Но за кольцом гор народ Тургона увеличивался и процветал, и
непрерывно совершенствовал свое искусство, так что Гондолин на Амон
Гварете стал поистине прекрасным и достойным сравнения даже с Тирионом
Эльфов за морем.
Высокими и белыми были его стены, гладкими его ступени. Стройной и
прочной была его башня короля. Там играли сияющие фонтаны, а во дворе
Тургона стояли подобия деревьев древности, которые создал сам Тургон,
использовав все искусство Эльфов.
Дерево, сделанное им из золота, называлось Глиндаль, а другое, чьи
цветы были из серебра, носило название Бельтиль.
Но прекраснее всех других чудес Гондолина была Идриль, дочь Тургона,
прозывавшаяся Келебриндаль, Сереброногая, чьи волосы напоминали золото
Лаурелина до прихода Мелькора.
Так Тургон долго жил в блаженстве, а Невраст оставался заброшенным и
бесплодным вплоть до разрушения Белерианда.
В то время, пока Гондолин строился втайне, Финрод Фелагунд жил в
подземельях Нарготронда, а Галадриэль, его сестра, жила, как уже было
сказано, в королевстве Тингола в Дориате. Иногда Мелиан и Галадриэль
говорили о Валиноре и о древнем блаженстве. Но дальше черного часа смерти
деревьев Галадриэль не шла и всегда умолкала.
И однажды Мелиан сказала:
- Есть какое-то несчастье, которое лежит на тебе и на твоем роде. Это
я могу увидеть в тебе. Но все остальное от меня скрыто. Потому что ни
видением, ни мыслью я не могу проникнуть в то, что произошло или
происходит на Западе: тень лежит на всей земле Амана и уходит далеко через
море. Почему ты не расскажешь мне все?
- Потому что это несчастье уже в прошлом, - ответила Галадриэль, - и
я предпочитаю радость, еще оставшуюся здесь, печальным воспоминаниям.
Ведь, может быть, будет еще достаточно горя, хотя надежда кажется пока
яркой.
Тогда Мелиан посмотрела ей в глаза и сказала:
- Я не верю, что Нольдорцы пришли сюда посланцами Валар, как
говорилось сначала, хотя они и появились в час нашей крайней нужды. Потому
что они никогда не говорят с Валар, а их вожди не принесли Тинголу никакой
вести ни от Манве, ни от Ульмо, ни даже от Ольве, брата короля, и от его
собственного народа, что ушел за море. По какой причине, Галадриэль,
высший народ Нольдора покинул Аман, подобно изгнанникам? Может, некое зло
лежит на сыновьях Феанора, раз они стали своенравными и недобрыми? Разве я
не близка к истине?
- Близка, - сказала Галадриэль, - но только никто нас не изгонял, а
мы ушли по собственной воле, но против воли Валар. И мы явились сюда чрез
многие опасности и вопреки Валар: отомстить Морготу и вернуть себе то, что
он захватил!
И тогда Галадриэль рассказала Мелиан о Сильмарилях и об убийстве
короля Финве в Форменосе. Однако, пока онa еще не сказала ни слова ни о
Клятве, ни об убийстве родичей, ни о сожжении кораблей в Лосгаре. Но
Мелиан заметила:
- Теперь ты сообщила мне многое, а еще больше я почувствовала. Тень
омрачила вас на долгой дороге из Тириона, но я вижу там зло, о котором
должен узнать Тингол.
- Может быть, - сказала Галадриэль, - но не от меня.
И Мелиан больше не говорила с Галадриэль об этом, но рассказала
королю Тинголу все, что услышала о Сильмарилях.
- Это великие вещи, - сказала она, - более великие, чем считают сами
Нольдорцы, потому что в тех камнях, трудах погибшего Феанора, заключены
ныне свет Амана и судьба Арда. И я предсказываю, что никакой мощи Эльдара
не вернуть их, и мир будет разрушен в предстоящих битвах прежде, чем
Сильмарили удастся отобрать у Моргота. Смотри: они убили Феанора и убьют
еще многих других, как я предполагаю. А первым из тех, кому они принесли
смерть, был Финве, твой друг. Моргот убил его, прежде чем покинуть Аман!
Тогда Тингол погрузился в молчание, исполненный печали и
предчувствий, но потом сказал:
- Теперь я, наконец, понял причину прихода Нольдора с Запада,
которому я прежде очень удивлялся. Не для того, чтобы оказать нам помощь,
пришли они (это случайное совпадение), потому что тех, кто остается в
Среднеземелье, Валар предоставляют самим себе, пока не настанет крайний
час. Для мести и возвращения утраченного пришли Нольдорцы? Тем больше
уверенность, что они будут союзниками против Моргота и не окажутся
предателями в этой борьбе.
