какая-то мощная сила крутила и несла его.
Шар, в котором оставался Бах, беззвучно распадался в воздухе. Аркадий судорожно хватал рычаги, нажимал на кнопки — надо было немедленно взлететь и мчаться за гибнущим шаром, чтобы выхватить Баха, пока тот ещё боролся за свою жизнь в разваливающемся аппарате. Но авиетка не слушалась команд: трижды, четырежды, десятки раз давил Аркадий на кнопку взлёта, а взлёта не было, и остатки шара медленно уносились от авиетки.
Шар повернулся в воздухе, и Аркадий снова увидел Баха. Археолог распластался всем телом по боковине шара, руки вцепились в какие-то обнажившиеся тяги и провода, ноги впились в неровности бывшего пола. Человека трясло вместе с шаром, бросало то вверх, то вниз, то вправо, то влево, а он не отрывался от тех обломков, за которые так отчаянно цеплялся. Остатки шара пропали между деревьями, а затем в чаще синего леса вспыхнуло багровое пламя и донёсся грохот. Ещё спустя мгновение пламя погасло, а крутящиеся остатки двух шаров, словно гонимые бурей, все уносило и уносило в безветренном воздухе, не способном пошевелить и травинки. И вдалеке от авиетки, на самом краю поляны, смутно чернело уже неподвижное тело Рина Ронны, да в древесной чащобе расплывалось светлое облачко — дымное свидетельство взрыва.
До Аркадия наконец дошло, что кто-то рвёт его руки, судорожно закоченевшие на пульте.
Аркадий услышал молящий голос Асмодея:
— Аркадий! Пусти к пульту! Мы гибнем!
Часть вторая
В ФОКУСЕ ХРОНОБОЯ
Аркадий Никитин
1
Аркадий снял руки с пульта. Асмодей быстро заменил его у кнопок управления. Только теперь Аркадий понял, что таинственная вибрация, разметавшая оба шара дилонов, уже терзает и авиетку, но защитный щит с «Гермеса» амортизирует налетающее волнами чужое поле. Асмодей крикнул, что одна волна отражена, вторая нейтрализуется, но охранное поле «Гермеса» слабеет. Усевшись вместо Аркадия у пульта, киборг ввёл полную мощность собственной защиты авиетки — беснование внешних полей немного притихло, однако в кабине все содрогалось и звенело. С трудом передвигая трясущиеся ноги, Аркадий подобрался к Ланне. Дилон лежал на скамье, жалко приоткрыв зубастый рот. Ни одной осмысленной передачи от него не шло. Аркадий сказал Асмодею:
— У парня памороки отшибло. Я постараюсь привести его в чувство, а ты налаживай чёткую связь с «Гермесом». Анатолий почему-то закричал: «Ко мне!..» Миша Бах погиб, с ним и с Ронной так подло расправились! Неужели и на «Гермес» напали?
Асмодей хмуро ответил, не поворачивая головы:
— Связи с хронолетом нет. Ни чёткой, ни нечёткой.
— Как нет связи? Разве может отказать связь, если действует силовая защита «Гермеса»?
— И силовой защиты «Гермеса» больше нет. Мы противоборствуем нападению одним своим полем.
Аркадий схватился за ручной передатчик. Рука подрагивала. Передатчик казался целым, а связи не было. На экранчике не появилось даже размытого изображения корабля. Ни при каких вариантах аварии, кроме больших повреждений корабельных генераторов, не могло произойти столь полное отключение.
— С хронолетом беда! — закричал Аркадий. — Срочно курс на «Гермес»! Чему ты ухмыляешься?
Асмодей и вправду улыбался, но то была ухмылка не радости, а замешательства. Аркадий часто видел киборга радостно хохочущим — растерянным он был впервые.
— Не могу определить курса. Все приборы отказали.
— Летим визуально. Держи на большую рощу. Скорей, Асмодей!
Металлический голос киборга прозвучал глухо:
— Не могу! Мир пропадает. Аркадий, скоро не будет мира!
