Тогда тоже ничего и никого не нашли.
– Что с близнецом? – задал вопрос Ортон.
– Он покончил с собой, – откликнулся начальник Тайной службы. – Я лично обыскал каждый уголок той комнаты, в которой он умер: там не было никого, кроме него. И того слуги, который его обнаружил, естественно.
– Как и в прошлый раз?
– Не совсем. В прошлый раз были и маркграф Инарский, видевший смутный силуэт убийцы, и след от укола в затылочной части – в затылочной, заметьте, государь. А на сей раз несчастный умер от того же яда, но при этом укол был сделан в запястье левой руки. И след от иглы проходит таким образом, что можно смело утверждать: человек сам уколол себя, держа иглу в правой руке.
– А что же этот инструмент? – спросил Теобальд. – Его нет?
– Отнюдь. Иглу мы нашли на ковре, шагах в полутора от тела. Видимо, он выронил ее или просто отбросил. Это уже не имеет значения. Она лежит справа, по ходу движения его руки.
К сказанному могу добавить следующее: в тайном отделении шкафа, находящегося в покоях этого близнеца, мы обнаружили одеяние, скроенное по образу плащей монхиганов, и посох, выточенный из дубового комеля. Я нашел и старика – владельца лавки, в которой была куплена эта ткань. Старого дурня никто не убивал, просто он отхватил солидный куш – господин покупатель заплатил не торгуясь – и обмывал покупку во всех известных ему кабачках. Он подтвердил, что плащ, найденный у близнеца, сшит из его материи. На плаще не хватает того самого лоскута, который Аластер обнаружил на дереве напротив террасы.
У меня есть еще несколько доказательств – как прямых, так и косвенных, – подтверждающих вину покойного, но, думаю, не стоит отнимать ваше время, перечисляя их. Похоже, и так все ясно.
– Мне ясно, что мой близнец внезапно резко изменился и обезумел до такой степени, что убил двух человек, покушаясь, очевидно, на меня. Возможно, он раскаялся и покончил с собой, – заговорил Ортон. – Но мне неясно, что произошло с ним и возможно ли повторение подобного кошмара?
– Ваше величество, – сказал Аббон Флерийский. – Не могу утверждать наверняка, но мне представляется, что похищенное ныне тело каким-то образом воздействовало на поступки несчастного. По-моему, он просто не сознавал, что делает, подчиняясь чужой воле.
– Может ли у мертвеца быть собственная воля? – спросил растерянно Локлан Лэрдский. – Как тело, лежащее в склепе, может командовать живым человеком?
– Не тело, лежащее в склепе, – ответил Аластер, – а тело Агилольфинга, что не одно и то же. Многие живые не обладают и сотой долей той силы, какую оно хранит по сей день.
– Его нужно найти во что бы то ни стало, – воскликнул Гуммер.
– Иначе может случиться слишком много горя и бед, – согласился Далмеллин.
– Мы уже ищем, – пробормотал Сивард. – Только это будет нелегко. Следов нет никаких.
– То есть?
– Я первым обнаружил разоренный склеп и убитых воинов охраны, – пророкотал герцог Дембийский. – Способ, каким они были уничтожены, а также еще несколько деталей заставляют меня думать, что некто прибег к услугам убийц Терея. Отвлеченно рассуждая, он сделал самый удачный и разумный выбор. Никто лучше йеттов не владеет искусством убивать, красть, скрываться и оставаться безнаказанными, бесследно растворяясь в пространстве.
– Итак, – продолжил Аббон Флерийский, когда герцог замолчал, – близнец попал под влияние тела. А когда оно было похищено, он словно очнулся ото сна и ужаснулся своим деяниям. Бедняга сам избрал себе наказание, успев перед смертью сказать герцогу, что тела уже нет в склепе. А может, я его слишком идеализирую, и он просто не смог жить без своего «хозяина». Я ведь не знаю, что случается с теми, кто попал под власть несуществующего уже Агилольфинга.
– Как это все сложно, – вздохнул Гуммер.
– Какие меры принял господин Сивард? – поинтересовался Аббон Сгорбленный, чей голос до сих нор не звучал в собрании.
– Я разыскиваю похищенное тело, – просто отвечал одноглазый. – Мне кажется, кем бы ни были похитители – убийцами Терея или простыми могильными ворами, – они провозили свой груз нелегально, иначе бы на таможне у них было слишком много вопросов.
– А что, нельзя везти тело усопшего родича или друга?
