— Надеюсь, мы не прервали вашу трапезу?
— Мы только что закончили, Уильям. Прошу вас, заходите.
Коффин отошел от двери и сделал приглашающий жест. Визитеры гуськом прошли по коридору, завернули в гостиную и присели на длинную лавку.
— Итак, друзья, чем обязан?
— Мы пришли поговорить обо всех нас, Роберт, — заговорил Джонатан Халуорси. Он был высок, строен и любил носить высокие воротнички. — По-настоящему, эта беседа давно уже должна была состояться, но лучше поздно, чем никогда.
Его товарищи одобрительно закивали и замычали.
— Считая вас, мы шестеро представляем собой первых граждан Корорареки, которая в свою очередь является малым осколком обширной австралийской колонии.
— Скажите лучше, что у нас шестерых просто больше всего денег, Джон. Ведь вы имели в виду именно это? Некоторые рассмеялись, но не все. «Серьезная компания», — подумал Коффин. Он заметил, что гости смотрят куда-то ему через плечо.
Спохватившись, он обернулся и произнес:
— Прошу прощения, джентльмены. Позвольте мне представить вам мою жену Холли Коффин. Она недавно прибыла из Лондона на кантонском клипере. Холли, это мои коллеги, друзья и конкуренты.
— Он представил каждого. Когда он называл очередное имя, человек поднимался и почтительно наклонял голову:
— Это Титус Абельмар. Это Уильямс Лэнгетон. Джон Халуорси. Маршал Грон. Саффорд Перкинс. А бородатый господин в конце лавки — Ангус Мак-Кейд.
— Джентльмены, — проговорила с уважением Холли, приседая в реверансе.
Холли не заметила, что на лицах некоторых появились какие-то полуулыбочки. А если и заметила, то не придала им значения. Большинство из гостей знало, хотя бы в самых общих чертах, о взаимоотношениях Коффина и неистовой Мэри Киннегад. Каждый, разумеется, держал это глубоко в себе, чтобы не навлечь на себя гнева радушного хозяина.
Холли подходила к каждому гостю и обменивалась с ним сердечным рукопожатием. Они снова привставали и вежливо кивали ей головой. Рукопожатие, которым ее одарил Ангус Мак-Кейд, было особенно теплым. Дело в том, что его молодая жена Шарлин вконец достала его хныканьем о том, что у нее нет здесь ни одной подруги-сверстницы, с которой можно было бы перекинуться словцом. Мак-Кейд был самым молодым из шестерки «первых граждан Корорареки». Он остро чувствовал это и обижался, хотя понимал, что тут уж ничего не поделаешь. После Роберта Коффина он был вторым самым трудолюбивым работягой во всем городе.
— Вы сказали, что здесь присутствуют все первые граждане нашей колонии, — проговорил Коффин после того, как жена закончила приветствовать гостей и удалилась из гостиной. — Но я не вижу среди вас Тобиаса Халла.
Гости стали неуверенно переглядываться.
— Мы уже разговаривали по этому поводу с Тобиасом, — объявил Абельмар. — Что же касается того, что вы его не видите среди нас, то мы сразу предполагали, — а потом это подтвердилось, — что он откажется пойти вместе с нами в ваш дом.
— Ну, неважно, — тут же махнул рукой Коффин, избавляя пришедших от дальнейших неловких объяснений. — Мы с Тобиасом, что и говорить, не самые лучшие друзья.
После этой реплики только у Ангуса Мак-Кейда хватило наглости, — а, может быть, смелости? — рассмеяться. Остальные остались сидеть с каменными лицами.
— Неважно. Если признаться честно, то я не хочу его видеть в своем доме нисколько не меньше, чем он не хочет ко мне идти.
Гости закашлялись и закивали, показывая, что пора закончить эту тему.
— А теперь, джентльмены, все же объясните, что привело вас ко мне в такое время, которое было бы лучше уделить делам? Джон, вы сказали, что у нас должна состояться какая-то беседа. О чем?
— Хорошо, Роберт, что к вам приехала ваша жена. Теперь вы, возможно, быстрее склонитесь к тому мнению, которое мы все уже давно и прочно разделяем. Как вам известно, у всех у нас есть жены, за исключением нашего друга Перкинса. Владелец салуна коротко крякнул.
