В те дни в Белерианде свободно бродили Эльфы и текли реки, сияли
звезды, а ночные цветы струили свой аромат. И красота Мелиан была в
зените, а прелесть Лютиен наполнила весенний рассвет.
В Белерианде, подобный повелителям Майяр, восседал на своем троне
Тингол, чью власть ничего не тревожило, чьей радостью был наполнен воздух,
которым дышала страна из дня в день. Чьи спокойные мысли охватывали мир от
его высот до глубин.
В Белерианд все еще иногда приезжал великий Ороме, проносясь, подобно
ветру, через горы, и звук его рога покрывал бесчисленные лиги страны,
озаренные звездным светом. И Эльфы боялись его великолепия и вида его
лица, и громкого топота копыт Нахара.
Но когда Валарома отзывался эхом в холмах, Эльфы знали, что все злые
существа далеко убегают оттуда.
Но вот случилось так, что приблизился конец блаженства, и рассвет
Валинора сменился его сумерками. Потому что, как рассказывают и как
известно всем из летописей и многих песен, Мелькор с помощью Унголиант
погубил деревья Валар и бежал, вернувшись в Среднеземелье.
Далеко на севере произошло сражение Моргота и Унголиант, и великий
крик Моргота эхом прокатился через Белерианд, и весь народ этой страны
вздрогнул от страха. Потому что, хотя никто не знал, что предвещает этот
крик, все почувствовали в нем предвестие смерти.
Вскоре Унголиант бежала с севера и явилась в королевство короля
Тингола, и ужас тьмы окружал ее.
Но власть Мелиан остановила ее, и Унголиант не вошла в Нелдорет, но
надолго поселилась в тени обрыва, которым ДорФинион падал к югу. И те
места стали известны как Эред Горгорот - Гора Ужаса, и никто не
отваживался посещать те места или хотя бы подходить близко. Жизнь и свет
там были подавлены, и все воды несли яд.
А Моргот, как было уже сказано, вернулся в Ангбанд и отстроил его
заново, а над входом в него возвел дымящиеся башни Тангородрима. И врата
Моргота находились всего лишь в ста пятидесяти лигах от моста Менегрота: и
недалеко, и не слишком близко.
Теперь Орки, умножившиеся во мраке земли, стали сильными и злобными,
а их темный владыка вложил в них страсть к разрушениям и убийствам.
И вот они вышли из врат Ангбанда, скрытых клубами тумана, что создал
Моргот, и бесшумно проникли в предгорья севера. Оттуда огромная армия
неожиданно вторглась в Белерианд и атаковала короля Тингола.
В это время в его обширном королевстве многие Эльфы свободно бродили
в необжитых местах или мирно жили небольшими общинами далеко друг от
друга, и только возле Менегрота, в центре королевства, и вдоль Фаласа, в
стране моряков, народ был многочисленнее.
Но Орки вторглись с другой стороны Менегрота - и из лагерей на
востоке между Келоном и Гелионом, и с запада, с равнин между Сирионом и
Нарогом.
Они существовали по всей стране, и Тингол оказался отрезанным от
Сирдана из Эглареста. Поэтому он воззвал к Денетору, и из Региона, за
Аросом явились большие силы Эльфов, а также из Оссирианда.
Так началась первая битва из войн в Белерианде.
Восточное войско Орков оказалось зажато между армиями Эльдара к
северу от Андрама, на полпути между Аросом и Гелионом. Оно было полностью
разгромлено, а тех, кто бежал от великого избиения, подстерегали топоры
Наугрим, вышедших из горы Долмед, и мало кто из Орков вернулся в Ангбанд.
Но победа досталась Эльфам дорогой ценой, потому что воины Оссирианда
были легко вооружены и не могли равняться с Орками, обутыми и одетыми в
железо, оснащенными огромными копьями с широким лезвием.
Денетор был отрезан и окружен на холме Амон Эреб. Там он и погиб, и с
ним все его ближайшие родичи. Войско Тингола не успело прийти ему на
помощь. Но смерть Денетора была жестоко отомщена, когда Тингол зашел в тыл
Оркам и убивал их во множестве, и народ Оссирианда с тех пор оплакивал
Денетора и не избирал нового короля.
После битвы некоторые из них вернулись в Оссирианд, и принесенные ими
вести наполнили великим страхом остатки их народа, так что впоследствии
они никогда больше не вступали в открытую войну, но держались осторожно и
скрыто. Их называли Ланквенди - Зеленые Эльфы - из-за их одеяния цвета
листвы.
