Он не мог отвести глаз от нее, как не мог бы, например, остановить время, хотя он и пытался это сделать. Она разлила напитки в серебряные чашки, ибо маори приобрели привычку наслаждаться некоторой роскошью, присущей пакеа. Те Охине путешествовал с шиком, приличествующим великому вождю. И затем женщина повергла Коффина в шок во второй раз. Вместо того, чтобы удалиться туда, откуда она появилась, она скрестила ноги и уселась на циновку между двух мужчин. Это было неслыханно.
Он прождал так долго, как позволяли ему приличия, и затем с любопытством посмотрел на хозяина.
— Разве ты не прикажешь ей выйти?
Выражение Те Охине изменилось, когда он повернулся, чтобы посмотреть на молодую женщину. Должно быть, ей было не больше, чем лет девятнадцать или двадцать.
— Для некоторых отцов дети — это благословение. А эта — эта просто проклятие. Ее зовут Мерита. — Он дотронулся до своего лба. — Здесь у нее не все в порядке.
«Не все в порядке…», Коффин оглянулся на девушку. Она продолжала сидеть очень спокойно, глядя на него поразительно напряженно. Что же, она тоже будет говорить или, по крайней мере, выкажет достаточно уважения к приличиям и будет хранить молчание? Он понял, что ему хочется, чтобы она заговорила, если для него это единственный способ услышать ее голос. Ему пришло в голову, что ее поведение было таким же удивительным, как и ее одежда. А в пронзительном взгляде этих блестящих глаз не было ни малейшего намека на идиотизм.
— Она никого не слушает, — говорил тем временем Те Охине, — но вместо этого делает, что ей вздумается. Иногда ей нравится слушаться меня. А иногда нет. — Он пожал плечами. — Я держу ее при себе, потому что мне слишком неудобно предлагать ее в жены достойному воину. Никто бы не захотел брать ее.
При этих словах девушка вызывающе посмотрела на своего отца.
— Я сама выберу себе мужа. — По-английски она говорила отлично, а голос у нее был изумительно звучный, нежный, словно флейта.
— Твоя дочь — самая прекрасная женщина из всех, что я когда-либо видел.
Если он ожидал, что она скромно отвернется или вспыхнет, так его ожидало разочарование. Вместо этого она лишь улыбнулась ему в ответ. Он напрягся так, что почувствовал боль.
Те Охине безразлично продолжал.
— О, да, я полагаю, что она недурна. Но кому нужна в жены сумасшедшая, как бы привлекательна она ни была?
— Я делаю, что мне вздумается, — сказала она, откидывая назад голову. Волосы ее заструились черным водопадом. Она осмеливалась бросить вызов своему отцу, противоречила ему. Очевидно, старый вождь хорошо знал ее характер. Она продолжала, не отрываясь, смотреть на Коффина с каким-то намеком стыдливости. Он подумал о том, может ли что-нибудь на свете испугать ее.
— Я рада познакомиться с тобой, Макаве Рино. Мой отец рассказывал о тебе раньше.
— Спасибо, — ответил Коффин. — Ты отлично говоришь по-английски для такой молоденькой девушки.
— Конечно — и я не так уж молода! — Темные глаза ее блеснули. — Я могу выучить любой язык, который только пожелаю. Я могу делать все.
— Ну вот, видишь? — сказал в отчаянии Те Охине. — В ней нет ни капли скромности или сдержанности. Не знаю, что мне с ней делать. С годами она становится для меня все большей обузой.
— Не такой уж и обузой, по сравнению с Опотики, — сказала она, переводя, взгляд на своего отца.
Опотики. Это имя всколыхнуло память Коффина, выплывая из прошлого. Давние, счастливые времена. Пухлые дети маори играют вокруг священного столба в деревне. И среди них один мальчик.
— Твой сын.
— Да, мой сын.
— Твой любимый сын, — добавила Мерита, не удовлетворенная ответом своего отца.
— Опотики, да, я помню его, — задумчиво сказал Коффин. — Маленький крепыш. Я был бы рад видеть его снова. Должно быть, сейчас он стал совсем взрослым.
— Он вырос, но ты был бы не рад видеть его. — Голос Те Охине был полон печали. — В эти дни все мучительнее быть мирным человеком. Опотики сейчас с Александром Руи.
Это имя Коффин вспомнил немедленно. Руи был одним из самых кровожадных военных командиров Вирему Кинги. Год назад он отделился от Кинги и сформировал собственный летучий отряд. Несмотря на свое христианское имя, он был известен как один из самых жестоких мятежников. В отличие от многих других, он, не задумываясь, убивал и женщин, и детей.
