«Вперед, Стрингер, — обругал я себя, — поднимись и прогони несколько крыс, если не хочешь стать объектом осмеяния и позора». И все равно колебался, уставившись за крышку люка: осмеяние и позор не так уж страшны.
Здравый смысл возобладал, прагматик во мне в тот день победил: я встал на стул, включил фонарик и одной рукой приподнял крышку люка — впрочем, всего дюйма на два. Из щели на меня не уставился угрожающий взгляд, ничто не шевелилось, никто с хрипом не принюхивался. Все было тихо и спокойно. Немного осмелев, я открыл люк шире и, посветив фонариком внутрь, встал на цыпочки и попытался заглянуть через край. Я не смог точно рассмотреть, но мне показалось, что откуда-то снизу еле-еле проникает дневной свет. Выключив фонарик, чтобы проверить это, я убедился, что свет проходит через свесы крыши.
Вот и ответ птицы пролезли внутрь и сделали себе здесь милый надежный птичник. Может быть, в прошлую ночь они решили устроить вечеринку. Я снова включил фонарик и откинул крышку люка, насколько это было возможно, и чем шире я его открывал, тем дальше моя рука соскальзывала к его основанию. В конце концов крышка перевесила и со стуком упала наружу, впрочем, позади что-то не дало ей упасть совсем.
Взяв фонарик в зубы, я схватился за края и залез наверх. Недостаток атлетической подготовки я компенсировал ругательствами и забрался-таки на чердак, белые кеды лягали воздух, как взбесившиеся голуби. Сев на край и болтая ногами, я глубоко вздохнул и тут же пожалел об этом. В воздухе здесь стоял смрад, и я наморщил нос от этой кислой вони.
— Боже, — сказал я вслух, и мне послышалось, что неподалеку что-то шевельнулось.
Свет падал с одной стороны, но я различил смутные очертания стропил и балок. В самой крыше дыр не было — очевидно, строители хорошо выполнили свою работу. Но я увидел что-то на стропилах — темные, неясные во мраке предметы. Они словно свисали с бревен, и я с содроганием заметил на наклонных стропилах еще множество таких же.
Я понял, что это, но все равно потянулся к фонарику и направил луч вверх. И ощутил содрогание и дурноту, увидев сотни маленьких мохнатых тел, свисающих сверху, как какие-то сморщенные плоды с ветвей, заполняя весь чердак и распространяя вокруг смрад.
В это время одно крыло дернулось, волнообразным движением расправилось, а потом втянулось обратно в темное тело.
— О Боже! — прошептал я, замерев.
В полной тишине мне показалось, что я слышу, как у них бьются сердца, пульсируя в такт, в правильном ритме, что делало тварей единой, сплошной массой.
По-прежнему содрогаясь, я тихо спустился с чердака, боясь, что малейший шум вызовет среди летучих мышей вакханалию криков и хлопанья крыльями.
Наблюдатель
В ванной я намочил лицо водой и смыл выступивший пот. Потом тщательно оттер руки, словно их могли запачкать те твари на чердаке. Меня тошнило, но клейкая тошнота застряла в груди.
Летучие мыши! Безобразные, злобные, сморщенные монстры. И судя по тому, что я увидел, их тьма-тьмущая! О'Мэлли наверняка знал, что они здесь, так какого же черта он ничего не сказал? Теперь я пожалел, что не принял разумный совет — послать для осмотра дома оценщика, подумав, что мы не можем позволить себе такие расходы вдобавок к затратам на починку коттеджа; оценщик, по крайней мере, обнаружил бы присутствие летучих мышей и сообщил бы нам. Мне страшно не хотелось говорить о своем открытии Мидж и портить ее идиллию, но ей следовало знать, было невозможно скрыть от нее этот факт.
Маленькие подлые твари! Где-то здесь должна быть санэпидстанция, чтобы вывести их, — или этим занимаются местные власти? Ведь летучие мыши представляют угрозу для здоровья. Для душевного здоровья — наверняка.
Я насухо вытер лицо и руки, в голове роились и копошились мысли. Наверное, моя реакция была чрезмерной, но неприятное чувство, охватившее меня еще до того, как я открыл чердак, вместе с потрясением от вида этих черных висящих тел оказали на меня сильное воздействие. Я задумался, как давно Грэмери является обиталищем этих отвратительных тварей: они появились после кончины Флоры Калдиан или устроили себе здесь резиденцию, пока она еще жила в коттедже? Последнее было трудно представить, но опять же, мы слышали, что она отличалась эксцентричностью, так что, возможно, Флора оказала им гостеприимство. Да, недавно заключенное соглашение оставляет Мидж право принимать определенные компании, но слонам, древесным червям и летучим мышам вход безоговорочно воспрещен!
Я прошел в соседнюю комнату и подошел к окну с намерением открыть его и полной грудью вдохнуть свежего, не затхлого воздуха, но затаил дыхание, увидев у калитки какие-то фигуры.
Мидж, уже одетая, стояла по эту сторону калитки спиной ко мне и разговаривала с тремя незнакомцами, двумя мужчинами и девушкой. Они были небрежно одеты — в рубашках с расстегнутыми воротниками, в мятых брюках, девушка — в узорчатой юбке ниже колен и свободной блузке. У нее были длинные светлые волосы, и даже на таком расстоянии она показалась мне знакомой. Полусъехав на обочину, позади стоял «ситроен» (к тому времени мы нашли свободную площадку сбоку от садика, чтобы пристроить свой «пассат»). До меня доносились голоса, но я не мог разобрать, о чем они говорят. Чувствуя особое расположение к человеческому обществу, я покинул спальню и спустился по лестнице. Если это местные, они могли знать, как решить проблему с летучими мышами.
Я пошел по дорожке, и сильный чистый запах цветов прочистил мою голову от затхлых испарений. Трое незнакомцев смотрели мимо Мидж на мое приближение, сама она обернулась, когда я подошел.
— Майк, у нас первые гости, — сказала Мидж, очевидно обрадованная знакомством.
— Первые человеческие гости, — уточнил я и улыбнулся на их недоумение. На время я прогнал мысли о крошечных крылатых тварях.
— Майк имеет в виду некоторых животных, что стали заходить к нам, как только мы въехали, — объяснила Мидж, и все вокруг заулыбались.
— Боюсь, вы скоро поймете, что, наоборот, мы, люди, без позволения вторглись на эту лесную просеку. — Это сказал такой же светловолосый, как и девушка, мужчина, хотя его волосы были подстрижены короче, почти по-военному. Он был приблизительно моего роста — пять футов шесть дюймов — с голубыми-голубыми глазами. Он напомнил мне калифорнийского серфингиста, чудом попавшего к нам из 60-х годов, и его американский акцент усиливал сходство, хотя я почувствовал в нем напряжение, не стыкующееся с его развязными манерами. Мужчина непрестанно улыбался, и даже его зубы были истинно голливудскими.
— Привет, — сказал он, протягивая руку сквозь калитку. — Меня зовут Хьюб Кинселла, а это... — Он махнул свободной рукой в сторону своих спутников. — Джилли Слейд и Нейл Джоби.
Я пожал руки всем троим, а Мидж представила меня. Всем им с виду было лет от двадцати до двадцати пяти.
— Мы видели вас, когда проезжали здесь на днях, — сказала девушка, ее рукопожатие было почти неосязаемо.
— Да и мне показалось, что мы уже виделись, — ответил я. — Вы еще помахали мне из машины, верно?
Она кивнула:
— Вы первый помахали.
Мы рассмеялись, как обычно смеются малознакомые люди при малейшем намеке на юмор. Девушка выглядела вполне по-английски и была хорошенькой, хотя и несколько бледноватой. Косметика на лице отсутствовала, а по скулам и носу разбегались веснушки; во всей ее внешности виделась легкомысленность, и я не смог решить, привлекает меня это или раздражает.
Второй мужчина, Джоби, был низенький и тощий, и при ближайшем рассмотрении я заметил, что он одет не так неформально, как остальные; по крайней мере, на его рубашке с короткими рукавами был повязан галстук, брюки отутюжены, а туфли до блеска начищены. Его безволосые руки торчали из рукавов, как белые кривые палки, а его рукопожатие оказалось немного чересчур крепким, и эта твердость представлялась скорее напускной, чем естественной. Когда он поздоровался со мной словами: «Надеюсь, вам понравился ваш новый дом», — в его голосе слышалась гнусавость, характерная для центральных районов Англии.
— Да, понравился, — ответил я, — но в нем нужно еще немного прибраться.
— Вы оба из Лондона? — спросил Кинселла, скорее с вежливым интересом, чем допытываясь.
— Как вы узнали?
Он обезоруживающе улыбнулся:
— У вас такой вид.
— Как у рыбы, вынутой из воды?
— О нет, я не это имел в виду. Я просто ощутил, что здешняя жизнь для вас внове.
— Для Мидж не совсем — она выросла в деревне. Ну а я — я новичок.
— Вы скоро полюбите эту жизнь, — вставила девушка, Джилли. — Как я.
Мидж продела руку в мою и прижалась ко мне.
— Помнишь большой дом, на который мы набрели вчера на прогулке, Майк?
— Такой мрач... серый?
Она кивнула.
— Это оттуда приехали Хьюб, Джилли и Нейл.
— В самом деле? Вы там живете? Все трое?
— Больше троих, Майк, — ответил Кинселла.
— И что это? Отель, санаторий или что-то вроде?
— Нет, не отель, не санаторий и не что-то вроде. Почему бы вам не заехать, когда обустроитесь? Мы покажем вам окрестности.
— Да, пожалуйста, приезжайте, — сказала Джилли и, немало удивив, обхватила нас за плечи. — Дом внутри чудесный, и мы вам окажем радушный прием. Пожалуйста, скажите, что приедете!
Я был слегка озадачен ее энтузиазмом, но Мидж вроде бы понравилась такая мысль.
— Это было бы прелестно, — сказала она девушке. — Вчера нас действительно заинтриговало это место, правда, Майк?
— Да, заинтриговало. — Я вдруг почувствовал, как Мидж предупреждающе сжала мой локоть. — Но пока у нас небольшая проблема, которой надо уделить время. Я подумал, может быть, у вас есть мысли на этот счет — вы ведь живете в этих местах.
На их лицах выразилась неизмеримая готовность помочь, а Мидж заинтересовалась.
— Через навес крыши пробрались летучие мыши, — объяснил я, большим пальцем показывая на коттедж за спиной, и, повернувшись к Мидж, сказал: — Вот откуда этот шум ночью. А теперь они на чердаке отсыпаются.
— Летучие мыши? — переспросила Мидж.
— Летучие мыши.
— О, с ними не будет проблем, Майк, — заверил меня американец. — От них никакого вреда.
— Может быть, оно и так, но мне от них как-то не по себе. Знаете, мне не нравится просыпаться ночью и смотреть, как они пьют нашу кровь за здоровье друг друга.
Все рассмеялись, но мне показалось, что Джилли подташнивает.
— В этом ничего страшного, — сказал Джоби, сложив на груди свои тонкие, как у насекомого, руки. — По большей части они охотятся в сумерках и на рассвете. Да и не представляю, чтобы в Гемпшире вы нашли много вампиров. Если вы оставите их в покое, и они вам не помешают.
— Мне они уже мешают.
— Ой, брось, Майк! — сказала Мидж. — Это же просто хомячки с крыльями.
Ее реакция — или отсутствие реакции — застала меня врасплох. Я знал, что она обожает животных, но не всех же?
— К сожалению, по закону вы не много можете с ними сделать, — продолжал Джоби. — Видите ли, это охраняемый вид. Большинство из них в стране истреблено, главным образом пестицидами и людским невежеством. Защитники природы вступились как раз вовремя, чтобы правительство что-то сделало.
— Вы хотите сказать, что мы не вправе трогать этих тварей? — проговорил я, не веря.
Он серьезно наклонил голову:
— Млекопитающих не можете. Это либо нетопыри-карлики, либо ушаны, в зависимости от размеров — нетопыри меньше.
— Я не так внимательно рассматривал.
— Нетопыри любят лес, но очень привыкли к обжитым местам, а ушаны любят спать в пещерах, погребах или на чердаках.
— Тогда это, похоже, наш случай.
— Уверяю вас, от них никакой опасности. Они едят насекомых и моль, так что могут даже оказать вам услугу.
Насчет этого я сильно сомневался, но он вроде бы знал, что говорит. И покачав головой, я сказал:
— Значит, похоже, нам придется жить вместе с ними.
Парень по имени Кинселла проговорил заговорщицким тоном:
— Знаете, Майк, если это действительно станет проблемой, может быть, мы поможем выкурить их или еще что. Но никто не должен узнать об этом.
— Да ладно, посмотрим.
Он снова сверкнул своими зубами:
— Вы знаете, где нас найти, если что-то понадобится, но мы вам рады в любое время.
— Принести подарок, Хьюб? — Девушка посмотрела на него, как щенок на хозяина.
— А, конечно, чуть не забыл!
Джилли нырнула в открытое окно машины, вытащила красную квадратную жестяную коробку из-под печенья и протянула ее через калитку Мидж.
— Одна из наших сестер фантастически готовит, и когда мы узнали, что вы поселились в Грэмери, то попросили ее приготовить поздравительный торт. Ничего особенного, но я думаю, вам понравится.
— Наш маленький подарок новым соседям, — сказал Кинселла, разведя руки, словно хотел нас обнять.
— Прекрасная мысль, — воскликнула Мидж, принимая подарок, ее хорошенькое личико сияло. — Возможно, мы пригласим вас, когда разберемся, — мы любим гостей, правда, Майк?
Кинселла не дал мне ответить.
— Можете быть уверены, мы будем заглядывать время от времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47