..
– Но откуда ты знаешь Мобилиуса? Ты-то с Тимом Кайзером никогда не встречался.
– Ну да. – Теперь Дэвид выглядел не просто неловко, а как-то даже нездорово – хотя физически он был так же крепок, как Камилла. Она даже минуты не видела его больным.
– Я не знал Тима Кайзера, – Дэвид буквально выталкивал из себя слова. – И знать не хотел. Ты понимаешь. Но я действительно знаю Сайруса Мобилиуса. – Кривая улыбка явно была не на месте на его пухлом добродушном лице. – Можно сказать, я всегда знал Сайруса Мобилиуса. Или можно сказать, я его никогда не знал.
Тут скованность ушла из плеч Дэвида, и он со взрывчатым вздохом огромного облегчения осел в кресле.
– Он мой отец, Камилла. Мой настоящий биологический отец, будь он трижды проклят.
Камилла недоверчиво на него уставилась. Она понимала, что другие люди могут иметь знаменитых родственников, даже если у нее самой никого нет. Но Мобилиус как отец Дэвида...
– Ты никогда мне об этом не говорил.
– Конечно, не говорил. Я не хотел, чтобы ты знала... не хотел, чтобы вообще кто-то знал.
– Но Дэвид Ламмерман...
– Ламмерман – фамилия моей матери. Они с Мобилиусом прожили вместе всего шесть месяцев. После войны – когда он впервые прибыл на Землю с Пояса.
– И он от тебя отрекся?
– Нет. Это она от него отреклась. Она даже не хотела, чтобы я упоминал его имя. Никогда. Я этого и не делал. Зато она упоминала его достаточно часто. Она уверяла меня, что он страшный человек – ничего похожего на того симпатичного индивида, которым он притворяется. Я ей верил – в конце концов, я был всего лишь ребенком. Теперь я вижу, как она была неразумна и жестока, но тогда я этого не знал.
Она умерла, когда мне было семнадцать, и оставила меня одного. Но я бы никогда ничего у него не попросил – даже ради спасения собственной жизни. Он сам пришел ко мне через месяц после ее смерти. Он был слишком велик, чтобы я мог с ним справиться. Знаешь, я никогда не мог набраться духу, чтобы попросить его уйти, хотя мне действительно этого хотелось. Он сказал мне, что есть банковский счет для оплаты моего образования, нравится мне это или нет. Он сказал, что не станет подсовывать мне еще какие-то деньги или хоть как-то вмешиваться в мою жизнь, и держал слово до прошлого месяца, когда вдруг возник из ниоткуда и попросил меня прилететь на Землю. Он заплатил за поездку и сообщил мне новости о том, что наша работа с РСН прекращается и что мы должны отсюда убираться.
Словесный выплеск Дэвида закончился. Камилла кивнула. В каком-то странно-извращенном виде это имело смысл. Отвергнутый – или отвергающий – сын в присутствии могущественного отца. Сайрус Мобилиус по-прежнему был слишком велик, чтобы Дэвид мог с ним справиться.
В то же время это не имело никакого смысла. Что Дэвид еще от нее утаивал?
– Дэвид, я не понимаю. Зачем Сайрус Мобилиус вызвал тебя аж на Землю, чтобы сообщить то, что мы через несколько недель и так бы узнали? Не существует способа, посредством которого отмену программы глубокого зондирования РСН смогли бы сохранить в тайне. Добрая сотня других экспериментаторов затронута здесь так же, как и мы. Все научное сообщество РСН буквально гудело новостями уже через неделю после того, как ты сюда вернулся.
Дэвид пожал плечами, но ничего не сказал. Припоминание своих взаимоотношений с Сайрусом Мобилиусом, похоже, вконец его опустошило. Камилла не стала давить дальше. Вместо этого она вернулась к своим тревогам относительно того, зачем здесь Сайрус Мобилиус, а также к плачевному состоянию Дэвида. Если Мобилиус собрался помыкать Дэвидом, ему сперва придется разобраться с Камиллой Гамильтон. А она все зверела и зверела. Они с Дэвидом просидели пять минут в неловкой тишине, пока Мобилиус не вернулся.