Но многие отправились на север и вошли в охраняемое королевство
Тингола, и смешались с его народом.
Когда же Тингол вернулся в Менегрот, он узнал, что войско Орков на
западе одержало победу и оттеснило Сирдана к самому краю моря. Поэтому
Тингол отозвал из укреплений Нелдорета и Региона весь свой народ, кто мог
услышать его призыв. И Мелиан, используя свое могущество, окружила всю ту
местность невидимой стеной, Поясом Мелиан, и с тех пор никто не мог
проникнуть туда против ее воли или воли короля Тингола, если только
пришедший не обладал большим могуществом, чем у Майяр Мелиан.
И с тех пор никто не мог проникнуть туда. И эта внутренняя страна,
долго называвшаяся Эгладор, стала впоследствии именоваться Дориатом,
Охраняемым Королевством, Страной Пояса.
В ее пределах все еще сохранялся бдительный мир, но вне ее
господствовали опасность и великий страх, и слуги Моргота бродили, где им
вздумается, исключая только обнесенные стенами гавани Фаласа.
Но близились новые события, которых никто не мог предвидеть: ни
Моргот в своих подземельях, ни Мелиан в Менегроте, потому что после смерти
деревьев никакие новости не приходили из Амана: ни с помощью вестников или
духов, ни из сонных видений.
В это самое время Феанор перебрался через море на Белых кораблях
Телери и высадился в заливе Дренгист, и там, в Лосгаре, сжег корабли.
11. О СОЛНЦЕ И ЛУНЕ И О ТОМ, КАК СКРЫЛСЯ ВАЛИНОР
Рассказывают, что после бегства Мелькора Валар долго сидели недвижимо
на своих тронах в Круге Судьбы, но они не бездействовали, как заявил
Феанор в безумии своего сердца. Ибо Валар могут творить многие вещи в
мыслях своих лучше, чем руками, и могут держать совет друг с другом, не
обмениваясь ни словом.
Так бодрствовали они в ночи Валинора, и мысли их возвращались к тому
времени когда не было За, и уходили вперед, к ее концу. Но ни могущество,
ни мудрость не облегчили их печаль. И больше, чем гибель деревьев, они
оплакивали совращение Феанора, из всех деяний Мелькора - одно из самых
пагубных, потому что Феанор был создан великим во всем: телом и разумом,
доблестью и выносливостью, красотой и сообразительностью, искусством и
силой, и многим другим. И ему не было равных среди детей Илюватара, и
жаркое пламя пылало в нем.
Удивительные работы, которые он мог бы создать к вящей славе Арда в
иных условиях, по замыслам своим в какой-то мере были по силам одному
Манве. И Ваньяр, бывшие вместе с Валар тому свидетелями, рассказывали, что
когда вестники объявили Манве ответы Феанора его посланцам, Манве заплакал
и склонил голову. Но услышав последние слова Феанора, что, по крайней
мере, Нольдор совершит дела, которые всегда будут упоминаться в песнях -
он поднял голову, как будто услышал далекий голос, и сказал:
- Воистину так! Хотя дорогой ценой будут оплачены эти песни и другой
цены не может быть! Однако, зло еще принесет добрые плоды!
Но Мандос сказал:
- И все же зло останется злом! А Феанор скоро придет ко мне.
Но когда, наконец, Валар узнали, что Нольдорцы действительно покинули
Аман и вернулись в Среднеземелье, они поднялись и стали претворять в жизнь
решения, принятые ими в мыслях, для исправления зла Мелькора.
И Манве приказал Яванне и Ниенне приложить все их силы и могущество
для оживления и исцеления деревьев.
Но слезы Ниенны не смогли излечить их смертельные раны, и Яванна
долго пела одна во мраке.
И вот, когда надежда угасла и песня Яванны дрогнула, на безлиственной
ветви Тельпериона, наконец, появился огромный серебряный цветок, а
Лаурелин дали единственный золотой плод.
И Яванна взяла их. И тогда деревья умерли, а их безжиненные стволы
остались стоять в Валиноре памятью об исчезнувшей радости.
А цветок и плод Яванна отдала Ауле, и Манве освятил их, и Ауле со
своим народом создал для них сосуды, дабы сохранить их сияние - так
говорится в "Наралионе" - песне о Солнце и Луне.
Эти сосуды Валар передали Варде, чтобы та превратила их в светильники
небес, затмевающие древние звезды, будучи ближе расположены к Арда.
