Он усмехнулся иронически. Когда-то пакеа не интересовали эти насыщенные паром, негостеприимные и неплодородные земли. Земельные спекулянты ранних лет, должно быть, в гробах перевернулись, узнав, что упустили возможность приобрести их. Они бы пришли в раздражение, увидав, как маори получают прибыль со своих достопримечательностей.
Когда экипаж проезжал мимо, он постарался разглядеть, нет ли внутри хорошеньких молодых женщин, но было слишком много пыли. Когда она начала рассеиваться, он выехал обратно на дорогу и продолжил свой путь в Роторуа. Он не испытывал недостатка в женском обществе. Для европейских женщин тот факт, что он был наполовину маори представлялся экзотическим и волнующим в то время, как местных девушек маори привлекало то, что он был наполовину пакеа. Но те, кто думал, что его смешанная наследственность сделала его носителем худших черт обеих половин, воспринимал все в корне неправильно, он это знал.
Не само смешение рас делало его привлекательным. Причина была в том, что он взял лучшее из этих рас. У своей матери он взял чувственность, черные волосы и тонкие черты, которые сочетались с отцовским ростом, силой и темно-синими глазами. Это было поразительное сочетание, и как только он достаточно повзрослел, чтобы осознать это, он начал использовать это свое преимущество везде, где только возможно.
Школа причиняла ему неудобства. Он был слишком нетерпелив для того, чтобы сидеть и учиться. Слишком дикий, как выражались его преподаватели. Только настойчивость матери заставляла его выдерживать долгие часы, потраченные на изучение текстов. Это, и еще явная любовь его отца к прекрасным книгам, которые заполняли полки библиотеки.
— У меня не было много времени на то, чтобы читать, когда я был в твоем возрасте, — часто говорил ему человек, которого он многие годы знал, как дядю Роберта. — Не совершай той же ошибки.
Хотя он был уже близко к Охине-муту, маорийской части Роторуа, ехать было трудно из-за тумана. Поселение располагалось на большой горячей равнине, граничащей с озером Роторуа, имевшим семь миль в ширину. Он знал, что жить здесь было все равно, что на куске тоста, плавающем в кухонной кастрюле на плите.
Аналогия была более, чем прямой. За сотни лет маори приспособили эту землю, похожую на Царство Теней, для своих нужд. Проходя мимо одного из домов, он видел, как женщина поставила горшок, наполненный куриным мясом, в испускающий пар бассейн на заднем дворе своего дома. Через некоторое время оно будет готово к употреблению, сваренное таким образом.
Но эти же бассейны, в которых иногда готовили ужин, с такой же легкостью сварили немало маори и случайных, неосторожных пакеа.
Но были тут и другие бассейны, не такие горячие и воняющие серой, где люди купались. «Воды» звали это место европейцы. Впервые он услышал этот термин от одного джентльмена немецкого происхождения.
Эндрю не верил в предполагаемый терапевтический эффект вод, хотя купаться в них было приятно. Ребенком он с друзьями ходил плавать в подобных, хотя меньших по размеру водоемах, располагавшихся вдоль берегов Таравера. Для безмозглых маленьких мальчишек найти бассейн достаточно прохладный для купанья не составляло труда. Они находили лягушку и кидали ее в воду. Если лягушка плыла, значит, место было безопасным. Если же она переворачивалась животом вверх, значит, надо было поискать другое место.
По мере его приближения все больше домов становилось различимо. Было еще рано. Если он вовремя вернется в Те Вейроа, он сможет там задержаться и посмотреть на последнюю группу туристов.
Внезапно его лошадь заартачилась. Впереди раздался испуганный крик, и он дернулся назад. Даже выругаться времени не было, зло подумал он.
Когда же он наконец успокоил свою лошадь, то увидел, кто встал на его пути и желание накричать на неизвестного пешехода мгновенно пропало.
Тяжело дыша и прижимая одну руку к груди на него смотрела девочка. Нет, не девочка, поправил он себя. На вид ей было лет восемнадцать.
— Прошу прощения, — сказал он на прекрасном маори. — Я вас не видел…
— Все… все нормально, это моя вина. Я бежала и не смотрела по сторонам, — она сглотнула. — Я должна была быть более осторожной, переходя дорогу.
Небольшой узелок выглядывал из-под ее левой руки. Она была высокой, гибкой и достаточно смелой, чтобы коротко обрезать свои волосы на манер пакеа. Ее лицо напомнило ему изображение Мадонны в книгах отца Спенсера.
