Сиес только развел своими худощавыми руками.
- Мы наметили определенные исследования. Проверяем себя.
И, прежде чем Чарли успел ответить или задать дополнительные вопросы,
Сиес подвел итоги беседы:
- Итак, ты видишь, что мы не волшебники. Пожалуйста, не удивляйся,
обнаружив что наша цивилизация основана не только на достижениях техники.
Мы можем многое, это правда. Но правда и то, что мы добиваемся этого с
помощью только двух явлений, которые, как мне сказал Филос, тебе абсолютно
незнакомы: А-поле и церебростиль. Используя их, мы решаем энергетические
проблемы как человека, так и механизмов. Образование, как ты понимаешь
его, не требует значительных затрат энергии, оборудования, персонала или
времени. Подобным же образом, у нас нет недостатка пищи, домов или одежды.
Люди высвобождены для иных занятий.
- Каких же еще? - удивился Чарли.
Сиес загадочно улыбнулся:
- Увидишь...

- Ма! - произносит трехлетняя Карин, когда Жанетт купает ее.
- Что, моя радость?
- Я правда вышла из твоего животика?
- Да, дорогая.
- Нет, мама.
- Кто сказал тебе, что нет?
- Дейв говорит, что это он вышел из твоего животика.
- И он вышел. А ну-ка крепко-крепко закрой глазки или в них попадет
мыло.
- А если Дейв вышел из твоего животика, почему я не вышла из животика
Дейва?
Жанетт прикусывает губу, чтобы сдержать смех, - она никогда не
смеется над детьми, пока они первыми не начнут смеяться, - и разводит
шампунь.
- Ну, ма, почему?
- Только матери носят детей в своих животиках, дорогая.
- А папы никогда не носят?
- Никогда.
Жанетт намыливает Карин и смывает, намыливает снова и смывает, затем
ополаскивает, и, наконец, маленькое розовое личико может, не рискуя,
широко открыть свои голубые глаза.
- Я хочу пускать пузыри.
- Но, дорогая! У тебя мокрые волосы!
Мордашка дочери так умоляет, что мать, улыбаясь, смягчается.
- Хорошо, но только недолго, Карин. Смотри, чтобы пузыри не попали на
волосы. Ладно?
- Хорошо.
- Карин с нетерпением следит, как Жанетт наливает немного жидкости
для ванн в воду и открывает горячий кран. Жанетт стоит рядом и следит,
чтобы пузыри не попали на волосы. Кроме того, она просто любит смотреть,
как дочь играет.
- Ну, тогда, - неожиданно заявляет Карин, - нам папы не нужны.
- Что ты говоришь? А кто будет ходить на работу и приносить конфеты,
кто купит газонокосилку и все остальное?
- Папы не могут делать детей!
- Но, дорогая, они помогают.
- Как помогают, ма?
- Хватит пузырей уже. Вода слишком горячая.
Жанетт закрывает воду.
- Как, ма?
- Послушай, детка, тебе пока это трудно понять, но папа любит маму
по-своему. Он очень хорошо к ней относится, и когда он очень сильно любит
маму, у нее появляется ребенок.
Пока Жанетт говорит, Карин уже нашла плоский обмылок и пытается
вставить его туда, куда это не положено. Жанетт выхватывает обмылок,
шлепает Карин по руке:
- Карин! Не трогай себя там! Это нехорошо!

- Ну как, уяснил?
Чарли задумчиво посмотрел на Филоса, встретившего его у подножья
невидимого лифта, как всегда, вроде бы случайно. Темные настороженные
глаза Филоса блестели, как будто от какого-то тайного возбуждения... а,
может, он просто знал что-то... может, ему знакомо горе. Чарли ответил:
- Сиес имеет ужасную привычку отвечать на каждый твой вопрос, но при
этом остается впечатление, что он что-то недосказал.
Филос расхохотался. Чарли и раньше отмечал, что у Филоса приятный
смех.
- Думаю, - ответил лидомец, - ты уже готов к посещению главного -
Первого Детского блока.
Глядя на громады Первого Медицинского и Первого Научного блоков,
Чарли усомнился:
- Эти тоже выглядят, как главное.
- Нет, это не главное, - уверенно произнес Филос. - Эти блоки имеют
большие размеры, внушительный внешний вид, механическую часть, но при этом
они составляют только внешнюю оболочку, причем очень тонкую. Первый
Детский блок - самый большой.
Чарли поглядел на возвышающуюся над ним громаду и восхитился:
- Должно быть Детский блок находится очень далеко.