Но Мелиан сказала:
- Верно, что по этим причинам они пришли сюда, но и по другим также.
Остерегайся сыновей Феанора! Тень гнева Валар лежит на них, и я чувствую,
они причинили зло и Аману, и собственному роду. До времени уснувшая беда
разделит князей Нольдора.
И Тингол ответил:
- Что мне до этого? О Феаноре мне известно, что он действительно был
великим. О его сыновьях я слышал мало приятного, однако, они все же,
вероятно, окажутся смертельными врагами нашего врага!
- Их мечи и их советы будут иметь два конца! - сказала Мелиан, и
впоследствии они больше не говорили об этом.
Вскоре среди Синдара из уст в уста начали распространяться слухи о
делах Нольдорцев до их появления в Белерианде. Не было сомнений, откуда
исходили эти слухи, в которых злая правда искажалась и отравлялась ложью.
Но синдарцы были еще неосторожны и доверчивы, и, как легко можно
догадаться, Моргот им первым адресовал измышления своей злобы, потому что
они еще не знали его.
И Сирдан, услышав эти черные известия, обеспокоился, ибо он был мудр
и быстро понял, что правду или ложь несут вести, но сейчас их
распространяет чья-то злоба. Правда, он полагал, что это злоба князей
Нольдора, возникшая как следствие зависти, существовавшей между домами.
Поэтому он послал вестников к Тинголу с тем, чтобы они рассказали ему все,
что слышал Сирдан.
Случилось так, что в это время сыновья Финарфина опять были гостями
Тингола, потому что им хотелось повидаться с сестрой Галадриэль.
Тогда Тингол, будучи в сильном возбуждении, сказал гневно Финроду:
- Нехорошо поступил ты, родич, скрыв от меня столь важные сведения.
Но теперь я узнал о всех злых делах Нольдора.
И Финрод спросил:
- Что плохого я сделал тебе, вождь? И какими злыми делами в твоем
королевстве опечалили тебя Нольдорцы? Никакого зла они не замыслили и не
делали ни твоим родичам, ни кому-либо из твоего народа.
- Ты удивляешь меня, сын Эрвен, - сказал Тингол, - тем, что пришел к
накрытому столу твоего родича с руками, обагренными от убийства родни
твоей матери, и ничего не говоришь в свою защиту, не ищешь прощения.
Тогда Финрод сильно смутился, но промолчал, потому что не мог
защитить себя, не обвинив при этом других князей Нольдора.
А этого он не склонен был делать перед Тинголом. Но в сердце Ангрода
снова проснулись воспоминания о словах Карантира, и он с горечью
воскликнул:
- Вождь, я не знаю, какую ложь ты слышал, не знаю, откуда она пришла,
но руки наши не обагрены кровью! Нет вины на нас, разве лишь в том, что мы
безрассудно слушали слова безумного Феанора, и речи его, будто хмель,
ударили нам в голову. Никому не чинили мы зла во время пути, но сами
потерпели великую несправедливость и простили ее. И за все это нас назвали
твои доносчики предателями Нольдора: несправедливо, как тебе известно,
потому что мы, храня верность, молчали перед тобой и тем заслужили твой
гнев. Но теперь мы больше не станем сносить эти обвинения, и ты узнаешь
всю правду!
И Ангрод заговорил с горечью против сыновей Феанора и рассказал о
кровопролитии в Альквалонде, о приговоре Мандоса и о сожжении кораблей в
Лосгаре. И он воскликнул:
- Почему мы, претерпевшие тягость битого льда, должны нести прозвище
предателей и убийц родичей?
- Но тень Мандоса лежит и на вас, - сказала Мелиан.
Тингол долго молчал, прежде чем заговорил снова:
- Сейчас уходите, - сказал он, - потому что сердце горит во мне!
Позже вы сможете вернуться, потому что я не закрою навсегда перед вами мои
двери, родичи, попавшие в злую западню! Я сохраню дружбу с Фингольфином и
его народом, потому что они жестоко поплатились за причиненное ими зло. И
в нашей ненависти к той силе, что была причиной всех этих бед, мы отбросим
свои обиды. Но запомните мои слова: никогда больше не стану я слушать язык
тех, кто убил моих родичей в Альквалонде! И во всем моем королевстве, пока
длится моя власть, не будут открыто говорить на нем. Пусть весь Синдар
услышит мой призыв: никогда они не должны говорить на языке Нольдора или
отвечать на него! А все те, кто станет пользоваться им, будет считаться
убийцами своих родичей и отъявленными предателями своего рода!
