Мы упорно тащились вперед. Ледяной, колючий ливень хлестал нам в
лицо. Я утратил всякую способность ориентироваться и потому старался не
терять из вида согбенную фигуру Синтии. Как-то девушка споткнулась. Не
говоря ни слова, я помог ей подняться. Не поблагодарив, она поплелась
дальше.
Подстегиваемый ветром, дождь зарядил не на шутку. Порой он
превращался в град и барабанил по веткам деревьев, а потом снова
становился самим собой, и был, по-моему, холоднее града.
Мы шли целую вечность, и неожиданно я обнаружил, что мы оставили
гребень холма и спускаемся по его склону. Внизу бежал ручей; мы
перепрыгнули его, выбрав местечко поуже, и полезли на следующий холм.
Внезапно почва у меня под ногами сделалась ровной. Я услышал бормотание
Душелюба:
- Ну вот, теперь мы достаточно далеко.
Едва разобрав, что он там бормочет, я без сил плюхнулся на мокрый
валун. На какой-то миг я совершенно отключился и сознавал лишь то, что
больше никуда идти не надо. Постепенно напряжение спало, и я осмотрелся.
Мы остановились на широкой каменистой площадке. Футах в тридцати или
выше над ней нависала скала, образуя глубокую нишу в поверхности утеса.
Чуть ниже площадки прыгал по камням ручей - маленький и стремительный
горный поток. Он то бурлил и пенился на порогах, то разливался заводями и
отдыхал перед очередным прыжком. За ручьем возвышался холм, гребень
которого и привел нас сюда.
- Добрались, - весело проговорил Душелюб. - Теперь ни ночь, ни погода
нам не помеха. Разведем костер, наложим в ручье форели и пожелаем волку
сбиться со следа.
- Волку? - переспросила Синтия. - Но ведь их было трое. Что случилось
с двумя другими?
- У меня есть подозрение, - ответил Душелюб, - что двум другим волкам
немножко не повезло.

15
Снаружи бушевала гроза. Но нам около костра было тепло и уютно, и
одежда наша наконец просохла. В ручье и в самом деле водилась рыба. Мы
поймали чудесную крапчатую форель и с удовольствием ею поужинали. Не знаю,
как Синтия, а меня уже начинало воротить при одном упоминании о консервах
или вяленом мясе.
Судя по всему, не мы первые укрывались в этой пещерке от непогоды.
Свой костер мы развели на том месте, где камень почернел и потрескался от
пламени, которое разжигали тут прежде (хотя как давно, определить было
невозможно). Черные круги кострищ, наполовину прикрытые слоем опавших
листьев, были разбросаны по всей площадке.
В куче листьев, наметенной ветром в углу пещерки, там, где крыша
ныряла навстречу полу, Синтия обнаружила еще одно доказательство того, что
здесь бывали люди, - едва тронутый ржавчиной металлический прут примерно
четырех футов длиной и около дюйма в диаметре.
Я сидел у костра, глядел на огонь, вспоминал пройденный нами путь и
пытался понять, почему столь хорошо продуманный план, как наш, пошел
насмарку. Ответ напрашивался сам собой: происки Кладбища. Правда, в стычке
с шайкой разорителей могил Кладбище винить не приходится. Нам следовало
быть поосмотрительнее.
Как ни верти, положение у нас просто никудышное. Нас вынудили бежать
из деревни, нас опять же вынудили разлучиться с Элмером и Бронко, а в
итоге мы с Синтией оказались во власти загадочного существа, которое ведет
себя весьма, скажем так, странно.
И, вдобавок, волк - один из трех, если Душелюб не ошибся. Я знал
наверняка, что произошло с двумя другими. Троица схватилась с Элмером и
Бронко, и это была с их стороны непростительная глупость. Однако, пока
Элмер разбирался с двумя из них, третьему удалось ускользнуть, и теперь,
быть может, он идет по нашему следу, если, конечно, таковой остался.
Во-первых, мы двигались по каменистым гребням, на которых ничто не росло;
во-вторых, дул ураганный ветер, и он должен был развеять наш запах. Ветер
и дождь - наверное, следа попросту не существует.
- Флетч, - сказала Синтия, - о чем вы думаете?
- Прикидываю, где могут сейчас быть Бронко с Элмером, - ответил я.
- Возвращаются в пещеру, - предположила она. - А там их ждет записка.
- Записка, - повторил я. - По совести говоря, пользы от нее... В ней
говорится, что мы направляемся на северо-запад, и что если они не нагонят
нас по дороге, то встретимся на Огайо. Вы представляете, какое расстояние
отделяет нас от реки? И на сколько миль она протянулась от истока до
устья?
