Он очень скоро разделается с домом — и поймет, что ни Уайти, ни Лоны в нем нет.
Ненависть душила Уайти, ненависть к человеку, который может так спокойно, без зазрения совести, стрелять по ребенку. Он оттолкнулся ногами от ближайшей стены и начал метаться от дома к дому, выглядывая время от времени, чтобы враг продолжал стрелять.
И петлял как заяц — чтобы убийца ненароком не зацепил его.
Вдруг прямо перед ним выросла глухая кирпичная стена — склад. Дверь открыта, конечно: зачем закрывать, если все друг друга знают? Со вздохом облегчения он нырнул внутрь, подбежал к окну в длинной стене и выглянул на площадь, за которой располагался парк.
Лодка была там, висела на высоте пятидесяти футов, достаточно высоко, чтобы заметить любое движение, достаточно низко, чтобы сохранить эффективность стрельбы. Висела и не стреляла.
Но если расстояние позволяет врагу стрелять из лодки, то кто может помешать стрелять по нему самому. Уайти переключил фонарь шлема и лихорадочно принялся оглядываться в поисках оружия, любого оружия или чего-нибудь, что может произвести вспышку.
Кто ищет, тот всегда находит.
Ага, вот и они, у боковой стены рядом с соседней дверью, двадцать превосходных лучевых ружей, подключенных для перезарядки. Уайти бросился к ним, благословляя врожденную привычку жителей Пояса быть наготове; хотя отряды космической пехоты вот уже пятьдесят лет поддерживают мир в Поясе Астероидов. Старики еще помнят пиратов, которые грабили астероиды почти с самого первого дня их освоения и однажды даже предприняли довольно успешную попытку установить свою тиранию. Пираты давно исчезли, но у жителей астероидов вошло в привычку держать оружие под рукой.
Очень кстати. Уайти отключил одно ружье, благословляя свою удачу и надеясь, что заряд в ружье сохранился. Почему бы такому не быть? Планетоид снабжается энергией от атомного генератора, который способен работать еще пятьдесят лет. Расщепляемых материалов достаточно, и генератор должен продолжать работать. Уайти выбрал на противоположной стене заклепку в качестве цели, установил минимальный уровень энергии и выстрелил.
Энергетический луч расплавил металл чуть выше и слева от цели.
В сердце Уайти запели птицы удачи. Он поправил прицел и выстрелил снова. На этот раз заклепка исчезла, словно ее корова языком слизнула, и Уайти вернулся к окну, переключил ружье на полную мощность, прицелился в лодку-ослика, выдохнул и нажал на курок.
Огненный цветок распустился на корме лодки.
Лодка начала разворачиваться лазером к нему, и в этот момент Уайти выстрелил вторично. Кем бы ни был пилот лодки, он понял, что встретил достойного противника с настоящим оружием и что прежде всего нужно вывести из строя именно его. Лодка устремилась по направлению к складу, и выстрел лазера прожег крышу.
Но Уайти уже выскочил и спрятался за соседним домом. Он выглянул из-под крыши, прицелился, выстрелил и перескочил на другое место, а луч прожег крышу, за которой он только что прятался. Уайти прыгнул дальше, но в сторону, за угол, потому что, как известно, две точки представляют прямую, а два события составляют последовательность, если вы склонны к поспешным заключениям.
Убийца таким торопыгой и оказался, и луч прожег третий дом в ряду. Но Уайти уже стрелял из второго дома к югу, потом из дома, расположенного к западу, потом через два дома опять к западу. В ушах у барда стучал пульс, он каждое мгновение ожидал, что вот-вот все вокруг охватит рубиновое пламя.
Но не охватило: убийца так и не смог угадать, где он окажется в следующий раз. Неудивительно: сам Уайти этого тоже не мог.
Но вот наконец луч заметно потускнел.
Вначале менее яркий пучок, потом слабое свечение сверла, потом вообще ничего. Лодка-ослик застыла в ночи. Ни огонька, ни вспышки ракетных дюз.
Уайти ждал, затаив дыхание. Наконец передохнул, но лодка продолжала оставаться неподвижной. Уайти медленно двинулся назад, к складу, продолжая оглядываться на лодку, но в ней по-прежнему не было заметно ни движения, ни малейшего признака жизни. Уайти улыбнулся, представив себе, как мечется человек внутри, в слепой панике нажимает на переключатели, но его аппарат не способен даже улепетнуть с астероида, выстрелить хотя бы еще разок, передать призыв о помощи.
