Ингольд возразил:
- Ты сказал это уже мили на полторы раньше. Моя госпожа... - он
обернулся к повозке.
Ледяной Сокол освободил волов, но повозка явно уже ни на что не
годилась. Из-за занавесок выглянуло белое лицо, обрамленное темнотой
черного мехового капюшона и каскадом волос цвета воронова крыла. Руди
быстро шагнул к повозке.
- Нам надо бежать туда, малышка, - мягко сказал он, и она кивнула,
повернувшись без лишних расспросов в тень повозки, чтобы достать Тира.
Она снова появилась мгновение спустя с плотно закутанным ребенком на
руках, лицо ее было бледным в свете Ингольдова посоха, глаза расширены от
страха. Джил протянула руки и неловко приняла ребенка, а Руди помог
Минальде спуститься со сломанного передка повозки. Несмотря на две пары
перчаток и свои окоченелые пальцы, он ощутил прикосновение ее руки.
- Это далеко? - прошептала она.
Джил кивнула на оранжевое сияние у дверей Убежища.
- Около двух миль.
Альда забрала ребенка, ощущая холодное колющее чувство, знакомое и
раньше, - подсознательное понимание присутствия Тьмы. Дарки не были
сокрушены появлением света, они просто отошли, чтобы выждать.
Ветер все еще шумел наверху, но вокруг них воздух был жутко
спокойным. Со всех сторон в долине они слышали голоса, искаженные холодом
и расстоянием, голоса страха, отчаяния и надежды.
Беглецы на протяжении темных гор двигались к огням Убежища, невидимые
фигуры прокладывали себе путь через тишину и глубокий снег, но внутри
светящегося круга от посоха Ингольда маленькая кучка стражников вокруг
упавшей повозки была одинокой. Заиндевевшие, они казались какими-то
фантастическими ледяными созданиями, украшенными алмазами и выдыхающими
кристаллический дым. И за ними, неразличимое в черно-голубом океане ночи,
чувствовалось невидимое шевеление.
Ингольд подошел к людям у повозки, его свет был резким на их усталых,
изможденных лицах. Ингольд способен был наделять своей силой остальных:
Джил обнаружила, что ей стало теплее от его присутствия, как от огня, и
увидела, что Руди и Альда казались не такими измученными. Он быстро
коснулся рукой щеки Альды и строго посмотрел ей в глаза.
- Ты сможешь выдержать это?
- Я должна, - устало проговорила она.
- Молодец. Руди...
Руди нерешительно шагнул вперед.
- Направь свою энергию через посох, для этого он и предназначен, а не
для того, чтобы ты не спотыкался.
Руди удивленно посмотрел на шестифутовый дорожный посох, который
вырезал для себя много миль назад у дороги.
- Уф... вы имеете в виду, что это все? Не надо делать ничего
особенного, чтобы посох стал волшебным?
Ингольд, казалось, изо всех сил старался сохранить терпение и
выдержку.
- Во всех вещах присутствует волшебное начало, - сказал он. -
Теперь...
Руди опять попробовал вызвать свет, чувствуя его силу, протекающую
через свою руку, через дерево, сгладившееся от прикосновения рук, через
воздух. Свет начал дымно чадить на конце посоха, становясь ярче и
отбрасывая двойные тени, голубые и черные, на спицы колес телеги, на
исхудавшие лица двух девушек, на полуразрушенную повозку и на глубоко
посаженные глаза Ингольда.
Колдун тихо сказал:
- Не оставляй их, Руди.
Руди внезапно охватило неприятное чувство, что старик знал о его
слабости, о том, как он упал, чтобы умереть, и бросил остальных на
произвол судьбы. Краска стыда залила его лицо.
- Прошу прощения, - пробормотал он.
Ветер шевельнулся у его ног. Он обернулся, внимательно рассматривая
темноту вокруг. Он почувствовал чужую магическую силу, как холодное
прикосновение враждебной руки, скользнувшую в его сознание из темноты. Он
почувствовал, что свет тускнеет, взглянул вверх и увидел, что посох
Ингольда тоже начал неровно мерцать. И в то же время Руди уловил холодное,
резкое, едкое зловоние Тьмы. Взвизгнула сталь, когда Джил вытаскивала свой
меч; со всех сторон безмолвно замерцали клинки, когда стражники сомкнулись
в обращенный наружу круг.