- Мы сделали, что могли, - сердито бросила Синтия.
- Утром, - вмешался в разговор Душелюб, - мы разведем на холме
костер, чтобы они знали, где нас искать.
- Ну да, - сказал я, - и все остальные тоже, и волк - в том числе.
Или их все-таки трое?
- Один, - уверил меня Душелюб. - Поодиночке волки не такие уж
храбрецы. Они набираются смелости, лишь сбившись в стаю.
- Откровенно говоря, - заметил я, - я не горю желанием повстречаться
пускай даже с одним волком, каким бы трусоватым он ни был.
- Их осталось немного, - сказал Душелюб. - Они давным-давно не
охотились; быть может, долгие годы бездействия отразились на их характере.
- Интересно, - проговорил я, - почему Кладбище сразу не отправило их
за нами в погоню? Ведь их могли бы спустить с привязи в самый момент
нашего побега.
- Должно быть, - ответил Душелюб, - им пришлось послать за волками. Я
не знаю точно, где их логово, но оно довольно далеко от Кладбища.
Ветер с воем гулял по долине; проливной дождь глухо шумел у входа в
пещерку. Отдельные его капли порой долетали до костра.
- Где твои приятели? - поинтересовался я. - Я имею в виду теней.
- В такую ночь, - сказал Душелюб, - они покидают меня и спешат по
делам.
Я не стал спрашивать, какие у призраков могут быть дела. Меня это не
заботило.
- Вы как хотите, - сказала Синтия, - а я намерена завернуться в
одеяло и подремать.
- Ложитесь оба, - предложил Душелюб. - День был долгим и трудным. Я
покараулю. Мне сон почти не нужен.
- Ты не спишь, - проговорил я, - и редко когда ешь. Ветер не
раздувает твою робу. Что же ты, черт побери, за существо?
Он не ответил. Я был уверен, что он не ответит. Последнее, что я
увидел перед тем, как заснуть, был сидящий поодаль от костра Душелюб. Его
силуэт до странности напоминал поставленный на основание конус.
Пробудился я оттого, что замерз. Костер потух; снаружи пещерки
разгорался рассвет. Ночная гроза отбушевала, и на видимом мне кусочке неба
не было ни облачка.
На площадке у входа в пещерку сидел металлический волк. Он
внимательно глядел на меня; его стальные челюсти крепко сжимали бессильно
обвисшую тушку кролика.
Отбросив одеяло, я сел и зашарил рукой вокруг в поисках палки
поувесистей, хотя на что годится палка против этакого чудища, я не
представлял. Однако я нашел кое-что получше. Я шарил рукой вслепую, не
осмеливаясь отвести глаз от волка, но когда мои пальцы наконец нащупали
твердый предмет, я моментально догадался, что это такое, - металлический
прут, обнаруженный Синтией в куче опавшей листвы. Пробормотав нечто вроде
благодарственной молитвы, я обхватил пальцами прут и поднялся, сжимая его
в кулаке с такой силой, что руке стало больно.
Волк сидел не шевелясь, не делая попыток броситься на меня,
по-прежнему держа в зубах кроличью тушку Его хвост задвигался и застучал
по камню площадки точь-в-точь как хвост собаки, которая рада встрече с
вами.
Я рискнул оглядеться. Душелюба нигде не было видно. Синтия сидела,
закутавшись в одеяло, и глаза у нее были каждый размером с плошку. Она не
замечала, что я смотрю на нее; ее взгляд был устремлен на волка.
Я сделал шаг в сторону, чтобы обойти костер, и взял прут наизготовку.
"Если мне повезет огреть его по этой дурацкой металлической башке, -
подумал я, - мы еще посмотрим, кто кого."
Однако волк не собирался нападать. Когда я сделал следующий шаг, он
перевернулся на спину, выставив все четыре лапы в воздух; его хвост
заходил ходуном. Звон металла о камень казался оглушительным в утренней
тишине.
- Он хочет подружиться с нами, - подала голос Синтия. - Он просит вас
не бить его.
Я медленно приближался к волку.
- Он принес нам кролика, - гнула свое девушка.
Я опустил прут. Волк перевернулся на брюхо и пополз ко мне. Я
поджидал его с прутом в руке. Он уронил кролика к моим ногам.
- Возьмите, - сказала Синтия.
- Ну да, чтобы он откусил мне руку, - хмыкнул я.
- Возьмите, - повторила она. - Он принес кролика вам. Он вам его
отдает.