И сын Те Охине зверствовал в его рядах!
Он попытался выразить свое сочувствие, но старого вождя было не так-то легко утешить. Было ясно, как больно ему признаваться в этом.
— Никто из моих детей не желает слушаться меня, — простонал он. — Я проклят на старости лет.
— Это не так, — вступила в спор Мерита. — Только Опотики сражается с пакеа. Все остальные дети, даже я, покорны тебе в твоем решении.
Те Охине посмотрел на неё сверху вниз.
— Хотелось бы мне, чтобы ты была так же разумна и в других вещах.
Она рассмеялась, и от ее смеха мурашки пробежали по спине Коффина. Здесь была свобода, которую он не встречал с далеких дней своего пребывания в море.
— Мне жаль, что так получается, — услышал он собственный голос. — Я надеюсь, нам не придется завязывать сражение с людьми Александра Руи.
— Неважно, — сказал Те Охине. — Возможно, ты и не узнаешь Опотики. Может статься, что он убьет тебя первым. — Он показал головой, и стало видно, как рано он состарился. — Слишком много убийств. Друзья убивают друзей.
Они еще немного поговорили, а Мерита молча сидела рядом. Коффину стоило немалых усилий обращаться к старому другу. Кроме войны, они обсудили еще погоду; гадали что принесет им обоим будущее, как будут расти посадки в этом году. Мерита слушала все настолько напряженно, словно не способна была расслабляться.
Коффину пришла в голову мысль, что несмотря на то, что она сказала, она вполне могла оказаться шпионкой кингитов и передавать сведения о передвижении войск, путешествуя вместе со своим отцом под флагом перемирия. Разве она не призналась, что ее брат — мятежник? Нет, непохоже, решил он. Вряд ли такие уловки входили в привычки этой женщины. Если бы она захотела воевать против пакеа, она бы сама взяла в руки ружье и присоединилась бы к бандам Руи. Она… она ничуть не была домашней.
Когда Коффин собрался уходить, они напоследок подняли чаши с вином.
— Было приятно снова повидать тебя, старый друг, — Те Охине потряс его руку. Разговор и визит гостя, воспоминания о лучших временах — все это омолодило его. Голос стал глубже, да и выражение лица стало иным.
— Очень хорошо, — Мерита поднялась на ноги вместе с ним. — Я буду готова через минуту.
— Готова? — Коффин открыто улыбнулся, глядя на нее. —
Для чего готова?
И снова этот голодный взгляд. Он больше чем на полфута был выше ее, но почувствовал, что смотрит в глаза человека одинакового с ним роста и положения.
— Я иду с тобой. Раз уж похоже, что я не выйду замуж ни за кого стоящего здесь, я решила искать мое счастье среди пакеа. Кто же лучший среди пакеа, как не знаменитый Макаве Рино?
— Постой, девочка. Я же ничего не говорил о…
— А тебя никто не спрашивал. — Она одарила его лукавой, дразнящей улыбкой. — Это я приняла решение.
— Вот как? А что, если я откажусь взять тебя?
— Тогда я буду следовать за твоей армией, пока ты не передумаешь, Я буду преследовать тебя, как тень, пока твое чувство вины не потребует от тебя взять меня в услужение.
— Я не страдаю от чувства вины.
— В самом деле, Макаве Рино? — Теперь она дразнила его не только своей улыбкой. Неужели она действительно почувствовала слабость, в которой он не был готов признаться?
И, словно этого было недостаточно. Те Охине торопливо заговорил.
— Да, да, возьми ее в свое хозяйство, старый друг. Дай ей работу и научи ее послушанию, если только сможешь. Мне она бесполезна. Может быть, она будет слушаться тебя.
— Кто знает? — кокетливо проговорила она.
— Сделай из нее настоящую дочь, и моя благодарность всегда будет с тобой, — продолжал Те Охине. — Если она не будет слушаться тебя, ты должен бить ее. Но учти: она быстро бегает и ее непросто поймать.
— Нет. — У Коффина было такое чувство, словно сам он находился снаружи и наблюдает за персонажами пьесы, не в силах повлиять на ход событий. Что это, размышлял он — драма или фарс? — Нет, я не стану бить ее.
— Вот так, видишь? — Она быстро повернулась. Полоски ее юбчонки разлетелись, открывая взору ладную коричневую кожу.
— Кое-чему я уже научилась. У меня будет совсем немного вещей. — И, быстрая, как мотылек, она выскользнула наружу через дальний конец палатки.
Те Охине наблюдал за ней, а затем повернулся к Коффину.
