Зачем ей это понадобилось?!
Заинтригованный ольгиной проделкой, я спрятал листки
обратно в карман, вымыл руки и проследовал на кухню, где меня
уже дожидались жена и теща.
- А с помидорами было бы вкуснее, - как бы про себя
заметила теща, уминая за обе щеки салат.
- А с мухоморчиками не желаете? - не сдержался я.
- Серж! - укоризненно посмотрела на меня Алена. - Слышали
новость? - попыталась она разрядить атмосферу. - Ходят слухи,
что к городу подошла десантная дивизия в полном боевом
снаряжении. Говорят, что военные хотят запугать радикалов,
которые обсуждают в советах вопрос об объявлении Угловского
района зоной, свободной от ядерного оружия.
- А что радикалы? - заинтересовался я.
- Радикалы подняли шум, и по распоряжению из Москвы эта
дивизия брошена на уборку картофеля, но оружие сдавать на
склады она не торопится.
- Интересно знать, что говорит по этому поводу "Вечерний
коммунист"? - покосился я на тещу.
- Обычные учения, - невозмутимо пожала она плечами.
- И кто кого учит? - не отставал я.
- Все, я сыта, - не удостоив меня ответом, теща поднялась
из-за стола и ретировалась в свою комнату.
- Серж, я же просила тебя, - обиженно надула щеки Алена. =
Я же просила тебя не спорить с мамой о политике.
- Во-первых, я не спорил, а только задал вопрос, - как
можно спокойнее ответил я, аккуратно складывая на тарелку вилку
и нож, - а, во-вторых, ты сама начала этот разговор.
- Конечно, во всем всегда виновата я, я одна и больше
никто, - плаксиво констатировала она.
- Десантная дивизия в город еще не вошла, а бои местного
значения уже начались, - вздохнул я. - Как мне надоели эти
споры ни о чем...
- Конечно, я для тебя - ничто! - по-детски захныкала Алена.
- Я не тебя имел в виду, - закричал я, не сдержавшись.
- Ты меня никогда не имеешь в виду!!! - зарыдала она.
- Дурдом какой-то! - я встал из-за стола и, одевшись, вышел
из дома.
* * *
Дождь все шел и шел... а мне идти было некуда, потому что
Ольга меня так рано не ждала. Бесцельно побродив под дождем с
четверть часа, я уже начал подумывать над тем, что неплохо было
бы вернуться в сухую и теплую квартиру и как ни в чем ни бывало
усесться в мягком кресле перед экраном телевизора, но в эту
самую минуту проезжавшая мимо машина обдала меня веером брызг
из лужи, а когда я открыл рот, чтобы громогласно объявить о
своих чувствах к водителю и его матери, из окна злосчастного
автомобиля высунулся мужчина с мегафоном и прокричал в свой
"матюгальник": "Не дадим военщине наступить кованым сапогом на
горло демократии! Все - на митинг на площади Ленина!" Площадь
Ленина была как раз на полпути к Ольгиному дому, и, стряхнув со
штанины воду, я отправился на митинг в защиту демократических
завоеваний.
На площади Ленина (сейчас ей возвращено дореволюционное
название Мясной ряд, хотя мясом там, как и во всем городе,
по-прежнему и не пахнет) я увидел пестрое море зонтов, среди
которого возвышался деревянный корабль - временная трибуна с
президиумом человек из десяти: председатель горсовета Дьяков,
известный диссидент Кусков, не менее известный экстрасенс
Чумкин и еще какие-то не столь известные, но с виду
представительные люди. Когда я подошел, выступавший с трибуны
высокий парень в форме лейтенанта воздушно-десантных войск и
глухой голкиперской маске изобличал планы генералитета,
направленные на дестабилизацию обстановки с целью ввести
чрезвычайное положение и приостановить деятельность советов.
"Интересно, что здесь делает Чумкин?" - думал я, слушая речь
лейтенанта.
- Чумкин уже выступал? - спросил я стоявшего без зонта
юношу, по коротко остриженной голове которого стекали,
застревая в щетине, мутные капли дождя.
- Нет, - отрешенно ответил юноша, не поворачивая головы.
- А будет? - попытался уточнить я, приглядываясь к
странноватому парню: казалось, в мыслях он был где-то далеко, и
все вокруг происходящее его волновало не больше, чем
какая-нибудь назойливая муха.
- Не знаю, - так же отрешенно ответил он.