– К нему нужно выправить соответствующие документы. Хотя это и возможно, но рискованно. И гораздо проще обратиться к специалистам, которым не в диковинку возить любые товары втайне от всех – то есть к контрабандистам.
– Меня интересует еще пара вопросов, – снова заговорил Ортон. – Что вы можете сказать о покушении на Ее величество императрицу и как можно уберечь мою супругу от подобных неприятностей в дальнейшем?
– Кажется, уже этот вопрос не подлежит обсуждению, – позволил себе заметить Аластер. – Императрица пообещала соблюдать большую осторожность, особенно – в неблагоприятный для себя период. Кто-то из гравелотских сеньор всегда находится рядом с ней, что обеспечивает надежную защиту, и вам, Ваше величество, это хорошо известно. Что же касается истинного виновника этой истории, то в равной мере это может быть и тот, кто приказал похитить тело Агилольфинга, и тот, кто пытался подкупить ваших придворных. К сожалению, возможности выяснить его личность у нас нет. Мы сейчас находимся в состоянии активной обороны, и недопустимо в нашем положении совершать грубые ошибки. Не беспокойтесь за государыню – все мы готовы отдать за нее свою жизнь. Она предупреждена. На сегодня этого достаточно.
– А что будем делать с близнецами? – спросил Аббон Сгорбленный.
– А что теперь делать с близнецами? – вздохнул Теобальд. – Всего двое остались в живых.
– Страшно, что погибли люди. А то, что моих двойников стало меньше – это еще не самое страшное, – молвил император. – Могло быть и хуже. Двое близнецов – это не конец света.
– Нет, конечно, нет, – послышался голос одноглазого. – Но если, не дай Бог, случится что-нибудь еще, то мы будем почти в безвыходном положении.
– Не паникуй заранее, – посоветовал Ортон.
– Я не паникую, я предвижу все возможные трудности. Это, кстати, то, за что мне платят большую часть жалованья. Я боюсь, что мы недооценили противника и теперь находимся под постоянной угрозой.
– И я о том же. Нам нужно искать кого-то – невероятное положение вещей, – Аластер мог поклясться, что князь Даджарра, пользуясь темнотой и тем, что его никто не видит, даже руки заломил в отчаянии. – За всю историю существования империи мы не оставались с двумя близнецами.
– А теперь трудно будет отыскать двойника, – сказал Гуммер. – Да и если найдем, хлопот не оберешься – это ведь сколько времени придется его всему учить! И удастся ли?! Господи, что за напасть такая…
– Охрану удвойте, утройте, учетверите, в конце концов, – заявил Аббон Сгорбленный. – Но государя и близнецов нужно беречь как зеницу ока.
– Это само собой разумеется, – согласился Аластер. – Но с какой стороны ждать нового удара?
– Отовсюду, – произнес в наступившей тишине Аббон Флерийский. – Буквально отовсюду.
Аббон Флерийский действительно был одним из самых великих магов своего времени – а его время, нужно заметить, растянулось более чем на четыре века и еще не собиралось заканчиваться.
Правда, он не был настолько самонадеян, чтобы считать себя единственным и неповторимым, но строго придерживался фактов, а факты гласили, что тех, кто способен был соперничать с ним в высоком искусстве чародейства, можно было пересчитать буквально по пальцам. К тому же, все или почти все они были расположены к Аббону и всячески готовы содействовать в любом его начинании. Подобное положение вещей привело к тому, что придворный чародей роанских императоров был уверен в себе и сомнениями терзался крайне редко. И по очень вескому поводу.
Сейчас был именно такой случай.
Когда Большой Ночной Совет закончился и все его члены разошлись по своим потайным ходам, Аббон поспешил к себе в лабораторию. Те разговоры, которые он вел накануне с Аластером Дембийским и начальником Тайной службы, натолкнули его на мысль, что он ищет на Бангалоре вовсе не то, что нужно. А может, и не там ищет. И он хотел исправить упущенное и проверить себя.
Была середина ночи. Чародей падал с ног от усталости, но о спокойном сне даже помыслить не мог.
Раздобыв из самого большого своего сундука знаменитое Озерцо Слез – что-то вроде хрустального шара, используемого колдунами средней руки, только гораздо мощнее, – Аббон уставился в него покрасневшими, слезящимися от напряжения глазами.
Он был почти уверен в том, что разгадал замысел врага, и теперь пытался отыскать его самого, хотя бы его тень – или тень его помысла, чтобы представлять себе, с кем свела его в смертельном поединке изменчивая и коварная судьба.