— Научи ее привычкам пакеа, старый друг, и прости, что я держал свои намерения в тайне. То, чему она научится от тебя, поможет ей, если мы проиграем эту войну.
— Ты все еще думаешь, что у Кинги и других есть реальный шанс сбросить пакеа с Аотеароа?
— Ум мой знает, что это не может произойти, но, — и он поколебался из почтения к старому другу, — но сердце говорит мне, что все возможно для воина маори. Всегда помни это, мой друг. Это может оградить тебя, когда люди вокруг тебя будут умирать.
— Я буду осторожен. — Он старался изо всех сил, чтобы не смотреть на полотняную занавеску, за которой скрылась Мерита. — Я не отношу себя к тем невежественным пакеа, кто недооценивает воинское искусство маори. Сейчас уже совсем мало заблуждающихся по этому поводу. Таких больше почти нет. Многие из тех, кто ошибался, уже мертвы. Я тоже думал, что это будет короткая война. Те Охине покачал головой.
— Как я тебе и говорил, она будет продолжаться, пока есть те, кто предпочтет скорее воевать, чем заниматься фермерством. Если ты хоть что-то узнал о моем народе, тебе должно быть известно, что среди воинов есть тысячи людей, которые думают именно так.
— Мне это известно, и слишком хорошо.
Старый вождь повернулся и посмотрел в глубину палатки.
— Она очень странная, моя дочь. Тебе придется быть очень терпеливым с ней, хотя иногда это может быть нелегко. Она не желает делать себе татуировку на лице, но она так же не желает принимать и христианского бога. Я не знаю, кто она, мой друг, пакеа она или маори, или кто-нибудь еще, кем ей придет в голову быть. Не позволяй ей обманывать себя при помощи внешности.
— Что? — Коффин вздрогнул.
— Ты же видишь, что она красива. Пусть же это не мешает тебе заставлять ее работать. Она сказала, что может делать все. В это я сам поверил. Она может шить, и стирать, и готовить, и возделывать поле. Все это она делает хорошо, но только, если сама этого захочет. Хорошо, когда идешь на войну, иметь при себе женщину, которая приглядывала бы за всем этим.
— Да. Да, это так.
Любому мужчине, будь он солдат, волонтер или офицер с Оксфордским образованием, достаточно будет бросить один только взгляд на эту пантеру, дочь Те Охине, чтобы сделать далеко идущие выводы об услугах, которые она предоставляет. Но только хозяйством она и будет заниматься, твердо сказал себе Коффин. Он действительно возьмет ее с собой, потому что все, кажется, бессильны помешать ей — но это будет только одолжение для Те Охине. Что же касается его самого, так дома его поджидает замечательная жена. Слухи, конечно, неизбежно появятся. Но Роберт Коффин должен держаться подальше от подобных сплетен. Он точно знал, как собирается справиться с этим делом.
Единственное, в чем он был не вполне уверен — так это в том, как с этим справится сама Мерита.
Глава 2
Сначала, как он и ожидал, начались перешептывания и сплетни. И не потому, что Коффин решил нанять служанку, а потому, что служанка эта оказалась молодой женщиной потрясающей красоты. Но кампания продолжалась, и друзья Коффина видели, что занимается девушка только уборкой, стряпней и стиркой, и разговоры прекратились, как и все прочие досужие домыслы на эту тему.
Те Охине был прав: Мерита была прилежной, чистоплотной и старательной. Казалось, она всегда просыпалась первой во всем лагере и ни за что не желала отправляться спать, какой бы усталой ни была, пока не кончала чистить до блеска всю его одежду. Была только одна проблема. Он попытался было не замечать ее, но, когда этот план полностью провалился, решил прямо приступить к делу.
Она была занята стиркой носков, когда он нашел ее. Так как она стояла, склонившись над тазом, спина ее была обращена к нему, открывая взору окружности тела гладкие и безупречные, словно какие-то математические доказательства премудрой теоремы. Он сглотнул и обошел ее. Как только он это сделал, она подняла на него глаза и улыбнулась. Тонкая кофточка, которую она все еще носила, совсем промокла от мыльной воды и явственно обрисовывала ее груди.
— Мерита, тебе придется переменить одежду.
— Мою одежду? — она окинула себя взглядом, выжимая носок. Вода закапала в таз. — А что такое с моей одеждой?
— Ничего такого. — Он выдавал нечто, похожее, как ему показалось, на отеческую улыбку. — Ее просто недостаточно, вот и все.
— А разве… А, я понимаю. — Она искоса посмотрела на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88