А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Как видите, мои предварительные условия необременительны, — весело продолжала Мария. — Надеюсь, вы не будете возражать ещё против одного. И я, и наш теперь общий друг Асмодей берёмся выполнять любые обязанности. Но у меня есть свои проблемы. Хочу брать генопробы всех форм иновременной жизни. И если познакомимся с представителями Высшего Разума, — она лукаво поглядела на покрасневшего Аркадия, — то постараюсь разжиться генофондом высшей разумности. А на Урании разберёмся, насколько разумность Высшего Разума уступает разумности обычного человеческого, в чем я заранее уверена.
Аркадий молча пожал плечами.
7
— Хватит! — Ватута снова по-человечески, с подвыванием, зевнул. — Скучные вы, люди. Все разговариваете, все разговариваете…
— Не только разговариваем, — возразил Бах. — Ещё построили трансмировой корабль «Гермес», прилетели на Дилону.
— На Рангуну, — поправил Властитель. — Но в твоих воспоминаниях больше разговоров, чем дела.
— Ты просто не перевёл на экран другие воспоминания. А если я запомнил прочней наши споры, чем наши дела, то это значит, что наши мысли шире и глубже наших дел, а великие дела — обыденность.
Властитель опять зевнул. Другие Бессмертные тоже раззевались — зевота вдруг стала всеобщей. Отзевавшись, Ватута сообщил:
— Люди как дилоны, те тоже обожают думать. Все смертные размышляют. Мы Бессмертные, нам незачем размышлять. Мне нравится тот парень — Асмодей. Он сейчас мчится на самодельном автолете в разнотык времён. Если уцелеет в хроновороте, его перехватят мои хавроны. Я сделаю его главным министром. Твою судьбу, человек, решим позже. Кагула, обеспечь охрану пленника.
Ватута встал. Бессмертные задвигались. Ватута пошёл к выходу, за ним потянулись рангуны, Бессмертный No 29 подозвал троих хавронов.
— Хаврон. Бедла, — преданно сказал первый и стал во фрунт.
— Хаврон. Кадла, — почтительно сказал второй и тоже вытянулся.
— Хаврон. Рудла! — восторженно выплюнул третий и от усердия стал выше на целую голову.
— Слушайте меня, Бедла, Кадла и Рудла, слушайте меня, — Кагула говорил на человеческом языке — очевидно, чтобы пленник знал его распоряжения. И Бах с уважением отметил, что Кагула говорит много лучше, чем при встрече за городом, даже скрипы в голосе почти не слышались — так быстро он перенял произношение и интонации, когда ожили на экране воспоминания Баха. — Будете охранять пришельца по имени Академик, по возрасту — археолог, по рангу — Бах.
Бах хотел было поправить рангуна, тот все же путал смысл хорошо выговариваемых слов, но удержался.
— Ваши три головы отвечают за его одну, ваши головы… Понятно?
— Понятно, Бессмертный! — одинаково лихо отрапортовали хавроны.
Кагула, удаляясь, дружески помахал Баху рукой — наверно, и этот жест он заимствовал из воспоминаний.
Бах расположился в кресле, похожем на древний трон, и не без внутренней усмешки подумал, что спать на троне древние властители не умели
— на тронах только красовались, а он найдёт трону новое применение. Но, бросив взгляд на Кун Канну, Бах выпрямился. Министр Прогнозов и Ведовства, весь сеанс воспоминаний смиренно просидевший за пультом, теперь, преображённый, стоял лицом к хавронам — важный, хмурый, на груди его сияла изумрудная звезда — видимо, знак министерского сана. Он мысленно заговорил со стражей, телепатируя Баху свои слова:
— Видите, кто я? — Министр показал когтистой десятипалой лапой на сановный знак. — Вам ясно моё значение?
Трое хавронов склонили головы, что-то мысленно ответили. Кун Канна продолжал — даже в визге, сопровождавшем, как у всех дилонов, его мысли, слышалась повелительность:
— Мне нужно провести тайный допрос пленника. Выйдите из зала и охраняйте дверь. Никого не пускать, кроме Бессмертных. Идите!
Было ясно, что приказ министра Прогнозов и Ведовства показался охране странным. Трое хавронов переглядывались. Визги в голосе министра зазвучали ещё повелительней — он повторил приказ.
Бедла повернулся к Баху, с колебанием произнёс:
— Хаврон. Бедла, — и первый пошёл к двери — так медленно, словно его толкали в спину и только потому он двигался.
— Хаврон. Кадла, — покорно сказал второй и последовал за Бедлой.
— Хаврон. Рудла, — угодливо воскликнул третий и поспешил за товарищами.
