– Все у вас получится. Вот увидите. Вы повидаетесь с ним и еще до восьми снова станете свободным человеком. А тогда мы пойдем на обед Внутреннего Круга и немного повеселимся.
Нелл Коттер ошибалась. Но и Джон Перри тоже.
Еще до войны СГОМ управлялась на полувоенной основе. С тех пор ничего не изменилось. Плавучие базы, рассеянные по океанам всего мира, по-прежнему имели положение и обстановку полевых военных единиц. Там мог существовать жесткий порядок командования, некоторая неэффективность, а также масса ненужных или даром потраченных усилий, однако вся система работала. Оборудование обслуживалось. Графики соблюдались.
По контрасту административный центр СГОМ управлялся как армейский штаб мирного времени. Не имея конечного продукта, бюрократия становилась важнее результатов. Отсрочка считалась неуместной, но эффективность не имела смысла.
Джон всю свою трудовую жизнь провел в мире плавучих баз. Для него шоком было явиться в Админ-центр к пяти вечера и узнать, что никому не ведомо, кто он такой и зачем сюда прибыл. Замминистра Лосада был занят, и его никак нельзя было беспокоить. В табеле назначений какой-либо Джон Перри вообще отсутствовал – как сегодня, так и в обозримом будущем. Помощники Лосады уже ушли, и до девяти часов завтрашнего утра их возвращение не ожидалось. Под рукой не оказалось никого, кто смог бы внятно ответить на вопрос по поводу звонка на плавучую базу.
Джону с великой неохотой дали квиток, который позволял ему провести ночь в жилом комплексе Админ-центра. При этом его предупредили, что за все обслуживание, кроме обеда и завтрака, ему придется платить из собственного кармана. К шести тридцати Джон прибыл в спартанское общежитие СГОМ и обнаружил здание битком забитым людьми. Комендант проинформировал его, что с переменой климата Аренас переживает невероятный бум и что все помещения переполнены в связи с Летним фестивалем. Еще он добавил, что квиток Джона ничего не значит. Если он сам себе ничего не подыщет, ему в лучшем случае могут дать скатку с постельными принадлежностями и место на полу в столовой – разумеется, после того, как вся кормежка закончится и бригада уборщиков проделает свою работу. Где-нибудь около часа ночи.
Джон позвонил Нелл Коттер, которая остановилась у пролива. Ее номер не отвечал. Тогда Джон оставил сообщение, что он к ней идет, вышел на холмистые улицы и побрел на юг к воде.
Некоторые элементы Пунта-Аренаса не изменились с новым процветанием. Каждый квадратный метр почвы буйствовал летними цветами, и в воздухе царило их вечернее благоухание. На пятидесяти трех градусах южной широты декабрьское небо, даже затянутое облаками, не темнело еще три-четыре часа.
После шести лет одиночества и открытого океана Джон нашел для себя цветы и людные улицы такими же чуждыми, как другая планета. Даже поморники, буревестники и крачки пропали. Он искал их в небе, но они, надо полагать, на лето улетели далеко к югу, чтобы пожать богатый урожай вокруг уменьшающейся ледяной шапки.
Страннее всего были дети. На плавучих базах детей не имелось вовсе, но здесь они были повсюду – играли на каждом уличном углу, путались под ногами на тротуарах или бесшабашно катались по склону холма на самодельных тележках и самокатах. Джон бессознательно их избегал, а мысли его были далеко. Одно дело, когда тебя игнорировали на родной базе, где ты волен был сам устанавливать себе график и работать над своими научными проектами. Совсем другая ситуация получалась, когда тебя без всякого объяснения отволакивали на полторы тысячи километров, а затем обращались с тобой как с полным ничтожеством. С каждым шагом мрачность и раздражение Джона нарастали. С ним должно было случиться что-то скверное. Он наверняка это знал. Но не мог догадаться, что именно.
К тому времени, как Джон добрался до адреса, который ему дала Нелл, он уже был совершенно не в настроении посещать обеды богатых и знаменитых. Ни за тысячу песо с носа, ни за полпесо.
Когда Джон позвонил из вестибюля, он уже готов был сказать Нелл, что передумал и не идет на обед. Но она не дала ему такой возможности.
– Отлично. Шестой этаж. Поднимайтесь. – И в трубке зазвучали короткие гудки.