— У некоторых из нас есть также и дети, которые родились уже здесь, либо были привезены из Англии. Мы полагаем, что представляем интересы большинства постоянных поселенцев, независимо от их социального положения и авторитета в нашем небольшом сообществе. Мы уже говорили, — по группам и индивидуально, — с торговцами и ремесленниками. Корорарека для них, как и для нас, является чем-то большим, чем просто место, где временно можно остановиться и немного пожить. У некоторых есть мысли насчет того, чтобы сколотить здесь капитал и вернуться в Англию или Сидней, но таких мало. Большинство думают жить здесь до конца своих дней и пустить здесь прочные корни. Эти настроения вам хорошо известны, Роберт, и мы надеемся, что вы их разделяете.
— В том, что вы сейчас сказали, Джон, для меня нет ничего нового.
Следующим заговорил Абельмар. Он был самым старшим из гостей и его солидность сосредоточивалась отнюдь не в одном только солидном животе.
— Коффин, мы пришли к выводу, что для семейных людей Корорарека совершенно не подходит. Несмотря на все наши меры предосторожности и родительский надзор, мы не можем уже оградить наших детей от, скажем помягче, нежелательного влияния. Для восприимчивого, впечатлительного подростка общение, — под предлогом романтических рассказов о море, — с безответственными, грубыми, но говорливыми моряками действуют отравляюще. У меня у самого уже растут два внука. Я вижу, с каким блеском в глазах они смотрят на корабли, стоящие на якоре в заливе. Я знаю совершенно точно, что они удирают с уроков под различными предлогами и направляются в самые грязные и подозрительные таверны Пляжа, чтобы вкусить там очередную ядовитую дозу всяких бредней от в стельку пьяных пустобрехов. Ни я, однако, ни их родители не хотим, чтобы ребят поглотила пучина Тихого океана.
— Китобои зарабатывают неплохие деньги, — пожав плечами, заговорил Коффин. — Если ребята видят в этом свою судьбу…
— Какая там судьба! — взорвался Абельмар. Его бачки задрожали. — Пьянство и разврат в притонах, которыми кишат Сидней и Макао — это вовсе не та жизнь, к которой мы готовим их, надеясь, что они станут достойными гражданами. Я бы еще понял, если бы они вертелись возле морских офицеров. У них еще можно кое-чему поучиться, но что полезного можно узнать при посещении кабаков, где валяются между столами пьяные вдрызг китобои?! Не думаю, что ты пожелал бы такой судьбы своим детям, Коффин.
Абельмар весь побагровел и вынужден был опуститься обратно на лавку, чтобы остыть. Его место занял Маршал Грон.
— Только на прошлой неделе к моей жене Хелен приставали на главной улице нашего города. И заметьте, не на Пляже, куда она, разумеется, не ходит, а здесь, в нашем районе, где всегда обстановка считалась относительно мирной и спокойной. Мне, к сожалению, не удалось выяснить имена мерзавцев, а то я, несомненно, устроил бы им сладкую жизнь. Теперь Хелен наотрез отказывается выходить из дома без сопровождения. Что это такое в конце концов, Роберт?! Так жить нельзя.
— Судя по всему, вы этот вопрос очень хорошо продумали, — задумчиво проговорил Коффин. — Что же вы предлагаете?
Халуорси отставил в сторону стул, возле которого стоял, и ответил:
— Лично я вообще-то не против существования самого Пляжа как такового, Роберт…
— Еще бы, ведь вы зарабатываете там неплохие денежки. По размерам вложений капитала в деятельность пивных и игровых заведений Пляжа Халуорси обгонял лишь Перкинса.
— Не стану разыгрывать перед вами лицемерные сцены, джентльмены. По-моему, пусть Пляж действительно остается таким, каков он есть. Мы все равно ничего в его порядках изменить не в силах. Но мы тоже живем в Корорареке, в непосредственной близости от этого гадюшника. И Титус был совершенно прав, когда говорил, что это место не подходит для женщин и детей. Мы пришли к соглашению о том, что нам нужно подыскать другое место для основания города. Где-нибудь на приличном удалении от Пляжа и того пагубного влияния, которое оттуда распространяется. Мы должны подыскать себе такое место, где бы честные люди могли спокойно жить и трудиться, не опасаясь выходить на улицу. Мы должны найти такое место, где бы богобоязненные граждане спокойно могли ходить по воскресеньям в церковь, не опасаясь того, что служба может быть в любую минуту прервана криками или пальбой со стороны безбожников, пьяниц и язычников.
— Мы должны построить хорошую школу для своих детей и найти пастбища для наших овец и крупного скота. Мы должны быть уверены, отпуская свои стада пастись, в том, что наших овец не зарежут среди бела дня и не уволокут в кладовые тех кораблей, у команд которых не хватает денег на закупку провизии!
