Переживем как-нибудь. Меня другое беспокоит: с самоубийством нечисто.
— Как нечисто? — изумился Беляков. — Мне позвонили и сказали, что все в порядке.
— Да разве в этом дело? — сказал Никольский и протянул фотографию Белякову.
— Беляков схватил ее и принялся разглядывать с нескрываемым удовольствием.
— Это покойный, что ли?! — воскликнул он с явным одобрением. — Шустрик! Баб любил. А где бабы, там и расходы. Непомерные по нынешним временам.
— Виталий Петрович, здесь прямой шантаж, — заявил Сергей твердо.
— Ты что, шантажистов собрался искать?! — изумился Беляков. — Извини, я тебе в этом не помощник и не советчик. Дело закрыто. А вот две квартирные кражи, шесть угонов, разбой на Патриарших и это проклятущее кожаное пальто на тебе висят.
Заведующий юридическим отделом шадринского министерства оказался старым знакомцем Сергея и обрадовался его приходу, как дитя. Он вскочил из-за своего стола и двинулся навстречу Никольскому, улыбаясь и протягивая для пожатия сразу обе руки.
— Не угомонился еще, старый хрен, все бегаешь?! — воскликнул чиновник с веселой насмешкой, за которой легко угадывалась затаенная зависть.
— А ты сидишь, — Никольский демонстративно осмотрелся. — И хорошо сидишь, Боря!
— Как только из нашей любимой краснознаменной милиции ушел, так жизнь моя потекла молоком и медом! — ответил Борис и засмеялся.
Впрочем, Никольский знал наверняка: лукавит Борька. Ведь он — бывший сыщик. А сыск — это жизнь. И променять ее на прозябание даже в самом шикарном кабинете очень тяжело для любого настоящего опера. А Борис был настоящим опером, что ни говори.
— Оно и видно, что молоком и медом! — усмехнулся Сергей. — Вон какой мордулет отъел.
— Сидячая работа, Сережа, служебная машина… — объяснил Борис чуть смущенно и взял быка за рога: — Ты ко мне по поводу Шадрина?
— Что ты можешь о нем сказать? — задал дежурный вопрос майор.
— А что ты хочешь о нем узнать? — спросил чиновник.
— Все! — отрезал Сергей. — Сам знаешь нашу работу, Боря. Мне нужен психологический портрет погибшего. Любая мелочь может оказаться важной.
— Я сталкивался с Шадриным только по работе, — Борис пожал плечами. — Но как юрист скажу тебе, что такого руководителя в этом доме еще не было. Железный порядок, точность, понимание любого вопроса с полуслова… Как было замечательно с ним работать, Сережа! А главное — он перекрыл кислород всему жулью, которое клубилось в нашем ведомстве.
Сергей был осведомлен:
— Лицензирование? — спросил быстро.
— Естественно. Лицензии. Огромные деньги на кону… — вздохнул Борис. Порой его самого по старой ментовской привычке так и подмывало схватить за руку вора. Но… должность теперь не позволяла. И тут хоть батарейки грызи от досады.
— Значит, самоубийство Шадрина — для кого-то большой подарок? Так я тебя понял?
— Еще какой! — подтвердил Борис. — Шадринское кресло еще не остыло, а зам его уже выдал первые лицензии, на которых стоял отказ Шадрина. Тем временем доброе имя покойного старательно полощут в помойном ведре. Ты еще не читал эту пакость? — Борис протянул Никольскому какую-то газету. — Это вместо некролога ему.
Вечером Никольский вернулся домой. На этот раз в пустую квартиру. Он лениво раздевался в кабинете-спальне, когда загудел телефон. Не вставая с кресла, Никольский включил селектор и вяло отозвался:
— Да.
— Сергей Васильевич, это генерал Сергеев беспокоит, — услышал он знакомый голос бравого вояки. — Поговорить не с кем, возмущение выразить некому. Вы читали эту подлую заметку?
— К сожалению, — ответил Никольский.
— Кто мог позволить себе чернить память такого человека!? — кипел генерал.
— Обыкновенный современный журналист, — почти спокойно ответил Никольский и добавил зло: — Без чести и совести! Сейчас они все такие!
— Ох, и попадись мне этот писака! — взвился Сергеев. — Руки б обломал. Я еще вот почему вам звоню, — вдруг резко успокоился он. — Похороны Жоры — послезавтра.
Сергей выключил селектор и пошел в ванную. Но умыться ему не дали: зазвенел дверной звонок. Он открыл дверь. На пороге стояла Яна, а за ее спиной маячил некий молодой человек: вертлявый, с хитрой бесстыжей рожей настоящего скандального репортера.
— Нам повезло, — сообщила спутнику Яна. — Мент дома.
— Что тебе надо? — почти с ненавистью бросил Никольский.
