Алуся посмотрела на здания, посмотрела на Виктора
и, глядя уже вперед, свободно призналась:
- Я его тоже знаю. Через него мне Адам Андреевич отдельную
однокомнатную квартиру выбить помог. Папе, маме и братику двухкомнатную
малогабаритную дали, а мне, как работнику искусства, однокомнатную, -
видно было, что рассказывать о своей роскошной жилплощади для нее -
удовольствие.
- Так вы хотите сниматься в кино или нет? - бодря ее, нарочито
раздраженно спросил Кузьминский. Она посмотрела на него, как на юродивого.
- Покажите мне того, кто не хочет сниматься в кино. Конечно, хочу.
Через Старую площадь на Набережную, у Красной площади к мосту.
Серпуховская, Даниловская, Варшавское шоссе, направо, Севастопольский
проспект, Литовский бульвар. Приехали.
Она показала, как проехать к одному из бесчисленных подъездов
несусветного громадного для того, чтобы быть уютным жильем, белого с
красным дома, и, выпорхнув, легко предложила:
- Чашечку кофе не желаете, Виктор?
- С удовольствием, - признался он, ожидавший этого предложения. Но
тут же в порядке интеллигентной отмазки засомневался: - Но вам же
отдохнуть надо перед спектаклем?
- Мы отдохнем, мы отдохнем! - словами из классика ответила Алуся.
Правда, в новой трактовке: если в традиционной основе реплики был глагол,
то она переложила смысловой акцент на существительное. Мы, мы отдохнем!
Ворвавшись в квартиру на двадцатом этаже, Алуся, как и положено
женщине, в жилье которой неожиданно появился мужчина, стремительно
засуетилась, стараясь незаметно убрать отдельные деликатные детали
дамского гардероба, разбросанные ею в утренней спешке. Пряча собранные
причиндалы за спиной (так уж смущалась, уж так смущалась!), изложила ему
план дальнейших действий:
- Вы отдохните пока здесь, в комнате, а я быстренько переоденусь и
мигом приготовлю кофе. Присаживайтесь, Виктор, присаживайтесь.
Она убежала, а он присел. На тахту, застеленную ярчайшей
желто-зелено-черной тряпкой и слегка пыльной к тому же. Афиши кругом,
размашисто и жирно написанные фломастером автографы почетных гостей этого
дома прямо на стенах между развешанными куклами и масками, на полках не
фарфор, не хрусталь, а граненые стаканы, пол-литровая банка и зеленые
дешевые бутылки, вместо стульев - непонятные холмики, прикрытые лоскутами
той же ткани, что и на тахте, на полу - проигрыватель - убогие попытки
создать нестандартный богемный уют. Виктор встал, подошел к проигрывателю,
глянул на него сверху. Ни неснятой пластинке было написано по-английски
"Диана Росс". Диана или Дайана? Не важно, в общем, Росс. И пусть будет
Росс. Он запустил пластинку и вернулся на тахту.
Под музыку вплыла в комнату Алуся. Переодетая в нечто многообещающе
легкое, она прослушала музыку самую малость и пригласила:
- Пойдемте, Виктор. Все готово.
На кухонном столе расставлены чашки, тарелки, легкая закусь, на уже
выключенной плите - варварски заваренный в кастрюле кофе, а на тумбе -
отдельно - уже наполненные рюмки, чем-то желтым, коньяком, наверное. Не
садясь, Алуся одну рюмку протянула Виктору, а другую взяла сама.
- За знакомство, Виктор?
- Я за рулем... - вяло отбрехнулся было Кузьминский.
- Мне ведь тоже нельзя. Но чисто символически. На брудершафт...
Трахать ее или не трахать? - вот вопрос. Трахнешь - может закрыться
насчет Курдюмова, расспрашивать последнему любовнику о предпоследнем -
ситуация, что ни говорите. Не трахать - неправильно поймут, обидится,
вообще не станет говорить. Но гамлетовский этот вопрос решился сам собой.