Кун Канна сделал знак Баху, во всех мирах имеющий одно значение: «молчи!»— и неслышно подобрался к двери. Там он постоял, потом воротился и четырьмя рядами зубов улыбнулся Баху. Бах показал на дверь.
— Что там происходит?
— Телепатня, — непринуждённо ответил пленный министр.
— Телепатня?
— Ну, болтовня, говорня, трепотня — так на вашем языке? Я боялся, что они поднимут тревогу. Но они не осмелились нарушить покой Бессмертных. И убеждают один другого, что, вероятно, допрос раскроет большие тайны, раз я не разрешил им присутствовать. Впрочем, в данном случае они не ошиблись, иновременник.
— Так меня называл погибший Рина Ронна, твой земляк, — грустно сказал Бах.
— Я видел его в твоих последних воспоминаниях, которые не подал на экран, когда ты говорил с презренным Ватутой.
— Ты сказал?.. Я не ослышался?
— Ты правильно услышал. Презренный Ватута, Верховный Злодей Рангунии. Впрочем, он гордится своим мерзким прозвищем. Ватута собирается тебя казнить.
— Кагула говорил, что меня обрекут казни, если коллегия Бессмертных захочет этого.
— Бессмертные захотят всего, чего захочет Ватута.
— А зачем Ватуте казнить меня?
— Незачем.
— Но если незачем…
— Пришелец, ты рассуждаешь слишком по-человечески. У вас для всего должны быть причины. Нет причины для действия, нет и действия — вот ваше понимание.
— Сколько знаю, у дилонов понимание такое же.
— Нет, иное. Чтобы проверить силу причины, мы противопоставляем ей первопричину. И только если причина выдержит опровержение, мы действуем согласно ей.
— Знаю, вы пытаетесь опровергать даже законы природы.
— И опровергаем! Вы мыслите точно, мы мыслим широко, рангуны не мыслят. У них позыв к действию, а не к пониманию. И они не любят действия по воле причин. Любая обоснованность им кажется принуждением. Беспричинные поступки для них — единственно приятные.
— Ватута разъяснял, что ему хочется делать бесполезное, а не полезное. А я доказал, что моя казнь ему будет полезна и потому он не должен меня казнить.
— Я слышал твой ответ. Ты нашёл отличный способ избежать смерти, я порадовался за тебя. Но обстановка переменилась. Я составил прогноз его поведения. Прогноз нехороший. Вы, люди, к чему-то стремитесь, вам всегда чего-то не хватает, вы ставите себе цели, вы меняете все вокруг ради исполнения цели. Это опасно. Вы можете внести полезную цель в бесцельное бессмертие рангунов. Это смертный приговор тебе.
— Какая странная логика в их бессмертии!
— Бессмертие и логика несовместимы. Бессмертие алогично. Завтра тебе предстоит доказать, что информация из твоих воспоминаний абсолютно бесполезна рангунам. Но тебя опровергнут. Твой план защиты развалится, как дом на песке.
— Кто меня опровергнет? Ты сам говоришь, что логика рангунам не дарована.
— Опровержение Ватута поручит мне, — сумрачно сказал дилон. — Я докажу, что в твоих воспоминаниях много полезного для Бессмертных.
— Значит, выхода нет? — Бах побледнел. В разговоре с Кагулой и Ватутой угроза казни воображалась чуть ли не шуткой, он не мог воспринять её серьёзно — игра слов, причуды обращения. Мрачный прогноз министра Прогнозов и Ведовства рисовал иную перспективу.
— Выход есть. Он опасен, но не более опасен, чем грозящая тебе смерть. И если удастся — реальное спасение. Много надо пережить мук, пока вырвешься на свободу.
— Смерть — единственное, чего не смогу пережить, — невесело пошутил Бах. — Все остальное — трудности. Трудности переживу. В чем выход?
— Защищайся оружием, а не словами.
— У меня нет оружия, Кун Канна.
— Я даю его тебе.
Пленный министр Прогнозов и Ведовства извлёк из кармана приборчик, похожий на пистолет. Бах с удивлением смотрел на дилона. Кун Канна стал выше ростом, уверенность заменила бывшее смирение, визг, сопровождавший мысли, стал громче и резче, — но ещё сильней переменились глаза. Пылают, сказал себе Бах. Из глубоко посаженных тёмных глаз лился красный свет — воодушевление и ярость.
— Бери, бери! — требовал Кун Канна, всовывая в руку Баха оружие. — Этот резонатор безотказен. Рангуны бессмертны, ибо их жизнь точно совпала с фазами двух светил. Но они разрушаемы. Удар извне может для каждого стать гибельным. Порази Ватуту!
— Ты уверен, что это гарантирует мне жизнь и свободу?
— Гарантии не дам, но возможность есть. Ватута испугается, когда увидит резонатор. А если ты убьёшь его, перепугаются все Бессмертные.
