Я и сам чувствую какой-то особенно приятный вкус. А главное, после
каждой затяжки в голове шумит и куда-то тянет; хочется, а чего - и сам
не знаешь. Любви, страсти, приключений. Кровь толчками приливает к серд-
цу.
Мы сидим в глубоких креслах. В двух шагах от нас начинается напролаз-
ная стена деревьев. В темноте блестят два глаза... Они смотрят на мен
я... Не тигр ли? - проносится в мыслях.
Нет. Это человек. Вернее скелет, обтянутый темнобронзовой кожей, вся
одежда которого состоит из лоскута бумажной материи вокруг бедра. Лицо
окаменелое, только глаза блестят и живут.
- Кошелек баядерки, тайна, - шепчет он, наклоняясь близко ко мне. Тем
не менее Джемс слышит, соскакивает, хватает меня за руку и говорит:
- Идем, идем!..
Кошелек в ту же минуту в руках соблазнителя. Он прикладывает палец к
губам и делает знак следовать за ним.
Мы ныряем в узкий проход между стеною храма и кустарником. Затем вхо-
дим в храм по боковому входу. Отсюда нам слышны голоса наших друзей и
при плохом освещении можно разобрать, что мы позади внутренней колонна-
ды.
Таинственный спутник нажимает невидимую пружину, и большой хобот сло-
на тихо-тихо поднимается, а под ним узкая дверь и крутая лестница вниз.
Лестница вьется все ниже и ниже... Мы в темном коридоре. Где-то вдали
мерцает светлая точка.
- Тише, - шепчет проводник, и мы скользим как привидения.
- Ждите, - вновь шепчет он, и мы остаемся одни. Воздух подземелья,
пропитанный запахом пряностей, еще больше кружит нам головы.
Время идет, мы теряем терпение.
А свет впереди так заманчиво мерцает.
- Вперед, вперед, - коридор тянется бесконечно, но вот и зал. Огром-
ное, темное, сколько ни всматриваешься направо и налево - видишь только
лес колонн, строенных из черного гранита, украшенных золотым рисунком.
Проходим.
Перед нами занавес, тяжелая золотая парча стоит как стена. Наверху
круглое отверстие, из которого и идет свет, видимый из коридора, и кото-
рый чутьчуть освещает зал.
- Вперед! - Мы за занавесом и стоим ослепленные. Стены из розового,
прозрачного сердолика, из них, или через них, льются волны розовато-жел-
того света; с потолка идут голубые волны эфира и, смешиваясь с розовыми,
дают небывалый эффект.
Что-то волшебное. На полу пушистый шелковый ковер, усыпанный белыми
свежими цветами лотоса.
Перед нами небольшое возвышение, пьедестал и на нем стоит женщина не-
земной красоты. Она совершенно голая. Черные густые волосы подобраны
сначала кверху, а потом заплетены в четыре толстые косы. На голове коро-
на в виде сияния из самоцветных камней. Две косы висят по обе стороны
лица, как рама, и спускаются на пышную грудь; две другие косы висят
вдоль спины. Ожерелье и пояс на бедрах также из самоцветных камней. Ло-
дыжки ног обвивают изумрудно-сапфировые змейки, положив головы на ступ-
ни.
В руке у нее бесцветный голубой лотос.
Драгоценные камни ее наряда блестят и переливают, но лучше их блестят
черные большие глаза. Это чудные, огромные звезды! Коралловые губки
плотно сжаты. Линии лица и тела так чисты, так безукоризненны, так прек-
расны!
- Кто ты, прекрасная из прекрасных! Будь ты небожительница или исча-
дие ада - мы твои верные рабы. - И под влиянием опьянения становимся на
колени.
Чудное видение улыбнулось и, тихо скользя, приблизилось к нам. Белая
ручка поднялась, и голубой лотос прикоснулся к левому плечу каждого из
нас. В ту же минуту мы потеряли сознание.
Нас привел в себя адский шум, визг, стоны, завывания. Мы лежим свя-
занными посреди зала с черными колоннами, и кругом нас беснуются желтые
дьяволы. В них мы без труда узнали индийских фанатиков, факиров: нечеса-
ные, всклокоченные волосы, испитые лица, тела факиров в клубах черного
дыма, они были истинными представителями ада.
- Богиня оскорблена! Жертву, жертву, да льется кровь нечестивцев! -
можно было разобрать среди визга и стона.
Нас повлекли куда-то. Наступила полная тьма.
Опять замелькали факелы, и скоро свет их позволил разглядеть другую
картину.
Ужас сковал нас! Перед нами страшная богиня Бовами... Сомневаться мы
не могли.
