— Конечно, странный, — согласился Беккер. — Нормальный человек не выходит из своей каюты и не убивает двоих членов экипажа безо всякой на то причины.
Магнуссен уставился на него и, помолчав, спросил:
— Что ты, собственно, знаешь об этом деле?
— То, что слышал.
— А что именно ты слышал?
— Что он как-то утром проснулся, подошел к двоим членам экипажа, застрелил их, потом сам себя посадил под арест в своей каюте и передал командование «Рузвельтом» своим помощникам с приказом немедленно вернуться на базу.
— Так примерно все и было, — кивнул Магнуссен. — Ты готов к соглашению?
— Так скоро? — улыбнулся Беккер.
— Чем скорее мы покончим с этим делом, тем лучше.
— Я-то думал, тебе нужна реклама для твоей новой карьеры.
— Засажу его — вот и будет реклама.
Беккер откинулся в кресле.
— Жду твоего предложения, — объявил он, отмахиваясь от сигарного дыма.
Магнуссен усмехнулся.
— Обвинение готово согласиться с помешательством.
— Временным или постоянным?
— На твой вкус.
— Звучит неплохо, — признал Беккер. — Мы ссылаемся на помешательство, вы принимаете ходатайство, и через полчаса все расходятся по домам. Может, я все-таки успею покататься на лыжах. — Он задумчиво помолчал. — Кроме того, он наверняка помешанный, если сотворил такое.
— Так оно и есть, — ответил Магнуссен. — Правда, у него бывают просветления.
— Вот как?
— Я хотел сказать, что он не буйнопомешанный.
— Ты разговаривал с ним?
— Один раз. Получал у него показания под присягой. Он не слишком-то рвался сотрудничать, но и не буйствовал.
— Какова будет позиция обвинения, если он не согласится на помешательство? — спросил Беккер.
— Тогда мы объявим его виновным — хотя ради блага службы мы бы все же предпочли помешательство. — Магнуссен помолчал. — Ну как, сделка заключена?
— Вначале я должен поговорить с Дженнингсом.
— Разумеется. Но ты уговоришь его сослаться на помешательство?
— Вероятно, — сказал Беккер.
— Отлично! — с явным удовлетворением заключил Магнуссен. — Значит, дело улажено!
— Не совсем, — возразил Беккер. — Что, если он объявит себя невиновным?
— Ты что, шутишь?
— Дело не во мне, — пожал плечами Беккер. — В конце концов, решать-то ему.
Магнуссен выдохнул клуб дыма и пристально поглядел на старого друга.
— Если он объявит себя невиновным, я его распну.
— Не сомневаюсь в этом.
— Я не шучу, Макс. У нас есть его судовой журнал, записи бортового компьютера и уйма свидетелей. Если Дженнингс объявит себя невиновным, я приколочу его к кресту и вывешу сушиться на солнышке.
— Генерал говорил, — что у тебя есть три психиатра, готовые присягнуть, что он съехал с катушек.
— Не совсем так, — осторожно поправил Магнуссен, — но они присягнут, что когда он совершал убийства, он был временно невменяем.
Беккер нахмурился.
— Да, но был ли он невменяем до того или после?
Магнуссен пожал плечами.
— Психиатрия — неточная наука.
— Не настолько неточная, — возразил Беккер, — что может на пять минут свести с ума командира межзвездного корабля после стольких лет полной вменяемости.
— Это уже не наше дело, — отозвался Магнуссен. — Наше дело — получить свидетельство психиатров и основываться на нем.
— Все трое врачей полностью согласны друг с другом? — спросил Беккер.
— Эти трое — да.
— Были и другие?
— Другой.
— И он считает, что Дженнингс нормален?
— Он не знает, — ответил Магнуссен. — Во всяком случае, он был честен.
— Джим, мне понадобятся копии всех четырех свидетельств.
— Разумеется, — сказал Магнуссен. Он поднялся, подошел к груде голографических дисков, вытащил из нее один и, прежде чем сесть, бросил его Беккеру. — Что еще я могу для тебя сделать?
— Мне нужен послужной список Дженнингса, — сказал Беккер. — А также копии его бортового журнала и показаний свидетелей.
— Я перешлю их в твой кабинет к концу дня.
— И записи бортового компьютера.
— Нет проблем. Что-нибудь еще?
Беккер наклонил голову, на миг задумавшись, потом поднял на него глаза.
— Да. Послужные списки убитых. — Он помолчал. — И данные психиатрического обследования, которое проходил Дженнингс перед тем, как его назначили капитаном «Теодора Рузвельта».
— На это уйдет дня два.
— Мне они понадобятся самое позднее к концу недели, — серьезно сказал Беккер. — В противном случае мне, скорее всего, придется подать прошение об отсрочке суда. Может, мы и отправим парня в желтый дом, но я пока еще представитель правосудия, призванный защищать его интересы.