– Итак, доктор Гамильтон? – Солнечный Король имел радостный вид и не чувствовал повисшего в комнате напряжения – или прикидывался, что не чувствует. – Что вы думаете о моем предложении?
Камилла взглянула на него и озадаченно нахмурилась. Бросив мгновенный взгляд на Ламмермана, Мобилиус за долю секунды уловил суть дела.
Дэвид покачал головой, но ничего не сказал.
– Нет? Тогда, полагаю, лучше попытаться мне, – Мобилиус вернулся к столу, сел напротив Камиллы и приставил друг к другу кончики пальцев.
Она снова обратила внимание на его маленькие аккуратные ладошки – совершенно не похожие на здоровенные лапы Дэвида. Рост и массивное телосложение, следовало полагать, Дэвид унаследовал от матери.
– Я много слышал о вас от Тима Кайзера, – продолжил Мобилиус. – Кое-какие из этих сведений вам бы сильно не понравились. Кайзер рассказал мне, что вы упрямы как ослица и так целеустремленны, что если вгрызаетесь в проблему, то уже нипочем ее не отпускаете.
– Вы не решите сложную научную проблему, если будете легко сдаваться, мистер Мобилиус. «А если ты вырос чумазым и нищим на Марсе, – добавила Камилла про себя, – ты вообще ничего не получишь, если будешь легко сдаваться. Даже очередной обед». Свое образование Камилла получала точно так же, как и свои обеды: со скрежетом зубовным. Ее упорство было всего-навсего детской привычкой к выживанию, перенесенной во взрослую жизнь. Но будь она проклята, если станет плакаться Мобилиусу в плечо, рассказывая ему, как ей всегда было тяжело.
– Но Тим говорит, что, хотя вы упрямы, – продолжил Мобилиус, – вы также порой импульсивны. Даже когда вы не правы, пустая трата времени вас переубеждать. Не волнуйтесь, я не стану это проверять – обо мне люди говорят то же самое. И Тим также настаивает, что вы лучший теоретик термоядерных процессов, какого он в жизни встречал. Он говорит, что вы, похоже, всегда знаете, что происходит с термоядерной стабильностью, даже в самых запутанных ситуациях. Причем вам даже не надо об этом думать. Когда компьютерные модели дают ответы, которые вам не нравятся, вы ищете ошибки в программах.
– Нет. – С этим Камилла, по крайней мере, могла разобраться, не затевая драки. – Он ошибается. Я все-все вычисляю, и я не доверяю интуиции. Просто так получилось, что я открыла кое-какие способы визуализировать сложные взаимодействия для получения быстрых результатов. Вроде термоядерной версии диаграмм Фейнмана.
– Это еще лучше, – Мобилиус вроде как восторженно улыбнулся. – Я всего-навсего экспериментатор, так что я тоже выучился не доверять интуиции чистых теоретиков. Это обычно не лучше экстраполяции решенных случаев.
Камилла начала понимать, почему Мобилиуса прозвали Солнечным Королем. Раньше она думала, что это прозвище он получил за разработку «мобилей» и необычайное мастерство в практическом, коммерческом применении термоядерной реакции. Но с таким же успехом Мобилиус мог его получить, благодаря теплоте и личному обаянию. Теперь его безучастные глаза уже вовсе не были пусты, и Камилла чувствовала, как его интерес к ней буквально расплескивается по столу. Просто невозможно было таить на него злобу.
«Бедняга Дэвид! – подумала Камилла. – Как было юнцу совладать с такой силищей?»