Время шло, а картина, которую он наблюдал в Озерце, не менялась.
Двенадцать магистров Ордена Черной Змеи… Двенадцать не особо сильных магов, которые ни в какое сравнение не шли с самим Аббоном. Ни один из них в отдельности, даже все они скопом не имели достаточно сил, чтобы совладать с немыслимым могуществом неживущего Агилольфинга. И допустить, что это они организовали дерзкое похищение, наняли убийц Терея и заставили их так отчаянно рисковать?!.. Должна же быть какая-то веская причина – и причины этой цели, во имя которой двенадцать магистров пошли на подобное преступление, Аббон не видел, хоть ты тресни!
Он рассматривал их пристально и долго – сидевших за столом в форме двенадцатилучевой звезды, пялившихся в ее центр, будто они видели там что-то, недоступное прочим смертным, – и смертельный страх сковывал его; Аббон Флерийский отчаянно боялся всего непонятного.
Он прожил на свете достаточно долго, чтобы знать, что именно необъяснимые поступки бывают самыми опасными. Ибо безумие всегда страшнее, чем злой умысел, в котором присутствуют хоть крохи разума…
Двенадцать ничего не значащих в истории Лунггара магистров – что объединяет их, что вдохновляет?
А больше там никого и не было…
Жемчужное море всегда прекрасно. Оно лежит, словно ребенок в уютной колыбели, в объятиях высоких берегов, и сильные ветры, дующие над океаном, не тревожат его покой. Синяя безбрежная гладь простирается на огромное расстояние, и ни морщинки, ни складочки на ней. Веселые дельфины резвятся в теплой воде, наперегонки плавая с самыми быстроходными судами.
Берега Жемчужного моря утопают в пышной зелени таких ярких и разнообразных оттенков, что будь это картина, написанная художником и взятая в раму, ей бы просто не поверили. Сказали бы: нет такой красоты в мире; нет такого пронзительно-чистого неба с розовыми и белыми перьями легких облаков, с таким сверкающим, отмытым солнцем; нет такого прозрачного воздуха и такого желтого песка. Нет таких изумрудных деревьев, усыпанных спелыми плодами.
Здесь издавна добывали жемчуг, от того и море получило свое название. Небольшие ладьи каждое утро выходили в спокойные воды залива, разрезая бирюзовое покрывало и оставляя за собою пенный белый след.
Опытные ныряльщики, прижимая к груди сетки с грузом, подвешенные на веревке, прыгали один за другим в прозрачную воду, и даже на большой глубине было видно, как они ползают по дну среди камней и водорослей, собирая жемчужные раковины. Зрелище это было настолько восхитительным, что владельцы судов подрабатывали тем, что брали на борт пассажиров, желающих посмотреть, как ловят жемчуг.
Вода здесь была всегда теплой – и в Анамуре, и в Ашкелоне царило вечное лето.
Порт Возер был шумным и многолюдным; здесь всегда толпились люди и приставало огромное количество кораблей, галер, ладей и небольших парусных лодок. Тут же, на берегу, рыбаки предлагали свой улов, и хозяева харчевен, постоялых дворов, а также богатых ресторанов и гостиниц покупали у них рыбу и морских животных. Торговцы громко расхваливали бусы и украшения из мелкого жемчуга и раковин; капитаны подбирали себе матросов; матросы искали суда, на которые можно наняться на год-другой.
Особенно процветали в Возере толмачи, ибо такое количество разношерстного люда не могло объясниться друг с другом, и за хороший, толковый перевод платили большие деньги. Ведь иногда из-за непонимания срывались важные сделки.
Никого не удивило, что флотилия из полутора десятков судов под всеми парусами, плывущих словно медленные птицы, вошла в залив и бросила якоря недалеко от берега. Туда моментально поспешили таможенники – человек десять, чтобы выяснить, чем собираются торговать новоприбывшие или же с какой иной целью они прибыли в Великий Роан.
Возер недаром назывался южными воротами империи. Кораблей было достаточно много, и потому начальника порта не удивило, что таможенники задерживаются. Он изредка поглядывал в ту сторону и время от времени видел, как их большая гребная лодка переходит от одного судна к другому. Ему и в голову не приходило, что что-то может быть неладно. Жители империи привыкли к миру и покою, к безопасности и полной своей защищенности настолько, что скажи им кто-нибудь, что вот-вот разразится сражение, – и они подняли бы этого человека на смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68