И я полагаю, - тут он благосклонно улыбнулся, - что
он знает лучше, чем я, где остановиться. Не в моих правилах скрывать
информацию. Иди к нему.
- Спасибо, - повторил Чарли. - Я - я пойду.
В заключение Милвис сказал еще, что природа, какой бы расточительной
она не была и сколько бы ошибок ни совершала, придерживается одного
принципа - непрерывности развития.
- И она проводит этот принцип в жизнь, - подчеркнул он, - даже, когда
для этого нужно сотворить чудо.

- Знаешь, все-таки отлично, - заявляет Жанетт мужу, приготовляя пару
бокалов виски, - иметь таких соседей, как Смиты.
Герб только что вернулся в кухню из детской, где он проверял, как
спят дети.
- Отлично, - соглашается Герб.
- Я имею в виду общие интересы.
- Чем занималась сегодня вечером?
Жанетт подает Гербу бокал и присаживается на край раковины.
- Ты уже семь недель готовишь презентацию своих булочников, которые
хотят продавать мороженое и кексы.
- Да?
- Сеть магазинов называется "На десерт"?
- Ты смотри, всезнайка!
- Тилли сегодня выболтала эту новость, - признается Жанетт. Но она не
знает, что ты работал над этой презентацией семь недель, я ей не сказала.
- Умненько поступила. С меня хватит. Смитти сегодня прошелся по мне.
- Надеюсь, ты отплатил ему?
- А как же. Он среднее колесико в большом бизнесе. Сейчас ему
повезло.
- Да ты что!
Герб рассказывает о телешоу о том, как он высказал свое мнение и
понял, что Смит имеет отношение к шоу.
- О, - задумалась Жанетт, - ты дурак, Герб, но он все равно гадина. -
На их семейном жаргоне "гадина" означает любого, кто устраивает гадости.
- Я не дал себя в обиду.
- Все равно, будь всегда наготове, на всякий случай.
Герб выглядывает в окно в сторону дома Смита.
- Слишком близко, чтобы бросать гранату.
- Главное, чтоб они не узнали, кто бросил.
- Ладно, - успокаивается Герб, - мы не будем в них бросать.
- Конечно, мы просто хотим иметь про запас гранату. Да, есть еще
новости.
- Жанетт рассказывает о старике Трайзере, которого повысили и теперь
он будет счастлив поквитаться со Смитти.
- Оставь его, Жанетт, у него простатит.
- Откуда ты знаешь? Он сказал?
- Нет, сам узнал. - Герб добавляет: - Еще и геморрой.
- Боже, я подразню Тилли.
- Ты самая злобная женщина, которую я знаю. - Они обидели моего
маленького мальчика, а я буду им молчать?
- Она будет думать, что это я разболтал.
- Она не будет знать, откуда это пошло. Я устрою все так, что не
подкопаешься. Мы ведь с тобой два сапога пара. Вот.
Герб крутит бокал и смотрит, как перемешивается виски.
- Смитти упоминал сегодня о сапогах.
Он рассказывает о покупке Тилли и о том, что по словам Смитти скоро
дети не будут знать своих отцов.
- Тебя это волнует? - Жанетт вскидывает головку.
- Немного.
- Забудь об этом. Ты мыслишь по-старинке. Кто мы? Мы, папочка, новые
люди. Да, Карин и Дейв растут без отца, такого, знаешь, большого толстого
патриарха и без ласковой матери и без всего этого сюсюканья, которое
описывают в книгах.
- Представь только: "История моей жизни", автор Карин Рейл. Когда я
была вот такой маленькой, у меня не было мамочки и папочки, как у всех
деток. Вместо них у меня был Комитет.
- По крайней мере у них есть дом, еда, одежда, их любят, что - этого
мало?
- Да, но мне жаль образа отца-патриарха.
Жанетт треплет Герба по щеке:
- Я могла бы в это поверить, если бы ты в душе чувствовал
действительно таким. А ты ведь уже уверен, что будешь и в этом Комитете,
не так ли? Идем спать.
- Что ты имеешь в виду?
- Спать идем!

Чарли Джонс столкнулся с Филосом у кабинета Милвиса. Видно, Филос
сюда и направлялся.
- Ну как?
- Потрясающе, - ответил Чарли, - просто фантастика. - Тут он искоса
взглянул на Филоса и добавил: - Думаю, что у тебя иное мнение.
- Ты хочешь узнать больше? Или на первый раз довольно? Тебе надо
опять поспать?
- О, нет, теперь можно не спать до ночи. - Слово "ночь" здесь тоже
имело не больший смысл, чем слова "мужчина" и "женщина". Чарли пояснил: -
Ночь - это когда темно.
