Ирландец, по всей видимости, не собирался останавливаться:
— А вы не думали, почему каждый потомок Локвудов рано или поздно сходил с ума? Да, мне кажется, что к нынешнему времени оно уютно устроилось у них в генах — безумие и развращенность. Так кто же оказалась та потаскушка, что спуталась с Себастьяном? Кто-то из светских дам? Нет, вероятно, какая-нибудь дешевая шлюха из города или какая-нибудь выжившая из ума беззубая деревенская карга. Впрочем, вы должны знать ответ.
— Я думаю, тебе надо держаться поскромнее, коротышка, — снова предупредил Бердсмор, поднимая ружье на уровень головы ирландца.
С потолка посыпалась пыль, отчего свечи заколыхались и задымили.
Фелан безжалостно продолжал свои провокации:
— Вы не заплатили кому-нибудь, чтобы проследил вашу генеалогию? Уверен, ваше состояние могло бы позволить нанять лучшего исследователя. Наверняка, именно так вы и выяснили своего истинного предка. Держу пари, та шлюха вела собственные записи, чтобы в будущем кое-кому было легче выявить свое происхождение. Или вы подумали, что она собиралась шантажировать Себастьяна? Вероятно, он бы просто рассмеялся ей в лицо. Или велел бы выпороть на конюшне. Какое ему дело до шлюхи и ее отпрысков? Блуд с женщиной не дает права ее ублюдкам называться Локвудами. Если бы Себастьян был сейчас жив, разве не плюнул бы он вам в лицо?
— 
Заткнись! -прошипел Бердсмор.
— Нет, он не позволил бы какому-то старому подонку примазаться к клану. А ведь по сути дела, вы и есть такой подонок. Просто возомнивший се6я тем, кем никогда не был и не мог быть. В своих извращениях Себастьян, возможно, был незаурядной — как вы упомянули — может быть, даже выдающейся личностью. И не поэтому ли вы так хотите сравняться, даже превзойти вашего, так сказать, родственника? А? Я прав?
Бердсмор приложил ружье к плечу. Но с улыбкой направил его в голову Грейс.
Фелан побледнел.
— Нет... не ее. Она ведь тоже Локвуд, Бердсмор. Ты не можешь убить ее.
Бердсмор с ухмылкой шагнул к Грейс, по-прежнему держа ружье у плеча.
— Ты потратил кучу времени, убеждая меня, что между нами нет родства. Да и кроме того, она давно должна была умереть, еще в детстве. Уже тогда я различил, что она не из настоящих Локвудов. Как я сказал, она оказалась слабым звеном, но его еще можно было использовать. Она никогда не стала бы похожа на своего отца. И на меня...
Он прижался щекой к прикладу.
Эш бросился вперед, но Бердсмор ожидал этого и, как только исследователь поднял голову, повернулся к нему.
Раздался выстрел, и пуля из дробовика скользнула около уха Эша. Перед его глазами возникла белая вспышка, и он почувствовал, что падает, что чувства покидают его. Ударившись об пол, он закрыл глаза, а когда открыл снова, то все в комнате качалось. Он заморгал и посмотрел снова.
И увидел, что ружье снова приставлено к шее Грейс. И услышал щелчок, когда палец Бердсмора взвел один из двух курков.
Но услышал и еще кое-что.

39
И все услышали.
Бердсмор, по-прежнему прижимая оба ствола двустволки к шее Грейс, подозрительно осмотрел помещение, в то время как сама Грейс с закрытыми глазами ждала, все ее тело напряглось, подбородок приподнялся, Фелан не отрывал от нее глаз.
Преподобный Локвуд пришел в движение; он задергался и заерзал на своем кресле, как человек, которого замучили невыносимые кошмары. Его грудь тяжело вздымалась, плечи дергались, голова медленно поднялась, а в бледные, безжизненные глаза вернулось ошеломленное сознание. И новый увиденный им сон наяву принес мало утешения.
Сначала звуки доносились издалека, но они приближались, и вскоре уже можно было различить голоса, слившиеся в каком-то нестройном гимне. Потом послышались другие звуки — свистящий шепот, шаги, бормотание, перешедшие в буйный шум. К звучащему все громче хору нестройным контрапунктом присоединилась музыка из другой эпохи, которую Эш и Грейс слышали при входе в Локвуд-Холл, но теперь в ней было больше неистовства, чем искусства. Казалось, она идет из коридоров и залов наверху, наполовину или полностью разрушенных и исчезнувших, просачивается сквозь черный потолок и темные стены вокруг.
Все тоже услышали этот гимн, его ясный мотив выделялся среди других звуков.
Симус Фелан отделился от общей группы, вскинув голову и прислушиваясь.