Два дилона, недавно задававшие авиетке направление полёта, посадили её на полянке неподалёку от города. Аркадий запомнил синествольные деревья с оранжевыми кронами — удивился их густоте, когда вылезал из авиетки. И трава поражала: она была сумрачно-фиолетовой, от неё струился терпкий аромат. Точно такой же предстала эта полянка, когда они впятером: трое людей и двое дилонов — выбежали на неё, спасаясь от неведомой опасности, заставившей обоих дилонов так внезапно потеряться и ослабеть.
Сейчас все переменилось. В закрытую авиетку ароматы извне не доносились, но траву можно было бы увидеть — а травы больше не было, ни густо фиолетовой, ни обесцвеченной — её всю словно вырвали до последнего стебелька. Почва, на которой покоилась авиетка, слагалась из одних камней и песка — однотонно сероватых камней, однотонно сероватого песка. И деревья, замкнувшие полянку в свой круг, вдруг потеряли листву и окраску — они были без оранжевых крон, стволы из синих стали грязно-серыми. Лишь силуэты прежних могучих растений проступали как бы в мареве. Стёрся и труп Рина Ронны на краю полянки — тёмный и неподвижный, он посерел, расплылся и исчез. Уве Ланна, обретя потерянную было способность мыслить, что-то протранслировал Аркадию, с трудом поднимаясь со скамейки. Аркадий подбежал к дилону. Трясущийся Различник показывал на пропадающий лес и путано телепатировал, что рангуны поймали их в прицел своих хронобойных орудий, надо немедленно бежать!
— Куда бежать? Покажи — куда? — крикнул Аркадий.
— Бежать! — твердил дилон. — Поскорей! Подальше! Нас здесь разбросает по прошлому и будущему. Скорей, скорей!
Киборг быстро проверил ходовые генераторы. Они работали. Авиетка взмыла. Стирающийся лес обесцвеченных, потерявших листву деревьев, почва, лишившаяся своей травы, падали вниз. По курсу сверкала Свирепая Белая Гаруна, другая Гаруна томно сияла левей. Авиетка повернула на Гаруну Голубую. Асмодею показалось, что он сам задал направление, — и до него не сразу дошло, что полётом теперь командует чужая сила, и она гораздо мощней его собственных решений.
— Мы в фокусе хронобоя! — горестно телепатировал Ланна. — Нас скоро разорвёт на прошлое и будущее.
Аркадий сообразил наконец, чего страшится дилон. Рангуны, похоже, владели искусством путать течение времени — замедлять одни процессы, ускорять другие: то самое, что испытывал в первых своих хроноустановках творец хронистики Чарльз Гриценко. Автор науки о трансформациях физического времени академик Гриценко создал на Урании, соседке Латоны, специально оборудованную хронолабораторию. И там впервые экспериментально осуществил разрыв физического времени в материальных телах. Для биологического объекта это означало гибель, но на минералы и металлы не действовало. А среди сотрудников Гриценко был и нынешний капитан «Гермеса» Анатолий Кнудсен — по собственному признанию создателя хронистики, самый даровитый из его учеников. Но разве Анатолий не говорил, что для «Гермеса» не опасны местные разрывы времени? Мощные хроногенераторы, хронотрансформаторы и хроноэкраны сумеют противостоять любому разрыву связи времён. В лабораторных условиях Латоны и он, Аркадий Никитин, хроноштурман «Гермеса», неоднократно испытывал надёжность корабельных аппаратов в любом режиме хроноразрывов. Один из хронотрансформаторов, преобразующих искривлённое и пульсирующее время внешнего мира в прямое, смонтирован и в авиетке — небольшой аппарат, вон он покоится на полу у ног Асмодея! Пока он действует, можно не опасаться ни разрывов времени на прошлое и будущее, ни замедлений, ни убыстрений.
И Аркадий стал успокаивать ополоумевшего от страха Различника.
— Возьми себя в руки, Ланна. Нет, не обхватывай себя руками, а перестань трястись. Разрыв времени нам не страшен. Мы унырнем в фазовое время — как раз на точке, где рангуны устроят разрыв.