Алуся напомнила требовательно:
- Ну?
Скрестили руки, выпили и по-детски потянули друг к другу губки.
Формальный поцелуй, плавно перешел в неформальный. В забытьи Алуся
безвольно откинула правую руку и поставила рюмку на стол. Тоже самое
проделал Виктор, переложив за ее спиной рюмку из правой руки в левую. Как
бы в тумане, вроде не понимая, что творят, они, не отрываясь друг от
друга, стали незаметно перемещаться в комнату, куда их темпераментно звала
Дайана Росс.
Кофий пить не стали. Отложили на потом.
10
- Иваныч, ты - ясновидящий?! - орал Кузьминский, ввалившись в
спиридоновскую квартиру. Даже Варвары не боялся, потому что забыл про нее.
- Как ты допер, что через Горского на курдюмовских девочек выйти можно?
- Опыт, Витюша, опыт, - Смирнов обнял Кузьминского за плечи и повел в
кабинет (Алик следовал за ними), на ходу рассказывая байку:
- Помню я, лет тридцать тому назад назначили нашего общего знакомого
Александра Спиридонова агитатором-пропагандистом в женский танцевальный
ансамбль "Березовая роща". Так тогда наиболее проницательные и
дальновидные друзья его настойчиво требовали, чтобы он показал топор. А у
Горского - студия. Следовательно не роща, не лес, а подлесок. Как раз по
Курдюмовскому профилю.
В кабинете их ждал недовольный жизнью Казарян.
- Одного тебя ждем, ведь договорились ровно в шесть, - укорил он
Кузьминского.
- Я Алусю на спектакль отвез и прямо сюда, - невинно объяснил свое
опоздание Виктор.
- Какую еще Алусю? - продолжал задавать вопросы Казарян.
- Алусю из записной книжки Курдюмова, - невинно пояснил Кузьминский.
- С успехом тебя, наш юный друг, - поздравил Смирнов, усаживаясь на
диван.
- С успехом ли? - усомнился Алик, проходя за стол.
- Рассказывай, - распорядился Казарян.
- А что рассказывать-то? - баловался Кузьминский.
- Выход какой-нибудь на него наметился?
- Вход бесплатный, выход - платный, - ни к месту вспомнил Виктор
дурацкое присловие и приступил к изложению: - Ну, конечно же, он и не
любовник ее вовсе, он - хороший знакомый, поклонник ее таланта и женских
статей, но без надежды - ибо не в ее вкусе. А так как отказано, его
желание близости с ней не только не затухает, но и растет с каждым днем...
- Ты ее трахнул? - огорченно перебил многоопытный Казарян.
- Трахнул.
- Это хуже, - констатировал Казарян.
- А что мне было делать? - злобно кинулся Кузьминский на Казаряна.
- Не трахать, - резонно заметил тот.
- Ромка, помолчи, - посоветовал Смирнов. - Пусть расскажет до конца,
после чего мы все, посовещавшись, решим: правильно или не правильно
действовал Кузьминский, спонтанно совокупившись с объектом наблюдения.
- Я серьезно, а тебе шуточки все, Санек. Продолжай, Виктор, -
разрешил Казарян.
- Курдюмов ей звонит регулярно, последний раз по междугороднему - два
дня тому назад, то есть уже тогда, когда ушел под пол. В этот последний
раз он намекал на возможность своего неожиданного появления на
денек-другой, а так - он в длительной и сложной служебной командировке...
- Где? - быстро спросил нетерпеливый Алик.
- Так он ей и сказал. Просил только чтоб регулярно ночевала дома. Вот
пока и все, что удалось из нее ненавязчиво выбить. Как действовать дальше,
Иваныч?
- Ромка все-таки прав. Не надо бы тебе тащить ее в койку...
- Это не я ее тащил, а она меня, - не по-рыцарски оправдался
Кузьминский.