Грубо высеченный из темного мрамора истуканженщина. На черной шее у
ней ожерелье из белых человеческих черепов; пояс состоит из бахромы ног
и рук - тут есть черные, желтые и белые, большие и маленькие, видимо,
руки детей и женщин. И все это свежие, не успевшие еще разложиться!
Огромная ступня богини попирает человеческую голову, и в этой голове
мы узнаем голову нашего солдатика, якобы унесенного тигром, из изранен-
ного тела бегут струйки крови, омывая подножие кровожадного идола. Тело
еще содрогается последними судорогами.
- Жертву, жертву, - кричат кругом, и через мгновение мы совершенно
обнажены.
Смерть неизбежна.
Но какая смерть! Бесславная, постыдная, у ног омерзительного истука-
на, от ножа фанатика!
Судьба.
Мы лежим рядом: я грызу потухшую сигару. Джемми молчит.
К нам подходит высокий худой брамин. На голове золотой обруч, белая
одежда в виде хитона подпоясана шнурком, в руках широкий жертвенный нож.
Закрывай глаза.
Вдруг наступает мертвая тишина. Жрец, с высоко поднятой рукой, где
зажат страшный нож, откинулся назад, на лице изумление и страх. Еще ми-
нуту, и нож со звоном катится на полу.
Жрец, а за ним и все остальные падают на колена с криком: "Избранни-
ки, избранники!"
Нас осторожно поднимают, развязывают, завертывают в мягкие шелковые
одежды и несут прочь.
Вот мы на ложе из душистых лепестков роз, вокруг носятся волны куре-
ний. Музыка сладостно звучит.
Перед нами прежняя красавица, но при блеске огней это не живая женщи-
на, а статуя.
Кругом нее целый хоровод прекрасных молодых женщин: это баядерки хра-
ма. Ноги и руки украшены браслетами, звон которых мелодично звучит в
ушах. Одежда их только из одних тонких цветных покрывал еще больше уси-
ливает впечатление наготы.
Они пляшут, они подходят к нам и подают янтарные кубки с питьем. Как
вкусно, как освежительно оно! Это напиток богов.
Нас окружают, ласкают, увлекают в танцы. Нам вновь подают вино, дарят
поцелуями...
- Господин капитан, господин капитан!
Открываю глаза. Передо мной вестовой.
- Господин капитан, приказ от командира, - и он подает мне пакет.
Не могу опомниться, сажусь.
День. Моя спальня. Вот и гамак Джемса: он спит спокойно. Открываю па-
кет: приказ о выступлении через несколько часов.
Наконец соображаю. Сон.
- Джемс, Джемс, выступление, вставайте, пора, - бужу я товарища.
Джемс вскакивает и изумленно смотрит на меня.
- Фу, ты, черт, ведь это сон! - наконец произносит он. - Наверное,
сигары вчера были с опиумом, ну и сыграли они со мной шутку!
Я начинаю расспрашивать.
Джемс рассказывает "мой" сон.
И когда в середине я его перебиваю и продолжаю рассказ, он стоит с
открытым ртом от удивления и спрашивает, откуда я знаю "его" сон. Дело
мало-помалу выясняется; мы видели один и тот же сон до мельчайших под-
робностей.
Вопрос: возможно ли это?
Наскоро отдав приказание готовиться к походу, мы бросились осматри-
вать стену храма, ища боковой ход. Но стена была совершенно гладкая, не
только хода, даже трещины не было.
Осмотрели храм изнутри за колоннами.
- Ну, а ваш кошелек? - вспомнил Джемс.
Ищу в карманах, на столе, всюду: нет. Спросили денщика, и он подал
пустой кошелек, поднятый в зале пиршества одним из слуг.
Вскоре забил барабан и пришлось оставить храм, сделавшийся для нас
очень интересным.
Капитан Райт замолчал.
- И это все? - спросил кто-то из гостей разочарованно.
- Все или почти все, - ответил Райт.
Только через месяц, купаясь в море, мы увидели с Джемсом друг у друга
вот это, - и он, сбросив тужурку, отворотил рукав рубашки.
Все присутствующие увидели на белом плече татуированный рисунок лото-
са.
Рисунок безукоризненно изящен и прекрасного голубого цвета.
- Вы нас мистифицируете, капитан? - спросил старый гость.
- Помните условие: не просить объяснений, - отрезал сухо Райт и этим
прекратил всякие расспросы.
II
Наступил день маскарада.
С утра все, и гости и слуги, в хлопотах и волнении.
Хотя ночь предвидится светлая, так как наступило полнолуние, но все
же в саду развешаны фонари и расставлены плошки.
Залы, и без того блестящие и нарядные, украшены зелеными гирляндами.
Темная зелень дубов и елей еще ярче оттеняет белое электрическое освеще-
ние.