Асмодей все снова и снова, на разных каналах, выискивал связь с хронолетом. Но для приёмников авиетки"Гермеса» больше не существовало. И города дилонов не существовало. С высоты он должен был открыться — но не открылся. На все стороны простиралось скопище сероватых песков и камней, лишённое признаков жизни. А над авиеткой, почти в зените, сверкала Гаруна Белая, и скромно сияла в сторонке Гаруна Голубая. Был точный астрономический полдень — все хронометры показывали глухую ночь. Асмодей захотел изменить курс и повернул на Гаруну Белую. Авиетка затряслась, завибрировала, завизжала каждым сочленением. Ланну швырнуло со скамейки на пол. Аркадий вцепился руками в поручни кресла и крикнул:
— Асмодей! Ты решил вытрясти из нас душу?
— Хочу узнать, крепко ли завладела нашей душой чужая воля, — ответил Асмодей. — Держись, Аркадий!
Он крутанул на прежний курс. Тряска прекратилась. Выждав несколько секунд, Асмодей снова бросил авиетку вправо, и она снова затряслась и завибрировала. У Аркадия сводило каждую жилку, зубы стучали, руки рвало с поручней. Дилон тихо постанывал на полу. Аркадий еле выговорил сквозь дребезжащие зубы, когда Асмодей обернулся посмотреть, не нужна ли срочная помощь:
— Продолжай!
Асмодей поднял вверх обе руки, показывая, что больше не командует движением. Авиетка, медленно поворачиваясь, сама ложилась на прежний курс
— на Гаруну Голубую. И так же медленно стала затихать тряска. Авиетка, потеряв разбуженные в ней голоса вибраций, молчаливо мчалась по предписанному ей направлению. Аркадий усадил дилона в кресло позади своего и сказал Асмодею:
— Поворачивать нам запрещают, а как с высотой? Не меняй курса, чтоб нас не разнесло на кусочки, но опустись пониже.
Асмодей плавно устремил авиетку вниз. Неведомая сила, командовавшая движением, противодействия не оказала. Из марева стали выплывать очертания гор, потом показался и лес, безжизненно серый, как бы ободранный, — хлысты и сучья, ни один листочек не оживлял этого мёртвого леса. Аркадий толкнул дилона, отрешённо сидевшего с закрытыми глазами:
— Очнись! Что говорит тебе этот пейзаж?
Ланна глянул вниз. Даже со стороны было видно, что его охватил ужас.
— Назад! Скорей назад! Иновременник, нас несёт в разнотык времён!
— В разнотык времён? Я правильно услышал?
— Самое страшное место на планете! Здесь природа сошла с ума, здесь она хронобуйствует. Такие хроновороты! Такие хронобури! Живому здесь нет спасения. Назад, назад!
— Наши двигатели заблокированы, мы не можем повернуть назад.
— Тогда сесть! Может, выберемся пешком.
— Снижение не воспрещено, — ответил Асмодей на взгляд Аркадия. — Попытаюсь идти плавно вниз, будто отказывают двигатели.
Вскоре стало ясно, что тех, кто гнал авиетку в область хроноворотов, обмануть не удалось. На высоте в сотню метров снова появилась вибрация. Асмодей вывернул авиетку на горизонтальный полет.
— Посадку тоже не разрешают, — констатировал Аркадий. — Но смогут ли воспретить падение? Асмодей, проверь защитные поля. Дилона я возьму в своё поле. Веди авиетку вниз, пока она не начнёт распадаться. Я выброшусь с Ланной, ты за мной.
Асмодей снова начал снижение. На этот раз вибрация появилась сразу. Аркадий обнял дрожащего дилона. Асмодей распахнул дверцу и крикнул:
— Внизу площадка. Прыгаем!
Аркадий, не отпуская дилона, полетел вниз. Защита сработала — на почву и Аркадий, и Ланна не свалились, а встали. Неподалёку опустился киборг. Распавшаяся авиетка грудой лома умчалась за горизонт. Асмодей топал ногами и орал:
— Провели их! Ещё минуту — вытрясло бы мозги! Всех рангунов надул — я такой!