- Почему ты так думаешь?
- Если он настолько больше этих зданий...
- ...То его должно быть быть видно - ты это хотел сказать? Гляди, вот
он.
И Филос указал на небольшой коттедж между двумя холмами, окруженный
безупречным зеленым травяным покровом. Белые стены коттеджа были увиты
ярко цветущими ползучими растениями, высокая крыша с коньком была
коричневой с прозеленью. На окнах стояли ящики с цветами, а в одном из
концов возвышалась дымовая труба, из которой вился сизый дымок.
- Не слишком далеко для тебя?
Чарли втянул теплый свежий воздух и ощутил под ногами приятно
пружинящую поверхность газона.
- Ни в коем случае.
Они отправились к отдаленному коттеджу, двигаясь соответственно
изгибам местности. По дороге Чарли заметил:
- Выглядит очень просто.
- Увидишь, - ответил Филос. Он, очевидно, предвкушал реакцию Чарли. У
тебя были дети?
- Нет, - отозвался Чарли и немедленно вспомнил Лору.
- Если бы ты имел детей, ты любил бы их?
- Ну, думаю, что да.
- Почему? - воскликнул Филос. Он остановился, торжественно взял Чарли
за руку и повернул лицом к себе. - Можешь не отвечать на этот вопрос, -
медленно произнес он, - просто подумай об этом.
Недоумевая, Чарли не знал, что сказать, и наконец согласился:
- Хорошо.
Филос принял такой ответ. Они пошли дальше. На лице у Филоса было
написано ожидание и нетерпение... Как-то Чарли видел фильм о путешествии.
Камера снимала с самолета, летевшего низко над полями, домами и равнинами.
Земля быстро проносилась мимо, и музыка все ускоряла темп. Фильм не
готовил зрителя к чему-то необычному - плоские равнины, скорость самолета,
отдельно стоящие фермы. Но музыка становилась все напряженнее, темп все
ускорялся, пока самолет не вырвался на огромный открытый простор ярких
красок, и перед зрителями открылась величественная панорама Большого
Каньона в Колорадо.
- Посмотри туда, - указал Филос.
Чарли повернул голову и увидел молодого лидомца в желтой шелковой
тунике, прислонившегося к каменистой стене крутого откоса впереди. Когда
они подошли поближе, Чарли ожидал проявления какой-либо реакции, но
никогда не смог бы предвидеть, что произойдет. Собственно, не произошло
ровным счетом ничего, что и было самым удивительным. Лидомец в желтом
остался стоять на одной ноге, охватив другую руками под коленом, спина его
опиралась на скалу. Тонкое лицо было обращено несколько в сторону, а глаза
- полузакрыты.
Чарли начал было:
- Что...
- Ш-ш-ш! - прошипел Филос.
Они неспешно проследовали мимо стоявшей фигуры, при этом Филос
подошел к лидомцу поближе и, подав Чарли сигнал молчания, провел рукой
вправо и влево перед полузакрытыми глазами незнакомца. Никакой реакции не
последовало.
Филос и Чарли пошли дальше, и Чарли несколько раз оборачивался.
Фигура так и не двигалась, лишь ветер шевелили складки шелковой одежды.
Когда они свернули за изгиб холма, и фигура лидомца, находившегося в
состоянии транса, скрылась из вида, Чарли начал:
- Ты говорил, кажется, что лидомцы не спят.
- Это не сон.
- Но это очень похоже на сон. Может, он болен?
- О, нет!... Я доволен, что ты увидел это. Тебе еще придется
сталкиваться с таким - время от времени. Этот человек просто - отключился.
- Но что же это за состояние?
- Ничего страшного, уверяю тебя. Можно назвать это паузой. В твое
время это также случалось. Ваши американские индейцы - жители прерий -
тоже умели впадать в такое состояние. То же можно сказать и о кочевниках
Атласских гор. Это не сон. Это то, что ты, без сомнения, делаешь во сне.
Изучал ли ты когда-нибудь явление сна?
- Это трудно было бы назвать изучением.
- А я занимался проблемами сна, - сообщил Филос. - Особенно интересно
то, что вы называете снами. Фактически, это галлюцинации. При регулярном
сне, как у тебя, ты галлюцинируешь во сне, хотя сон при этом лишь удобная
возможность для галлюцинаций; галлюцинировать можно и не во сне.
- Да, мы называем это дневными снами.
- Как бы ты не называл это явление, оно свойственно любому мозгу,
притом, не только человеческому. Известно, что если галлюцинации
систематически прерываются, например, если спящего будить каждый раз,
когда он впадает в такое состояние, деятельность мозга будет нарушена.