- От обеспокоенного друга Курдюмова она могла что-то скрывать,
ревнивому любовнику же про возможного соперника она будет врать. Ты
устроил себе тяжелую жизнь, Витя: придется тебе каждый вечер,
следовательно, и ночь, проводить у нее.
- Как она в постели, Витя? - болея за него, полюбопытствовал Казарян.
- Да иди ты! - не принял юмора Кузьминский. - Мне же работать надо, я
по ночам работаю...
- Вот и будешь работать по ночам, - успокоил Казарян.
- Где у нее телефон: в комнате или на кухне? - спросил Смирнов.
- На кухне.
- А в комнате телефонная розетка имеется?
- Откуда я знаю?! - возмутился Кузьминский.
- Ты к ней как сыскарь пришел, все должен был замечать. А у телефона
поводок длинный или короткий?
- Короткий, по-моему.
- Значит есть розетка в комнате. Такие девицы очень любят
разговаривать по телефону с комфортом. На кухне не отвлекаясь от приема
пищи, в комнате - лежа. Когда он позвонит, ты, если она возьмет трубку на
кухне, воспитанно переместишься в комнату, если она будет говорить в
комнате, то на кухню. И спокойненько подключишься. Мы тебя гонконгской
трубкой обеспечим. Это очень важно, Витя, это определение местонахождения.
Если он в ближнем Подмосковье, в городках, которые обозначены на карте, то
в тех местах, как правило, автоматики нет, соединяют телефонистки, которые
обычно называют пункт вызова. Ну, а если нет, то будешь делать выводы из
разговора.
- И как долго мне комедию с любовью ломать?
- До упора, Витя. Пока он не позвонит.
Вляпался Витя Кузьминский, ох и вляпался! Он понуро сидел в кресле,
опустив в безнадеге руки меж колен. Трое подчеркнуто сочувственно смотрели
на него, делая вид, что вошли в его положение. Казарян очень серьезно
возвестил:
- Если партия сказала: "надо", комсомольцы отвечают: "есть!"
Кузьминский не отреагировал на его ерничество. Мотнул головой,
отряхнулся, встрепенулся (а что оставалось делать?) и бодро спросил:
- А вы-то сами что-нибудь раскопали?
- Самую-самую малость, - признался Смирнов. - Выявили наиболее
близких к нему соратников по партии, которых следует прижать в первую
очередь. Но нет, нет на них пока серьезной компры. Чтобы прижать
по-настоящему. Во всяком случае, определили места их пребывания, нынешние
контракты и возможные подходы. Технические службы нашего дорогого Игоря
Дмитриевича помогли выяснить, кому принадлежат пятизначные телефоны. Это
первые отделы. Завтра я и Алик попытаемся внаглую скатать на один объект,
у Алика в этом городе знакомый имеется, так что экспедиция у нас на весь
день. Роман берет на себя одного из соратников, он знает его, и слабинки
знает, на которых можно поиграть.
- А я? Что мне завтра делать?
- Тебе задача определена, - напомнил Казарян. - Трахаться. Сегодня,
завтра, послезавтра... Будет трудно, очень трудно, но ты же советский
человек!
11
К профессорскому дому на Ломоносовском Сырцов прибыл как обычно - к
половине восьмого. Знал наверное, что измениться вряд ли что могло за
сутки, но работа есть работа и к тому же, как говорят футболисты, порядок
бьет класс. Обычная черная сыщицкая маета - проверка объекта. Вошел в
пустой притихший подъезд, даже лифт молчал - рано еще для обитателей этого
дома. Пройдя не экономно обширные помещения, спустился на несколько
ступенек к запасному выходу во двор. Здесь все, как вчера, как позавчера,
как месяц тому назад, год, два: площадка перед двустворчатой дверью являла
собой нелепое подобие мавзолея - камень на камень, кирпич на кирпич.
