.. не люблю, когда от меня что-то скрывают.
- Мы исследовали пещеру и прилегающую часть горы. Вся она была
пронизана туннелями. Кстати, сейчас их уже нет. Мы нашли дорогу обратно,
прошли почти через всю гору и вылезли через дыру в ста футах от места
обвала. Выход был за пределами купола Лидома.
- У меня болело все тело, горе поглотило меня, я был зол. Фрур тоже.
В голову нам пришла дикая мысль. Нога и ребра Фрура болели, но он мог
перемещаться - мы, лидомцы, вообще легко переносим боль. Но у меня были
внутренние повреждения и их нельзя было оставлять без вмешательства. Мы
договорились, что я вернусь, а Фрур просто, ну, исчезнет на время.
- Для чего?
- Мне нужно было выяснить ситуацию. Я потерял двух детей - они
принадлежали к хомо сапиенс. Случилось ли это только со мной? Я боялся
узнать ответ, мне хотелось вместе с Фруром покинуть Лидом, скрыться
куда-нибудь подальше, чтобы все хорошенько обдумать...
- Итак, было решено: я возвращаюсь, Фрур остается. После лечения я
должен был вернуться сразу, как только смогу. Я выбрался через одну из
труб, мы инсценировали еще один обвал. Меня нашли спасатели. Конечно, они
копали там, где я указал, но Фрура не нашли. Однако, мы устроили второй
обвал слишком хорошо: я снова пострадал. Прошло много, очень много времени
пока я смог стать на ноги. Я сразу поспешил назад, сюда, мне никто не
препятствовал, все понимали мое горе. Хотя я и оставил почти всякую
надежду, я все-таки надеялся. Фрур без моей помощи родил двух детей, и
один из них умер.
Они тоже были хомо сапиенс.
- Филос!
- Да, хомо сапиенс. Мы оставили все сомнения. Получалось так, что
лидомцы рождались только в Первом Медицинском блоке. Совпадает ли это с
тем, что ты знаешь о мутации?
- Не думаю.
- Мутации нет, Чарли. Милвис хотел, чтобы ты узнал именно это. Фрур
жив и находится здесь, здесь же и мой ребенок хомо сапиенс и _я_ хочу,
чтобы ты это знал.
Для Чарли Джонса это было много, слишком много за один раз. Он начал
расспросы.
- Милвис не знает, что произошло с тобой здесь?
- Нет.
- Твой... Фрур жив и находится здесь? (Ведь Назив говорил, что обвал
случился много лет назад!). Когда это произошло, Филос?
- Давно. Сутин - ребенок - уже почти такой, как ты.
- Но... почему? Почему? Отрезать себя от всего...
- Чарли, как только я смог, я начал изучать все сведения о Лидоме -
вещи, которыми я никогда не интересовался. Лидомцы - открытый и искренний
народ - ты в этом убедился - но они люди, и потому каждый носит в себе
что-то сугубо личное. Может, они так устроены, они отвечают на расспросы,
но не всегда делают это по доброй воле. В Первом Медицинском блоке есть
секреты, есть они и в Первом Научном блоке. Это не секреты в твоем
понимании - "для служебного пользования", "совершенно секретно" и прочая
чушь. Это вещи, которые в обычной обстановке никто никогда спрашивать не
будет. Например, кто будет интересоваться месячной потребностью
анестетиков в нашем терапевтическом корпусе? А она весьма велика. Никто не
удивляется, почему наши младенцы находятся в инкубаторах целый месяц,
прежде, чем мы их впервые увидим. Кто станет расспрашивать об
экспериментах с путешествиями во времени? Представь, я случайно узнал об
Естественном Контроле, да и этого бы не произошло, если бы не рождение
Сутин.
- А что такое "Естественный Контроль"?
- Это ребенок, спрятанный в Первом Медицинском блоке. Ребенок хомо
сапиенс, его мозг усыплен. Они сверяют с ним свою работу. Ты видишь, наши
трое детей, которые умерли, не были единственными родившимися хомо
сапиенс. Когда я узнал об Естественном Контроле, мы решили оставить Сутин
здесь, конечно, это означало, что Фрур тоже должен остаться в пещерах.
Когда Сутин родился, он показался нам маленьким уродцем, прости меня,
Чарли, но он выглядел очень непривычно, хотя мы и полюбили его. Все
происшедшее заставило нас еще крепче привязаться к нему. Милвис не получит
Сутин никогда.
- Но... что будет дальше? Что вы собираетесь делать?
- Это зависит от тебя, Чарли.
- От меня!
- Ты его возьмешь с собой, Чарли?