- То есть мозг повредится?
- Точно.
- Ты имеешь в виду, что если бы мы разбудили того лидомца, он сошел
бы с ума?
Тут Чарли довольно прямолинейно потребовал от Филоса ответа:
- Что, у вас всех настолько деликатная организация?
Филос рассмеялся, сгладив выпад Чарли.
- Вовсе нет! Ни в коем случае! Я описывал лабораторную ситуацию, имея
в виду, что человека будят постоянно и безжалостно. Заверяю тебя, он видел
нас и знал, что мы рядом. Но его мозг сделал выбор и решил продолжить
процесс, который происходил у него внутри. Если бы я настаивал или если
прозвучало бы что-то неожиданное - например, твой голос - Филос сделал
ударение на слове "твой", - то он бы мгновенно пришел в себя и нормально
говорил бы с нами, простил бы нас за вторжение в его занятие и затем
попрощался.
Тут Чарли впервые сообразил, что его баритон звучит на Лидоме, как
рожок среди флейт.
- Но зачем все это? Зачем это вам нужно?
- Зачем?... Наверное, это способ абстрагироваться от реальности с
целью сравнения и сопоставления данных, которые не могут быть
проанализированы в условиях реальности. Ваша литература знала множество
галлюцинаторных образов типа крылатых свиней, статуи свободы, огнедышащих
драконов, аллегории мудрости, василиска, гомункулуса и равенства полов.
- Послушай, - рассердился Чарли, но постарался сдержать себя. На
личностей склада Филоса гнев не действует, Чарли это почувствовал. Он
просто заявил: - Ты со мной играешь, пусть это будет игрой. Но ты знаешь
ее правила, а я нет.
С обезоруживающей улыбкой Филос прервал его, пронзительные глаза
смягчились, и он искренне извинился.
- Я забегаю вперед, - добавил он. - Моя очередь настанет, когда ты
познакомишься со всем Лидомом.
- Твоя очередь?
- Да - очередь историка. То, что ты думаешь о Лидоме, - это одно,
история Лидома - другое. То, что ты хочешь... пока оставим это.
- Лучше бы ты продолжил.
- Я собирался сказать, что ты обобщаешь Лидом с его историей плюс
твоя история - все это совершенно иной вопрос. Но я не буду настаивать на
своем мнении, потому что мне придется тогда снова извиняться.
Несмотря на серьезность ситуации, Чарли рассмеялся вместе с ним, и
они продолжили свой путь.
За несколько сот ярдов до коттеджа Филос резко повернул направо, и
они взобрались по довольно крутому откосу наверх и шли дальше по гребню,
приведшему их к новому возвышению. Шедший впереди Филос остановился и
подозвал Чарли к себе.
- Давай немного понаблюдаем за ними.
Чарли посмотрел вниз на коттедж. Небольшое здание располагалось над
широкой долиной, частично поросшей лесом (может, это был сад? Здесь ничто
не устраивалось под прямыми углами!), вокруг виднелись обработанные поля.
Местность между полями и лесом напоминала парк, так же, как и между
большими зданиями. Вокруг, на довольно больших расстояниях друг от друга
были разбросаны другие коттеджи, каждый из которых имел свое собственное
лицо: одни были построены из дерева, другие из камня, некоторые были
оштукатурены, а стены иных напоминали торф. Стоя высоко, Чарли видел не
менее двадцати пяти коттеджей, а, возможно, их было и больше. Среди
деревьев и в полях, на зеленых лужайках и берегах двух небольших ручьев,
струившихся по долине, мелькали яркие одежды лидомцев, напоминавшие
разбросанные лепестки цветов. Над всем ландшафтом возвышался, уходя за
холмы, купол серебристого неба.
- Первый Детский блок, - просто сказал Филос.
Чарли, глядя вниз, увидел рядом с соломенной крышей коттеджа двор с
прудом и услышал пение. Там были дети.

Мистер и миссис Герберт Рейл выбирают детям одежду в одном из
закоулков огромного супермаркета, стоящего на шоссейной дороге. Дети
остались снаружи и сидят в машине. В магазине жарко, и супруги спешат.
Герб толкает тележку для покупок, а Жанетт быстро перебирает стопки одежды
на прилавках.
- Посмотри! Маленькие футболки! То, что нужно.
Жанетт выбирает три футболки пятого размера для Дейва и три третьего
размера для Карин. Все это сваливается в тележку.
- Теперь брюки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27