Реакция Бердсмора была менее спокойной. Он опустил ружье и стал поворачиваться из стороны в сторону.
— Что это? — воскликнул он, и в его голосе послышался страх.
— Прислушайтесь к словам, — сказал ирландец, словно упрекая невнимательного ученика. — Я узнаю этот гимн, а вы?
— Мы слышали его в пустой школе, — сказал Эш.
— А! — Фелан проговорил слова, которые все слышали: — «Считалось, я умер и к вам не вернусь, но знайте: я — танец, и снова кружусь!». Понимаете, что они говорят нам? Это ни в коем случае не древний гимн, это духи узнали от новых духов. Очаровательно. — Он улыбнулся, переводя взгляд с одного лица на другое, как бы ища поддержки собственным чувствам. — Они рассказывают собственную историю, понимаете? «Трудно танцевать с чертом за спиной». Понимаете, что они говорят? Это и есть причина возникновения призраков.
— Ты сошел с ума. — Бердсмор качнул ружьем в сторону Фелана.
— Ах, возможно, возможно. — Ирландец прямо-таки забавлялся. — «Я жизнь, а она никогда не умрет», — повторил он только что прозвучавшие слова гимна. — Это чертовски кстати, я бы сказал. — Выражение его лица изменилось, и он метнулся к Эшу, который начал подниматься с пола. — Пора убираться, Дэвид. Я ужасно боюсь того, что сейчас произойдет.
Шум стал оглушительным, и Грейс снова зажала руками уши. В ее слезах отражался мягкий свет свечей.
Стены пульсировали, с них сыпалась пыль, застилая всю комнату.
—Чего им нужно?
Рот Бердсмора остался разинутым, а сам он продолжал кружиться, нелепо выставив перед собой ружье.
Ответ Фелана был довольно спокоен, но ирландец начал пробираться к Грейс и ее отцу.
— Надо полагать, возмездия, — сказал он сквозь шум.
Стены неистово сотрясались, будто гигантские тараны колотили по ним снаружи. Удары сопровождались громовым треском, и все в зале тряслось. Шпалеры колыхались, свечи раскачивались и падали.
Грейс осела на пол, и Эш увидел, как отец подошел и погладил ее по голове. По-прежнему чувствуя головокружение от полученного удара, Эш беспомощно наблюдал, как Бердсмор шагнул к ней с дробовиком наперевес.
— 
Можете взять ее! -крикнул он в пространство. —
Она Локвуд. Вот, я отдаю ее вам!
— Нет! -закричал Эш и стал вставать, когда ствол ружья уткнулся Грейс в висок.
Но Эдмунд Локвуд, увидев злобу и панику в глазах своего дальнего родственника, осознал намерение Бердсмора. И понял, зачем призраки Слита пришли сюда. Он теперь многое понял. Все это было неправильно — это вмешательство в пути Господа, — но ни грехи, ни дурные наклонности не передаются по наследству, у каждого поколения они свои; все мужчины, женщины и дети обладают свободой совести и собственной волей, и растление души может начаться только по сознательному выбору каждого. Грейс, в отличие от своей матери, не должна платить за выбор, который сделал он, он сам.
Локвуд поднял слабую руку на обидчика дочери. Сознавая свое бессилие, отдавая себе отчет, что болезнь души привела к атрофии плоти, он все же собрал остатки сил и встал с кресла.
Больше не сутулясь, встав вровень с высоким человеком перед собой, священник схватился за ствол ружья, отвел его от лица дочери и направил на себя.
Палец Бердсмора дернул оба курка, и два слившихся выстрела перекрыли весь остальной шум.
Грейс ощутила вырвавшийся из ружья жар выстрела и зажмурилась от внезапной вспышки. Она не видела, как разлетелась голова ее отца, не ощущала кровавых ошметков, полетевших ей в волосы, но закричала, потому что результат выстрела мог быть только один.
Эдмунд Локвуд согнулся, но его изуродованные артритом руки, хотя уже и не получали команды от мозга, которого больше не было, продолжали сжимать горячий ствол, и руки разжал сам стрелок. Бердсмор в ужасе смотрел, как его непреднамеренная жертва медленно валится навзничь. Тяжелый деревянный приклад ударился о каменный пол.
Как летучий пар, в комнату проникли облака тумана, пламя свечей задрожало, шпалеры захлопали по стенам. Звук возобновился, заполнив пространство настойчивым пением, стенаниями и шепотом, музыкой и шумом шагов. Стены затрепетали, их дрожь прервалась неистовым сотрясением; даже пол затрясся, словно от какого-то сейсмического возмущения глубоко внизу.
Эш кое-как встал на ноги и поспешил к Грейс, которая была в глубоком шоке. К Эшу присоединился Фелан, и вместе они подняли ее.
— Здесь нельзя больше оставаться, — крикнул в ухо Эшу ирландец.
— Во имя Господа, что происходит? — прокричал тот, обхватив Грейс за талию.
— Господь тут ни при чем, — донесся еле слышный ответ. — Их энергия идет из другого источника. И вы с девушкой являетесь ее частью. Вы оба — психические катализаторы, как и прочие в Слите. Прибыв сюда, вы только добавили им силы.
— О чем вы говорите? — Эш недоверчиво покачал головой.
— Сейчас не время обсуждать это, мой мальчик. Займемся делом.
Они потащили Грейс к выходу, но чья-то рука вцепилась Фелану в шею и потянула назад. Эш зажмурился, когда кто-то схватил его сзади за волосы и обрушил мощный удар кулака ему на голову. Он снова упал на пол, но на этот раз перекатился на спину. Нога пнула то место, где он только что был, и, привстав на колено, Эш увидел возвышавшуюся над собой громаду Бердсмора. Не ожидая, когда его снова свалят, он бросился вперед и головой боднул нападавшего в ребра. Бердсмор отшатнулся, но Эш успел вцепиться ему в одежду.
Высокие свечи в массивных подсвечниках перевернулись. Эш для лучшего упора зарылся туфлями в пыльный пол. За спиной у Бердсмора был длинный каменный стол, куда он и рухнул во весь рост, в то время как Эш продолжал осыпать его градом ударов, столь же безжалостных, как и отчаянных. Несмотря на это, Бердсмор почувствовал особую вибрацию, пробежавшую по плечам и спине, и, испуганный, оттолкнул Эша. Тот отлетел, потрясенной силой огромного противника, но сумел сохранить равновесие. Он подхватил упавший шандал и поднял его над головой, как оружие, готовый снова броситься в атаку. Но замер на полушаге.
Бердсмор смотрел куда-то мимо Эша, на вход в зал, его челюсть отвисла, брови приподнялись в почти комическом изумлении. Вокруг него кружились прозрачные клубы тумана, с потолка продолжала сыпаться пыль, так что его волосы и плечи покрылись ровным серым слоем.
Эш повернулся в поисках Грейс, а Фелан тоже уставился на широкий вход в зал.
Мгла превратилась в желтоватые клубы тумана, который раньше окутывал деревню, а теперь вторгался и в секретные подвалы, проникая сюда как щупальцы какого-то огромного невидимого зверя. Среди этих катящихся, раздувшихся клубов тумана возникали странные изменчивые фигуры, по-видимому, тени умерших, стремящиеся походить на человеческие тела, но так и не приобретающие законченный образ, тающие на глазах и превращающиеся в иные формы, пребывающие в вечном движении. Их явление сопровождал продолжительный нестройный шум — стенания голосов, музыка и топот. Внутри этого мерцающего в свете свечей сумбура складывались и зарождались лица, которые тут же распадались и растворялись в окружающем их бесформенном хаосе. И это видение предстало перед всеми — ужасное и суровое.
Постепенно, следуя за своими менее значительными предвестниками, в зал начал проникать скопившийся снаружи туман, перетекая через скрюченное мертвое тело у входа — мертвую вещь, чьей души, которая пребывала в другом месте, не в аду и не в раю, еще не было среди призрачных легионов. Туман, стелясь, расползался по подземному помещению, поглощая огни свечей, обволакивая могильным холодом замерших в страхе людей, и во время вторжения не прекращались его бессвязные, но наполненные скрытой угрозой призывы. Во мраке начали возникать призрачные химеры, их сходство с земными существами оставалось отдаленным, их формы тоже расплывались и менялись, но сборище химер все разрасталось, и казалось, что в этом святилище собрались все призраки Слита.
Что-то холодное коснулось щеки Эша; ощущение было таким ледяным, что кольнуло кожу, как будто внезапным морозом, и Эш увидел, что Грейс отшатнулась, словно тоже почувствовала это касание.
Бердсмор махал руками, чтобы разогнать кружащийся вокруг него туман. Его большие руки рассеивали возникающие лица, отбивали тянущиеся к нему руки. Но на их месте возникали новые, шумя вокруг Бердсмора, словно предпочли его всем остальным; завывания все усиливались, шум от ветерка напоминал хриплые вздохи.
Рука, вполне материальная, крепко схватила Эша за плечо.
— Пошли, Дэвид, — сквозь шум крикнул Фелан. — Нельзя терять времени.
— Грейс?..
— Думаю, она еще больше потрясена, чем вы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53