— Мне надо, чтобы ты помог моему коллеге, — ничуть не смутилась молодая газетная поросль. — Ты что, будешь нас у дверей держать? — Яна двинулась на Никольского, и тот отступил:
— Входите.
Девка по-хозяйски прошла в столовую и крикнула оттуда:
— Володя, иди сюда.
Коллега проследовал за ней. Двинулся в столовую и Никольский. Втроем они уселись за стол.
— Ну, чем я могу помочь твоему коллеге? — устало спросил Сергей.
— Позвольте, я сам скажу, — бойко вступил в разговор парень. — Насколько мне известно, вы занимаетесь делом о самоубийстве Шадрина.
— Предположим, — традиционно неопределенно ответил майор.
— Наша газета ведет независимое журналистское расследование о коррумпированности высших эшелонов власти! — с пафосом заявил парень.
— А при чем здесь Шадрин? — прищурился Сергей.
— Вы что, не читали мою статью в сегодняшнем номере? — удивился юнец.
— Читал, — Никольский еле сдерживался.
— Ну и как? — жадно поинтересовался мальчишка.
— Кто вам давал информацию для этой статьи? — не отвечая на вопрос, сам спросил его Никольский.
— Это редакционная тайна! — произнес парень торжественно, даже с пафосом.
— А все, что связано с самоубийством Шадрина, пока является служебной тайной! — сказал Сергей, как отрубил. — Так что говорить мне с вами не о чем.
— Всюду тайны, всюду секреты! — возмутилась Яна. — Работать невозможно в этой затхлой совковой обстановке!
— Все повязаны, Яна, — раскрыл ей глаза коллега. — Никто не хочет говорить правду об этом деятеле.
— Почему же, — чуть помедлив, возразил Никольский. — Я знаю человека, который может очень много интересного рассказать о Шадрине.
— Кто же он? — поинтересовался Володя.
— Сосед покойного, генерал Сергеев. Я вам дам адресок. Можете идти к нему без предварительного звонка. Он сейчас дома и, как мне кажется, с удовольствием поговорит с вами.
Журналисты ушли. Никольский радостно потер руки. Ох, и поговорит генерал Володя с Володей-репортером! Пух и перья полетят!
Котов разглядывал фотографию без особого интереса. Теперь, получив новую должность, Слава сидел в отдельном кабинете и очень этим гордился. Потому и поглядывал на Никольского с некоторым превосходством.
— Шадрин, что ли, отдыхает с дамочкой? Ну и что ты от меня хочешь? — скучным голосом спросил Котов.
— Попроси ребят из полиции нравов, чтобы посмотрели в своей картотеке, — ответил Никольский. — У них же все дорогие проститутки на учете.
— Ты их сам знаешь, этих ребят, — возразил Котов. — Иди и попроси.
— Одно дело, Слава, когда зам начальника отдела МУРа просит, а другое — мент с земли.
Никольский хотел немного польстить приятелю. Не получилось.
— Что ты хвостом бьешь?! — разозлился Котов. — Дело закрыто!
— А куда мы денемся с явной сто седьмой? — парировал Никольский.
— Для начала ты найди дурака-прокурора, который на основании этих фоток возбудит дело о доведении до самоубийства! — горячо воскликнул Котов. — Пойми, Сергей, это не наша головная боль. Они там, наверху, живут в роскошных квартирах, катаются на «Мерседесах», трахают красивых баб, хапают огромные взятки. Куда ты лезешь? Запомни: пока мы их не трогаем, они нас не трогают.
Никольский молча забрал со стола снимок и направился к двери.
— Ты куда? — удивился Котов.
— Ребятам фото покажу, — заявил Никольский.
— Тебя раскатают в пыль, Сережа! — предупредил Котов. Похоже, он искренне переживал за коллегу, лезущего дуриком в волчье логово.
Недалеко от совминовской автобазы стоял разноцветный рыдван Никольского, а рядом с ним — слегка возбужденный, модно одетый Стас. Увидев подъезжающую черную «Волгу», он панически заголосовал, даже на проезжую часть выскочил. Водителю «Волги» ничего не оставалось делать — остановился.
— Пьяный, что ли?! — проорал шофер.
— Друг, выручай! — Стас подошел к открытому оконцу «Волги». — Стала — и ни с места! Понять ничего не могу!
Шофер вылез из «Волги», подошел к пестрому авточуду и высказался:
— А я понять не могу, как она еще бегает.
Он открыл капот, заглянул в двигатель и спросил:
— Ты когда-нибудь в мотор заглядывал? Хотя бы для интереса.
— Да вот купил на днях по дешевке, чтобы на садовый участок ездить, — затараторил Стас. — А так — водить вожу, а в механике этой не секу ничего.