Он так и не узнал, какой инстинкт предупредил его, но пригнулся,
выхватывая меч, повернулся и сделал выпад одним движением почти до того,
как различил существо, внезапно упавшее на него из ночи. Он услышал крик
Альды и мельком взглянул на Джил, ее каменное лицо и огненный клинок,
рассекающий мрак длинным боковым выпадом, который, казалось, накрыл всех
их взрывом крови и слизи. Колдовской свет потускнел до серого, и стражники
попятились, отбиваясь изо всех сил от этой слизистой атаки. Враждебные
магические чары высасывали его, выпивая его силу, словно из разрезанной
артерия, и какое-то время он ничего не видел, ничего не знал, кроме того,
что должен стоять между Тьмой и женщиной за его спиной.
Потом, без предупреждения, они отхлынули, и волшебный свет опять
усилился. Кто-то крикнул:
- Пошли!
И Руди обнаружил, что сжимает правую руку Альды, а Джил держит левую,
спеша по забрызганному слизью снегу, свет его посоха сиял над кашей из
грязи и кровавых костей, стражники окружили их плотным бегущим клином.
Ингольд шагал впереди, белое дыхание дымилось в свете, показывавшем, что
весь снег вокруг них был истоптан следами бегущих ног и усеян брошенными
вещами. Руди пытался не отставать от него, хоть и нетвердо держась на
ногах, ослабев от холода и усталости, спотыкаясь в вязкой жиже, стараясь
не отводить глаз от яркого квадрата оранжевого света вдалеке, отмечавшего
конец этого кошмарного пути. Теперь он вполне ясно различал движение
маленьких фигурок в тех огромных дверях. Он чувствовал Тьму, сгущающуюся
над ними, как штормовые облака, и снова ощущал прикосновение их чар,
вытягивающих и подтачивающих его силу.
Потом мягкие зловещие тени, как стервятники, обрушились сверху,
полуразличимая туманная смерть, переполнявшая ночь.
Меч Руди, казалось, стал свинцовым, рука одеревенела. Он знал, что
если бы не был в центре толпы, то погиб бы сразу. Видя, как Джил рубит,
уворачиваясь в сером мраке от шипастых кнутов в половину ее роста, он
понял, зачем Гнифт терзал тела и души своих учеников-стражников и почему
Джил и другие тренировались тем способом, упорно, через боль, холод и
усталость. Только эта закалка и спасала их сейчас.
Ветры обманчиво затрепетали вокруг них, и Тьма отошла. Руди, хватая
воздух ртом, опирался одной рукой на свой посох, другой держал
бесчувственную Альду и спрашивал себя, хватит ли у него сил донести ее до
Убежища. Хотя они были в полумиле от него, ревущее пламя костров у ворот
едва виднелось через клубящиеся, скрывающие тени, заполнившие ночь.
Стражники снова сомкнулись.
- Теперь, - тихо сказал Ингольд, - пошли. Пошли быстро.
Испуганный, Янус запротестовал:
- Они вокруг нас, они никогда нас не пропустят.
Колдун сморщился от напряжения, бледный свет показывал его руки,
изрезанные и вонючие от слизи.
- Пропустят, если вы сейчас пойдете. Торопитесь или...
- Мы не выдержим этого! - крикнул Янус.
- Но... - оцепенело начал Руди.
- ДЕЛАЙТЕ, КАК Я СКАЗАЛ! - загремел колдун, и Руди отступил на шаг,
ошеломленный. Ингольд выхватил меч одним молниеносным движением, клинок
блеснул во тьме. - ИДИТЕ!
Янус долго смотрел на него, потом резко повернулся и шагнул через
снег в темноту. После короткой неуверенной паузы Руди и остальные
последовали за ним, он и Джил чуть ли не тащили Минальду под руки.
Он чувствовал чары Тьмы, отступающие от света, который он нес, и
ощущал их злобу, накапливающуюся повсюду. Оглядываясь через плечо, Руди
видел Ингольда, стоящего там, где они оставили его, темная фигура в
сияющем ореоле света, он настороженно вслушивался в звуки ночи, кровь
капала с его изрезанных пальцев и окрашивала снег.
Колдун дождался, пока кучка стражников отошла от него примерно на
двести ярдов. Потом Руди, опять обернувшись, увидел, как тот бросил свой
посох в снег. Свет погас. Клинок меча описал жгучую фосфоресцирующую дугу.
Руди знал, что Тьма сгустилась над стариком.
Они бежали. Тир начал хныкать из-под укрытия материнского плаща, его
плач был слабым и приглушенным от усталости. Других звуков не было, но
один раз бросив взгляд мимо Альды, Руди мельком увидел лицо Джил, бледные
глаза и маску боли.