- А когда становится темно?
- Ты знаешь. Солнце садится, появляются луна, звезды.
- Темно не становится.
- Как нет, о чем ты говоришь? Земля ведь все еще вращается, не так
ли?
- О, теперь я понимаю. Да, наверное, там становится темно, но на
Лидоме светло.
- Так что, Лидом находится под землей?
Филос склонил голову на сторону.
- На этот вопрос нельзя ответить ни да, ни нет.
Чарли посмотрел вдоль коридора на одно из окон, за которым сияло
ясное серебристое небо.
- Почему?
- Лучше спроси об этом Сиеса. Он объяснит тебе лучше, чем я. Чарли не
смог удержаться от смеха, и в ответ на недоумевающий взгляд Филоса
пояснил:
- Когда я с тобой, объяснить может Милвис. Когда я с Милвисом, он
отсылает за ответом к тебе. А ты направляешь меня к Сиесу.
- А по каким вопросам Милвис представил меня как специалиста?
- Он не уточнял, просто подразумевалось, что ты знаешь все об истории
Лидома. Еще он говорил... дай вспомнить. Да, что ты знаешь, когда
остановиться при рассказе. Да, именно так; он говорил, что ты знаешь,
когда остановиться, так как не в его правилах утаивать информацию.
Тут Чарли во второй раз увидел, как по смуглому загадочному лицу
Филоса пробегает тень.
- Но зато это в моих правилах.
- О, послушай, - взволновался Чарли, - может, я неправильно его
понял. Я мог что-нибудь пропустить. Ради бога, я не хочу стать источником
конфликта между...
- Пожалуйста, - ровным голосом ответил Филос, - я знаю, что он имел в
виду, ты ничего плохого не сделал. Это единственный вопрос на Лидоме,
который не имеет к тебе ни малейшего отношения.
- Имеет, имеет! Милвис заявил, что начало жизни на Лидоме как-то
связано с исчезновением хомо сапиенс, а именно это я и хочу выяснить до
конца. Конечно же, это имеет прямое отношение ко мне.
Они уже двинулись вперед, но теперь Филос остановился и положил руки
на плечи Чарли.
- Чарли Джонс, я искренне прошу извинить меня. Мы оба - мы все
неправы. Но все в порядке. Ты не имеешь никакого отношения к этим
разногласиям. Давай, оставим это, я вел себя неправильно. Забудем о моих
чувствах и проблемах.
Чарли ничего не оставалось, как схитрить.
- Что, так мне и не узнать все о Лидоме? - После чего рассмеялся и
успокоил Филоса, сказав, что все в порядке и что он забудет инцидент.
Но он не собирался его забывать.

В постели Герб неожиданно продолжил разговор:
- Но Маргарет не любит нас.
Уже успокоившаяся, Жанетт отвечает:
- Бросим в нее гранату. Давай спать. Какая Маргарет?
- Мид. Маргарет Мид - антрополог, у которой та статья, что я
рассказывал.
- Почему она не любит нас?
- Она говорит, что мальчик растет, желая быть похожим на своего отца.
Если его отец все обеспечивает, уделяет ему внимание, да еще может сделать
все в доме - мыть посуду, выносить мусор, вести хозяйство не хуже жены -
то ребенок вырастает напичканным витаминами, добрыми чувствами, сам
становится добытчиком, любит детей, и все такое.
- Что же в этом плохого?
- Она утверждает, что из таких районов, как Бегония Драйв, не могут
выйти авантюристы, путешественники и артисты.
Помолчав, Жанетт не выдерживает:
- Пусть твоя Маргарет карабкается сама на Аннапурну и там нарисует
себе картину. Я уже говорила тебе: теперь новое время и мы новые люди. Мы
создаем сейчас новый вид людей, которые не зацикливаются на том, что отец
вечно навеселе, а мать прыгает в постель с сантехником. Мы воспитываем
новое поколение, которое будет любить то, что имеет, и не станет терять
время, сводя счеты с остальными. Перестань умничать, моя радость, тебе это
вредно.
- Знаешь, - изумился Герб, - точно то же сказал мне Смитти. Герб
смеется. - Ты говоришь мне это, чтобы успокоить меня, а он хотел обидеть.
- Тут все дело в том, как ты смотришь на вещи.
Он некоторое время лежит молча, пытаясь представить себе будущее.
Комитет в роли родителей, а мужчина ловко управляется со скатертями и
салфетками... - в голове у него все начинает медленно кружиться. Черт с
ним... Герб шепчет:
- Спокойной ночи, моя сладенькая.
- Спокойной ночи, мой сладенький, - мурлычет Жанетт.
- Спокойной ночи, моя радость.