И Варда дала им силу двигаться в нижних областях Ильмена и отправила
их странствовать предопределенными путями над поверхностью Земли, с
востока на запад и вновь возвращаться.
Вот что сделали Валар, вспомнив о своих сумерках, о тьме, окутывающей
страны Арда. И они решили осветить Среднеземелье и светом препятствовать
делам Мелькора.
Потому что они помнили об Авари, оставшихся у вод пробуждения, и
Валар еще не совсем отвернулись от Нольдора в изгнании. К тому же, Манве
знал, что час прихода людей приблизился.
И говорят, что уже тогда, когда Валар шли войной против Мелькора ради
Квенди, они сдерживали свою разрушительную силу из-за Хильдора,
Последующих, младших детей Илюватара. Потому что страшными были раны
Среднеземелья в войне против Утумис, и Валар опасались, как бы не
произошло худшее - ведь Хильдору была уготовлена доля смертных, и они в
меньшей степени, чем Квенди, могли противостоять страху и смятению.
Кроме того, Манве не было открыто, где должны появиться люди - на
севере, югe или востоке. Поэтому Валар созвали совет, и укрепили оборону
страны своего обитания.
Изиль, Сияние - так в древности Ваньяр именовали в Валиноре Луну -
цветок Тельпериона, а Солнце они называли Анар, Золотой Огонь, и то был
плод Лаурелина. А Нольдорцы дали им другие названия - Рана, Своенравная, и
Ваза, Огненное Сердце, пробуждающее и истребляющее. И солнце считалось
символом пробуждения людей и убывания Эльфов, а Луна сохраняла память о
них.
Девушку, избранную Валар среди Майяр, дабы руководить движением
сосуда Солнца, звали Ариен, а тот, кто направлял движение Луны, был
Тилион.
В дни деревьев Ариен заботилась о золотых цветах в садах Ваны и
орошала их сверкающей росой Лаурелина.
Тилион же был охотником из отряда Ороме и владел серебряным луком. Он
любил серебро. Для отдыха Тилион покидал леса Ороме и отправлялся в
Лориен, где дремал возле омутов Эсте, в мерцании лучей Тельпериона. И он
просил поручить ему вечно заботиться о последнем серебряном цветке.
Девушка Ариен обладала могуществом большим, чем его, и ее избрали
потому, что жар Лаурелина не причинял ей вреда, так как Ариен изначально
была духом огня, кого Мелькор не смог обмануть и привлечь к себе на
службу.
Слишком яркими были глаза Ариен, чтобы Эльдарцы могли смотреть в них,
и, оставив Валинор, она покинула обличье и одежду, которые, подобно Валар,
она носила там, и стала обнаженным пламенем, ужасным в своем величии.
Сначала был создан Изиль, и первым поднялся в звездное королевство,
став старшим из новых светочей, как Тельперион из двух деревьев. На время
мир озарился лунным светом, и тогда проснулись и пришли в движение многие
существа, те, что долго ждали, погруженные в сон Яванны.
Слуги Моргота удивились, а Эльфы Внешних земель с радостью смотрели
вверх. И когда Луна поднялась над мраком запада, Фингольфин приказал
трубить в серебряные трубы и начал свой поход в Среднеземелье. И тени его
воинов, длинные и черные, шли перед ними.
Семь раз пересекал Тилион небеса, двигаясь к востоку, пока не был
готов сосуд Ариен. И тогда величественно поднялся Анар, и первый солнечный
рассвет был подобен огромному костру на вершине Пелори. Облака
Среднеземелья вспыхнули, послышался шум многочисленных водопадов.
И Моргот испугался и спустился в самые глубокие подземелья Ангбанда.
Он созвал своих слуг и сотворил огромные клубы дыма и темные облака, дабы
укрыть свою страну от света Дневной звезды.
Варда намеривалась сделать так, чтобы те два сосуда всегда двигались
в Ильмене, над Землей, но не одновременно. Каждый должен был уходить из
Валинора на восток и возвращаться, и одному следовало выходить с запада,
когда другой поворачивал в обратный путь с востока. Так начался отсчет
новых дней - подобно календарю деревьев, от мига смешания двух сияний,
когда Ариен и Тирион встретились на своем пути над серединой Земли.
Но Тилион был своенравным и непослушным, непостоянным в скорости и не
придерживался указанного ему пути. Он искал возможности приблизится к
Ариен, чье великолепие влекло его, хотя пламя Анара опаляло его, и лунный
остров начал темнеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46