Когда-то очень давно управдом распорядился, видимо, сложить оставшиеся
после ремонта стройматериалы именно здесь. Временно, естественно. И с тех
пор возможность проникнуть кому-либо в дом со двора была равна возможности
барона фон Грюнвальдуса, доблестного рыцаря, взять замок.
Сырцов проехал на лифте до самого верха, трижды выборочно
останавливаясь на казавшихся ему подозрительных этажах. Выходил,
осматривался, прислушивался. Вроде все в порядке. Спустил и вернулся в
автомобиль, который был поставлен так, чтобы видны были все подходы и
подъезды. Затылком приткнулся к углу между сиденьем и боковым стеклом,
одну ногу закинул на сиденье, другой, на полу, поддерживал устойчивое
равновесие - расслабился, чтобы ждать, долго ждать. Сергей Сергеевич
выходил к своему "фольксвагену" не раньше половины десятого. Хотя и
говорится: "Солдат спит - служба идет", Сырцов не позволял себе задремать.
Такие бабки надо отрабатывать добросовестно.
Двинули к продмагам старушки-пенсионерки. Побежали, тряся ранцами, в
школу ребятишки. Мало ребятишек в этом доме. В девять, задолго до начала
занятий, для того, чтобы прогуляться парком, пошли немногочисленные
профессоры. И сразу же за ними - энергичная стая нуворишей, в последнее
время путем обмена и покупки обильно проникших в этот дом. Треск стоял:
нувориши хлопали дверцами лимузинов иностранного производства. С минуты на
минуту должен был появиться работодатель.
Но случилось экстраординарное: первой покинула пенаты молодая
супруга, имевшая обыкновение нежиться в постели до десяти по крайней мере.
Сегодня спортивно-джинсовая Татьяна Вячеславовна страшно деловито
проследовала к "Ситроену" и, сразу же, не разогревая мотор, рванула с
места.
Что ж, поехали. Вывернув на проспект Вернадского, она погнала
"Ситроен" во все тяжкие. Проскочила светофор у Университетского (он еле
успел за ней), на недозволенной здесь скорости помчалась по метромосту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
и, глядя уже вперед, свободно призналась:
- Я его тоже знаю. Через него мне Адам Андреевич отдельную
однокомнатную квартиру выбить помог. Папе, маме и братику двухкомнатную
малогабаритную дали, а мне, как работнику искусства, однокомнатную, -
видно было, что рассказывать о своей роскошной жилплощади для нее -
удовольствие.
- Так вы хотите сниматься в кино или нет? - бодря ее, нарочито
раздраженно спросил Кузьминский. Она посмотрела на него, как на юродивого.
- Покажите мне того, кто не хочет сниматься в кино. Конечно, хочу.
Через Старую площадь на Набережную, у Красной площади к мосту.
Серпуховская, Даниловская, Варшавское шоссе, направо, Севастопольский
проспект, Литовский бульвар. Приехали.
Она показала, как проехать к одному из бесчисленных подъездов
несусветного громадного для того, чтобы быть уютным жильем, белого с
красным дома, и, выпорхнув, легко предложила:
- Чашечку кофе не желаете, Виктор?
- С удовольствием, - признался он, ожидавший этого предложения. Но
тут же в порядке интеллигентной отмазки засомневался: - Но вам же
отдохнуть надо перед спектаклем?
- Мы отдохнем, мы отдохнем! - словами из классика ответила Алуся.
Правда, в новой трактовке: если в традиционной основе реплики был глагол,
то она переложила смысловой акцент на существительное. Мы, мы отдохнем!
Ворвавшись в квартиру на двадцатом этаже, Алуся, как и положено
женщине, в жилье которой неожиданно появился мужчина, стремительно
засуетилась, стараясь незаметно убрать отдельные деликатные детали
дамского гардероба, разбросанные ею в утренней спешке. Пряча собранные
причиндалы за спиной (так уж смущалась, уж так смущалась!), изложила ему
план дальнейших действий:
- Вы отдохните пока здесь, в комнате, а я быстренько переоденусь и
мигом приготовлю кофе. Присаживайтесь, Виктор, присаживайтесь.
