Едва землян выволокли за пределы стойбища, музыканты принялись
играть. Тонкие длинные пальцы их верхних конечностей перебирали отверстия
флейт, и мелодия была не лишена красоты; но она раздражала Роберта больше,
чем все остальное - ему слышалась в ней даже не торжество, а насмешка.
Пилот подумал, что если согнуть связанные ноги, а потом резко оттолкнуться
ими, то можно сорваться с крюка; но в окружении десятков туземцев в этом
не было никакого смысла.
Из своего положения Роберт не видел, куда движется процессия; он лишь
понимал, что конечная цель находится на востоке, потому что заходящее
солнце все время оставалось точно сзади. Вскоре над головой пилота
показались кривые ветви деревьев, и Роберт понял, что их тащат по просеке
в центр кольцевого леса. Ужас комом подкатил к горлу пилота: хотя он и не
ждал от туземцев ничего хорошего, перспектива быть утопленным в болоте
показалась ему особенно отвратительной.
Через некоторое время, однако, ветви кончились, а почва по-прежнему
оставалась достаточно твердой, чтобы выдержать слонобыка. Очевидно, далеко
не каждый местный лес имел болото в центре. Наконец движение замедлилось и
остановилось. Подошедшие туземцы поставили землян на ноги, и пленники
увидели центр поляны. Эмили вскрикнула, Роберт закусил губу.
Коррингартцы были здесь - вернее, то, что от них осталось.
Восемнадцать копий, воткнутых в землю остриями вверх, образовывали
круговой частокол вокруг центрального столба. Каждое копье поддерживало в
стоячем положении тщательно очищенный от мяса скелет - хотя и явно не
человеческий, но гуманоидный. Лишь головы, насаженные на наконечники
копий, не были очищены от кожных покровов - высохшие и сморщенные, они
выглядели еще более жутко, чем головы живых коррингартцев. У ног каждого
скелета лежали еще головы - возможно, они принадлежали тем, кого не
удалось взять живыми, или же число 18 имело для племени какое-то
ритуальное значение. Скелеты и отдельные кости этих коррингартцев вместе с
изодранной униформой, разломанными бластерами и разбитыми приборами были
свалены в кучу у подножия столба. Вся эта куча выглядела обгорелой, и лишь
наверху ее выделялись еще не тронутые огнем пробитые шлемы и изувеченные
бластеры землян, а также ранец Эмили. Столб имел почти четыре метра в
высоту; в верхней его части были проделаны девять сквозных горизонтальных
отверстий, на разной высоте проходивших через центр. В каждое такое
отверстие была продета крепкая прямая палка, концы которой торчали из
столба на три фута в каждую сторону, напоминая спицы колеса; на концы
палок были насажены деревянные бруски. Роберт окинул безнадежным взглядом
искореженное оружие; в этот момент тупая страсть туземцев к разрушению
злила его даже больше, чем их жестокость. "Впрочем, - подумал он мгновение
спустя, - это не так уж и глупо. Вещь, предназначения и устройства которой
ты не понимаешь, гораздо безопаснее уничтожить, чем пытаться использовать.
В этом туземцы мудрее землян, хватающихся за любую опасную игрушку. Черт
бы побрал всех достойных противников в мире! Вот сейчас бы прыгнуть, пару
раз перекатиться - и бластер был бы у меня в руках..."
Еще несколько аборигенов вскарабкались по ременным петлям на спины
слонобыков и втащили наверх пленников. Животные подошли вплотную к столбу
с разных сторон. Роберта и Эмили подвесили за руки на противоположные
концы одной палки. Слонобыки отошли в сторону, зато появились туземцы с
охапками травы. Они свалили траву под ногами землян; один из воинов высек
двумя камнями искру и зажег факел. В этот момент солнце, прекрасно видимое
отсюда благодаря уходящей на запад прямой просеке, коснулось земли.
Туземец с браслетами из желтых зубов на всех шести конечностях - очевидно,
шаман или вождь - подал знак. Воин поджег траву. Туземцы разбрелись по
поляне, садясь или опускаясь на средние конечности в предвкушении долгого
зрелища. Музыканты затянули новую мелодию, тоскливую и протяжную, с
резкими диссонирующими нотами; очевидно, она имела целью увеличить
страдания обреченных.