Что-то было в этом парне необычное, хотя с виду он был
ничем не примечателен: круглое деревенское лицо, простая, даже
слишком, одежда, немодные ботинки... стоп, а ботинки-то =
армейскиепарадные, мне такие на сборах выдали, когда сапог
нужного размера не хватило! Пораженный своим маленьким
открытием, я огляделся по сторонам и увидел в своем ближайшем
окружении еще пять-шесть коротко остриженных мокрых голов.
Десантники! Десантники уже в городе, только переодетые и,
кажется, без оружия... Но зачем они здесь? Чтобы опознать
ренегата-лейтенанта или с более далеко идущими целями?
Собравшись с духом, я пошел в лобовую атаку:
- А что, зонты вам не выдали?
- Нет, не выдали, - все так же отрешенно подтвердил парень,
но тотчас вспохватился и, медленно повернув голову на
мускулистой шее, окинул меня грустным взглядом. - Закурить
есть?-спросил он после долгой паузы.
- Я не курю.
"А все же жаль, что не досталось сегодня "Явы", - подумал я
с досадой, - если бы я его угостил, глядишь, разговор бы
завязался". Я повернулся в другую сторону и, увидев в двух
шагах мужчину с "беломориной" в зубах, как можно вежливее
обратился к нему:
- Извините, закурить не найдется?
- ?! - мужчина посмотрел на меня так, будто я спросил у
него столовую ложку икры.
- Я вам десять копеек дам, - не очень уверенно предложил я.
- Ладно, бери так, - мужчина засунул руку в карман брюк и,
не доставая всей пачки, вытянул из широкой штанины одну
папиросину.
- Спасибо большое, - я поблагодарил доброго человека и
протянул папиросину десантнику. -Спички есть?
- Стрелок без спичек - что ... без яичек, - бархатно
прохрипел он, размягчаясь душой. - Два дня не курил, - он
прикурил и тут же спрятал зажатую между большим и указательным
пальцами папиросу под ладонь, чтобы дождь не замочил. - У нас в
части еще неделю назад курево из чайной исчезло: все в город
отдали... Замполит говорит, людям курить нечего, а дэшэбэшники,
получается, не люди!
- Кто?
- Что "кто"?
- Кто не люди, ты говоришь?
- Ну... солдаты десантно-штурмового батальона, - парень
посмотрел на меня как на неграмотного.
- А что вы здесь мокнете?
- Хер его знает, - безыскусно ответил парень, и видно было,
что он не лукавит. - Сказали стоять и ждать приказа...
- Какого приказа? - попытался выведать я.
- Ха, какого приказа! - усмехнулся парень. - Этого даже наш
комвзвода не знает: у нас заранее объявлять не принято, сам
понимаешь.
- Понимаю, - кивнул я, хотя на самом деле ничего не
понимал.
"Странно устроен мир, - подумалось мне, - сидишь в тепле и
уюте, хрумкаешь огурцы и слушаешь байки про мифических
десантников, до которых тебе, в сущности, нет никакого дела, а
через полчаса один из этих самых десантников стреляет у тебя на
улице закурить и говорит, что ждет сам не знает какого приказа,
а если еще через каких-нибудь пару минут поступит приказ
разогнать демонстрацию, он, может, трепанирует тебе череп
саперной лопаткой..." Мне даже показалось, что левую штанину
парня оттопыривает черенок заткнутой за пояс саперной
лопатки... Бред какой-то! Бред, бред и бред!!! Но вот стоит же
передо мной совсем не мифический, а самый что ни на есть
реальный десантник; он, правда, не в форме, в прямом и
переносном смысле, и думает осигаретах, пиве и женщинах,
которые его ждут "на гражданке", но кто его знает... приказы
ведь не обсуждаются! И стало мне не то что бы страшно, но
немного не по себе. Я попрощался с парнем, выбрался из толпы и
направился в кинотеатр покупать билеты ольгиным родителям.
В кинотеатре меня ждал очередной сюрприз: именно с этого
дня дирекция начинала сдавать по субботам свой очаг культуры в
аренду кооператорам для показа видеофильмов на большом экране.
Рукописный анонс, прилепленный на стену возле кассы, гласил:
"Видеосалон "Русское видео" представляет: "Рембо-3" (про Авган)
и "Эмануель" (крутая любовь)". "Если взять билеты на
"Эмануель", то ольгины родители подумают, чего доброго, что я
над ними издеваюсь", - я почесал в раздумьи нос и попросил два
билета на "про Афган".
Интересно, как встретит меня Ольга после утренней
размолвки? "Если приветливо, то она действительно затеяла
какую-то игру", - загадал я, нажимая на кнопку дверного звонка.