И тогда сыновья Финарфина с тяжестью покинули Менегрот, понимая, что
слова Мандоса оказались истинными и что ни один из Нольдорцев,
последовавших за Феанором, не мог избежать тени, упавшей на его род.
И все случилось так, как сказал Тингол, потому что синдарцы услышали
его слова, и впоследствии по всему Белерианду они отказались от наречия
Нольдора и избегали тех, кто громко говорил на нем.
Изгнанники же приняли наречие Синдара для повседневного употребления,
и только вожди Нольдора в разговорах друг с другом пользовались высшей
речью Запада.
Кроме того, это наречие всегда оставалось языком науки, где бы ни жил
этот народ.
Пришел срок, когда Нарготронд был полностью построен (Тургон в то
время все еще жил во дворце Виньямара), и сыновья Финарфина собрались там
на праздник, и Галадриэль пришла из Дориата и на время поселилась в
Нарготронде.
Король Финрод Фелагунд не имел тогда жены, и Галадриэль спросила его,
почему это так. Но когда Фелагунд заговорил, провидение сошло на него, и
он сказал:
- Мне так же суждено принести клятву, и я должен остаться свободным,
чтобы исполнить ее и уйти во тьму!
Но, говорят, что на самом деле он любил Амарие, из рода Ваньяр, но
она не ушла с ним в изгнание.

16. О МАЭГЛИНЕ
Аредель Ар-Фейниэль, Белая Госпожа Нольдора, дочь Фингольфина, жила в
Неврасте с Тургоном, ее братом, и отправилась с ним в Скрытое Королевство.
Но ее утомила охрана столицы Гондолина, и чем дольше, тем больше ей
хотелось вновь скакать верхом по широким равнинам и бродить в лесах, как
она поступала в Валиноре. И когда с момента окончания постройки Гондолина
прошло двести лет, Аредель обратилась к Тургону и просила разрешения
покинуть город.
Тургон не хотел разрешать этого и долго отказывал ей, но в конце
концов уступил, сказав:
- Иди, если хочешь, хотя мой разум против этого, и я предсказываю,
что злом обернется твой уход и для тебя, и для меня. Но ты пойдешь лишь
только для того, чтобы найти Фингона, нашего брата, и те, кого я пошлю с
тобой, чтобы найти Фингона, должны будут вернуться в Гондолин так скоро,
как только смогут.
Но Аредель ответила:
- Я твоя сестра, но не слуга тебе, и за пределами твоей страны я
пойду туда, куда сочту нужным. А если ты откажешь мне в сопровождающих, я
уйду одна!
Тогда Тургон сказал:
- Для тебя мне не жаль ничего из того, чем я владею. Но я хочу, чтобы
за пределами моих стен не было никого, кто знает дорогу сюда, и если я
доверяю тебе, сестра моя, то языкам других я доверяю меньше!
И Тургон избрал трех вождей из числа своих приближенных, чтобы
сопровождать Аредель, и приказал им проводить ее в Хитлум к Фингону, если
они смогут убедить ее.
- И будьте осторожны, - сказал он, - ибо, хотя Моргот все еще окружен
на севере, в Среднеземелье есть много опасностей, о которых госпожа ничего
не знает.
И тогда Аредель покинула Гондолин, и уход ее тяжестью лег на сердце
Тургона.
Но когда Аредель достигла переправы Бритиаха на реке Сирион, она
сказала своим спутникам:
- Теперь повернем на юг, потому что я не поеду в Хитлум. Сердце мое
влечет меня к сыновьям Феанора: моим старым друзьям!
И так как отговорить ее было невозможно, они повернули на юг, как она
приказала, и попросили дозволения пройти через Дориат.
Но стражи границ отказали им, потому что Тингол не разрешал никому из
Нольдора, кроме его родичей из дома Финарфина, пересекать пояс Мелиан, и
меньше всего тем, кто был другом сыновей Феанора.
Поэтому стражники сказали Аредель:
- Вы не сможете, госпожа, найти способ попасть в страну Колегорма
через королевство Тингола. Вам следует ехать вне пределов пояса Мелиан на
юг или на север. Самый быстрый путь - использовать тропы, что ведут от
Бритиаха на восток, через Димбар, и вдоль северной границы этого
королевства, пока вы не минуете мост Эсгалдуина и переправы Ароса. Тогда
вы окажетесь в землях, что лежат за холмом Химринг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46