюда.
— Вовсе нет. Смотри, Альтал. Смотри и учись.
— Ну это уж совершенно невыносимо, Эм.
— Я рада, что тебе нравится, — с самодовольной улыбкой ответила она.
— Сколько это еще будет продолжаться, мистер Альтал? — потихоньку спросил Гер во время обеда несколько дней спустя.
— О чем ты, Гер?
— Вся эта трескотня о том, кто что делал тысячи лет назад в таких местах, о которых я раньше даже никогда не слыхал. Ты не обязан говорить Эмми о том, что я тебе сейчас сказал, но это становится ужасным занудством. Кому какое дело, что происходило в Деиканской Империи пять тысяч лет назад?
— Я бывал там однажды, — сказал Альтал мальчику. — Это было еще до того, как я пришел сюда и Эмми взяла меня под свою опеку. Все торговцы в Деике были очень богатыми людьми, но при этом достаточно легкомысленными. Я подумал, что для человека нашей профессии здесь может открыться масса разных возможностей. Когда я думаю о глупых богачах, у меня становится тепло на душе.
— И что же произошло? — в нетерпении спросил Гер.
Альтал рассказал ему весьма приукрашенную версию своих приключений в доме Куизо. Гер оказался благодарным слушателем, и Альтал был на седьмом небе от удовольствия, но тут Двейя сказала, что пора возвращаться к работе.
Когда они поднимались по лестнице, Альтал заметил на лице Андины лукавую улыбку и вспомнил, что перед обедом девушка отвела Двейю в сторону и о чем-то с ней говорила. На губах Двейи тоже играла легкая улыбка. Очевидно, что-то затевается.
— Кое-чего я никак не могу понять, — сказал Бхейд, когда Двейя снова начала рассказывать историю Требореи. — Ты несколько раз упомянула о том, что берега южного моря менялись.
— Да, менялись.
— Но что может сдвинуть берег моря? Я всегда думал, что такие вещи, как горы или моря, вечны и неизменны.
— Да нет, конечно же, Бхейд! — ответила Двейя с улыбкой. — Они все время меняются. Весь мир находится в постоянном движении. Горы растут и рушатся, как волны, а небольшое изменение климата может привести к тому, что береговая линия моря отодвинется на сотни миль. Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы увидеть эти изменения, но они есть. Южный берег расширяется в течение вот уже более двух тысяч лет. — Затем она повернулась и указала на северное окно. — Все это благодаря ледникам.
— Как может ледник на далеком севере влиять на южный берег?
— Это ведь замерзшая вода, верно?
— Разумеется.
— В природе существует определенное количество воды. Это количество постоянно. Какая-то часть ее находится в море, какая-то часть — в воздухе в виде дождевых облаков, а еще часть заключена в ледниках. Время от времени погодные условия меняются. Становится холоднее, и ледники начинают расти. Все больше и больше воды Мирового океана оказывается запертой в этих ледниках, а в морях и облаках влаги становится все меньше. Дожди идут реже, и уровень моря начинает падать. Поэтому берега изменяются. Моря на юге всегда были неглубокими, так что по мере того, как вода отступает, открывается все больше и больше суши.
— Дивны дела твои, Господь, — наставительно произнес Бхейд.
— Уверена, что моему брату было бы приятно такое услышать, — сухо сказала Двейя.
— Всем правит Дейвос.
— Но я говорила о другом своем брате.
Бхейд в ужасе уставился на нее.
— Эти странные погодные изменения — дело рук Дэвы, — сказала она. — Настали интересные времена. Дэва собрал своих людей, а я — своих. Мы находимся на грани одной забавной войны, Бхейд, и Дэва делает все возможное, чтобы дать Генду преимущество. Моря отступают, а когда начнут двигаться ледники, они сокрушат горы, которые станут не выше кротового холмика. Засуха принесет людям голод, и падут империи. Разве это не восхитительно?
— Это конец света! — вскричал Бхейд.
— Если мы победим, этого не случится.
— Приятно почувствовать собственную значимость, а, Бхейд? — лукаво сказала Лейта. — Спаси мир, парень! Спаси его! Спаси!
— Ну хватит, Лейта, — одернула Двейя девушку.
— Не могла упустить такой случай, Двейя, — извиняющимся тоном сказала Лейта.
— Не пора ли нам… — начал было Элиар.
Андина сидела рядом с ним, и Альтал заметил, что сегодня она весьма пристально наблюдает за молодым арумцем. Она прикоснулась одной рукой к его запястью, а другой протянула ему большой кусок сыра. Элиар почти рассеянно взял сыр и начал есть.
Лицо Андины, как солнцем, озарилось улыбкой. Двейя бросила на Альтала быстрый взгляд, и в его голове раздалось ее мурлыканье.
— Ты это видел? — спросила она.
— Конечно, — ответил он молча. — Это ты посоветовала ей?
— Вообще-то это была ее собственная идея. У нее под стулом есть небольшая сумка со всякими лакомствами. Каждый раз, когда в животе у Элиара начнет урчать, она будет кормить его. Если присмотреться хорошенько, можно заметить, что он даже не осознает того, что он ест. Андина сказала, что она придумала это затем, чтобы он не прерывал лекции, но я думаю, здесь нечто большее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115