Чарли Джонс всмотрелся в освещенную тусклым серебристым светом фигуру
в темном плаще, в подвижное выразительное лицо. Он думал об упорстве,
боли, заботе, об одиночестве, которое испытывают два любящих человека, так
часто разлучающихся, об их любви к своему ребенку. Еще он подумал о
ребенке - маленьком отшельнике, заживо похороненном в толще горы, о других
детях, на которых ставят опыты в лаборатории. Взять его с собой, в свой
мир? Без знания языка, обычаев... можно принести еще больше вреда, чем
Милвис.
Он уже готов был покачать головой, но, взглянув на Филоса,
взволнованно следившего за каждым его движением, не смог открыть рта.
Кроме того, Сиес и Милвис не допустят этого. (Но помни, Чарли, помни - ты
знаешь установки машины!).
- Филос... ты можешь провести нас в Первый Научный блок к машине
времени так, чтобы нас не увидели?
- Если нужно, смогу.
Далее Филос не сказал ничего особенного, но то, как он произнес эти
слова, как блестели при этом его глаза, сказало Чарли о многом.
Филос прошептал: - Идем, расскажем Фруру и Сутин.
Еще плотнее завернувшись в толстый плащ, Филос жестом пригласил Чарли
сделать то же самое. Затем он приложил ладони рук, одну над другой, к
дальней стене, пальцы его, видимо, вошли в специальные углубления, Филос
нажал, и плита отошла, открыв вход в помещение. Заглянув внутрь, Чарли
увидел треугольную камеру, откуда сразу же повеяло морозным воздухом. -
Здесь устроен воздушный шлюз, - пояснил Филос. - Купол Лидома уже
закончился, мы фактически за его пределами. Держать вход открытым нельзя,
так как будет постоянная утечка воздуха, и на насосной станции этим
кто-нибудь заинтересуется.
Чарли впервые сообразил, что не только температура, но и давление
воздуха на Лидоме контролируются.
- Там сейчас зима?
- Нет, но ведь мы находимся высоко... Я войду первым и подожду тебя.
С этими словами Филос вошел в треугольную камеру и нажал на стену.
Плита повернулась, скрыв его от глаз Чарли, а затем еще раз повернулась,
но была уже пуста. Чарли вошел внутрь и нажал на стену. Через мгновение он
уже стоял на склоне холма, а в небе светили звезды, и было очень холодно.
У Чарли перехватило дыхание от острого холодного воздуха, а, может, от
звезд.
В их достаточно ярком свете они начали быстро спускаться вниз по
склону, пока, запыхавшись, не оказались во впадине между скалами. Здесь
Филос нашел дверь и толкнул ее внутрь. Оттуда пахнуло теплом. Они вошли
внутрь и ветер прихлопнул дверь. За ней была вторая дверь, которая вела в
длинную комнату с низким потолком. Здесь в настоящем каменном камине горел
огонь и потрескивали дрова. Откуда-то вбежал прихрамывающий Фрур, радостно
бросившийся к ним, а за ним вбежал Сутин.
Чарли Джонс невнятно пробормотал всего одно слово, и силы оставили
его - он потерял сознание. Это слово было - Лора.

- Когда иногда оглядываешься вокруг, становится страшно, - изрекает
Герб.
Жанетт аккуратно обмакивает кукурузные хлопья в растворы красителя
для яиц, чтобы Дейв мог сделать себе индейское ожерелье. Дейву только пять
лет, но он уже хорошо орудует иголкой и ниткой. - Ну, так не оглядывайся.
Что ты увидел?
- Радио, послушай радио.
Завывающий голос тянул песню. Опытное ухо могло бы, если бы его
заставили, узнать в ней тему Vesti la Guibba; в песне лирично описывалось
разочарование студента первого курса, на него накладывались звуки
фортепиано, играющего тремоло в верхних октавах: ля-ля-ля, си-си, затем
шесть квартовых звуков. - Кто поет?
- Я - не знаю.
Жанетт раздражена. - Не могу разбираться во всех этих группах и
ансамблях. Для меня они все одинаковы.
- Да, но все же, кто это?
Она перестает окунать хлопья в краситель и прислушивается.
- Это тот со стеклянным взглядом и кривыми зубами, которого
показывали по телевидению позавчера, - высказывает она предположение.
- Нет! - торжественно объявляет Герб. - То был тот проходимец из
переулка по кличке Дебси. Чисто мужской тип. А это - женщина - работает
под девушку.
- Вряд ли, - Жанетт прислушивается, как голос выводит рулады в
диапазоне четырех с половиной тонов, после чего его уже не слышно, так как
вступило фортепиано. - Ты знаешь, ты прав.