Магнуссен нахмурился.
— Тебе ни за что не дадут отсрочки, Макс. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы поскорее покончить с этим делом.
— Кто именно?
— Важные персоны, — уклончиво ответил Магнуссен. Он затянулся сигарой и встал. — Я в восторге от твоей дотошности, Макс. Я прикажу своим ребятам снабдить тебя всем, что тебе нужно. Кто у тебя в секретаршах — все та же смазливая блондиночка? Ну, та самая, с большим…
— Нет, — сказал Беккер. — Я лишился ее почти тогда же, когда лишился жены. — Он скорчил гримасу. — Сейчас у меня работает женщина средних лет по имени Карла, которая все время читает шпионские романы и удивляется, почему в Пентагоне не происходит ничего интересного. Она не из тех секретарш, ради которых тянет пораньше прийти на работу, но дело свое знает. Перешли ей все и сообщи, что это по делу Дженнингса. Она будет на седьмом небе от счастья.
— Ладно.
— Спасибо. Есть еще что-то, о чем мне следует попросить?
— Нет, пока что мне ничего не приходит в голову.
— Кстати, кто возглавляет трибунал?
Магнуссен пожал плечами.
— Мне об этом еще не сообщили. Как только сообщат, я извещу тебя. — Он сделал паузу. — Почему бы тебе не заглянуть ко мне выпить? Скажем, сегодня вечером, около половины седьмого. К тому времени у меня, возможно, уже будет какая-нибудь информация.
— Спасибо, — сказал Беккер. — Может быть, я поймаю тебя на слове.
— Посидим, поболтаем о прежних временах.
— Я думал, ты должен торопиться домой, к семье.
— Семья гостит в Монтане, у родителей жены. С тех пор как я приехал сюда, видеофон не умолкает, а всякий раз, когда я выхожу из дома, репортеров приходится отгонять дубинкой. Моей семье ни к чему проходить через все это — а впрочем, когда все закончится, я с удовольствием познакомлю тебя с моими. — Он ухмыльнулся. — Ты никогда не простишь мне, что я подцепил Айрин раньше, чем ты?
— Мне никогда не шло на пользу подцеплять хорошеньких женщин, — отозвался Беккер. Он помолчал. — Кстати, о репортерах — их допустят на суд?
— Возможно, — сказал Магнуссен. — Это, конечно, военный трибунал, и теоретически мы могли бы их выставить, но армия сейчас очень болезненно относится к обвинениям в попытках скрыть информацию.
— Какое там, к черту, сокрытие информации, если ты все равно засадишь Дженнингса на всю оставшуюся жизнь?
— Ты же знаешь репортеров. Они всегда считают, что мы что-то скрываем.
— И, как правило, не ошибаются.
— Только не на сей раз, Макс. Думаю, что примерно дюжину известных репортеров допустят освещать ход суда. — Магнуссен ухмыльнулся. — Ты только вообрази — миллиарды людей жадно ловят каждое твое слово.
— Восхитительно, — пробормотал Беккер.
— Выше нос, Макс! Гарантирую, что это сэкономит тебе по меньшей мере миллион долларов на рекламе, если ты когда-нибудь выйдешь в отставку и займешься частной практикой.
— И я прославлюсь как беспринципный защитник флотского Джека Потрошителя? — сардонически осведомился Беккер. — Или как аморальный сукин сын, который помог ему вывернуться из очевидного обвинения в убийстве, поймав обвинение на противоречиях?
— В этом деле противоречий не будет, Макс.
— Не будь так уверен в себе, — усмехнулся Беккер. — Я очень хороший юрист.
— Я тоже, — серьезно сказал Магнуссен. — И мне не дозволено проиграть это дело.
— Вот даже как?
Магнуссен кивнул.
— Мне объяснили, что нельзя допустить, чтобы маньяк-убийца оказался на свободе.
— Кто объяснил? — резко спросил Беккер.
— Кое-кто.
— Должен ли я заключить, что ты уходишь от ответа?
Магнуссен улыбнулся.
— А я-то все гадал, заметишь ли ты это.
Беккер долго смотрел на него, затем перевел взгляд на часы.
— Ладно, у меня есть еще час, чтобы пообедать до встречи с Дженнингсом. Присоединишься ко мне?
Магнуссен покачал головой.
— Я бы с радостью, Макс, да мне еще нужно разобраться в этой картотеке.
Беккер поднялся, и Магнуссен проводил его до дверей.
— Так не забудь — сегодня вечером, в половине седьмого.
— Ладно, — сказал Беккер, борясь с неудержимым кашлем от окутавших его клубов сигарного дыма.