Я наклонился и поднял кроличью тушку. Волк вскочил, подбежал ко мне и
потерся о колено, едва не свалив меня с ног.

16
Мы сидели у костра и обгладывали кроличьи косточки, а волк лежал в
стороне и пристально разглядывал нас, время от времени принимаясь вилять
хвостом.
- Что, по-вашему, могло с ним случиться? - спросила Синтия.
- Наверное, сошел с ума, - предположил я. - А быть может, участь
собратьев сделала из него пуганую ворону. Или он задабривает нас, чтобы
успокоить наши подозрения, а когда ему представится возможность, он живо
прикончит нас.
Я придвинул металлический прут поближе.
- Вряд ли, - возразила Синтия. - Вы знаете, о чем я. Он просто не
хочет возвращаться.
- Возвращаться куда?
- Туда, где его держало Кладбище. Подумайте. Ему и другим волкам,
сколько бы их ни было, пришлось многие годы просидеть на привязи...
- Ну уж не на привязи, - сказал я. - Скорее всего, когда в них отпала
надобность, их взяли и выключили.
- Пускай так, - ответила она. - Значит, он не хочет возвращаться туда
потому, что боится, что его выключат снова.
Я фыркнул. Что за глупости она говорит! Пожалуй, правильнее всего
было бы схватить прут и отколошматить им волка до смерти. И удерживало
меня от этого только то, что в одиночной схватке с противником, у
которого, судя по всему, весьма богатый опыт в подобного рода делах, я
вряд ли выйду победителем.
- Интересно, куда подевался Душелюб? - проговорил я.
- Волк напугал его, - ответила Синтия. - Он не вернется.
- Мог бы по крайней мере разбудить нас. Или предостеречь.
- Все и так получилось нормально.
- Откуда ему было это знать?
- Что мы будем делать?
- Понятия не имею, - сказал я. И это была чистая правда. Никогда в
жизни не доводилось мне испытывать такой растерянности и неуверенности в
себе. Я не знал, где мы находимся; с моей точки зрения, мы заблудились в
безлюдной глуши. Нас разлучили с двумя нашими спутниками, наш проводник
удрал. Правда, к нам в друзья набился металлический волк, но у меня были
достаточно серьезные основания сомневаться в его искренности.
Краем глаза я уловил какое-то движение и вскочил на ноги, но было уже
поздно. На меня уставились два ружейных ствола. В человеке, который держал
одно из ружей, я узнал того детину, который предводительствовал толпой
гробокопателей, что собирались напасть на нас с Синтией, но разбежались,
устраненные появлением Элмера. Меня слегка удивило то, что я узнал его,
поскольку тогда мне было вовсе не до запоминания лиц. Однако, как видно, в
памяти моей отпечаталась эта гнусная ухмылка, мрачный взгляд и рваный шрам
через всю щеку. Напарник верзилы был мне незнаком. Должно быть, они
подкрались ко входу в пещерку, и теперь мы всецело в их руках.
Услышав изумленное восклицание Синтии, я проговорил:
- Замрите!
Зацокал по камням металл. Что-то подошло ко мне, потерлось о мою ногу
и встало рядом. Мне не нужно было смотреть вниз, чтобы сказать, кто это.
Присутствие волка придало мне смелости.
Пока он лежал у стены, бандиты его, по-видимому, не замечали. Едва он
появился, с лица Детины, как я мысленно его окрестил, сползла ухмылка, и
челюсть у него слегка отвисла. Физиономия другого исказилась в нервической
гримасе. Однако ружей они не опустили.
- Джентльмены, - заговорил я, - мне кажется, силы у нас равные. Вы
можете убить нас, но за ваши жизни я не поручусь.
Детина, помедлив, поставил ружье прикладом на землю.
- Джед, - приказал он, - убери пушку. Они нас перехитрили.
Джед опустил ружье.
- Надо бы обмозговать, - продолжал Детина, - как бы нам разойтись
так, чтобы ничья шкура не пострадала.
- Идите сюда, - пригласил я, - только уговоримся сразу, с ружьями не
баловаться.
Неторопливой, где-то даже сонной походкой они приблизились к костру.
Я метнул взгляд на Синтию. Она по-прежнему лежала, но страха в ее
глазах не было. Она была тверда как кремень.
- Флетч, - сказала она, - джентльмены, должно быть, голодны. Ведь они
пришли издалека. Пригласи их сесть, а я тем временем открою что-нибудь из
консервов. Деликатесов не обещаю, поскольку мы путешествуем налегке, но
тушенка у нас найдется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24