- Я знаю, что прав. Вот это и пугает тебя.
Герб отбрасывает журнал, который он читал. - Здесь пишут, про Аль
Каппа из мультфильма - помнишь тот мультик - так он утверждает, что теперь
можно с уверенностью разобрать по фотографии в журнале, кто мужчина, а кто
женщина. Кто красивее, тот и мужчина. Я читал об этом, а тут как раз эта
баба поет по радио, да еще хрипит, чтобы получилось, вроде как мужик
старается петь, как баба.
- И тебя это пугает?
- Порядок вещей может нарушиться, - игриво заявляет Герб. - Если и
дальше так пойдет, то произойдет мутация, и нельзя будет разобрать, где
мальчик, а где девочка.
- Глупости. Мутация так не происходит.
- Знаю, но все движется в таком направлении, что когда произойдет
мутация полов, никто ее и не заметит.
- О, это ты уж слишком, Герб.
- Пусть так. Но разве ты не чувствуешь иногда, будто какая-то сила
старается переделать женщин в мужчин и наоборот. Я говорю не только о
певцах. Посмотри на Советскую Россию. Еще никогда в мире ни один
социальный эксперимент не превратил так много женщин в тягловых лошадок.
Вспомни Китай, наконец-то маленьких китайских куколок освободили от
векового рабства, теперь они носят комбинезоны и машут лопатой
четырнадцать часов в день наравне со своими братьями. Все это просто
оборотная сторона той пластинки, которую мы сейчас слушали.
Жанетт окунает хлопья в красную краску и дает ей стечь.
- Нет, - говорит она, - на другой стороне песня "Звездная пыль".

- Ты произнес Лора и...
Чарли открыл глаза и увидел брусья потолка.
- Извините, - ослабевшим голосом сказал он, - может, я просто долго
не спал. Простите меня.
Что такое Лора?
Чарли с помощью Филоса сел. Рядом с Филосом он увидел лидомца, у него
были каштановые волосы, серые глаза и скульптурно вылепленные губы.
- Я любил Лору, - просто ответил Чарли - так мог бы ответить и
лидомец. - Ты, должно быть, Фрур? - Чарли смотрел то на Фрура, то на
другую фигуру, стоявшую рядом.
Застенчиво, но не позади Фрура, одетая в привычную для Лидома одежду
с высоким воротником, обтягивающую тело и грудь, с маленьким шелковым
спорраном спереди, стояла _о_н_а_. У нее было приятное лицо, совсем не
мальчишеское и не очень красивое. Это была не Лора, просто у нее были
такие же волосы, как у Лоры.
Она.
- Сутин, - произнес Филос.
- Ты ведь все время говорил о ней _о_н_! - закричал Чарли, чувствуя
себя в дурацком положении.
- О Сутин? Да, конечно, а как же еще?
Только тут Чарли пришло в голову - конечно, как же еще! Ведь Филос
рассказывал ему свою историю по-лидомски и использовал местоимение
лидомского языка, которое не имело ни мужского, ни женского рода, а было
чем-то средним. Это он, Чарли, перевел его для себя как "он".
- У тебя волосы, как у Лоры, - сказал он девушке.
Она застенчиво ответила: - Хорошо, что ты пришел.
Они не дали Чарли поспать - не могли, так как у них было мало
времени, зато они дали отдохнуть и накормили. Филос и Фрур тем временем
обошли дом, который был наполовину заглублен в землю на краю высокого
утеса - сюда могли долететь только птицы. За домом находился лес и луг,
где, как рассказала ему Сутин, они подстрелили из лука оленя. Во время
обхода дома Филос и Фрур, не стесняясь, плакали, они прощались с домом -
ведь они могли уже никогда сюда не вернуться. Только теперь Чарли
задумался над тем, что будет с его друзьями после того, как он увезет
Сутин. Что было это для них - измена? Какое за измену положено наказание?
Он не смел задать этот вопрос, да и их языке не было слов для понятия
"наказание".
Выйдя из дома, они взобрались на гору и вошли в воздушный шлюз, где
спрятали светильник. Второй светильник они спрятали в туннеле у выхода из
трубки. Там же они оставили свои плащи и вышли на зеленый луг под
серебристо-стальное небо Лидома. Медленно направились они к зданиям Первых
блоков: Филос и Фрур шли рядом, как и положено любящим, а Чарли с Сутин -
за ними. Сутин было страшно.
Вблизи Первого Медицинского блока Фрур присоединился к Чарли с Сутин,
а Филос пошел вперед. Возможно, некоторые лидомцы могли вспомнить Фрура,
увидя его рядом с Филосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27