Трава разгоралась медленно и давала удивительно мало дыма, так что
пока дискомфорт землян ограничивался лишь неудобной позой, но пилот
понимал, что туземцы в своей первобытной жестокости специально
предусмотрели это - пламя должно увеличиваться постепенно.
- Роберт! - воскликнула Эмили тоном, которым в менее просвещенные
времена обращались к богу. - У вас должны быть какие-то идеи!
- Увы, никаких, - мрачно отозвался пилот. - Если бы не эти бруски,
можно было бы раскачаться и сорваться с палки. Но и в этом случае нас бы
тут же подвесили обратно, и хорошо еще, если не вниз головой.
- Ну почему эти ублюдки такие тупые! Неужели нельзя с ними
договориться? Цивилизованный человек может столько предложить дикарю...
- Только не такому, как эти. Им не нужны ни стеклянные бусы, ни
бластеры. Все чужое может быть опасным, все опасное должно быть
уничтожено. Принцип простой, но эффективный.
- Но ведь должен быть какой-нибудь выход!
- Кто вам это сказал? Безвыходные положения встречаются на каждом
шагу, а в Дальнем космосе тем более. Как сказал в старину один остроумный
человек, жизнь ничем хорошим не кончается.
- Но, Роберт, я не хочу умирать!
- Я тоже, если вас это хоть немного утешит.
Эмили снова начала всхлипывать. Роберт кусал губы, пытаясь укротить
ужас, бившийся в нем под маской внешнего спокойствия. Он пытался
отвлечься, переключить сознание на решение какой-нибудь задачи...
вспомнить нерешенную головоломку... придумать оригинальный каламбур... не
лучше ли поискать выход? Но ведь его действительно нет, выхода. Внизу
больше сотни вооруженных туземцев - а их всего двое, они связаны, их
головы не защищены... Нет, нет, нет! Если ничего не приходит на ум, задачу
надо выдумать. Например, мат в три хода, где решение начинается с жертвы
ферзя. Черного короля, конечно, поместим в центр доски - так больше
вариантов... и вообще побольше фигур, чтобы жертва была неочевидной...
Проклятое слово "жертва"! Опять все сначала...
Хотя рукава скафандров не позволяли ремням впиваться в запястья,
задранные вверх руки постепенно затекали - причем повышенная гравитация
ускоряла этот процесс. Пламя разгоралось, его тепло уже чувствовалось
сквозь ботинки. И дым, как бы мало его ни было, все же начинал щипать в
носу и в горле...
- Роберт, сколько, по-вашему, мы так продержимся?
- Если бы у нас были шлемы, то, может быть, мы могли бы рассчитывать
на несколько часов. А так мы, вероятно, задохнемся раньше. В любом случае
у нас нет приличной термозащиты. Туземцы намерены сделать из нас фирменное
блюдо - землянин, жареный в собственном скафандре...
- Как вы можете шутить в таких обстоятельствах!
- В таких обстоятельствах шутить - это все, что нам осталось, чтобы
сохранить достоинство. Иначе мы начнем визжать и звать маму, а это
унизительно и, главное, бесполезно.
Огонь поднимался все выше и охватил ноги землян. С шипением сгорели
связывавшие их ремни, оставив отвратительный запах. Жара становилась
нестерпимой, пленники подогнули ноги. Туземцы оживились, видя, что эти
странные существа наконец-то начинают мучиться, несмотря на свою толстую,
нечувствительную кожу. Флейты заиграли с новой силой - на этот раз что-то
радостное, ликующее, напоминая приговоренным обо всех прелестях
оставляемой ими жизни.
- Роберт...
- Да?
- Скажите, Роберт... вы и сейчас меня ненавидите?
- Сейчас - нет, мисс Клайренс... Эмили... ведь вы страдаете так же,
как и я.
- А если бы мы спаслись... вы бы снова не простили мне миллиарды
моего отца?
- Каким образом мы могли бы спастись? Разве что начнется внезапное
оледенение... Я еще не видел рептилий, способных выдержать температуру
ниже точки замерзания воды... Оледенение... а лучше потоп...
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Сейчас мне плевать на любые деньги... Но, если я спасусь, мое
отношение к хозяевам жизни станет прежним.
- Вы говорите - "если"... Значит, вы еще верите?
- Знаете, Эмили... - Роберт закашлялся, - я позволил себе отступить
от своих принципов. Не только наихудший, но и самый вероятный сценарий
говорят, что нам конец... но я еще позволяю себе надеяться. В конце
концов, хуже от этого уже не будет...