Нелл уже сказала Джону, где остановится, но это не было похоже ни на один отель из всех, что ему доводилось видеть. Здание представляло собой изящную высотную структуру, куда более заманчивую, чем общежитие Админа. Там не было ни гостевой регистрации, ни портье, ни какого-либо подобного персонала. Лифты казались рассчитанными только на перевозку грузов. Поднявшись на шестой этаж, Джон очутился в огромном зале без окон, поделенном на квадратные каморки перегородками по пояс вышиной. Некоторые каморки были ярко освещены и застеклены от пола до потолка. Другие были темными и не содержали в себе ничего, кроме выкрашенных серой краской шкафов. Люди словно бы сновали повсюду как попало. Джон в замешательстве крутил головой, пока не заметил Нелл в четырех перегородках от него, склонившуюся над блоком телевизоров.
Нелл уже успела переодеться из своего зеленого комбинезона, который она носила в «Капле», в платье с голыми плечами того же цвета. Она также проделала какой-то фокус со своими волосами, подняв их вверх и обнажив грациозный изгиб шеи. Когда Джон до нее добрался, Нелл выпрямилась и устроила ему мгновенный осмотр с головы до пят.
– Стандартный размер должен подойти. Идемте.
И она взяла его за руку. Джон позволил ей буксировать его по шахматной доске с перегородками. По дороге они также миновали пару двухстворчатых дверей.
– Ну вот. – Нелл махнула рукой в сторону пары десятков высоких гардеробов вдоль одной стены. – Выбирайте.
Тут она увидела озадаченное выражение на его лице.
– Послушайте, я не привередлива, и то, что на вас сейчас, мне отлично подходит. Лично мне. Но Бога ради, мы же идем на официальный обед. Если вы не хотите, чтобы вас остановили у двери и стали задавать вопросы, вам придется переодеться. Сегодня вечером – только смокинги и платья.
– У меня нет смокинга – ни здесь, ни на базе.
– Знаете, я так и подумала. Иначе зачем, по-вашему, я вас сюда привела? – Нелл распахнула дверцу одного из гардеробов. – Я же говорю – выбирайте. Здесь все размеры, цвета и стили. А также все столетия.
Тут до Джона дошло.
– Это же киностудия!
– Разумеется. И я здесь работаю. Помните, ведь у меня работа имеется? Здесь также ставят пьесы. Вы можете одеться кем угодно от монаха-францисканца двенадцатого столетия до Питера Пэна, но нам нужно, чтобы вы слились с фоном. Поэтому мы организуем вам наряд характерного миллионера типа «десять тысяч песо за обед». – Она протянула руку и вытащила из гардероба вешалку. – Лучше бы вы мне помогли. Почему бы вам для начала вот это не попробовать?
На подбор наряда ушло много времени. Джона устроил бы первый же выбранный костюм, но Нелл настаивала, что на плечах ткань лежит не совсем как надо.
– Я знаю, богатые люди порой действительно носят одежду, которая им не подходит. Но специалисты по гидротермальным отдушинам, выдающие себя за богачей, такой одежды не носят. – Нелл приладила ему галстук-бабочку и вставила в петлицу крошечную видеокамеру. – Последний штрих. Камера вместо камелии. Таким образом, не возникнет никаких сомнений насчет того, чем вы занимаетесь. Кто знает. Быть может, вам удастся снять какой-то бесценный эпизод. – Она отступила назад и оглядела результат. – Шик-блеск! Как вы себя чувствуете?
– Странно. – Джон с трудом узнавал себя в окружающих его со всех сторон зеркалах. Нелл выкинула какой-то фокус и с его волосами, подкрашивая их, делая гуще у висков и ушей и приглаживая спереди.
– Вид у вас просто классный. Ну, пойдемте. К тому времени, как мы туда доберемся, вы к своим тонким перышкам приспособитесь. Вперед!
Дорога назад по холму в сгущающихся сумерках стала для Джона подлинным откровением. Другие пешеходы бросали на них всего один взгляд и отходили в сторонку. Даже дети на маленьких тележках предусмотрительно виляли вбок.
– Защитная аура богатства. – Нелл держала его под руку и смотрела прямо перед собой, игнорируя всех окружающих. – Пусть даже фальшивого.
– Я думал, что подобные вещи должны были кончиться вместе с войной.
– Вы говорите как кабинетный ученый. Таков один из уроков истории. Подобные вещи никогда не кончались и никогда не закончатся. По крайней мере, пока люди остаются людьми. – Тут Нелл сжала его руку и надменно вздернула нос на мужчину, который слишком медленно убирался с их дороги.
Само здание, где располагалась обеденная зала, стояло на западном склоне, фасадом к проливу и далекому океану. У входа торчали дюжины мужчин в форме. Они пристально наблюдали за парочкой, пока билеты, которые представила Нелл, не были проверены. Джон стоял рядом, нервно дергая пальцами скользкие манжеты.
– Я уже подумал, мы влипли, – негромко сказал он, когда их наконец пропустили. – Вся эта охрана...
– Это не из-за нас. – Нелл снова сжала ему руку. – Успокойтесь, дорогой.
– А из-за кого?
– По студии шли разговоры, что наружники могут силой сюда прорваться, чтобы вызвать беспорядки. Обед Внутреннего Круга – одна из их обычных мишеней.
– Но это же сущая нелепость. Движение «Наружу» нуждается в «мобилях». Сайрус Мобилиус должен быть для наружников настоящим героем.
– Должен быть. И, насколько я знаю, он таковым и является. Но у охранников просто нет мозгов, чтобы это понять. Вот они и охотятся за наружниками за каждым мусорным баком. – Она потянула его за руку. – Нет, нам не сюда, дорогой. Нас терпят, потому что им нужна публичность. Так что нас даже накормят. Но в реальный Внутренний Круг вас нипочем не посадят.
В обеденной зале стояли десять круглых столов. За каждым имелись места и приборы для восьми персон. Нелл провела Джона к небольшой голой скамье, полускрытой от собственно обеденной залы и предлагающей камерам хороший обзор главного стола на подиуме. Мужчина и две женщины как раз устанавливали камеры на этой скамье. Нелл им кивнула, и они бросили на Джона безразличные взгляды, прежде чем снова вернуться к своей работе.
Сайрус Мобилиус уже сидел за главным столом, болтая с женщиной в форме по левую руку от него. Пока шла раздача блюд, Джон Перри внимательно изучал человека-легенду. Изучение это он нашел странным образом неудовлетворительным. Мобилиусу было уже где-то к пятидесяти. Сидя, он представлялся невысоким, мощного телосложения мужчиной с толстой шеей, которая неприятно выпирала над бело-голубым отложным воротничком. Костюм его был незатейливого серого цвета, и там явно недоставало медалей, украшений или драгоценностей. Нос у Мобилиуса был непомерно велик. Над носом возвышалась густая шапка седеющих волос, а из-под выдающихся надбровных дуг выглядывали бледные, пустые на вид глаза. Солнечный Король ел очень мало, только поклевывая большинство подававшихся блюд, и он, похоже, слушал и кивал гораздо больше, чем говорил. По контрасту со сверкающей, разукрашенной, увешанной всевозможными регалиями аудиторией членов Внутреннего Круга выглядел он весьма невзрачно.
– А вы чего ожидали? – поинтересовалась Нелл, когда Перри сообщил ей, каким обычным выглядит Сайрус Мобилиус. – Трехметрового рыжеволосого гиганта? Это было одним из ранних открытий и крупных разочарований моей карьеры. Великие мужчины и великие женщины в основном не выглядят в чем-то отличными от других. Если бы они так выглядели, моя работа была бы проще.
– Но они... – Джон мотнул головой в сторону публики.
– ...не великие люди. – Нелл подалась ближе. – Ересь, конечно, это заявлять, особенно в этой зале, но Внутренний Круг – это просто богачи. Просто богатые старики и ничего больше. У женщины рядом с Сайрусом Мобилиусом мозг устрицы, и она получила свою работу высокого ранга благодаря семейным связям. Я никогда не разговаривала с Мобилиусом, но уверена, что он здесь не потому, что ему страшно хотелось здесь побывать. Он здесь потому, что ему нужны их деньги для своих новых проектов. Через несколько минут вы увидите мистера Мага за работой.
Трапеза заканчивалась. Женщина в форме слева от Мобилиуса встала, и зала погрузилась в молчание.
– Добрый вечер! – Она улыбнулась всему залу, не забыв уделить и долгое мгновение столику для прессы. – Меня зовут Долорес Гелбман, и я энергетический координатор Тихоокеанского региона. Мои друзья, леди и джентльмены Внутреннего Круга, сегодня вечером я удостоена необычной привилегии. К своему удовольствию, я представляю вам нашего почетного гостя, Сайруса Мобилиуса. Но прежде чем я попрошу его обратиться к вам, я бы сначала хотела сказать несколько слов о его работе и о том, что она для всех нас значит, – Долорес Гелбман подняла со стола пару листков бумаги и бросила на них взгляд. – Люди пользовались термоядерной энергией задолго до того, как реально ее узнали. Наше Солнце, эта могучая звездная печь, само по себе не более чем гигантский термоядерный реактор, обменивающий водород и дейтерий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56