Она убежала, а он присел. На тахту, застеленную ярчайшей
желто-зелено-черной тряпкой и слегка пыльной к тому же. Афиши кругом,
размашисто и жирно написанные фломастером автографы почетных гостей этого
дома прямо на стенах между развешанными куклами и масками, на полках не
фарфор, не хрусталь, а граненые стаканы, пол-литровая банка и зеленые
дешевые бутылки, вместо стульев - непонятные холмики, прикрытые лоскутами
той же ткани, что и на тахте, на полу - проигрыватель - убогие попытки
создать нестандартный богемный уют. Виктор встал, подошел к проигрывателю,
глянул на него сверху. Ни неснятой пластинке было написано по-английски
"Диана Росс". Диана или Дайана? Не важно, в общем, Росс. И пусть будет
Росс. Он запустил пластинку и вернулся на тахту.
Под музыку вплыла в комнату Алуся. Переодетая в нечто многообещающе
легкое, она прослушала музыку самую малость и пригласила:
- Пойдемте, Виктор. Все готово.
На кухонном столе расставлены чашки, тарелки, легкая закусь, на уже
выключенной плите - варварски заваренный в кастрюле кофе, а на тумбе -
отдельно - уже наполненные рюмки, чем-то желтым, коньяком, наверное. Не
садясь, Алуся одну рюмку протянула Виктору, а другую взяла сама.
- За знакомство, Виктор?
- Я за рулем... - вяло отбрехнулся было Кузьминский.
- Мне ведь тоже нельзя. Но чисто символически. На брудершафт...
Трахать ее или не трахать? - вот вопрос. Трахнешь - может закрыться
насчет Курдюмова, расспрашивать последнему любовнику о предпоследнем -
ситуация, что ни говорите. Не трахать - неправильно поймут, обидится,
вообще не станет говорить. Но гамлетовский этот вопрос решился сам собой.
Алуся напомнила требовательно:
- Ну?
Скрестили руки, выпили и по-детски потянули друг к другу губки.
Формальный поцелуй, плавно перешел в неформальный. В забытьи Алуся
безвольно откинула правую руку и поставила рюмку на стол. Тоже самое
проделал Виктор, переложив за ее спиной рюмку из правой руки в левую. Как
бы в тумане, вроде не понимая, что творят, они, не отрываясь друг от
друга, стали незаметно перемещаться в комнату, куда их темпераментно звала
Дайана Росс.
Кофий пить не стали. Отложили на потом.
10
- Иваныч, ты - ясновидящий?! - орал Кузьминский, ввалившись в
спиридоновскую квартиру. Даже Варвары не боялся, потому что забыл про нее.
- Как ты допер, что через Горского на курдюмовских девочек выйти можно?
- Опыт, Витюша, опыт, - Смирнов обнял Кузьминского за плечи и повел в
кабинет (Алик следовал за ними), на ходу рассказывая байку:
- Помню я, лет тридцать тому назад назначили нашего общего знакомого
Александра Спиридонова агитатором-пропагандистом в женский танцевальный
ансамбль "Березовая роща". Так тогда наиболее проницательные и
дальновидные друзья его настойчиво требовали, чтобы он показал топор. А у
Горского - студия. Следовательно не роща, не лес, а подлесок. Как раз по
Курдюмовскому профилю.
В кабинете их ждал недовольный жизнью Казарян.
- Одного тебя ждем, ведь договорились ровно в шесть, - укорил он
Кузьминского.
- Я Алусю на спектакль отвез и прямо сюда, - невинно объяснил свое
опоздание Виктор.
- Какую еще Алусю? - продолжал задавать вопросы Казарян.
- Алусю из записной книжки Курдюмова, - невинно пояснил Кузьминский.
- С успехом тебя, наш юный друг, - поздравил Смирнов, усаживаясь на
диван.