– Итак, – продолжал Мобилиус, – я изложил вам все эти личные вещи. Но я здесь вовсе не за этим. Могу я злоупотребить еще несколькими минутами вашего времени и объяснить причину? Видите ли, у меня проблема. Вскоре я рассчитываю начать работу над самым крупным проектом в моей карьере, и мне нужна помощь. Вы все поймете, когда я расскажу, что я задумал. И если то, о чем я сейчас расскажу, покажется вам грандиозным, то это потому, что так оно и есть – даже для меня.
Я хочу добавить к Солнечной системе кое-что очень солидное. По сути, я хочу дать человечеству целую новую обитаемую планету... – Мобилиус взял секундную паузу, изучая реакцию Камиллы, а затем рванул дальше. – Европу. Вы, надо полагать, знаете о Европе не меньше моего, но я все же хочу предложить вам собственное резюме. Я постараюсь вкратце. Пожалуйста, прерывайте меня, если будете несогласны с тем, что я говорю.
Камилла обратила внимание, что, несмотря на вежливые слова, Мобилиус начал сразу же, не дожидаясь позволения. Она очень много знала о Европе, так что у нее появился шанс оценить подготовку Мобилиуса. Он использовал простой, приземленный стиль, не обращаясь к Камилле ни свысока, ни подобострастно, но внимательно наблюдая за ее лицом на предмет признаков замешательства или скуки. Предложенное описание было кратким и логичным, с приемлемым количеством цифр. И Мобилиус, судя по всему, верно излагал факты.
Европа: второй по близости к Юпитеру из галилеевых спутников, кружит на орбите менее чем в семистах тысячах километров над планетой. Обрабатываемая по всей своей поверхности дождем частиц большой энергии еще более интенсивным, нежели тот, что поливал Ганимед, Европа делила с Землей, и только с Землей во всей Солнечной системе одну общую необычную черту: водный океан. В случае Европы этот океан лежал под километрами льда.
Лед Европы оказывался защитным одеялом, переменным по толщине, но непрерывным по всей поверхности, не считая одного места на стороне, постоянно отвращенной от Юпитера. Здесь выпирали наружу небольшие земляные массивы горы Арарат, располагаясь достаточно далеко, чтобы обеспечить место приземления и базу для поверхностных операций.
Слабая гравитация Европы позволяла горе Арарат подниматься от самого дна океана, которое в основном располагалось на глубине пятидесяти километров, хотя порой ныряло до сотни. Небольшая по планетарным масштабам, Европа тем не менее располагала самыми крупными запасами жидкой воды во всей Солнечной системе – и в отличие от земных океанов, это была чистая, свежая вода. Просачивание минералов с поверхности почвы, всегда добавлявшее соленость и неорганические вещества в воды Земли, никогда не имело место на Европе.
Свежий, холодный и более миллиарда кубических километров в объеме, океан Европы оставался безжизненным и бесполезным из-за толщины его ледяного щита.
– Но так совсем не обязательно должно быть всегда. – Мобилиус держал свое обещание быть кратким. – Если лед растапливать снизу, пока он не станет всего в пару метров толщиной, он по-прежнему будет щитом защищать Европейский океан от жесткой радиации – как и раньше. А под тонким слоем льда будет более чем достаточно света, чтобы позволить растениям процветать. Нужные разновидности уже существуют. То же самое с питательными апвеллингами. Весь вопрос в энергообеспечении, а также в детальном вычислении и контроле теплового баланса.
Я планирую обеспечить эту дополнительную энергию. Я разрабатываю серию термоядерных реакторов, более крупных, чем все, что существовали до сих пор. В океане Европы имеется весь водород, необходимый для термоядерной реакции, который нам может потребоваться.
– Вы можете получить водород, но вы никогда не получите разрешение. – Раз Камилле предложили перебивать, она решила, что настала пора это сделать. Дэвид определенно не стал бы вмешиваться – он таращился на своего отца беспомощным взглядом кролика, загипнотизированного удавом. – Генеральная Ассамблея Юпитера тридцать лет назад приняла решение о сохранении Европейского океана и предоставлении его для глубоководных экспериментов. Если вы измените окружающую среду, вся научная работа пойдет прахом.
– Разрешение безусловно станет проблемой. И мы должны максимально удовлетворить ученых, – Мобилиус кивал в знак согласия, но Камилла читала в его манере намек на то, что разрешение никакой проблемой не станет.
Можно было каким-то образом доказать, что ученые на Европе – просто мазилы и неудачники. Нужные шестеренки в Генеральной Ассамблее уже были смазаны.
– Что ж, есть еще более крупная проблема, чем эта, – сказала Камилла. – Вы могли быть слишком заняты, чтобы видеть объявление, но научный телеграф слухов уже доверху этим полон. На Европе предположительно состоялось открытие жизни – аборигенной жизни, внизу, на дне океана. Если это правда, все развитие Европы будет отложено на неопределенный срок.
Но Мобилиус снова кивал – спокойно и рассудительно.
– Я тоже об этом слышал. Если это правда, то такое известие, безусловно, внесет большие изменения. Но я также слышал, что пока все это базируется на косвенных доказательствах. Нам следует подождать и посмотреть. А тем временем...
Он сделал паузу.
– Тем временем позвольте мне быть с вами откровенным. Я основываюсь на том предположении, что выгоды проекта развития Европы Генеральная Ассамблея Юпитера расценит как перевешивающие все возможные недостатки. Вот почему я здесь. Я знаю, что вы об этом задумывались, ибо не способны себе представить, каким образом центр РСН может находиться на одном из разумных маршрутов перелета с Земли на Юпитер.
Впрочем, вполне возможно, что в последнее время я не чувствую себя особенно разумным. Я сказал, что разрабатываю термоядерные реакторы, и это заявление – чистая правда. Но правда и то, что я сталкиваюсь с жуткими проблемами термоядерной стабильности, с чем мне не приходилось иметь дело при работе с меньшими термоядерными блоками Мобилиуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Но откуда ты знаешь Мобилиуса? Ты-то с Тимом Кайзером никогда не встречался.
– Ну да. – Теперь Дэвид выглядел не просто неловко, а как-то даже нездорово – хотя физически он был так же крепок, как Камилла. Она даже минуты не видела его больным.
– Я не знал Тима Кайзера, – Дэвид буквально выталкивал из себя слова. – И знать не хотел. Ты понимаешь. Но я действительно знаю Сайруса Мобилиуса. – Кривая улыбка явно была не на месте на его пухлом добродушном лице. – Можно сказать, я всегда знал Сайруса Мобилиуса. Или можно сказать, я его никогда не знал.
Тут скованность ушла из плеч Дэвида, и он со взрывчатым вздохом огромного облегчения осел в кресле.
– Он мой отец, Камилла. Мой настоящий биологический отец, будь он трижды проклят.
Камилла недоверчиво на него уставилась. Она понимала, что другие люди могут иметь знаменитых родственников, даже если у нее самой никого нет. Но Мобилиус как отец Дэвида...
– Ты никогда мне об этом не говорил.
– Конечно, не говорил. Я не хотел, чтобы ты знала... не хотел, чтобы вообще кто-то знал.
– Но Дэвид Ламмерман...
– Ламмерман – фамилия моей матери. Они с Мобилиусом прожили вместе всего шесть месяцев. После войны – когда он впервые прибыл на Землю с Пояса.
– И он от тебя отрекся?
– Нет. Это она от него отреклась. Она даже не хотела, чтобы я упоминал его имя. Никогда. Я этого и не делал. Зато она упоминала его достаточно часто. Она уверяла меня, что он страшный человек – ничего похожего на того симпатичного индивида, которым он притворяется. Я ей верил – в конце концов, я был всего лишь ребенком. Теперь я вижу, как она была неразумна и жестока, но тогда я этого не знал.