— Ну, смотри ты! — удивился шофер. — А двигатель в полном порядке. Тут просто контакт отошел. — Он пошуровал в моторе чуток и сказал: — Садись и езжай.
— Сколько я должен? — Стас сунул было руку в карман.
— За такую работу деньгами не берут, — тонко намекнул шофер.
— Нон проблем! Тогда по рюмке! — предложил Стас, полуобнимая собеседника за плечи одной рукой, а второй указывая на двери кафе.
— Хоп! — весело согласился шофер. — Я только машину поставлю.
Разместившись за столиком уютного кабачка на Патриарших прудах, новоиспеченные приятели огляделись по сторонам.
— Гриша, здесь все схвачено, сейчас будет как в лучших домах, — заверил Стас.
И действительно, к их столику уже бежала официантка.
— Станислав Федорович, как всегда? — с торопливой любезностью спросила она, замерев перед Стасом едва ли не по стойке «смирно».
— У меня гость, Люда. Оформи, как надо, на двоих, — солидно распорядился Стас.
Вскоре на столе уже стояла семисотграммовая бутылка «Лимонной», а вокруг нее расположились тарелки с подобающей напитку обильной закуской. Стас налил по первой.
— Спасибо, Гриша. За твое здоровье! — провозгласил он тост.
Выпили.
— Тебя здесь уважают, — заметил Гриша.
— Мой район, — пояснил Стас.
— Я этот район хорошо знаю. Хозяина последние три дня сюда на квартиру возил, — сообщил Гриша.
— А где он живет? — как бы без особого интереса спросил Стас.
— Жил, — поправил шофер.
— Переехал, что ли?
Стае великолепно имитировал ни к чему не обязывающий застольный треп, а на самом деле весь превратился в слух.
— Умер хозяин… Застрелился, — повесил буйну голову Григорий.
— Проворовался? — весело подхватил Стас.
— Да ты что, Станислав! — замахал руками шофер. — Честнейший человек был! Я так думаю, что из-за бабы.
— От этих баб — одна беда, — мудро изрек Стас, многозначительно кивая. — Красивая?
— Класс! — определил Гриша и загрустил. — Эх, Лариса, Лариса!
— Ты ее хорошо знал? — как бы между прочим поинтересовался Стас.
— Ну, как знал? — пожал плечами Гриша. — Возил раз двадцать ее домой, в Несвижский, шесть. Вот вроде бы и женщина душевная, а довела. Давай помянем моего хозяина.
Теперь разлил Гриша, и они, не чокаясь, выпили.
Из кладбищенских ворот тянулась невеселая толпа. Чиновные рассаживались по персональным автомобилям, остальные устраивались в автобусе. Разъехались.
Тогда из красных «жигулей» вышла Лариса и направилась к кладбищу. Немного подождав, Никольский закрыл дверцу многоцветного своего автомобиля и на солидном удалении последовал за женщиной.
Она села в «Жигули», положила руки на баранку, лбом уткнулась в руки и застыла в неподвижности. Никольский ждал. Наконец Лариса подняла голову и включила зажигание. И он решился: открыл дверцу красных «жигулей» и сказал:
— Здравствуйте, Лариса Константиновна. Я майор Никольский из уголовного розыска. Мне крайне необходимо с вами поговорить.
Она, продолжая глядеть перед собой, спросила равнодушно:
— О чем?
— О ваших взаимоотношениях с Георгием Тимофеевичем Шадриным, — как можно мягче произнес Никольский.
— Шадрина нет. Нет и никогда уже не будет никаких взаимоотношений, — горько вздохнула женщина. — Мне не о чем с вами говорить, — добавила она без злости, печально и безнадежно.
— Я понимаю, вам тяжело. Но придется поговорить, Лариса Константиновна, — произнес Сергей с деликатной настойчивостью.
— Вон та пестрая машина — ваша? — вдруг спросила Лариса и, увидев утвердительный кивок Никольского, продолжала: — Я ее у себя в Несвижском еще заметила. Если уж следите, то не в таком приметном автомобиле.
— Я не следил. Я сопровождал вас, — возразил Сергей.
— Не вижу разницы, — отмахнулась Лариса.
— Разница есть. Если бы я следил, вы бы меня не заметили. — Никольский склонился к оконцу, и они встретились взглядами. — Я вас очень прошу ответить на несколько вопросов. Очень.
Лариса весьма нехорошо улыбнулась и, решившись, открыла дверцу.
— Ладно, садитесь, — разрешила она и тут же объяснила: — Мне необходимо выговориться, поговорить о Георгии, рассказать, какой он был замечательный. Но не с кем и некому. Разве вот только с майором милиции. Как вас зовут, майор?
— Сергей Васильевич.
— Пока не разойдусь, задавайте вопросы, Сергей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44