— Тогда это наша общая вина, — ответил он с улыбкой. Куда ты идешь?
— Купаться.
— Правда? Тогда не позволяй мне тебя задерживать, — он выжидающе сидел на лошади.
— Кто ты? Откуда ты? Я никогда не видела тебя раньше, — ее тон был открыто лицемерный.
— Меня зовут Эндрю. Я из Тараверы, — он намеренно не упомянул вторую часть своего имени. Если фамилия Коффин ей была незнакома, то ей будет все равно, а если наоборот, то это может ее отпугнуть. Эндрю уже наблюдал подобный эффект как среди пакеа, так и среди маори. Хотя что-то в этой молодой женщине говорило ему, что отпугнуть ее будет нелегко.
— Это долгий путь отсюда, — сказала она.
— Долгий, пыльный и жаркий, — он продолжал, улыбаясь, глядеть на нее, пока она шла рядом с его лошадью. Через несколько минут она взглянула на него в ответ и усмехнулась.
— Ну, если этот путь был таким долгим, и пыльным, и жарким, то тебе, наверно, нужно принять ванну.
— Сегодня еще слишком рано для меня, чтобы лезть в воду, но, возможно, ты права. Меня лучше примут в приличной компании, если сначала я освобожусь от всей этой грязи.
— В приличной компании несомненно. Мы, варвары-маори, конечно, тоже бы не возражали.
— Ну, разумеется.
Тропинка вела в сторону от города. Через минуту он был поглощен клубами пара. Это была наиболее активная часть вулканического плато, которое представляло собой центральную часть Северного острова. Их окружили таинственные шипящие и булькающие звуки. Было похоже, будто сама земля сплетничает о них, камни и водоемы шаловливо перешептываются друг с другом. В густом тумане начинало активно работать воображение, и шипение становилось словами, а бульканье грязи настоящим смехом.
Он ее неправильно понял? Если она решила покинуть его здесь, это сулит настоящие неприятности. Они уже зашли в район водоемов, которые без труда могли бы сварить и коня, и всадника. Дважды он терял ее из виду, когда пар густел настолько, что полностью проглатывал ее. Тогда он пришпоривал свою лошадь и тут же слышал ее хихиканье где-то рядом. Вся местность была пересечена еле заметными следами. Когда он уже был уверен, что она бросила его на произвол судьбы, она появлялась вновь. Она смеялась над ним, и он с трудом сдерживал себя чтобы на нее не накричать. Такое поведение не приличествовало воину.
Туман справа от него развеялся на мгновение и он заметил ее, обнаженную, стоявшую на краю бирюзового водоема. Пар окутал ее, как завесой. Раздался смех, затем плеск воды. Он спешился, привязал лошадь к разбитому пню и осторожно приблизился.
Дойдя до бассейна, он наклонился и попытался разглядеть ее сквозь пар. День был прохладный, и тумана было больше обычного. Он позвал ее несколько раз, но ответа не было.
Затем она выскочила из воды прямо у его ног, окатив его брызгами горячей воды, и залилась смехом как ребенок. Он отшатнулся назад и оглядел себя, раскинув руки.
— Ну посмотри, что ты сделала! Я намок!
— Ты не намок, ты просто слегка забрызган. Но тебе лучше снять мокрую одежду, а то можешь схватить насморк.
Эти слова заставили его улыбнуться, несмотря на постигшее его несчастье. В этой пропитанной паром местности схватить насморк было абсолютно невозможно. Но и это не удержало бы его от того, чтобы снять одежду и прыгнуть в воду. Влажное тепло подействовало на его тело как массаж.
Он широко раскинул руки и опустился глубже, пробуя дно. В некоторых местах камни были так горячи, что до них едва можно было дотронуться.
Что-то коснулось его, он резко обернулся.
— Ну, берегись, сейчас я тебя поймаю, — закричал он с притворной угрозой.
Касание повторилось, и снова он схватил одну лишь воду. Она была изворотлива, как ящерица и быстра, как русалка.
Но когда он наконец-то поймал ее, она не сопротивлялась. Они были одни в этом бассейне на краю мира. Постепенно он забыл о туристических экипажах и их пассажирах, о посещении отеля, о поручении, которое дала ему мать. Он забыл обо всем, кроме молодой женщины в его объятиях.
Позже, когда он одевался, а она сидела и смотрела на него, он удивился, что привело его в это место. Несколько чудесных случайностей и замечательных совпадений привело ее на его путь и как раз в нужный момент.
— Увижу ли я тебя снова? — спросила она. Обнаженная, она сидела на камне у воды с бесстыдством ребенка.