Пламя поднялось до пояса.

55
Земляне раскачивались и извивались, чтобы хоть на короткие моменты
вырываться из огня. Увы, этих моментов было недостаточно, чтобы
восстановить нормальную температуру в скафандрах. Дым ел глаза, дышать
становилось все труднее. В перерывах между приступами кашля Эмили стонала,
а Роберт поносил дикарей последними словами, избегая, впрочем, особо
непристойных оборотов - не столько из-за девушки, сколько помня еще о
собственном достоинстве. Флейты с навязчивостью идиота повторяли одну и ту
же музыкальную фразу, построенную, казалось, по принципу максимального
неблагозвучия.
Звук, который услышал пилот, сперва был сочтен им за галлюцинацию,
порожденную отравленным дымом мозгом. Но вот и Эмили, подавив кашель,
закричала:
- Роберт, вы слышите?!
И в самом деле, с неба шел отдаленный гул. Туземцы, опьяненные
музыкой и зрелищем, еще не замечали его.
- Коррингартцы... - пробормотал пилот. - В данной ситуации... это
конструктивная альтернатива. Но они летят не сюда... на базу...
Но звук становился все громче, и наконец один из воинов недоуменно
поднял голову. В то же мгновение ослепительно яркий вертикальный луч
вонзился в толпу туземцев. С воплями ужаса дикари бросились в разные
стороны; на земле осталось лежать несколько изувеченных и обожженных тел.
Сверху ударили новые лучи, дымящимися шрамами вспарывая поляну; туземцы
метались в панике и бежали в лес, ибо даже во время штурма базы им не
приходилось иметь дела с противником, спускающимся с неба на ревущем
пламени. После нескольких выстрелов поляна опустела; на ней остались
только трупы и тяжелораненые, которые корчились и шипели от боли. Корабль
сел на краю поляны.
Роберт с трудом разлепил слезящиеся глаза и рассматривал прибывший
звездолет. Сумерки скрадывали мелкие детали, но не привычные приземистые
очертания явно земного корабля. Эмили испустила радостный крик. Уайт
отметил про себя, что звездолет невелик и не слишком новой модели; такие
обычно принадлежат частным лицам, и в самом деле, на борту отсутствовал
государственный герб или эмблема компании. Опытный глаз пилота отметил,
однако, мощную и явно весьма современную двигательную установку, а также
многочисленные небольшие люки, что говорило о хорошем вооружении. Вне
всякого сомнения, последний владелец существенно модернизировал корабль.
В нижней части корпуса открылся люк, и на поляну по трапу спустился
человек в скафандре и с укороченным бластером в руке. Он направился к
столбу, по дороге небрежно, с пояса, расстреливая еще шевелившихся
туземцев. Остановившись у столба, вновь прибывший откинул шлем и задрал
голову.
- Привет, ребята. Кажется, мы прибыли как раз вовремя.
Эмили скорее догадалась о смысле фразы, чем поняла ее, потому что
прибывший говорил не по-английски, а на миксе - ужасающем колониальном
диалекте, образовавшемся в результате смешения доброго десятка европейских
языков. Выходец из колоний тем временем расшвырял ногами горящую траву -
очевидно, его скафандр не боялся огня.
- Эй, приятель, - обратился он к Роберту, поднимая бластер, - сейчас
я отстрелю твой конец палки. Сумеешь приземлиться так, чтобы обломок не
огрел тебя по макушке?
- Попробую! - крикнул в ответ пилот, делая мах ногами, чтобы тело
отклонилось назад. Сверкнул луч, и Роберт свалился на землю рядом с
обугленным скелетом коррингартца, благополучно избежав удара по голове.
Человек с корабля одним движением ножа разрезал ремни на руках пилота и
обошел столб, направляясь к Эмили. Уайт обогнал его и крепко схватил
девушку за лодыжки, частично принимая на себя вес ее тела.
- Возьмитесь за брусок на конце палки и не отпускайте его в полете, -
велел он ей, а когда это было исполнено, кивнул человеку с бластером и
выпустил ноги Эмили. Секунду спустя она тоже была на земле.
- Не знаю, как и благодарить вас, сэр... - обернулась она было к
человеку с корабля. Тот, очевидно, понял ее и лишь махнул рукой:
- Пустое. Добро пожаловать на борт "Счастливого странника".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56