Он вышел в коридор, спустился на третий этаж и взял в столовой сандвич и чашку кофе. Подкрепляясь, он наскоро просмотрел отчеты психиатров. Затем, все еще гадая, для чего нужно было доводить до суда такое пустяковое дело, он спустился на первый этаж, вышел из здания и отправился на встречу со своим новым клиентом.
ГЛАВА 2
Движущаяся дорожка несла Беккера и сопровождавшего его охранника по стерильным белым коридорам отделения повышенной безопасности. Окна здесь были забраны решетками, на дверях тройные запоры, да и атмосфера гнетущая. Через несколько минут они перешли на другую дорожку, которая сворачивала влево, и скоро уже приближались к двери, которую охраняли двое вооруженных солдат, стоявших навытяжку.
— Прибыли, сэр, — сказал охранник, сходя с дорожки на пол.
— Спасибо, лейтенант, — отозвался Беккер, последовав за ним.
— Хотите, чтобы кто-нибудь вошел с вами? — спросил офицер.
— Не знаю, — ответил Беккер. — По-вашему, это необходимо?
— На ваше усмотрение, сэр.
— Он не буйствовал?
— При мне — нет, сэр.
— Как я понимаю, за нами будут наблюдать.
Лейтенант кивнул.
— Наблюдение круглосуточное, сэр.
Беккер пожал плечами.
— Тогда я пойду один. Быть может, так ему будет легче разговориться.
Лейтенант отдал честь, отпер засовы на двери, затем набрал на компьютерном замке пятизначный код и отступил в сторону, давая Беккеру пройти.
Несмотря на все, что ему говорили, он почти ожидал, что окажется в обитой войлоком камере, перед человеком с безумными глазами и в смирительной рубашке. Комната, однако, больше походила на номер в первоклассном отеле — кровать, кресла, письменный стол, даже телевизор и дверь, ведущая в ванную. Капитан Уилбур Г. Дженнингс сидел в мягком кресле и курил сигарету, уставясь в зарешеченное окно. На нем были белая рубашка с расстегнутым воротом и засученными до локтей рукавами и тщательно выглаженные синие брюки.
Дженнингс встал, вопросительно глядя на Беккера. Это был кряжистый человек лет сорока с лишним. Седые волосы коротко острижены, а нос, судя по всему, он ломал дважды еще в юности. Зубы у него были белые, но неровные.
— Капитан Дженнингс? — сказал Беккер.
— И что?
— Меня зовут Макс Беккер. Я ваш адвокат.
Беккер протянул руку, и Дженнингс после секундной паузы пожал ее.
— Присаживайтесь, майор, — сказал он наконец, указав на пустое кресло в нескольких футах от его собственного.
— Спасибо, — сказал Беккер и направился к креслу.
Дженнингс вновь уселся, раздавил окурок в пепельнице и тотчас закурил новую сигарету, все это время изучающе разглядывая Беккера.
— Стало быть, вы мой адвокат.
— Совершенно верно.
— На кого вы работаете?
— На вас, сэр.
Дженнингс раздраженно помотал головой.
— Зачем вы здесь — чтобы помочь мне или чтобы заткнуть мне рот?
— Если откровенно, я здесь потому, что у меня не было другого выбора, — напрямик ответил Беккер. — Я собирался уйти в давно заслуженный отпуск, когда мне сообщили, что я назначен вашим адвокатом.
— Почему я должен вам верить?
— Послушайте, — сказал Беккер, — к добру или к худу, но мы с вами в одной упряжке. Вы вполне можете доверять мне; гарантирую вам, что у меня это дело не отнимут.
— Вы пытались отказаться?
— По правде говоря, сэр — да, пытался.
— Это хорошо, — сказал Дженнингс.
— Хорошо? — переспросил Беккер.
— Речь идет о моей жизни. Я не хочу, чтобы она зависела от тупицы, а только тупица захотел бы взять это дело. — Он помолчал. — День суда уже назначен?
— Да, сэр. До суда меньше двух недель.
— Не слишком много времени на подготовку дела, — заметил Дженнингс.
— Честно говоря, сэр, — сказал Беккер, — у меня сложилось отчетливое впечатление, что ваше дело считается совершенно простым и ясным и что я должен бы скорее заключить сделку, нежели готовить защиту. — Он сделал паузу. — Судя по обстоятельствам, это наиболее разумная линия поведения.
— Не сомневаюсь в этом, майор, — раздраженно бросил Дженнингс. — Им нужно чистенькое, гладкое вранье для прессы. — Он помолчал. — Их ждет жестокое разочарование.
Беккер с минуту молчал, изучая его.
— Что вы на меня так уставились, майор? — осведомился Дженнингс.
— Вы не такой, каким я ожидал вас увидеть, сэр.
— А вы, без сомнения, предпочли бы, чтобы я с пеной у рта вопил о том, как Господь велел мне это совершить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35