Они тогда ничего не значили для нее - приложение к драме, чей
смысл она не понимала. Однако теперь Джил знала их лучше, чем любого из
своих приятелей в том мире, лучше, за одним исключением, чем кого-нибудь
другого в своей жизни.
Ингольд сидел в изголовье кровати Ледяного Сокола, окруженный
стражниками, оживленно размахивая руками, пересказывая какую-то история,
заставившую Януса запрокинуть голову в смехе.
У ее локтя раздался голос:
- Ну, он жив, во всяком случае.
Она обернулась и увидела Руди, опершегося о стену на другой стороне
занавешенной арки. Его длинные волосы были завязаны узлом сзади, и это
вместе со светом костра делало его длинное лицо в тусклом оранжевом свете
более похожим на хищную птицу, чем когда-либо.
Он изменился, подумала она, с той ночи, когда вызвал огонь, стал
старше, быть может. И не столько стал другим, сколько более похожим на
самого себя, чем был раньше.
- Я беспокоилась за него, Руди.
- Он крепкий, - сказал Руди, хотя и тревожным тоном. - С ним будет
все в порядке. Черт, он, может быть, переживет нас с тобой. - Но он знал,
что она имела в виду совсем другое.
- Что, если он погибнет, Руди? - тихо спросила она. - Что будет с
нами тогда?
Он гнал эту мысль от себя раз за разом, с той ночи в Карсте, когда
Ингольд исчез, брошенный в тюрьму по приказу Совета. Он прошептал:
- Черт, я не знаю.
- Вот что тревожит меня, - продолжала Джил, глядя на свои костлявые
руки с зарубками, шрамами и мозолями от обтянутой ремнями рукоятки меча. -
Вот что тревожит меня все время. Это может означать, что назад пути нет.
"Вопрос - это ответ, - подумал Руди, - вопрос - это всегда ответ".
- Но нет пути назад ни от того, что мы делаем, - сказал он, - ни от
того, кто мы есть. Это меняет нас - в лучшую и худшую сторону. Вот в чем
дело, мы становимся другими. Если мы застрянем тут, значит застрянем.
Будет ли это так плохо? Я нашел здесь свою силу, Джил, то, что я всегда
искал. И одну женщину из миллионов. А ты...
- Дом, - сказал Джил просто, осознав истину. - То, что я всегда
искала.
И неожиданно Джил начала смеяться. Не истерично, а с мягкой
чистосердечной радостью искреннего удовольствия. Руди не мог вспомнить,
чтобы видел ее смеющейся. Это превратило ее холодно-серые глаза в голубые
и смягчило суровость белого лица.
- И моему научному руководителю это понравится. - Она улыбнулась ему.
- Что за диссертация! "Последствия подземных нашествий в доиндустриальной
культуре".
- Я не шучу, - запротестовал Руди, все еще удивленный, как она
изменилась, какой стала прекрасной, со всеми шрамами, мечами и прочим.
- Я тоже, - и она опять рассмеялась.
Руди покачал головой, озадаченный переменой в ней.
- Тогда скажи мне откровенно, - сказал он. - Ты бы ушла отсюда? Если
бы был выбор между другим миром и тем, что ты имеешь и где ты сейчас, и
если бы всего этого никогда не было, - ты бы вернулась?
Она задумчиво посмотрела на него. Потом перевела взгляд на очаг, на
Ингольда, чей теплый скрипучий голос зачаровал слушателей, на свет на
лицах стражников и черноту теней за ними и после этого - на черную массу
Убежища, ночь, заключенную в его стенах, и шевелящуюся ветреную ночь
снаружи.
- Нет, - сказала она наконец. - Я понимаю, что только безумный может
так говорить. Нет, Руди, я бы не вернулась.
- Леди, - Руди усмехнулся, коснувшись эмблемы стражи у нее на плече,
- не будь ты чокнутой, ты бы это не носила.
Джил, размышляя, осмотрела его с ног до головы.
- Знаешь, для панка ты просто класс.
- Для чучела, - серьезно сказал Руди, - действительно большое
достижение - заметить это.
И они пошли, чтобы присоединиться к Ингольду.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42