По лицу молчаливого Ланны было видно, что он не разделяет ликования киборга. Аркадий скомандовал:
— Теперь шагать! За горизонт этой околополюсной пустыни, подальше от проклятого разнотыка времён и убийственных хроноворотов.
2
Он показал рукой на юг — так в древности полководцы повелительным жестом бросали свои войска в поход. Асмодей остановил его.
— Аркадий, ты хорошо продумал план спасения?
— Я не способен сосредоточиваться на размышлении, как Различник, но простым человеческим соображением понимаю — спасение там, где нет угрозы. Здесь грозят хроновороты, на юге их нет. Значит, на юг!
— Аркадий, надо на север. Туда улетели остатки нашей авиетки.
— Для чего тебе эта груда лома?
— Оснащение авиетки полностью не уничтожить. Генераторы хода и защиты, хронотрансформаторы, мой компьютер личин, запасы пищи… Что-нибудь да сохранилось.
— Ты прав. Идём на север.
Асмодей зашагал впереди. Аркадий, поддерживая шатающегося дилона, с улыбкой — для приободрения — сказал:
— У нас моряки считают скорость эскадры по самому тихоходному кораблю. Ты у нас тихоход, будем подделываться под тебя, но и сам старайся двигать ножками.
Уве Ланна освободился от поддержки Аркадия. Он старался не отставать, хотя ему было трудно угнаться за Асмодеем — тот оглядывался и сбавлял шаг. Аркадий восстанавливал в уме пережитые события. Все получалось иначе, чем задумывалось. Люди прибыли на Дилону с миссией мира — и сразу ввязались в войну. Они здесь никому не враги, но один из них, крупный учёный, прекрасный человек, погиб — и ни Аркадий, ни оставшиеся на могущественно оснащённом корабле друзья не спасли его. Почему он погиб? Зачем понадобилось уничтожать его? И что с «Гермесом»? Неужели и хронолет уничтожен? И Мария с Анатолием тоже мертвы, как несчастный Миша Бах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Шар, в котором оставался Бах, беззвучно распадался в воздухе. Аркадий судорожно хватал рычаги, нажимал на кнопки — надо было немедленно взлететь и мчаться за гибнущим шаром, чтобы выхватить Баха, пока тот ещё боролся за свою жизнь в разваливающемся аппарате. Но авиетка не слушалась команд: трижды, четырежды, десятки раз давил Аркадий на кнопку взлёта, а взлёта не было, и остатки шара медленно уносились от авиетки.
Шар повернулся в воздухе, и Аркадий снова увидел Баха. Археолог распластался всем телом по боковине шара, руки вцепились в какие-то обнажившиеся тяги и провода, ноги впились в неровности бывшего пола. Человека трясло вместе с шаром, бросало то вверх, то вниз, то вправо, то влево, а он не отрывался от тех обломков, за которые так отчаянно цеплялся. Остатки шара пропали между деревьями, а затем в чаще синего леса вспыхнуло багровое пламя и донёсся грохот. Ещё спустя мгновение пламя погасло, а крутящиеся остатки двух шаров, словно гонимые бурей, все уносило и уносило в безветренном воздухе, не способном пошевелить и травинки. И вдалеке от авиетки, на самом краю поляны, смутно чернело уже неподвижное тело Рина Ронны, да в древесной чащобе расплывалось светлое облачко — дымное свидетельство взрыва.
До Аркадия наконец дошло, что кто-то рвёт его руки, судорожно закоченевшие на пульте.
Аркадий услышал молящий голос Асмодея:
— Аркадий! Пусти к пульту! Мы гибнем!