- Заходи, - Ольга открыла дверь и тут же, резко
развернувшись, прошла в свою комнату... Впрочем, это еще ни о
чем не говорило: она частенько меня так встречала.
Я стряхнул на лестничной площадке воду с плаща, снял
ботинки, одел тапочки, заочно выделенные мне ольгиной мамой, и
прошел вслед за Ольгой в ее комнатушку, в которой едва
помещались шкаф, трюмо и полутораспальная кровать (интересно,
кто придумал кровати на полтора человека?). Света в комнате не
было - Ольга стояла в сумерках у незашторенного окна, опираясь
на подоконник, и лицо ее терялось в плотной вуали полутьмы,
только пышная грива просвечивала бледно-серым светом дождливого
вечера. В ее позе было что-то театральное, но я не мог понять,
на какой эффект рассчитана эта театральность, и решительно не
знал, в каком тоне начинать разговор. "Какого черта она ставит
меня в положение зрителя, случайно оказавшегося на сцене?!" =
начал я злиться.
- Вот два билета на "Рэмбо", - нарушил я тишину немой
сцены, протягивая Ольге билеты.
Она не торопилась их забирать, внимательно разглядывая
меня, как будто видела в первый раз, и мне стало казаться, что
она собирается ответить: "Иди и отдай сам", - но она, наконец,
протянула гибкую руку и сказала просто:
- Спасибо.
Ольга отлепилась от подоконника и пошла относить билеты,
оставив меня в некотором недоумении: никогда раньше она не
благодарила меня за это. Да и за что благодарить, если
разобраться? Это родителям "спасибо" сказать надо.
Быстро вернувшись, она задернула окно занавеской и зажгла
свет, и я отметил про себя, что на ней было теперь не вечернее
платье, как утром, а простенький байковый халатик на пуговицах
и пушистый свитер поверх него.
- Что ты собираешься делать? - спросила она, поворачиваясь
ко мне на недосягаемом для моих рук расстоянии.
- Снять трусы и бегать, - улыбнулся я, придвигаясь к ней.
- Ты все про свое, - вздохнула она.
- А ты про что?
- Я - про твой гороскоп.
"Партизанка! - сказал я себе. - Устроила мне холодный
прием, чтобы не выдать свою игру, но не надолго ее хватило".
- Если речь идет об этом, - сказал я вслух, напуская на
лицо гримасу серьезности, - то я намерен избавить человечество
от ядерной угрозы, пандемии СПИДа, разрушения озонового слоя,
кори и свинки. Достаточно?
Я притянул Ольгу к себе и, осторожно отодвинув тыльной
стороной ладони шелковистые локоны, сладко пахнущие шампунем,
поцеловал ее в лебяжью шею, целясь при этом в эрогенную зону,
но, видно, промахнулся: Ольга по-кошачьи выскользнула из моих
объятий.
- Ты так говоришь только для того, чтобы я тебе в очередной
раз подставилась, - горько вздохнула она, натягивая свитер на
бедра. - А в моем гороскопе написано, между прочим, что я
призвана быть спутницей жизни выдающегося человека.
"Вот оно что! - обрадовался я про себя раскрытию ольгиных
замыслов. - Моя очаровательная пассия задалась целью сделать из
меня выдающегося человека. Ну что ж... флаг ей в руки!"
- Я так говорю потому, что я люблю тебя и готов ради тебя
стать хоть мессией, хоть антихристом, - признался я ей, зажав
ее в углу между стеной и шкафом.
- Ты пользуешься моей слабостью, - она положила руки мне на
плечи.
- Где там твоя "слабость"? - засмеялся я, запуская руку в
прореху между пуговицами на ее халатике.
- Ты не мессия, ты - подлец, - прошептала она, касаясь
моего уха чуть влажными губами.
- Подлез, подлез, - доверительно подтвердил я.
3. Звезды редко ошибаются
Через день, в понедельник, я отправился в обеденный перерыв
в кооператив "Звездочет", чтобы окончательно удостовериться в
мнимости своего мессианства.
- Это вы печатали? - протянул я помятый листок с
астрологическими предначертаниями приемщице заказов - блондинке
с круглым лицом, напоминающим лунный диск.
- Я ничего не печатаю, молодой человек, - не очень
приветливо отозвалась блондинка.
- Но это напечатано в вашем кооперативе? - попытался
уточнить я.
- Возможно, в нашем, - она уныло покосилась на листок. - А
чем вы недовольны?
- Я всем доволен, девушка, - ответил я, стараясь не терять
терпения, - но меня интересует, почему сам гороскоп отпечатан
на компьютерном принтере, а пояснения к нему - на пишущей
машинке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23