Она умерла, когда мне было семнадцать, и оставила меня одного. Но я бы никогда ничего у него не попросил – даже ради спасения собственной жизни. Он сам пришел ко мне через месяц после ее смерти. Он был слишком велик, чтобы я мог с ним справиться. Знаешь, я никогда не мог набраться духу, чтобы попросить его уйти, хотя мне действительно этого хотелось. Он сказал мне, что есть банковский счет для оплаты моего образования, нравится мне это или нет. Он сказал, что не станет подсовывать мне еще какие-то деньги или хоть как-то вмешиваться в мою жизнь, и держал слово до прошлого месяца, когда вдруг возник из ниоткуда и попросил меня прилететь на Землю. Он заплатил за поездку и сообщил мне новости о том, что наша работа с РСН прекращается и что мы должны отсюда убираться.
Словесный выплеск Дэвида закончился. Камилла кивнула. В каком-то странно-извращенном виде это имело смысл. Отвергнутый – или отвергающий – сын в присутствии могущественного отца. Сайрус Мобилиус по-прежнему был слишком велик, чтобы Дэвид мог с ним справиться.
В то же время это не имело никакого смысла. Что Дэвид еще от нее утаивал?
– Дэвид, я не понимаю. Зачем Сайрус Мобилиус вызвал тебя аж на Землю, чтобы сообщить то, что мы через несколько недель и так бы узнали? Не существует способа, посредством которого отмену программы глубокого зондирования РСН смогли бы сохранить в тайне. Добрая сотня других экспериментаторов затронута здесь так же, как и мы. Все научное сообщество РСН буквально гудело новостями уже через неделю после того, как ты сюда вернулся.
Дэвид пожал плечами, но ничего не сказал. Припоминание своих взаимоотношений с Сайрусом Мобилиусом, похоже, вконец его опустошило. Камилла не стала давить дальше. Вместо этого она вернулась к своим тревогам относительно того, зачем здесь Сайрус Мобилиус, а также к плачевному состоянию Дэвида. Если Мобилиус собрался помыкать Дэвидом, ему сперва придется разобраться с Камиллой Гамильтон. А она все зверела и зверела. Они с Дэвидом просидели пять минут в неловкой тишине, пока Мобилиус не вернулся.
– Итак, доктор Гамильтон? – Солнечный Король имел радостный вид и не чувствовал повисшего в комнате напряжения – или прикидывался, что не чувствует. – Что вы думаете о моем предложении?
Камилла взглянула на него и озадаченно нахмурилась. Бросив мгновенный взгляд на Ламмермана, Мобилиус за долю секунды уловил суть дела.
Дэвид покачал головой, но ничего не сказал.
– Нет? Тогда, полагаю, лучше попытаться мне, – Мобилиус вернулся к столу, сел напротив Камиллы и приставил друг к другу кончики пальцев.
Она снова обратила внимание на его маленькие аккуратные ладошки – совершенно не похожие на здоровенные лапы Дэвида. Рост и массивное телосложение, следовало полагать, Дэвид унаследовал от матери.
– Я много слышал о вас от Тима Кайзера, – продолжил Мобилиус. – Кое-какие из этих сведений вам бы сильно не понравились. Кайзер рассказал мне, что вы упрямы как ослица и так целеустремленны, что если вгрызаетесь в проблему, то уже нипочем ее не отпускаете.
– Вы не решите сложную научную проблему, если будете легко сдаваться, мистер Мобилиус. «А если ты вырос чумазым и нищим на Марсе, – добавила Камилла про себя, – ты вообще ничего не получишь, если будешь легко сдаваться. Даже очередной обед». Свое образование Камилла получала точно так же, как и свои обеды: со скрежетом зубовным. Ее упорство было всего-навсего детской привычкой к выживанию, перенесенной во взрослую жизнь. Но будь она проклята, если станет плакаться Мобилиусу в плечо, рассказывая ему, как ей всегда было тяжело.