Часть вторая
В ФОКУСЕ ХРОНОБОЯ
Аркадий Никитин
1
Аркадий снял руки с пульта. Асмодей быстро заменил его у кнопок управления. Только теперь Аркадий понял, что таинственная вибрация, разметавшая оба шара дилонов, уже терзает и авиетку, но защитный щит с «Гермеса» амортизирует налетающее волнами чужое поле. Асмодей крикнул, что одна волна отражена, вторая нейтрализуется, но охранное поле «Гермеса» слабеет. Усевшись вместо Аркадия у пульта, киборг ввёл полную мощность собственной защиты авиетки — беснование внешних полей немного притихло, однако в кабине все содрогалось и звенело. С трудом передвигая трясущиеся ноги, Аркадий подобрался к Ланне. Дилон лежал на скамье, жалко приоткрыв зубастый рот. Ни одной осмысленной передачи от него не шло. Аркадий сказал Асмодею:
— У парня памороки отшибло. Я постараюсь привести его в чувство, а ты налаживай чёткую связь с «Гермесом». Анатолий почему-то закричал: «Ко мне!..» Миша Бах погиб, с ним и с Ронной так подло расправились! Неужели и на «Гермес» напали?
Асмодей хмуро ответил, не поворачивая головы:
— Связи с хронолетом нет. Ни чёткой, ни нечёткой.
— Как нет связи? Разве может отказать связь, если действует силовая защита «Гермеса»?
— И силовой защиты «Гермеса» больше нет. Мы противоборствуем нападению одним своим полем.
Аркадий схватился за ручной передатчик. Рука подрагивала. Передатчик казался целым, а связи не было. На экранчике не появилось даже размытого изображения корабля. Ни при каких вариантах аварии, кроме больших повреждений корабельных генераторов, не могло произойти столь полное отключение.
— С хронолетом беда! — закричал Аркадий. — Срочно курс на «Гермес»! Чему ты ухмыляешься?
Асмодей и вправду улыбался, но то была ухмылка не радости, а замешательства. Аркадий часто видел киборга радостно хохочущим — растерянным он был впервые.
— Не могу определить курса. Все приборы отказали.
— Летим визуально. Держи на большую рощу. Скорей, Асмодей!
Металлический голос киборга прозвучал глухо:
— Не могу! Мир пропадает. Аркадий, скоро не будет мира!
Два дилона, недавно задававшие авиетке направление полёта, посадили её на полянке неподалёку от города. Аркадий запомнил синествольные деревья с оранжевыми кронами — удивился их густоте, когда вылезал из авиетки. И трава поражала: она была сумрачно-фиолетовой, от неё струился терпкий аромат. Точно такой же предстала эта полянка, когда они впятером: трое людей и двое дилонов — выбежали на неё, спасаясь от неведомой опасности, заставившей обоих дилонов так внезапно потеряться и ослабеть.
Сейчас все переменилось. В закрытую авиетку ароматы извне не доносились, но траву можно было бы увидеть — а травы больше не было, ни густо фиолетовой, ни обесцвеченной — её всю словно вырвали до последнего стебелька. Почва, на которой покоилась авиетка, слагалась из одних камней и песка — однотонно сероватых камней, однотонно сероватого песка. И деревья, замкнувшие полянку в свой круг, вдруг потеряли листву и окраску — они были без оранжевых крон, стволы из синих стали грязно-серыми. Лишь силуэты прежних могучих растений проступали как бы в мареве. Стёрся и труп Рина Ронны на краю полянки — тёмный и неподвижный, он посерел, расплылся и исчез. Уве Ланна, обретя потерянную было способность мыслить, что-то протранслировал Аркадию, с трудом поднимаясь со скамейки. Аркадий подбежал к дилону. Трясущийся Различник показывал на пропадающий лес и путано телепатировал, что рангуны поймали их в прицел своих хронобойных орудий, надо немедленно бежать!
— Куда бежать? Покажи — куда? — крикнул Аркадий.
— Бежать! — твердил дилон. — Поскорей! Подальше! Нас здесь разбросает по прошлому и будущему. Скорей, скорей!
Киборг быстро проверил ходовые генераторы. Они работали. Авиетка взмыла. Стирающийся лес обесцвеченных, потерявших листву деревьев, почва, лишившаяся своей травы, падали вниз. По курсу сверкала Свирепая Белая Гаруна, другая Гаруна томно сияла левей. Авиетка повернула на Гаруну Голубую. Асмодею показалось, что он сам задал направление, — и до него не сразу дошло, что полётом теперь командует чужая сила, и она гораздо мощней его собственных решений.