- С успехом ли? - усомнился Алик, проходя за стол.
- Рассказывай, - распорядился Казарян.
- А что рассказывать-то? - баловался Кузьминский.
- Выход какой-нибудь на него наметился?
- Вход бесплатный, выход - платный, - ни к месту вспомнил Виктор
дурацкое присловие и приступил к изложению: - Ну, конечно же, он и не
любовник ее вовсе, он - хороший знакомый, поклонник ее таланта и женских
статей, но без надежды - ибо не в ее вкусе. А так как отказано, его
желание близости с ней не только не затухает, но и растет с каждым днем...
- Ты ее трахнул? - огорченно перебил многоопытный Казарян.
- Трахнул.
- Это хуже, - констатировал Казарян.
- А что мне было делать? - злобно кинулся Кузьминский на Казаряна.
- Не трахать, - резонно заметил тот.
- Ромка, помолчи, - посоветовал Смирнов. - Пусть расскажет до конца,
после чего мы все, посовещавшись, решим: правильно или не правильно
действовал Кузьминский, спонтанно совокупившись с объектом наблюдения.
- Я серьезно, а тебе шуточки все, Санек. Продолжай, Виктор, -
разрешил Казарян.
- Курдюмов ей звонит регулярно, последний раз по междугороднему - два
дня тому назад, то есть уже тогда, когда ушел под пол. В этот последний
раз он намекал на возможность своего неожиданного появления на
денек-другой, а так - он в длительной и сложной служебной командировке...
- Где? - быстро спросил нетерпеливый Алик.
- Так он ей и сказал. Просил только чтоб регулярно ночевала дома. Вот
пока и все, что удалось из нее ненавязчиво выбить. Как действовать дальше,
Иваныч?
- Ромка все-таки прав. Не надо бы тебе тащить ее в койку...
- Это не я ее тащил, а она меня, - не по-рыцарски оправдался
Кузьминский.
- От обеспокоенного друга Курдюмова она могла что-то скрывать,
ревнивому любовнику же про возможного соперника она будет врать. Ты
устроил себе тяжелую жизнь, Витя: придется тебе каждый вечер,
следовательно, и ночь, проводить у нее.
- Как она в постели, Витя? - болея за него, полюбопытствовал Казарян.
- Да иди ты! - не принял юмора Кузьминский. - Мне же работать надо, я
по ночам работаю...
- Вот и будешь работать по ночам, - успокоил Казарян.
- Где у нее телефон: в комнате или на кухне? - спросил Смирнов.
- На кухне.
- А в комнате телефонная розетка имеется?
- Откуда я знаю?! - возмутился Кузьминский.
- Ты к ней как сыскарь пришел, все должен был замечать. А у телефона
поводок длинный или короткий?
- Короткий, по-моему.
- Значит есть розетка в комнате. Такие девицы очень любят
разговаривать по телефону с комфортом. На кухне не отвлекаясь от приема
пищи, в комнате - лежа. Когда он позвонит, ты, если она возьмет трубку на
кухне, воспитанно переместишься в комнату, если она будет говорить в
комнате, то на кухню. И спокойненько подключишься. Мы тебя гонконгской
трубкой обеспечим. Это очень важно, Витя, это определение местонахождения.
Если он в ближнем Подмосковье, в городках, которые обозначены на карте, то
в тех местах, как правило, автоматики нет, соединяют телефонистки, которые
обычно называют пункт вызова. Ну, а если нет, то будешь делать выводы из
разговора.
- И как долго мне комедию с любовью ломать?
- До упора, Витя. Пока он не позвонит.
Вляпался Витя Кузьминский, ох и вляпался! Он понуро сидел в кресле,
опустив в безнадеге руки меж колен. Трое подчеркнуто сочувственно смотрели
на него, делая вид, что вошли в его положение. Казарян очень серьезно
возвестил:
- Если партия сказала: "надо", комсомольцы отвечают: "есть!"