– Но Тим говорит, что, хотя вы упрямы, – продолжил Мобилиус, – вы также порой импульсивны. Даже когда вы не правы, пустая трата времени вас переубеждать. Не волнуйтесь, я не стану это проверять – обо мне люди говорят то же самое. И Тим также настаивает, что вы лучший теоретик термоядерных процессов, какого он в жизни встречал. Он говорит, что вы, похоже, всегда знаете, что происходит с термоядерной стабильностью, даже в самых запутанных ситуациях. Причем вам даже не надо об этом думать. Когда компьютерные модели дают ответы, которые вам не нравятся, вы ищете ошибки в программах.
– Нет. – С этим Камилла, по крайней мере, могла разобраться, не затевая драки. – Он ошибается. Я все-все вычисляю, и я не доверяю интуиции. Просто так получилось, что я открыла кое-какие способы визуализировать сложные взаимодействия для получения быстрых результатов. Вроде термоядерной версии диаграмм Фейнмана.
– Это еще лучше, – Мобилиус вроде как восторженно улыбнулся. – Я всего-навсего экспериментатор, так что я тоже выучился не доверять интуиции чистых теоретиков. Это обычно не лучше экстраполяции решенных случаев.
Камилла начала понимать, почему Мобилиуса прозвали Солнечным Королем. Раньше она думала, что это прозвище он получил за разработку «мобилей» и необычайное мастерство в практическом, коммерческом применении термоядерной реакции. Но с таким же успехом Мобилиус мог его получить, благодаря теплоте и личному обаянию. Теперь его безучастные глаза уже вовсе не были пусты, и Камилла чувствовала, как его интерес к ней буквально расплескивается по столу. Просто невозможно было таить на него злобу.
«Бедняга Дэвид! – подумала Камилла. – Как было юнцу совладать с такой силищей?»
– Итак, – продолжал Мобилиус, – я изложил вам все эти личные вещи. Но я здесь вовсе не за этим. Могу я злоупотребить еще несколькими минутами вашего времени и объяснить причину? Видите ли, у меня проблема. Вскоре я рассчитываю начать работу над самым крупным проектом в моей карьере, и мне нужна помощь. Вы все поймете, когда я расскажу, что я задумал. И если то, о чем я сейчас расскажу, покажется вам грандиозным, то это потому, что так оно и есть – даже для меня.
Я хочу добавить к Солнечной системе кое-что очень солидное. По сути, я хочу дать человечеству целую новую обитаемую планету... – Мобилиус взял секундную паузу, изучая реакцию Камиллы, а затем рванул дальше. – Европу. Вы, надо полагать, знаете о Европе не меньше моего, но я все же хочу предложить вам собственное резюме. Я постараюсь вкратце. Пожалуйста, прерывайте меня, если будете несогласны с тем, что я говорю.
Камилла обратила внимание, что, несмотря на вежливые слова, Мобилиус начал сразу же, не дожидаясь позволения. Она очень много знала о Европе, так что у нее появился шанс оценить подготовку Мобилиуса. Он использовал простой, приземленный стиль, не обращаясь к Камилле ни свысока, ни подобострастно, но внимательно наблюдая за ее лицом на предмет признаков замешательства или скуки. Предложенное описание было кратким и логичным, с приемлемым количеством цифр. И Мобилиус, судя по всему, верно излагал факты.
Европа: второй по близости к Юпитеру из галилеевых спутников, кружит на орбите менее чем в семистах тысячах километров над планетой. Обрабатываемая по всей своей поверхности дождем частиц большой энергии еще более интенсивным, нежели тот, что поливал Ганимед, Европа делила с Землей, и только с Землей во всей Солнечной системе одну общую необычную черту: водный океан. В случае Европы этот океан лежал под километрами льда.
Лед Европы оказывался защитным одеялом, переменным по толщине, но непрерывным по всей поверхности, не считая одного места на стороне, постоянно отвращенной от Юпитера. Здесь выпирали наружу небольшие земляные массивы горы Арарат, располагаясь достаточно далеко, чтобы обеспечить место приземления и базу для поверхностных операций.