— Я что-то не пойму, чего вы боитесь больше: что зарежут ваших овец или ваших детей?
— Шутки здесь неуместны, Роберт, прошу это понять. Надеюсь, вам не надо напоминать судьбу лучших кобылиц Уильяма, которая привела их к гибели в прошлом месяце?
В самом деле, Коффину пришлось внутренне признаться в том, что пошутил он неудачно. От лошадей остались жалкие останки. То и дело хозяева находили на дорогах и лугах лишь головы, копыта и кости от своих животных, которые служили печальными знаками постигшей их участи. У самого Коффина лошади и прочий скот паслись под надежной охраной в удаленном месте.
Все же он едва ли чувствовал себя морально вправе упрекать злоумышленников. Когда человеку нечего есть, он добывает себе пропитание любым способом. Впрочем, он искренне сочувствовал бедняге Лэнгстону.
— Есть только один выход из сложившейся неблагоприятной ситуации, Коффин, — проворчал Абельмар. — Мы должны найти себе новое место для жительства. Подальше от этих китобоев и им подобных. Не в этой местности, разумеется. Если мы переселимся чуть дальше по берегу этого залива, то через несколько месяцев столкнемся с теми же проблемами, выход из которых ищем сейчас. И тогда все наши старания пойдут прахом. Разумеется, наш новый город должен обладать хорошей гаванью. Для нас это, конечно, довольно рискованно, но я не думаю, что стоит сразу драматизировать это обстоятельство. Корорарека имеет уже известный и хорошо устроенный порт. Не думаю, что китобои бросят знакомые им причалы и последуют за нами.
Коффину не нужно было долго раздумывать.
— Рад сообщить вам, джентльмены, что я готов присоединиться к вам.
Лица его посетителей сразу расслабились. Кое-кто шумно и явно с облегчением вздохнул.
— Однако как же мы собираемся осуществить эти благородные и достойные намерения? Каким образом все это планируется сделать? Осознать проблему — это еще не значит найти из нее практический выход. Всем нам хорошо известно, что маори контролируют всю эту землю и не продают нам ее, сколько мы их об этом ни просим.
— А дикари не такие уж простаки, — заметил Грон. — Они прекрасно понимают, что если предоставить в наше распоряжение богатую почву, они потеряют свою продовольственную монополию. Мы уже не будем нуждаться ни в их овощах, ни в льне. А пока что мы полностью зависим от них и должны это признать.
— Мы должны уйти далеко, — твердым голосом заявил Халуорси. — Так далеко, чтобы нас не местные аборигены, которые, имея с нами дела, развили в себе беспримерную жадность и изощренность в обмане.
Коффин имел серьезные основания полагать, что маори поднаторели в делах коммерции задолго до того, как стали иметь дело с Джоном Халуорси и его коллегами, но он посчитал невежливым в данной обстановке делать такие замечания.
— Хорошо, но мы не можем поселиться в центральной части Северного Острова! Титус ведь говорил, что наше новое место должно иметь хорошую гавань. Она нужна будет нам нисколько не меньше, чем богатая почва.
— Я все еще боюсь, что китобои увяжутся за нами и тогда — все пропало, — заунывно протянул Мак-Кейд.
— Нет, — покачал головой Коффин. — Я так не думаю, Ангус. Да и Титус тоже. Если пивные и бордели останутся здесь, — а нам такое добро не нужно, — то останутся и китобои. Это совершенно точно. Но меня сейчас заботит другое. Я уже долго размышляю над этим, но до сих пор все-таки не собрался поделиться с вами.
А между тем проблема очень серьезна. Наверное, эта мысль и к вам тоже порой заглядывала. Господь у нас, конечно, всещедр, но я очень сомневаюсь, что он поселил в океане достаточно китов для того, чтобы вечно освещать улицы и дома Лондона и Парижа.
Кое-кто решил возражать, но Коффин поднял вверх руку.
— В нашей гавани постоянно толчется несколько десятков китобойных судов. А ведь Корорарека — это всего лишь один порт из множества. Я разговаривал с капитанами, и многие из них жалуются, что теперь охота, которая раньше отнимала какие-то жалкие месяцы, требует уже годы. Им приходится забираться в незнакомые воды, так как все вокруг уже пусто — китов нет. С каждым новым сезоном работать становится все труднее. Боюсь, джентльмены, лет через десять мы с вами станем свидетелями гибели самого процветающего сейчас морского бизнеса, на который все мы очень много поставили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88