Кузьминский не отреагировал на его ерничество. Мотнул головой,
отряхнулся, встрепенулся (а что оставалось делать?) и бодро спросил:
- А вы-то сами что-нибудь раскопали?
- Самую-самую малость, - признался Смирнов. - Выявили наиболее
близких к нему соратников по партии, которых следует прижать в первую
очередь. Но нет, нет на них пока серьезной компры. Чтобы прижать
по-настоящему. Во всяком случае, определили места их пребывания, нынешние
контракты и возможные подходы. Технические службы нашего дорогого Игоря
Дмитриевича помогли выяснить, кому принадлежат пятизначные телефоны. Это
первые отделы. Завтра я и Алик попытаемся внаглую скатать на один объект,
у Алика в этом городе знакомый имеется, так что экспедиция у нас на весь
день. Роман берет на себя одного из соратников, он знает его, и слабинки
знает, на которых можно поиграть.
- А я? Что мне завтра делать?
- Тебе задача определена, - напомнил Казарян. - Трахаться. Сегодня,
завтра, послезавтра... Будет трудно, очень трудно, но ты же советский
человек!
11
К профессорскому дому на Ломоносовском Сырцов прибыл как обычно - к
половине восьмого. Знал наверное, что измениться вряд ли что могло за
сутки, но работа есть работа и к тому же, как говорят футболисты, порядок
бьет класс. Обычная черная сыщицкая маета - проверка объекта. Вошел в
пустой притихший подъезд, даже лифт молчал - рано еще для обитателей этого
дома. Пройдя не экономно обширные помещения, спустился на несколько
ступенек к запасному выходу во двор. Здесь все, как вчера, как позавчера,
как месяц тому назад, год, два: площадка перед двустворчатой дверью являла
собой нелепое подобие мавзолея - камень на камень, кирпич на кирпич.
Когда-то очень давно управдом распорядился, видимо, сложить оставшиеся
после ремонта стройматериалы именно здесь. Временно, естественно. И с тех
пор возможность проникнуть кому-либо в дом со двора была равна возможности
барона фон Грюнвальдуса, доблестного рыцаря, взять замок.
Сырцов проехал на лифте до самого верха, трижды выборочно
останавливаясь на казавшихся ему подозрительных этажах. Выходил,
осматривался, прислушивался. Вроде все в порядке. Спустил и вернулся в
автомобиль, который был поставлен так, чтобы видны были все подходы и
подъезды. Затылком приткнулся к углу между сиденьем и боковым стеклом,
одну ногу закинул на сиденье, другой, на полу, поддерживал устойчивое
равновесие - расслабился, чтобы ждать, долго ждать. Сергей Сергеевич
выходил к своему "фольксвагену" не раньше половины десятого. Хотя и
говорится: "Солдат спит - служба идет", Сырцов не позволял себе задремать.
Такие бабки надо отрабатывать добросовестно.
Двинули к продмагам старушки-пенсионерки. Побежали, тряся ранцами, в
школу ребятишки. Мало ребятишек в этом доме. В девять, задолго до начала
занятий, для того, чтобы прогуляться парком, пошли немногочисленные
профессоры. И сразу же за ними - энергичная стая нуворишей, в последнее
время путем обмена и покупки обильно проникших в этот дом. Треск стоял:
нувориши хлопали дверцами лимузинов иностранного производства. С минуты на
минуту должен был появиться работодатель.
Но случилось экстраординарное: первой покинула пенаты молодая
супруга, имевшая обыкновение нежиться в постели до десяти по крайней мере.
Сегодня спортивно-джинсовая Татьяна Вячеславовна страшно деловито
проследовала к "Ситроену" и, сразу же, не разогревая мотор, рванула с
места.
Что ж, поехали. Вывернув на проспект Вернадского, она погнала
"Ситроен" во все тяжкие. Проскочила светофор у Университетского (он еле
успел за ней), на недозволенной здесь скорости помчалась по метромосту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43