— Мы в фокусе хронобоя! — горестно телепатировал Ланна. — Нас скоро разорвёт на прошлое и будущее.
Аркадий сообразил наконец, чего страшится дилон. Рангуны, похоже, владели искусством путать течение времени — замедлять одни процессы, ускорять другие: то самое, что испытывал в первых своих хроноустановках творец хронистики Чарльз Гриценко. Автор науки о трансформациях физического времени академик Гриценко создал на Урании, соседке Латоны, специально оборудованную хронолабораторию. И там впервые экспериментально осуществил разрыв физического времени в материальных телах. Для биологического объекта это означало гибель, но на минералы и металлы не действовало. А среди сотрудников Гриценко был и нынешний капитан «Гермеса» Анатолий Кнудсен — по собственному признанию создателя хронистики, самый даровитый из его учеников. Но разве Анатолий не говорил, что для «Гермеса» не опасны местные разрывы времени? Мощные хроногенераторы, хронотрансформаторы и хроноэкраны сумеют противостоять любому разрыву связи времён. В лабораторных условиях Латоны и он, Аркадий Никитин, хроноштурман «Гермеса», неоднократно испытывал надёжность корабельных аппаратов в любом режиме хроноразрывов. Один из хронотрансформаторов, преобразующих искривлённое и пульсирующее время внешнего мира в прямое, смонтирован и в авиетке — небольшой аппарат, вон он покоится на полу у ног Асмодея! Пока он действует, можно не опасаться ни разрывов времени на прошлое и будущее, ни замедлений, ни убыстрений.
И Аркадий стал успокаивать ополоумевшего от страха Различника.
— Возьми себя в руки, Ланна. Нет, не обхватывай себя руками, а перестань трястись. Разрыв времени нам не страшен. Мы унырнем в фазовое время — как раз на точке, где рангуны устроят разрыв.
Асмодей все снова и снова, на разных каналах, выискивал связь с хронолетом. Но для приёмников авиетки"Гермеса» больше не существовало. И города дилонов не существовало. С высоты он должен был открыться — но не открылся. На все стороны простиралось скопище сероватых песков и камней, лишённое признаков жизни. А над авиеткой, почти в зените, сверкала Гаруна Белая, и скромно сияла в сторонке Гаруна Голубая. Был точный астрономический полдень — все хронометры показывали глухую ночь. Асмодей захотел изменить курс и повернул на Гаруну Белую. Авиетка затряслась, завибрировала, завизжала каждым сочленением. Ланну швырнуло со скамейки на пол. Аркадий вцепился руками в поручни кресла и крикнул:
— Асмодей! Ты решил вытрясти из нас душу?
— Хочу узнать, крепко ли завладела нашей душой чужая воля, — ответил Асмодей. — Держись, Аркадий!
Он крутанул на прежний курс. Тряска прекратилась. Выждав несколько секунд, Асмодей снова бросил авиетку вправо, и она снова затряслась и завибрировала. У Аркадия сводило каждую жилку, зубы стучали, руки рвало с поручней. Дилон тихо постанывал на полу. Аркадий еле выговорил сквозь дребезжащие зубы, когда Асмодей обернулся посмотреть, не нужна ли срочная помощь:
— Продолжай!
Асмодей поднял вверх обе руки, показывая, что больше не командует движением. Авиетка, медленно поворачиваясь, сама ложилась на прежний курс
— на Гаруну Голубую. И так же медленно стала затихать тряска. Авиетка, потеряв разбуженные в ней голоса вибраций, молчаливо мчалась по предписанному ей направлению. Аркадий усадил дилона в кресло позади своего и сказал Асмодею:
— Поворачивать нам запрещают, а как с высотой? Не меняй курса, чтоб нас не разнесло на кусочки, но опустись пониже.