Пылающие ворота, казалось, не приближались, хотя теперь можно было
ясно различить фигуры, столпившиеся на ступеньках в сиянии костров, с
Рунами Охраны и Закона, вырисовывающимися над ними, отражающими кровавый
свет.
Одна темная фигура, он знал, должна была быть Томеком Тиркенсоном;
другая, думал он, была Джованнин. Похоже, что-то было не в порядке с его
восприятием расстояния.
Воздух стал тихим, без движения, запаха или дыхания, даже без
ощущения близости Тьмы - хотя он знал, что неправ в этом отношении, это
должно было быть просто из-за его угасающих чувств. Тьма двигалась следом,
выжидая момент для удара. Дважды он оглядывался через плечо и видел
огненные взмахи клинка Ингольда в темноте.
Руди удивился, почему колдун послал их вперед, и прикидывал со всей
силой, оставшейся в нем для размышлений, смогут ли они добраться до ворот,
прежде чем Тьма наконец обрушится на них с высоты. Земля раскисла; он,
казалось, двигался по колено в грязи, пытаясь удержаться на ногах.
Потом сверху на них обрушился ветер - не ветер Тьмы, но ветер бури,
кружащий вихри снега, когда они бежали к зияющей дьявольской пасти ворот.
Рев крепнувшего бурана был подобен вою волков на охоте. Штормовые ветры,
бившие их с такой силой, что заставляли Руди шататься, ослепляли,
замораживали, бушевали среди них дикой злобной песнью.
Он пробивался вперед, видя перед собой громоздящийся мрак какого-то
огромного угрюмого утеса, штормовые ветры превратили костры в
тридцатифутовые столбы огня. Он споткнулся обо что-то в темноте и упал,
выпустив руку Альды. Взглянув вверх, он увидел перед собой сияющие ворота
- он лежал на ступеньках. Руди видел, как Джил тащит Альду по ступенькам,
обрамленным неистовым блеском снега и огня, ветер смешивал черные волосы
девушек в одно струящееся облако.
Кто-то наклонился над ним, поднял его и увлек в эту красную
преисподнюю. Измученный и полубесчувственный, он краем глаза увидел лишь
то, что рука, сжимавшая его предплечье, была в черной бархатной перчатке,
сияющей рубинами, как каплями свежей крови.
Когда в глазах у него прояснилось, он лежал на полу прямо в воротах,
полузанесенный снегом. Мужчины и женщины входили внутрь, шатаясь от холода
и изнурения, дети тоже. Джил была права. Его сдача на милость судьбы в
снежном мраке была проявлением трусости, которое не допустил бы и
восьмилетний ребенок. Он увидел Джованнин - череп с тлеющими углями в
глазных впадинах, меч в скелетообразной руке. Алвир был, как темная башня,
сестра прижималась к нему, Тир измученно всхлипывал у ее груди. Алвир не
смотрел ни на кого из них, взгляд был устремлен в темную пещеру самого
Убежища, прикидывая масштабы нового владения.
И за ними была Джил, ее жесткие, как у ведьмы, волосы трепетали в
завихрениях бури, потому что она стояла в воротах, вглядываясь в темноту
долины. Но во всей этой пустыне льда и режущего ветра Руди не мог
разглядеть ни единого проблеска движущегося света.

15
- Где он? - спросил Руди.
- Со стражниками, - она поправила рукоятку меча, не глядя ему в
глаза. Он видел, что она плакала.
Руди повернулся и обнаружил, что должен держаться за стену, чтобы,
превозмогая боль, подняться на ноги. Его пронзала боль, становившаяся
нестерпимой при малейшем движении. Вялость сковала не только его кости, но
и душу тоже, так что ничто - ни бег прошлой ночи, ни новости, которыми
Джил разбудила его днем, - не вызывали у него ни печали, ни радости. Он
осознавал это как признак предельного утомления.
Когда я вернусь в Калифорнию, устало пообещал он себе, я никогда не
буду огорчаться из-за пустяков. Теперь-то я знаю, что есть вещи и похуже.
Конечно, если я вообще вернусь в Калифорнию, поправил он себя и пошел
следом за Джил.
Комната была одной из разгороженных, как кроличьи садки, клетушек,
которые хаотически растянулись по ту сторону двери справа от ворот. Чтобы
выйти, надо было прокладывать путь через слабо освещенные груды спящих,
лежавших там, где они упали в слепом изнурении, и перешагивать через
жалкие узлы горшков и одеял, брошенные в углах маленьких комнат. У
небольшого очага фарфоровая кукла лежала, как мертвый ребенок, рядом с
парой рваных ботинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42