Энергия кончилась. Вся — абсолютно и бесповоротно.
Уайти нырнул в дверь и принялся с большим тщанием осматривать склад. Если нашлись ружья, вполне возможно, отыщется и радио.
Терпение и труд, как говорится, все перетрут.
Радио нашлось поблизости от ружей, и тоже было подключено для зарядки. Уайти включил его, настроил на волну чрезвычайных вызовов, включил громкоговоритель своего шлема и заговорил в решетку микрофона:
— Срочно. Вызываю космическую пехоту, сектор шесть-четырнадцать, галактическое восхождение...
Жаль только, подумал он мстительно, что убийца не слышит его вызов.
Космическая пехота явилась через час: в конце концов, Церера находилась совсем рядом с Фермой. Конечно, убийца не смог никуда деться. Но у Уайти хватило времени, чтобы отыскать испуганную Лону, маленькую девочку, которая в страхе и отчаянии плакала одна в этом населенном призраками мире. Увидев деда, малышка снова заплакала, но на этот раз от облегчения. Уайти успокаивал и утешал ее, и когда десантный корабль космических пехотинцев повис над ними, она уже приободрилась. И в самом деле, объятие даже в скафандрах остается объятием.
— Его зовут Корнелиус Ханаш, — сообщил капитан космических пехотинцев, закрывая дверь своего кабинета и усаживаясь за стол.
Уайти вздрогнул:
— Миллионер Ханаш? Тот самый, что построил Цереру-Центральную? Который обслуживает богатых туристов, чтобы они могли не поднимаясь со своих роскошных гамаков глазеть на астероиды над головой? Этот самый Корнелиус Ханаш?
— Он самый, — ответил капитан, — и документы свидетельствуют, что он хотел открыть свое дело на Ферме, даже купил там солидный участок голой скалы. Но толстосум потратил гораздо больше, чем рассчитывал, и много задолжал кредиторам.
— Но как... как он уничтожил Ферму? — прервала военного Лона, стараясь сдержать слезы.
— Элементарная причина — страховка, — объяснил капитан. — Он застраховал этот участок на полную сумму стоимости отеля, который собирался там построить. Когда силовой купол отказал, страховой компании пришлось заплатить, и этого мерзавцу хватило, чтобы рассчитаться с долгами.
— Но откуда он узнал, что мы... — Уайти замолчал и нахмурился. — Конечно, я не делал тайны из того, что мы собираемся на Ферму.
— Конечно. Даже я слышал, что какой-то псих собирается добраться до неисправного генератора на печальной памяти астероиде. У Ханаша большие связи в Совете сектора, он обязательно должен был об этом узнать. А он-то знал, что вы там найдете.
— Смерть, — прошептала Лона. — Смерть ста тысяч человек. И мамы с папой.
Слезы покатились по ее щекам. Уайти прижал девочку к себе и ждал, пока минует буря, радуясь, что Лона наконец-то может горевать и может оставить прошлое там, где ему положено быть.
* * *
Корделия вытерла глаза, высморкалась и, всхлипнув, спрятала носовой платок:
— О, какая храбрая девочка!
— Действительно. И хотя не все у нее потом шло прекрасно, большую часть жизни она прожила счастливо. И весьма энергично.
— Если так же энергично, как в детстве, она никогда не должна была скучать, — заметил Магнус.
— Он тоже был храбрым человеком, этот Уайти, — глаза Джефри горели. — Отважным и находчивым.
— Не могу не согласиться... хотя должен добавить, что он никогда не искал опасности. Однако непонятно каким образом постоянно навлекал ее на себя.
— О, слава Небу, что ты знал и таких, как он! — выдохнул Грегори. — Ты много лет провел со старателем-скупердяем, но тебе встречались и хорошие люди!
— Да, а что случилось с этим старателем? — Джефри нахмурился. — Как ты освободился от него?
— Благодаря смерти, дубиновая головушка! — Магнус легонько шлепнул брата по голове. — Как еще он мог освободиться от этого жмота?
Джефри легко отразил шлепок, ответил для равенства свои ударом и проговорил:
— Я мог бы придумать сотню способов, начиная с дубинки и кончая ядом.
— Джефри! Надеюсь, ты шутишь! — воскликнул шокированный Фесс. — Кстати, я освободился от него вследствие его собственной порочности.
— Пороч... чего? — спросил Грегори.
— Порочность, Грегори, это когда поступают неправильно и при этом не испытывают угрызений совести. Мой хозяин проявил это свойство, когда получил тревожный сигнал от группы людей, потерпевших ракетокрушение, и решил не приходить им на помощь, так как не надеялся получить от них маломальской прибыли или удовольствия.
— Вот же подлец! — ахнула Корделия. — Он был совсем лишен человечности?
— Совсем, — согласился Фесс. — Он с удовольствием позволил бы им умереть и после никогда не вспомнил бы о них.
— Но ты не позволил ему?
— Естественно. Я органически не мог позволить. Моя программа расценивает человеческую жизнь гораздо выше удобств — а спасение жизни других людей выше желаний моего хозяина. Поэтому я повернул корабль, подобрал их и впустил через шлюз. А когда они оказались в шлюзе, то убедил хозяина разрешить им пройти на корабль.
— Убедил! — торжествующе воскликнул Джефри. — Ты ослушался хозяина!
— Да, ослушался, но хозяин сам хотел нарушить закон.
— А ведь ты подчиняешься законам!
— Так, — подтвердил Фесс. — Подчиняюсь.
— А бывали еще случаи, когда ты не подчинялся хозяину?
— Бывали, — честно признался Фесс. — Я скоро понял, что потерпевшие крушение проявляют исключительную преданность друг другу и взаимную поддержку. Но мой хозяин получил сообщение о том, что они бегут от правительственных сил. Кроме того, в сообщении обещали солидную награду за информацию об их местоположении. И так как сами беженцы ничего не могли заплатить скупцу, то он решил их продать.
— Продать? — Джефри нахмурился. — Но как можно продавать людей?
— В старые времена подобное положение вещей называлось рабством, — пояснил Фесс, — и я уверен, что единственная причина, по которой мой хозяин не опустился так низко, — просто отсутствие такой возможности. Но едва подходящий случай предоставился, как он, не долго думая, решил заработать на беглецах. И поэтому приказал мне передать сообщение на станцию Церера, чтобы известить власти о присутствии беженцев на борту. И я отказался это сделать.
— То есть не послушался и хозяина и требований закона!
— Не совсем, — возразил Фесс, — потому что у меня были основания полагать, что сами власти в данном случае являлись нарушителями закона.
Джефри выглядел раздраженным. Если Фесс говорит «были основания полагать», значит у него были почти несомненные доказательства.
— Но мой хозяин привел в действие передатчик вручную и послал сообщение.
Корделия нахмурилась:
— Разве это не опасно?
— Ага, — согласился Джефри, — а я из твоих слов понял, что твой хозяин был не очень храбрым человеком. Разве он не ценил собственное благополучие превыше всего?
— Это правда, — согласился Фесс. — Но беглецы не представляли социальной опасности. Это были не преступники, а просто люди, не согласные с политикой, проводимой группой лиц, которая тогда пришла к власти. И так как сами по себе беглецы не были опасны, старатель не колеблясь решил выдать их убийцам, нанятым правящей группой.
— Трус! Негодяй! Подонок! — воскликнул Джефри. — Неужели у него не было никакого сочувствия к беднягам?
— Подозреваю, что не было. Я же сказал, он не задумываясь решил заработать на беглецах, когда представилась возможность. Но он не знал, что получит гораздо больше от того человека, который впоследствии нанял меня на работу.
Джефри не понял.
— Ты хочешь сказать, что тебя у хозяина выкупили беженцы?
— Да. А именно их предводитель.
Корнелия тоже задумалась.
— Но зачем этот богатый джентльмен выкупил тебя у старателя?
— Им необходимы были я и лодка-ослик, чтобы успеть уйти от убийц, которых старатель вызвал по радио.
— А как этот достойный джентльмен узнал, что старатель их вызвал?
— Я взял на себя смелость сообщить ему.
— Фесс! — Джефри шокировано смотрел на него. — Ты предал своего владельца!
— Да, — без колебаний ответил Фесс. — Я уже высказывал свое мнение о чертах характера старателя, дети. Но к тому времени я уже испытывал большое уважение к беглецам и понял, что они пытаются завоевать свободу для всего человечества. Моя программа считает эту свободу фундаментальной ценностью, равной, а может быть, и гораздо выше верности владельцу.
Джефри нахмурился.
— Странно звучит, особенно если сравнить твои слова с теми, что ты раньше говорил о своей программе...
— Да, это звучит странно, — согласился Фесс, — но я подозреваю, что при моем программировании была допущена какая-то ошибка. Причем только в моей индивидуальной программе. Тем не менее, где-то глубоко внутри меня долго зрело и, наконец, во всей красоте проявилось внутреннее противоречие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Ненависть душила Уайти, ненависть к человеку, который может так спокойно, без зазрения совести, стрелять по ребенку. Он оттолкнулся ногами от ближайшей стены и начал метаться от дома к дому, выглядывая время от времени, чтобы враг продолжал стрелять.
И петлял как заяц — чтобы убийца ненароком не зацепил его.
Вдруг прямо перед ним выросла глухая кирпичная стена — склад. Дверь открыта, конечно: зачем закрывать, если все друг друга знают? Со вздохом облегчения он нырнул внутрь, подбежал к окну в длинной стене и выглянул на площадь, за которой располагался парк.
Лодка была там, висела на высоте пятидесяти футов, достаточно высоко, чтобы заметить любое движение, достаточно низко, чтобы сохранить эффективность стрельбы. Висела и не стреляла.
Но если расстояние позволяет врагу стрелять из лодки, то кто может помешать стрелять по нему самому. Уайти переключил фонарь шлема и лихорадочно принялся оглядываться в поисках оружия, любого оружия или чего-нибудь, что может произвести вспышку.
Кто ищет, тот всегда находит.
Ага, вот и они, у боковой стены рядом с соседней дверью, двадцать превосходных лучевых ружей, подключенных для перезарядки. Уайти бросился к ним, благословляя врожденную привычку жителей Пояса быть наготове; хотя отряды космической пехоты вот уже пятьдесят лет поддерживают мир в Поясе Астероидов. Старики еще помнят пиратов, которые грабили астероиды почти с самого первого дня их освоения и однажды даже предприняли довольно успешную попытку установить свою тиранию. Пираты давно исчезли, но у жителей астероидов вошло в привычку держать оружие под рукой.
Очень кстати. Уайти отключил одно ружье, благословляя свою удачу и надеясь, что заряд в ружье сохранился. Почему бы такому не быть? Планетоид снабжается энергией от атомного генератора, который способен работать еще пятьдесят лет. Расщепляемых материалов достаточно, и генератор должен продолжать работать. Уайти выбрал на противоположной стене заклепку в качестве цели, установил минимальный уровень энергии и выстрелил.
Энергетический луч расплавил металл чуть выше и слева от цели.
В сердце Уайти запели птицы удачи. Он поправил прицел и выстрелил снова. На этот раз заклепка исчезла, словно ее корова языком слизнула, и Уайти вернулся к окну, переключил ружье на полную мощность, прицелился в лодку-ослика, выдохнул и нажал на курок.
Огненный цветок распустился на корме лодки.
Лодка начала разворачиваться лазером к нему, и в этот момент Уайти выстрелил вторично. Кем бы ни был пилот лодки, он понял, что встретил достойного противника с настоящим оружием и что прежде всего нужно вывести из строя именно его. Лодка устремилась по направлению к складу, и выстрел лазера прожег крышу.
Но Уайти уже выскочил и спрятался за соседним домом. Он выглянул из-под крыши, прицелился, выстрелил и перескочил на другое место, а луч прожег крышу, за которой он только что прятался. Уайти прыгнул дальше, но в сторону, за угол, потому что, как известно, две точки представляют прямую, а два события составляют последовательность, если вы склонны к поспешным заключениям.
Убийца таким торопыгой и оказался, и луч прожег третий дом в ряду. Но Уайти уже стрелял из второго дома к югу, потом из дома, расположенного к западу, потом через два дома опять к западу. В ушах у барда стучал пульс, он каждое мгновение ожидал, что вот-вот все вокруг охватит рубиновое пламя.
Но не охватило: убийца так и не смог угадать, где он окажется в следующий раз. Неудивительно: сам Уайти этого тоже не мог.
Но вот наконец луч заметно потускнел.
Вначале менее яркий пучок, потом слабое свечение сверла, потом вообще ничего. Лодка-ослик застыла в ночи. Ни огонька, ни вспышки ракетных дюз.
Уайти ждал, затаив дыхание. Наконец передохнул, но лодка продолжала оставаться неподвижной. Уайти медленно двинулся назад, к складу, продолжая оглядываться на лодку, но в ней по-прежнему не было заметно ни движения, ни малейшего признака жизни. Уайти улыбнулся, представив себе, как мечется человек внутри, в слепой панике нажимает на переключатели, но его аппарат не способен даже улепетнуть с астероида, выстрелить хотя бы еще разок, передать призыв о помощи.
Энергия кончилась. Вся — абсолютно и бесповоротно.
Уайти нырнул в дверь и принялся с большим тщанием осматривать склад. Если нашлись ружья, вполне возможно, отыщется и радио.
Терпение и труд, как говорится, все перетрут.
Радио нашлось поблизости от ружей, и тоже было подключено для зарядки. Уайти включил его, настроил на волну чрезвычайных вызовов, включил громкоговоритель своего шлема и заговорил в решетку микрофона:
— Срочно. Вызываю космическую пехоту, сектор шесть-четырнадцать, галактическое восхождение...
Жаль только, подумал он мстительно, что убийца не слышит его вызов.
Космическая пехота явилась через час: в конце концов, Церера находилась совсем рядом с Фермой. Конечно, убийца не смог никуда деться. Но у Уайти хватило времени, чтобы отыскать испуганную Лону, маленькую девочку, которая в страхе и отчаянии плакала одна в этом населенном призраками мире. Увидев деда, малышка снова заплакала, но на этот раз от облегчения. Уайти успокаивал и утешал ее, и когда десантный корабль космических пехотинцев повис над ними, она уже приободрилась. И в самом деле, объятие даже в скафандрах остается объятием.
— Его зовут Корнелиус Ханаш, — сообщил капитан космических пехотинцев, закрывая дверь своего кабинета и усаживаясь за стол.
Уайти вздрогнул:
— Миллионер Ханаш? Тот самый, что построил Цереру-Центральную? Который обслуживает богатых туристов, чтобы они могли не поднимаясь со своих роскошных гамаков глазеть на астероиды над головой? Этот самый Корнелиус Ханаш?
— Он самый, — ответил капитан, — и документы свидетельствуют, что он хотел открыть свое дело на Ферме, даже купил там солидный участок голой скалы. Но толстосум потратил гораздо больше, чем рассчитывал, и много задолжал кредиторам.
— Но как... как он уничтожил Ферму? — прервала военного Лона, стараясь сдержать слезы.
— Элементарная причина — страховка, — объяснил капитан. — Он застраховал этот участок на полную сумму стоимости отеля, который собирался там построить. Когда силовой купол отказал, страховой компании пришлось заплатить, и этого мерзавцу хватило, чтобы рассчитаться с долгами.
— Но откуда он узнал, что мы... — Уайти замолчал и нахмурился. — Конечно, я не делал тайны из того, что мы собираемся на Ферму.
— Конечно. Даже я слышал, что какой-то псих собирается добраться до неисправного генератора на печальной памяти астероиде. У Ханаша большие связи в Совете сектора, он обязательно должен был об этом узнать. А он-то знал, что вы там найдете.
— Смерть, — прошептала Лона. — Смерть ста тысяч человек. И мамы с папой.
Слезы покатились по ее щекам. Уайти прижал девочку к себе и ждал, пока минует буря, радуясь, что Лона наконец-то может горевать и может оставить прошлое там, где ему положено быть.
* * *
Корделия вытерла глаза, высморкалась и, всхлипнув, спрятала носовой платок:
— О, какая храбрая девочка!
— Действительно. И хотя не все у нее потом шло прекрасно, большую часть жизни она прожила счастливо. И весьма энергично.
— Если так же энергично, как в детстве, она никогда не должна была скучать, — заметил Магнус.
— Он тоже был храбрым человеком, этот Уайти, — глаза Джефри горели. — Отважным и находчивым.
— Не могу не согласиться... хотя должен добавить, что он никогда не искал опасности. Однако непонятно каким образом постоянно навлекал ее на себя.
— О, слава Небу, что ты знал и таких, как он! — выдохнул Грегори. — Ты много лет провел со старателем-скупердяем, но тебе встречались и хорошие люди!
— Да, а что случилось с этим старателем? — Джефри нахмурился. — Как ты освободился от него?
— Благодаря смерти, дубиновая головушка! — Магнус легонько шлепнул брата по голове. — Как еще он мог освободиться от этого жмота?
Джефри легко отразил шлепок, ответил для равенства свои ударом и проговорил:
— Я мог бы придумать сотню способов, начиная с дубинки и кончая ядом.
— Джефри! Надеюсь, ты шутишь! — воскликнул шокированный Фесс. — Кстати, я освободился от него вследствие его собственной порочности.
— Пороч... чего? — спросил Грегори.
— Порочность, Грегори, это когда поступают неправильно и при этом не испытывают угрызений совести. Мой хозяин проявил это свойство, когда получил тревожный сигнал от группы людей, потерпевших ракетокрушение, и решил не приходить им на помощь, так как не надеялся получить от них маломальской прибыли или удовольствия.
— Вот же подлец! — ахнула Корделия. — Он был совсем лишен человечности?
— Совсем, — согласился Фесс. — Он с удовольствием позволил бы им умереть и после никогда не вспомнил бы о них.
— Но ты не позволил ему?
— Естественно. Я органически не мог позволить. Моя программа расценивает человеческую жизнь гораздо выше удобств — а спасение жизни других людей выше желаний моего хозяина. Поэтому я повернул корабль, подобрал их и впустил через шлюз. А когда они оказались в шлюзе, то убедил хозяина разрешить им пройти на корабль.
— Убедил! — торжествующе воскликнул Джефри. — Ты ослушался хозяина!
— Да, ослушался, но хозяин сам хотел нарушить закон.
— А ведь ты подчиняешься законам!
— Так, — подтвердил Фесс. — Подчиняюсь.
— А бывали еще случаи, когда ты не подчинялся хозяину?
— Бывали, — честно признался Фесс. — Я скоро понял, что потерпевшие крушение проявляют исключительную преданность друг другу и взаимную поддержку. Но мой хозяин получил сообщение о том, что они бегут от правительственных сил. Кроме того, в сообщении обещали солидную награду за информацию об их местоположении. И так как сами беженцы ничего не могли заплатить скупцу, то он решил их продать.
— Продать? — Джефри нахмурился. — Но как можно продавать людей?
— В старые времена подобное положение вещей называлось рабством, — пояснил Фесс, — и я уверен, что единственная причина, по которой мой хозяин не опустился так низко, — просто отсутствие такой возможности. Но едва подходящий случай предоставился, как он, не долго думая, решил заработать на беглецах. И поэтому приказал мне передать сообщение на станцию Церера, чтобы известить власти о присутствии беженцев на борту. И я отказался это сделать.
— То есть не послушался и хозяина и требований закона!
— Не совсем, — возразил Фесс, — потому что у меня были основания полагать, что сами власти в данном случае являлись нарушителями закона.
Джефри выглядел раздраженным. Если Фесс говорит «были основания полагать», значит у него были почти несомненные доказательства.
— Но мой хозяин привел в действие передатчик вручную и послал сообщение.
Корделия нахмурилась:
— Разве это не опасно?
— Ага, — согласился Джефри, — а я из твоих слов понял, что твой хозяин был не очень храбрым человеком. Разве он не ценил собственное благополучие превыше всего?
— Это правда, — согласился Фесс. — Но беглецы не представляли социальной опасности. Это были не преступники, а просто люди, не согласные с политикой, проводимой группой лиц, которая тогда пришла к власти. И так как сами по себе беглецы не были опасны, старатель не колеблясь решил выдать их убийцам, нанятым правящей группой.
— Трус! Негодяй! Подонок! — воскликнул Джефри. — Неужели у него не было никакого сочувствия к беднягам?
— Подозреваю, что не было. Я же сказал, он не задумываясь решил заработать на беглецах, когда представилась возможность. Но он не знал, что получит гораздо больше от того человека, который впоследствии нанял меня на работу.
Джефри не понял.
— Ты хочешь сказать, что тебя у хозяина выкупили беженцы?
— Да. А именно их предводитель.
Корнелия тоже задумалась.
— Но зачем этот богатый джентльмен выкупил тебя у старателя?
— Им необходимы были я и лодка-ослик, чтобы успеть уйти от убийц, которых старатель вызвал по радио.
— А как этот достойный джентльмен узнал, что старатель их вызвал?
— Я взял на себя смелость сообщить ему.
— Фесс! — Джефри шокировано смотрел на него. — Ты предал своего владельца!
— Да, — без колебаний ответил Фесс. — Я уже высказывал свое мнение о чертах характера старателя, дети. Но к тому времени я уже испытывал большое уважение к беглецам и понял, что они пытаются завоевать свободу для всего человечества. Моя программа считает эту свободу фундаментальной ценностью, равной, а может быть, и гораздо выше верности владельцу.
Джефри нахмурился.
— Странно звучит, особенно если сравнить твои слова с теми, что ты раньше говорил о своей программе...
— Да, это звучит странно, — согласился Фесс, — но я подозреваю, что при моем программировании была допущена какая-то ошибка. Причем только в моей индивидуальной программе. Тем не менее, где-то глубоко внутри меня долго зрело и, наконец, во всей красоте проявилось внутреннее противоречие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39