Асмодей плавно устремил авиетку вниз. Неведомая сила, командовавшая движением, противодействия не оказала. Из марева стали выплывать очертания гор, потом показался и лес, безжизненно серый, как бы ободранный, — хлысты и сучья, ни один листочек не оживлял этого мёртвого леса. Аркадий толкнул дилона, отрешённо сидевшего с закрытыми глазами:
— Очнись! Что говорит тебе этот пейзаж?
Ланна глянул вниз. Даже со стороны было видно, что его охватил ужас.
— Назад! Скорей назад! Иновременник, нас несёт в разнотык времён!
— В разнотык времён? Я правильно услышал?
— Самое страшное место на планете! Здесь природа сошла с ума, здесь она хронобуйствует. Такие хроновороты! Такие хронобури! Живому здесь нет спасения. Назад, назад!
— Наши двигатели заблокированы, мы не можем повернуть назад.
— Тогда сесть! Может, выберемся пешком.
— Снижение не воспрещено, — ответил Асмодей на взгляд Аркадия. — Попытаюсь идти плавно вниз, будто отказывают двигатели.
Вскоре стало ясно, что тех, кто гнал авиетку в область хроноворотов, обмануть не удалось. На высоте в сотню метров снова появилась вибрация. Асмодей вывернул авиетку на горизонтальный полет.
— Посадку тоже не разрешают, — констатировал Аркадий. — Но смогут ли воспретить падение? Асмодей, проверь защитные поля. Дилона я возьму в своё поле. Веди авиетку вниз, пока она не начнёт распадаться. Я выброшусь с Ланной, ты за мной.
Асмодей снова начал снижение. На этот раз вибрация появилась сразу. Аркадий обнял дрожащего дилона. Асмодей распахнул дверцу и крикнул:
— Внизу площадка. Прыгаем!
Аркадий, не отпуская дилона, полетел вниз. Защита сработала — на почву и Аркадий, и Ланна не свалились, а встали. Неподалёку опустился киборг. Распавшаяся авиетка грудой лома умчалась за горизонт. Асмодей топал ногами и орал:
— Провели их! Ещё минуту — вытрясло бы мозги! Всех рангунов надул — я такой!
По лицу молчаливого Ланны было видно, что он не разделяет ликования киборга. Аркадий скомандовал:
— Теперь шагать! За горизонт этой околополюсной пустыни, подальше от проклятого разнотыка времён и убийственных хроноворотов.
2
Он показал рукой на юг — так в древности полководцы повелительным жестом бросали свои войска в поход. Асмодей остановил его.
— Аркадий, ты хорошо продумал план спасения?
— Я не способен сосредоточиваться на размышлении, как Различник, но простым человеческим соображением понимаю — спасение там, где нет угрозы. Здесь грозят хроновороты, на юге их нет. Значит, на юг!
— Аркадий, надо на север. Туда улетели остатки нашей авиетки.
— Для чего тебе эта груда лома?
— Оснащение авиетки полностью не уничтожить. Генераторы хода и защиты, хронотрансформаторы, мой компьютер личин, запасы пищи… Что-нибудь да сохранилось.
— Ты прав. Идём на север.
Асмодей зашагал впереди. Аркадий, поддерживая шатающегося дилона, с улыбкой — для приободрения — сказал:
— У нас моряки считают скорость эскадры по самому тихоходному кораблю. Ты у нас тихоход, будем подделываться под тебя, но и сам старайся двигать ножками.
Уве Ланна освободился от поддержки Аркадия. Он старался не отставать, хотя ему было трудно угнаться за Асмодеем — тот оглядывался и сбавлял шаг. Аркадий восстанавливал в уме пережитые события. Все получалось иначе, чем задумывалось. Люди прибыли на Дилону с миссией мира — и сразу ввязались в войну. Они здесь никому не враги, но один из них, крупный учёный, прекрасный человек, погиб — и ни Аркадий, ни оставшиеся на могущественно оснащённом корабле друзья не спасли его. Почему он погиб? Зачем понадобилось уничтожать его? И что с «Гермесом»? Неужели и хронолет уничтожен? И Мария с Анатолием тоже мертвы, как несчастный Миша Бах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47