- Да, моя радость.
- Черт побери! - взрывается Герб, - прекрати называть меня так, как я
тебя зову!
Жанетт не напугана, но обеспокоена, она чувствует, что мужа обуревают
тревожные мысли. Жанетт молчит.
Через пару минут Герб просит:
- Извини, детка.
Она отвечает:
- Все в порядке - Джордж.
Ему ничего не остается, как рассмеяться.

Чарли и Филос добрались в Первый Научный блок за несколько минут,
воспользовавшись "метро" - для обозначения метро имелось специальное
лидомское слово, которое не переводилось на английский язык. Выйдя из
метро на поверхность, они обошли вокруг бассейна, где, видимо, постоянно
купались тридцать-сорок лидомцев, и на минуту задержались здесь. По дороге
они обменялись лишь несколькими фразами, так как каждому было о чем
подумать. Глядя на ныряющие, борющиеся и бегающие фигуры, Чарли
пробормотал в ответ на свои мысли:
- Интересно, как, держатся эти маленькие фартучки?
На что, Филос осторожно протянул руку к волосам Чарли и слегка
потянул их со словами:
- А как они держатся?
Они обошли вокруг здания под колоссальной нависающей конструкцией, и
Филос остановился.
- Я буду ждать тебя здесь, пока ты не освободишься, - сказал он.
- Лучше бы ты пошел со мной, - попросил Чарли. - Если мне опять
скажут, чтобы я поговорил с Филосом, то мне хотелось бы, чтобы ты был
рядом.
- О, он точно скажет. Но я еще заговорю тебя в свое время. Думаю, что
тебе надо узнать побольше о Лидоме до разговора со мной.
- Чем же ты занимаешься, Филос?
- Я историк. - Филос подозвал Чарли к основанию стены и положил его
руку на невидимый поручень. - Готов?
- Готов.
Филос отступил назад, и Чарли вознесся вверх. К этому времени он уже
немного привык к новым ощущениям, и ему не казалось, что при этом
наступает конец света. Чарли смог даже наблюдать за Филосом, идущим назад
к бассейну. "Странное существо, - подумал Чарли. - Кажется, никто его не
любит".
Чарли остановился напротив большого окна, смело приблизился к нему и
прошел сквозь него. Он вновь ощутил странное чувство, когда проходил
сквозь окно, на какое-то мгновение он становился частью иной среды -
невидимой преграды.
Чарли осмотрелся. Прежде всего он увидел камеру с мягкой обивкой на
стенах и машину времени, выглядевшую, как огромная серебристая тыква.
Дверь машины была открыта, как будто он только что покинул ее.
Задрапированные стены комнаты, немногочисленное и странно выглядевшее
оборудование на небольшом стенде в центре, несколько стульев и стол для
письма стоя, заваленный бумагами.
- Сиес?
Ответа не было. Чарли робко обошел комнату и присел на один из
стульев или пуфиков. Он вновь позвал Сиеса, уже громче, но никто
по-прежнему не появился. Чарли скрестил ноги и стал ждать. Когда ему
надоело ожидание, он поднялся, подошел к серебристой машине и заглянул
внутрь.
Чарли никак не ожидал, что его может ударить так сильно, он вообще не
предполагал, что будет удар. Ведь именно на этом серебристом полу он лежал
распростертый, почти мертвый, отделенный годами и неизвестным количеством
миль от всего, что имело для него значение в этой жизни, а пот медленно
высыхал на его теле. На глаза навернулись слезы. Лора! Лора! Ты уже
мертва? Может быть, мертвая ты ближе ко мне? Постарела ли ты, Лора,
покрылось ли морщинами, поблекло ли твое желанное тело? Как ты перенесла
старость? Знаешь, Лора, я отдал бы все на свете, даже саму жизнь, чтобы
хоть один раз прикоснуться к тебе - но тебя нет. Лора, знаешь ли ты, что я
готов сделать это, готов умереть, но перед смертью увидеть тебя хоть раз,
погладить твои волосы, пусть ты даже уже стара, а я молод.
Или... может, конец, ужасный конец пришел, когда ты была еще молода?
Разнесло ли неведомой силой твой дом, растворилась ли ты мгновенно в яркой
вспышке? А может, ты медленно умирала от ядовитого дождя, у тебя были
внутренние кровотечения, рвота и ты снимала пряди отмерших волос со своей
подушки по утрам?
Как ты любила меня? Неожиданно Чарли овладело веселое настроение. Как
тебе понравился бы Чарли в голубых пеленках и в комбинезончике с
капюшоном? А этот воротник?
Чарли опустился на колени в дверном проеме машины и закрыл лицо
руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27