Бах долго смотрел на возбуждённого дилона.
— Кун Канна, почему ты стараешься мне помочь? Ведь это опасно и для тебя: Бессмертные допытаются, кто дал мне оружие…
— Не допытаются, если не скажешь. Я пленный. У пленных резонаторов быть не может.
— Ты украл этот резонатор?
— Я изготовил его. В их пустые головы не придёт, что я могу это сделать. Они решат, что ты украл оружие у хавронов.
— Ты не ответил, Кун Канна, почему помогаешь мне.
— Ненавижу рангунов, разве не ясно? — Визг в голосе дилона стал ещё резче и громче. — Посмотри на меня, пришелец. Неужели тебя не удивило, что министр Властителя такой униженный, такой покорный, такой угодливый? Разве ваши министры тоже так жалки?
— Твой внешний облик и твой ранг плохо вяжутся…
— Вот-вот, не вяжутся! Оскорбление и издевательство! Мой высокий ранг
— это моя голова, мои знания, моё постижение событий. Рангуны кичатся, что их бессмертие ни в чем не испытывает нужды. Но я им нужен — за это они ненавидят меня. На пленнике легко выместить ненависть!
— Значит, это они предписывают тебе покорность и угодливость?
— Я сам предписал себе быть таким. Иным я бы не выжил. Уже не один дилон попадал к ним в плен — где они? Не хочу увеличивать список погибших.
— У тебя нет надежды на освобождение, Кун Канна?
— Какая надежда? Уж кого-кого, а меня Ватута не выпустит. Он знает: среди своих я значил побольше, чем министр у рангунов! В моем нынешнем жалком облике ты не разглядишь того, кем я был в своей стране, — сперва самого выдающегося из Различников, потом самым глубокого из Стирателей. Я получил ранг Отца Стирателя Различий, когда по возрасту ещё во Внуки не годился. Великий Гуннар Гунна объявил, что передаст мне звание Старейшины Старейшин, вот каким я был! Подлые хавроны похитили меня сразу после его заявления. Ватута знал, что на таком посту я не потерпел бы их вечных нападений. Он презирает пользу, но опасается вреда — помни об этом!
— Никакой надежды на освобождение!..
— Никакой! Вечный пленник.
— Тяжело тебе жить, Кун Канна!
— Зато у меня есть одно животворящее чувство, одна одушевляющая мысль. Ненавижу рангунов! Ненавижу их бессмысленное бессмертие! Ненавижу их бездельную хлопотню! Ненавижу за отсутствие целей, желаний, просто мыслей, наконец! И особо ненавижу за то, что они заставили меня творить зло моей стране. Сколько бед я причинил собратьям! Сколько несчастий и бед!
Он помолчал, взволнованный. Помолчал и Бах, потом спросил:
— Ты считаешь их всех глупцами?
— О нет! Они не глупцы! Но их ум — пустота! Мысль ничего не стремится постичь. Воля не жаждет свершений. Страсть не требует удовлетворения. Да и нет у них страсти — ни к чему, ни к кому! Какое пустое существование! Какая чудовищная кража бытия у тех, кому так не хватает жизни!
Бах сказал задумчиво:
— У людей слово и дело, чувство и поступок неразделимы. А у вас? Почему при такой ненависти к рангунам ты верно служишь им? Разве ты не мог бы сам воспользоваться резонатором? У тебя, ты сказал, нет надежды, но есть ненависть. Но если ненависть не порождает поступков, она бесцельна. Твоя живая ненависть столь же пуста, как неживое бессмертие рангунов.
Министр Прогнозов и Ведовства опустил голову. Визги звучали надрывно.
— Иновременник, я боюсь хавронов. Я никогда не подниму руку на моих мучителей. Я боюсь!
8
Кун Канна удалился, и тотчас вошли трое стражей. Они стояли у двери — высокие, лохматые, молчаливые. Бах обошёл вдоль стены все помещение, присмотрелся к красочным камням на пьедесталах, приблизился к хавронам — они не шевелились, только не спускали с него глаз. Бах нерадостно засмеялся, ему вдруг вообразилось, что он пытается вырваться наружу. Что они будут говорить? В нормальном мире беглецов ругают, грозят: убью, разорву на куски, не смей убегать! А эти, хватая шерстистыми лапами, наверно, вежливо отрекомендуются: Бедла! Кадла! Рудла! Вышколили лакеев!
Соблазн испытать вежливость охраны был велик, но Бах не стал искушать судьбу. Погрузившись в похожее на трон кресло, он задумался. Оружие у него теперь есть, это хорошо, но зачем ему оружие? Уничтожать других, чтобы вызволить себя, — нет, это не путь! Разве для того они впятером пустились в иные миры, чтобы размахивать оружием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов