– Да, а как ты догадалась?
– Седовласая Лухи научила меня видеть суть. Ты нарушил ее покой. Я не могу рассмотреть твое лицо из-за бороды. Интересно, кто ты? Я это выясню. Ты направляешься к озеру.
Она не спрашивала, но я все равно ответил:
– Да, я ищу корабль.
– Я выясню, кто ты такой, – повторила она с легкой угрозой, потом поднялась на ноги, стряхнула снег с юбок и нырнула в свою палатку.
– Я бы сам сказал, если бы ты спросила, – пробормотал я ей вслед, когда женщина скрылась за шкурами своего жилища.
Когда все проснулись, Юхан дал мне свежего оленя и помог забраться на него. Седло было неудобным, ноги приходилось держать слишком широко.
Три сестры смеялись под своими шерстяными масками, потом слегка насмешливо предложили мне – они скорее дразнили меня, чем пытались оскорбить – ехать следом за ними по заснеженному бездорожью. Мой олень помчался следом. Поскольку я держал в руках еще и поводья моих лошадей, то чуть не вылетел из седла, но удержался и затрусил за веселящимися женщинами, все время подпрыгивая в седле.
Оставив северное сияние у себя за спиной, мы пробирались через унылый лес на юг, стараясь двигаться по чужим колеям и следам. Путешествие было утомительным, но я, чувствуя приближение рассвета, готов был ехать без остановок. Мои проводники, однако, предпочитали делать привалы. Они спешивались, немного болтали и что-то ели. Меня подобные задержки раздражали.
– Чтобы добраться быстрее, одного желания мало, – дразнила меня Ниив.
Она доедала остатки соленой рыбы. Как она мне объяснила, ей было запрещено есть мясо, потому что она дочь шамана. Скоро ей предстоит принести жертву на могиле Госпожи Похйолы, и та что-нибудь предпримет, если сочтет нужным. Пока, по мнению Ниив, все шло хорошо. Юхан был ее старшим братом, защитником, но прекрасно понимал, что она сама себе хозяйка.
– Я должен защищать ее от волков и медведей, – улыбаясь, сказал он. – А она предпочла бы с ними танцевать, и, наверное, так и будет.
Поскольку рыбу нам не давали, мы с Юханом жевали длинные полоски оленьего мяса, такие несвежие, что я чуть не спросил, уж не кишки ли утопленника я жую. Но другой еды не было, поэтому я промолчал. Чтобы отвлечься, я наблюдал за женщиной, которая с жадностью жевала рыбу. Вокруг ее губ образовывались кристаллики льда и соли. Она наблюдала за мной с таким любопытством, что я начинал нервничать, а она это заметила. С ее лица не сходила понимающая улыбка.
– Это озеро – самое опасное место во всей Похйоле. За исключением разве что Туонелы, черного озера. Ты знал об этом?
Я знал, что озеро таит опасности, но не более того, и еще я знал, что оно скрывает в своих глубинах кричащий корабль. Я чувствовал, что это моя старая галера, затонувшая по своей воле, с моим добрым другом на борту, но говорить не стал. Я знал про озерного водяного, но что-то в тоне женщины заставило меня призадуматься. Возможно, мне придется тряхнуть стариной и вспомнить о своих талантах.
Она продолжила:
– Еще летом заклинатели целую неделю просидели у его вод, распевая свои заговоры, они пытались умилостивить Енааки, старого водяного, чтобы тот позволил им спуститься в озеро. Иногда он хватает кого-нибудь из них и утаскивает к себе. Но зимой он обычно разрешает посещения. Тебе нужно захватить с собой внутренности целого оленя или лошади – он ими питается. Иначе Енааки не пустит тебя в свое логово. Ты знал об этом?
Я не знал. Если бы я знал, что требуется подношение, то обязательно купил бы оленя. Я не мог трогать лошадей.
Ниив с удовольствием просвещала меня:
– Сто войтази, зубастых духов, охраняют затонувшие корабли. Дворец Енааки – настоящий лабиринт, бревна связаны между собой водорослями, а крыша сделана из человеческих костей. Он тянется на много миль, и в нем царит темнота. Настоящего дна у озера нет, его заменяет крыша дворца со множеством отверстий и ловушек. Если водяной захочет тебя схватить, он сделает это так быстро и утянет тебя так глубоко, что твой дух не успеет понять, что к чему.
– Я позабочусь о хорошем угощении для него.
– Постарайся. – Она пристально посмотрела на меня и нахмурилась. – Енааки давным-давно съел твоего друга, а кричит его дух.
– Если это так, я напрасно теряю время.
Наконец я понял смысл ее слов. Она с легкостью догадалась, что я пришел сюда не почтить память друга, а в надежде, что тот еще жив и что это из-за его воплей озеро назвали Кричащим.
– Но я так не думаю, – осторожно заметил я.
– Почему?
– Потому что корабль должен был защитить его. Этот корабль не по зубам даже Енааки.
– Если это тот корабль, – усмехнулась она. – И если это тот друг.
– Да.
– Сколько тебе лет, Мерлин? Скажи.
От нетерпения она подалась вперед. Ее дыхание было свежим, несмотря на то что она питалась рыбой. Инстинктивно я тоже потянулся вперед и едва не коснулся носом ее носа, нас потянуло друг к другу, словно двух влюбленных.
Я чуть не сказал ей правду. Она была так неодолимо очаровательна и так красива, что только отсутствие подходящих слов остановило меня и не позволило рассказать ей, как тысячи и тысячи лет я хожу по кругу, оказываясь то в реальном мире, то в потустороннем.
– Я старше, чем выгляжу, – неуклюже ответил я.
– Понятно. Слишком часто твое лицо напоминает лицо черепа. Ты, должно быть, умер очень давно. Уже тысячи раз умирал. Расскажи, как тебе удается сохранять молодым свое тело?
– Лучше спроси у моей молодости. Она очень давно прошла.
Женщина обдумала ответ, потом коснулась моего носа, но не своим изящным пальчиком, а последним кусочком соленого окуня.
– Не думаю, что прошла, – шепнула она.
Она вскинула голову, улыбнулась покрытыми солью и снегом губами и натянула на лицо шарф, решив вернуться в палатку и поспать, но задержалась у костра. Юхан уставился на меня, его челюсти трудились, пытаясь разжевать кусок вяленого мяса. Он мало что понял из нашего разговора.
– Если ты и найдешь своего друга целым, а не разрубленным на кусочки на кухне у Енааки, как ты вернешь его на сушу? Лутапьо говорил, что лед здесь толщиной в человеческий рост. Он сомкнется над твоей головой в считаные секунды.
Еще одна попытка удовлетворить свое любопытство. Вопрос только казался невинным, на самом деле Юхан пытался выведать мои секреты.
Ему я сказал:
– Спроси меня еще раз через несколько привалов. Я должен добраться туда первым. Мне нужно узнать правила игры. – Я почувствовал голод и попросил: – Дай мне оленьего мяса.
Юхан не понял:
– Оленьего мяса?
Я показал на коричневые ссохшиеся кусочки в его руке. Он засмеялся и отрицательно покачал головой:
– Это не олень… А ты думал – это олень? Если бы… – Он посмотрел на свою еду. – У меня желудок сводит, когда я вспоминаю, что это такое.
– Извини! – торопливо прервал я его. – Не надо говорить.
Он передал мне кусочек отвратительного мяса. А Ниив, наблюдая, посмеивалась, прикрывшись шарфом.
Глава вторая
УРТА С ОСТРОВА АЛЬБА
– Ответь мне на один вопрос, – обратился я к Ниив.
Это было после третьего привала на нашем пути к озеру. Ниив пребывала в мрачном состоянии духа уже два «дня», и дважды ей было нехорошо. Обе ее сестры ехали в стороне, хотя я не слышал, чтобы они ссорились. Мы почти не разговаривали, да и возможности такой не было. Дул резкий ветер, пробирая до костей. Он выдувал из головы все мысли, кроме мыслей о том, чтобы согреться и быстрее вернуться домой. Наконец ветер стих, только скрип снега под копытами и фырканье оленей нарушали тишину. Ниив ехала впереди меня.
– Отвечу, если ты ответишь на мой.
Эта женщина пробуждала мое любопытство, но я пытался это скрыть. Что-то в ней будоражило меня. Не потому, что я чувствовал, как растет ее магическая сила, – ее смех был странно знакомым.
– Чьего ребенка ты носишь?
Она бросила на меня взгляд через плечо и некоторое время ехала молча, потом сказала:
– Я не знаю.
– Ты не знаешь отца? Ты что, спала в это время?
– Это еще не решено! – поправилась она сердито. – Пока не решено.
И я вдруг понял. И содрогнулся, поняв. Знакомые слова снова произнесены несколько поколений спустя. Она лишь их озвучила. Ниив смотрела куда-то влево, зная, что я наблюдаю за ней. Она ждала. Она молчала. Она знала, что это не праздное любопытство.
– Понятно, – сказал я. – Ребенка как такового нет, есть лишь твоя надежда. Мечта. В тебе пока ничего нет.
– Неправда, ребенок уже есть! – резко возразила она, а потом добавила: – Просто у него пока нет отца. Этот ребенок – Ниив, и только Ниив. Он ждет отца. Я уговариваю его потерпеть, но дети такие требовательные существа. – Она оглядывалась на меня, когда это говорила, я видел, что ей нравится дразнить меня. – Этот ребенок хочет родиться. Но разве он сможет развиваться нормально без отца?
– В самом деле, разве сможет?
Дальше мы ехали молча. Я пытался разобраться, восхищает меня Ниив или пугает. Когда она говорила, у меня по телу бежали мурашки. Мои кости буквально пели! Всю свою жизнь я верил, что все мои магические знания – иногда это называют колдовством – записаны на моих костях. Хотя сейчас я не использовал их (слишком дорого), мои кости были действенными амулетами и всегда предупреждали об опасности.
В самом деле, тревожные сигналы поступали отовсюду, особенно от беззвучных и зловещих переливов и всполохов северного сияния на ночном небе позади нас. Северный горизонт был полон жизни и весь в движении: цвета появлялись, исчезали, сливались, целый каскад сияния, водопад огня. Это фантастическое буйство красок отражалось в отполированных бусинах и костяных украшениях на шапочке Ниив.
Совершенно очевидно, что Ниив, получив от Госпожи Севера колдовские способности, принялась играть ими. В магии она, конечно, дилетант. Начала она с ребенка в своем чреве, чутье подсказало ей, что этот земной сосуд пригодится, чтобы поглощать чужую жизнь и чужие умения. Я знал об этой уловке еще с первого моего странствия, а также знал, какие меры предосторожности принять. Это очень опасное предприятие, а Ниив слишком молода, чтобы контролировать себя, а значит, и сама она опасна. Конечно, она научилась каким-то заклинаниям от отца, хотя вряд ли он ее учил. Скорее всего она украла у него какие-то магические формулы. А теперь ее отец мертв, он утонул. А она воспользовалась его смертью, чтобы вытребовать себе право на использование колдовства. Ее братец живет в каком-то своем призрачном мире, сейчас он едет где-то далеко позади нас. Некому было дать Ниив совет, наставить ее на путь истинный, некому контролировать ее необузданность. Я не сомневался, что никто, даже сама Ниив, не понимает, насколько она опасна.
Опасна! Хоть я и признался ей, кто я такой, как признался бы любому, представившись шаманом – а шаманы всегда врут и о своем возрасте, и о своих колдовских способностях, – она сразу раскрыла мой обман. Она знала, что я не простой шаман. Она увидела лицо черепа вместо моего лица. Она определила, что я принадлежу «к тем, кто следует тропою, что огибает мир». У нее бесспорный талант. В дальнейшем мне надо внимательно следить за своей речью и поступками.
Потом я стал размышлять о том, почему она мне чем-то знакома, и заподозрил, что ее вопрос ко мне будет касаться именно этого.
Через какое-то время я спросил ее:
– Как звали твою мать?
– Мою мать? Ее назвали в честь озерной синевы в разгар лета. А почему ты спрашиваешь?
– А как звали твою бабушку?
– Мою бабушку назвали в честь мороза, который сверкает на ветках в студеную зиму. Почему ты спрашиваешь?
– А прабабушку?
Ниив заколебалась, пряча от меня глаза. Олени фыркали, продираясь через рыхлый снег.
– Как и мою маму. Почему ты спрашиваешь?
– А прабабушкину бабушку?
– Прабабушкину бабушку? До чего ж ты любопытен, Мерлин! Странно любопытен. Прабабушкину бабушку назвали в честь тумана, висящего на деревьях осенью.
– Маленькая Мирга, – прошептал я, а громко сказал: – У тебя очень хорошая память.
– Мы все помним, – согласилась Ниив, – все мои прабабушки следят за мной через сердце Хозяйки Севера. Почему ты все это спрашиваешь?
– Ты похожа на одного человека.
Ниив засмеялась:
– Ну не на маленькую же Миргу. Она умерла двести зим тому назад.
– Я знаю.
Маленькая Мирга. Женщина, сотканная из тумана. Я смотрел на Ниив в седле и вспоминал ее предка. Теперь, когда я установил связи, все стало очевидным. Глаза те же, смех тот же, даже ее манера держаться в седле была такой же. И та же отчаянность.
Мне слегка взгрустнулось, хотя я всегда смеюсь, вспоминая нашу первую встречу с той женщиной, чья прапраправнучка, и моя тоже, сейчас ехала рядом.
Мирга вся благоухала, когда решительно вошла в мою палатку, с ней была ее сестра. Я был взволнован неожиданной встречей. Сестра Мирги, потрясенная моим видом, несколько раз переспросила ее, хорошо ли она понимает, что делает. Мирга заверила сестру, что все в порядке, и отпустила ее, но в глазах у нее по-прежнему было сомнение.
Мы выпили, съели по кусочку рыбы, сидя по разные стороны костра, угасающий огонь освещал ее красивое бледное лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49