Во многих комнатах под тенью тропических муз, пальм и магнолий устро-
ены укромные поэтические уголки.
Буфеты ломятся под тяжестью изысканных закусок и вин.
Маленькие киоски в виде индийских пагод, с шампанским, фруктами и
прохладительными, разбросаны всюду.
Над главным дамским буфетом красиво спускается флаг Америки. Голубое
шелковое поле заткано настоящими золотыми звездами.
Зимний сад, по приказу Гарри, только полуосвещен и для прохлады в нем
открыты окна.
Смит и Миллер летают вверх и вниз, устраивая и отдавая последние при-
казания прислуге и музыкантам.
Кухни полны поваров и их помощников.
Гости тоже в волнении; каждый занят своим нарядом. Оказывается, у од-
ного все еще не доставлен костюм из города; у другого оказались узкими
сапоги; доктор ворчит, что золотой шнурок "дважды рожденного" недоста-
точно толст. Парикмахеры и портной завалены просьбами, их рвут на част
и...
Гарри тоже озабочен: он примеряет костюм набоба. Райт сидит перед ним
в кресле с сигарой, а Джемс с усердием хлопочет возле Гарри.
- Отлично, отлично, ты настоящий раджа! Теперь бы вокруг тебя штук
десять "нотчей", индусских танцовщиц, - восклицает он.
- А, по-моему, не мешало бы побольше бриллиантов и вообще камней на
тюрбан и на грудь, - говорит Райт.
- Это правда, - соглашается Гарри, - но где взять теперь?
- Постой, ты, Гарри, не открывал шкатулку, что стояла на шифоньере, в
комнате умершей невесты, помнишь ту, что мы видели в первый день приезда
в Охотничий дом, - спросил Джемс. - Она была тяжела и в ней, вероятно,
дамские украшения.
- А ведь ты, пожалуй, прав, Джемми, пошли сейчас же за ней Смита.
Сказано - сделано.
Смит отряжен, через полчаса шкатулка привезена. Что за чудная, тонкая
работа.
Но молодым людям не до красот шкатулки: они спешат открыть ее. Но
открыть нельзя: крышка крепко сидит на своем месте, нет и признаков зам-
ка.
Гарри вертит ее из стороны в сторону.
- Какая досада, что я раньше не подумал о ней и не призвал мастера, -
сожалеет он.
- Ну мастер-то едва ли бы что тут сделал: замка ведь нет, - говорит
Райт и, в свою очередь, вертит шкатулку.
- Постой, постой, дай мне! - перебивает Джемс и берет ящик.
Он нажимает что-то, и крышка с мелодичным звоном открывается. Ура!
Увлеченные костюмом, ни Гарри, ни Райт не обратили внимания на то,
что Джемс так легко открыл шкатулку. Им не пришло в ум спросить его, от-
куда он знает секрет замка.
Сам же Джемс только слегка сдвинул брови, что у него было признаком
запавшей думы.
В шкатулке несколько отделений-этажей и все они наполнены дамскими
украшениями старинной художественной работы: тут кольца, браслеты,
серьги, ожерелья и пр., и все лежит на своих местах-выемках.
Порядок образцовый.
В одном из средних отделений не хватает ожерелья из каких-то ко-
ральков или бус. Осталась пустая ложбинка с ямочками. Да в нижнем этаже
такая большая пустота. Трудно определить, что тут лежало... Скорее все-
го, что большой дамский гребень.
На месте его лежит тоненькая тетрадка, исписанная женским почерком.
Друзья ее раскрывают и не знают, на каком языке она написана.
- Должно быть, по-итальянски, - решает Джемс.
- Это дадим перевести Карлу Ивановичу, а теперь пора выбирать подхо-
дящие украшения, - спешит Гарри и кладет тетрадку на место.
Украшения выбраны, и наряд набоба сразу выиграл вдвое.
- Это в самом деле набоб, богач, увешанный драгоценностями, как ин-
дусский идол.
III
Вечер. Близко полночь. Бал удался на славу! Залы переполнены гостями.
Множество дорогих и интересных костюмов. Шелк и бархат всех цветов и
оттенков. Кружева, ленты, бриллианты...
Вот гордая венецианская догаресса в жемчужной шапочке и с длинным па-
радным шлейфом, который несет голубой паж.
Вот благородная испанка в черных кружевах и с огромным красным вее-
ром.
А вот маленькая японская мусмэ в расшитом цветами и птицами халатике.
Здесь турчанка в шелковых шальварах и белой воздушной чадре.
А сколько боярынь, боярышен, полек, румынок и даже китаянок!
Кажется, все нации мира прислали своих лучших представительниц на
этот пир.
Между костюмами мужчин преобладают домино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33