Слабая гравитация Европы позволяла горе Арарат подниматься от самого дна океана, которое в основном располагалось на глубине пятидесяти километров, хотя порой ныряло до сотни. Небольшая по планетарным масштабам, Европа тем не менее располагала самыми крупными запасами жидкой воды во всей Солнечной системе – и в отличие от земных океанов, это была чистая, свежая вода. Просачивание минералов с поверхности почвы, всегда добавлявшее соленость и неорганические вещества в воды Земли, никогда не имело место на Европе.
Свежий, холодный и более миллиарда кубических километров в объеме, океан Европы оставался безжизненным и бесполезным из-за толщины его ледяного щита.
– Но так совсем не обязательно должно быть всегда. – Мобилиус держал свое обещание быть кратким. – Если лед растапливать снизу, пока он не станет всего в пару метров толщиной, он по-прежнему будет щитом защищать Европейский океан от жесткой радиации – как и раньше. А под тонким слоем льда будет более чем достаточно света, чтобы позволить растениям процветать. Нужные разновидности уже существуют. То же самое с питательными апвеллингами. Весь вопрос в энергообеспечении, а также в детальном вычислении и контроле теплового баланса.
Я планирую обеспечить эту дополнительную энергию. Я разрабатываю серию термоядерных реакторов, более крупных, чем все, что существовали до сих пор. В океане Европы имеется весь водород, необходимый для термоядерной реакции, который нам может потребоваться.
– Вы можете получить водород, но вы никогда не получите разрешение. – Раз Камилле предложили перебивать, она решила, что настала пора это сделать. Дэвид определенно не стал бы вмешиваться – он таращился на своего отца беспомощным взглядом кролика, загипнотизированного удавом. – Генеральная Ассамблея Юпитера тридцать лет назад приняла решение о сохранении Европейского океана и предоставлении его для глубоководных экспериментов. Если вы измените окружающую среду, вся научная работа пойдет прахом.
– Разрешение безусловно станет проблемой. И мы должны максимально удовлетворить ученых, – Мобилиус кивал в знак согласия, но Камилла читала в его манере намек на то, что разрешение никакой проблемой не станет.
Можно было каким-то образом доказать, что ученые на Европе – просто мазилы и неудачники. Нужные шестеренки в Генеральной Ассамблее уже были смазаны.
– Что ж, есть еще более крупная проблема, чем эта, – сказала Камилла. – Вы могли быть слишком заняты, чтобы видеть объявление, но научный телеграф слухов уже доверху этим полон. На Европе предположительно состоялось открытие жизни – аборигенной жизни, внизу, на дне океана. Если это правда, все развитие Европы будет отложено на неопределенный срок.
Но Мобилиус снова кивал – спокойно и рассудительно.
– Я тоже об этом слышал. Если это правда, то такое известие, безусловно, внесет большие изменения. Но я также слышал, что пока все это базируется на косвенных доказательствах. Нам следует подождать и посмотреть. А тем временем...
Он сделал паузу.
– Тем временем позвольте мне быть с вами откровенным. Я основываюсь на том предположении, что выгоды проекта развития Европы Генеральная Ассамблея Юпитера расценит как перевешивающие все возможные недостатки. Вот почему я здесь. Я знаю, что вы об этом задумывались, ибо не способны себе представить, каким образом центр РСН может находиться на одном из разумных маршрутов перелета с Земли на Юпитер.
Впрочем, вполне возможно, что в последнее время я не чувствую себя особенно разумным. Я сказал, что разрабатываю термоядерные реакторы, и это заявление – чистая правда. Но правда и то, что я сталкиваюсь с жуткими проблемами термоядерной стабильности, с чем мне не приходилось иметь дело при работе с меньшими термоядерными блоками Мобилиуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56