— Завтра, — он пытался совладать с намокшим сапогом. — Завтра я приеду снова. Мне нужно купить кое-что в Роторуа и вернуться вечером домой, но я клянусь, что вернусь завтра.
Она поднялась и подошла к нему. Ее коричневое тело казалось подвижной частью тумана, таинственным пейзажем. Обе ее руки обвились вокруг его шеи.
— Завтра? Только завтра?
Стоя в одном сапоге, он обнял ее.
— Не только завтра. И послезавтра, и послепослезавтра и так до скончания дней.
— Тогда я буду тебя ждать. В третьем доме в конце главной дороги.
Внезапно она выскользнула из его объятий. Он наблюдал как она одевалась, эта была быстрая и простая задача. Она вывела его обратно на основную дорогу. Только когда они расставались, он догадался спросить об ее имени.
— Валери, — сказала она ему и снова слилась с туманом.
Глава 3
Она не оказалась всего лишь галлюцинацией, как он боялся, возвращаясь домой этим вечером. Это был не сон, а явь. После его пятого визита в Охине-муту она повела его знакомиться со своей семьей.
Старый коренастый маори пристально посмотрел на него, когда он входил. Его первые слова, обращенные к юноше, были на редкость дружелюбны.
— Ты наполовину пакеа, — это прозвучало, как обвинение, а не как простое наблюдение.
— Отец! — резко сказала Валери. Тот посмотрел на нее и, казалось, хотел что-то сказать, но Эндрю выступил вперед.
— Все нормально, Валери. Я привык, — она смягчилась, но только чуть-чуть. Он обернулся к человеку, которого она назвала отцом.
— Но я также наполовину маори, сэр, — он произнес несколько слов на языке, услышав который у старика явно отлегло от сердца.
— Ну, тогда, молодой человек, я должен приветствовать вас как гостя.
Они все сели за стол. Женщина принесла напитки, печенье и кексы из кондитерской в Роторуа.
— Я так понимаю, что вам нравится моя дочь. Эндрю посмотрел на Валери, которая притворялась, что занята приготовлением освежающих добавок, и снова обернулся к хозяину дома.
— Мы нравимся друг другу. Я хочу жениться на ней. Рангатира кивнул, не потрясенный и не удивленный.
— Она тоже так сказала.
— Я прошу у вас позволения.
Вождь посмотрел на дочь, а она, заметив его взгляд, быстро отвернулась. Он знал, что теперь девушка, достигнув определенного возраста, не нуждалась в родительском одобрении выбранного ею мужа, кругом господствовали законы пакеа. То, что этот молодой полукровка пришел просить о его согласии, было знаком уважения старых традиций и ценностей.
— Это нелегко для меня. Я много лет сражался с пакеа, — он спокойно взглянул на своего гостя. — Я убил многих пакеа.
— Война окончена. Сражений и вражды больше нет. Валери и меня интересует наше будущее, а не ваше прошлое. Слабый намек на улыбку тронул губы рангатира.
— Ты говоришь как воин. И с юношеской самоуверенностью. Когда-то я тоже был так же самоуверен. Пакеа выбили из меня эту самоуверенность. Но я научился быть тем, кто я есть. Одно дело воевать с пакеа, а другое — приглашать белую семью войти в мою собственную.
— Но не какую-нибудь семью. Мой отец очень богат. Его имя уважают по всей стране.
— Но здесь — нет, — последовала долгая пауза. Валери и старая женщина пошептались между собой. Наконец ранга-тира вздохнул.
— Однажды я поклялся сражаться с пакеа до смерти. Но потом я обнаружил, что сражаться с ними до смерти невозможно, на каждого убитого появляется десять новых. Они размножаются как мухи, — он кивнул на дальнюю стену. Она была увешена оружием маори: копьями, прекрасными нефритовыми палицами, мечами и пистолетами.
— Я пережил двадцать пять больших сражений. Десять раз пули пакеа проникали в мое тело. Вы уже должны знать, что я был из хау-хау, — Эндрю кивнул.
— И вот я сижу здесь, все еще живой, несмотря на все мои раны. У меня прекрасный дом, и пакеа, живущие в деревне, приветствуют меня по утрам и окликают меня по имени. «Опотики, — кричат они, — как ты сегодня поживаешь!» или «Прекрасный день, Опотики, не правда ли?», — он изумленно покачал головой. — Когда я встречу богов, перво-наперво я спрошу у них, кто такие эти пакеа, потому что более странного рода не существовало еще на Земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88