Но при этом погибло бы какое-то количество… нет, множество тех, кого мы пытались спасти. Я виноват ничуть не меньше, чем Обитатель паутины, которого считал виноватым и возненавидел за это. Теперь я выяснил, что Обитатель паутины спас гораздо больше народу, чем я полагал.
– Тогда ты должен поблагодарить его. И извиниться?
– Я так и сделал, Казарфа. Послушай, думаю, мы еще поговорим с тобой, но я принадлежу к расе, которая нуждается во сне. Если твой отец захочет поговорить со мной, то сумеет меня отыскать.
Луис опустился на колени, чтобы войти в плетеную хижину.
– Остался ли от этого неприятный привкус?
Луис засмеялся. Да, гулу конечно все прекрасно известно о неприятном вкусе и привкусе! Но этот голос принадлежал не Казарфе. Луис снова вышел из хижины:
– Да.
– И все-таки ты проглотил то, что должен был проглотить. Теперь Обитатель паутины должен решить сам. Важный союз, нарушение этических принципов – значит, тебе уже исполнилось тысяча фаланов? А сколько Обитателю паутины?
– Даже при мысли об этом у меня кружится голова.
Ребенок уселся, скрестив ноги, и тихо наигрывал мелодию, аккомпанируя голосу, раздававшемуся ниоткуда. Голос взрослого продолжал:
– Мы живем около двухсот фаланов. Если только недоразумение обошлось вам в сорок или пятьдесят фаланов, должно быть, отношения стоят того, чтобы их наладить.
– О, Строители Городов были беженцами, и Чмии нисколько не беспокоит чья-то гибель! Но я по-прежнему чувствую себя виноватым. Я дал согласие. Я считал, что мы погубили одних, чтобы спасти всех остальных.
– Не расстраивайся так.
– Ладно.
Он не мог попросить даже гулов принять во внимание число пострадавших. Никто, находясь в здравом рассудке, не сможет осознать это. Мир-Кольцо населяют гоминиды различной степени разумности, занимая все мыслимые экологические ниши. Скот, выдры, летучие мыши-вампиры, гиены, ястребы… Их число достигает приблизительно тридцати триллионов, при маргинальной ошибке больше всего известного космоса.
Мы можем спасти большинство из них. Мы сгенерируем солнечный свет и повернем его на поверхность Кольца, чтобы обеспечить нагретое водородное топливо для нескольких реактивных двигателей высоты, повторно смонтированных на краевых стенах. Пятнадцать сотен биллионов. Тысяча пятьсот биллионов погибнут в огне и под воздействием радиации. Они бы все равно погибли. Мы спасем в двадцать раз больше
Но усовершенствованные, адаптируемые программы Лучше Всех Спрятанного добились поразительно точного контроля над струей плазмы, размером превосходящей целые миры. Лучше Всех Спрятанный не погубил тысячи пятисот биллионов жизней. Не погубил. И тем не менее Луис By согласился с тем, что им придется погибнуть.
Луис сказал:
– Район Центра ремонта был наводнен деревьями жизни… растениями, которые превращают гоминидов в нечто совершенно иное. Казарфа говорит, что ты примерно в том возрасте, когда можно стать Защитником. Я в семь раз старше. Вирус дерева жизни убил бы старого Луиса By. Поэтому я послал Обитателя паутины одного навлечь на них смерть. Иначе я бы увидел, что многие из них не погибли. Я считал, что лишил их жизни, и единственным способом заслужить их прощение было умереть самому.
– Но ты не умер, – возразил невидимый голос.
– Я умираю. Пользуясь медицинским комплектом, который у меня есть, я смогу прожить еще один фалан, не более.
Мелодия умолкла, и воцарилась ночная тишина.
Проклятье! Он был в состоянии еще долго продлевать жизнь и отказался, а у этих людей никогда не было выбора. Насколько же неэтично он поступил?
Голос взрослого сказал:
– И ты отказался от его дружбы.
– У Обитателя паутины нет друзей в прямом смысле этого слова. Он всегда четко оговаривает условия соглашения. Его главная цель – обеспечить для себя максимальную безопасность. Он намерен жить вечно, чего бы это ни стоило. Это меня очень беспокоило тогда и продолжает беспокоить сейчас. Кто знает, чего это будет стоить в действительности?
– А ваш союз? Какая ему от этого выгода?
– Пара рук человека, который путешествует. Чужая жизнь, которой можно рисковать. Возможность узнать другую точку зрения. Мне же он может предложить еще сто двадцать фаланов жизни.
И это его пугало.
– А может он это сделать, скажем, для меня? Предложить увеличить продолжительность жизни гулу?
– Нет. Его системы, программы, предназначенные для того, чтобы лечить его, меня или большую кошку, видимо, были разработаны и созданы до того, как он покинул дом. Он не может вернуться домой. Я помешал ему. А если бы даже мог, почему бы ему не остаться здесь?
Мысленно Луис продолжил: Он создал программы «починки» людей и кзинов. Для лечения гулов ему пришлось бы написать новую программу. Моя жизнь и так обошлась мне уже слишком дорого, но какова была бы цена за написанную программу лечения еще для одной расы? А если бы Луис By попросил его спасти гула, то почему в следующий раз не обратиться с просьбой за ткача? За Строителя Городов? За?..
Невозможно.
Прятавшийся гул принял его слова… либо решил, что встретил сумасшедшего путешественника. Казарфа заиграла снова.
– Когда я думал, что убил так много людей, то решил состариться и умереть традиционным образом. Неужели это так уж плохо? Люди всегда умирали именно так с тех пор, как стали людьми.
– Лу-ви-ву, я бы все отдал за то, чтобы стать на сто фаланов моложе.
– Обитатель паутины может сделать это для меня… для моей расы. Он может сделать это снова, когда я опять состарюсь. Каждый раз требуя за это от меня все, что пожелает.
– Каждый раз ты можешь отказывать ему.
– Не могу. В этом-то все и дело, – Луис вглядывался в темноту. – Как мне тебя называть?
Внезапно мелодия казарфы зазвучала в сопровождении каких-то басовых звуков. Какое-то время Луис внимательно вслушивался. Духовой инструмент? Он не мог угадать, что это.
– Мелодист, – наконец решил он. – Мелодист, разговор с тобой мне очень помог.
– Нам следует поговорить и на другие темы.
– О том, о сем и обо всем, а еще…
– О Защитниках.
Что гелиографической сети гулов известно о Защитниках?
– Я едва держусь на ногах. Давай поговорим об этом завтра ночью, – произнес вслух Луис и забрался в хижину, чтобы поскорее заснуть.
Глава 12. Вампиры, отлученные от груди
Теггер предполагал, что окно-купол – некое причудливое жилище, но все оказалось не так. Он не обнаружил ничего напоминающего запор на двери, а вся внутренняя часть представляла собой одно громадное помещение, лестница же была слишком большой даже по меркам травяных великанов: концентрические полукруглые ступени. И столы, дюжина легких столов на полозьях.
Что же тут такое происходило? – дивился Теггер. Если бы на этих ступенях расселось с сотню гоминидов, их взгляду открылся бы прекрасный вид на город-фабрику и землю за его пределами. Помещение для совещаний? Он посидел немного и двинулся дальше.
Дверь наверху последней ступеньки. Дальше темнота. Теггер зажег факел. Это помещение не годилось для жилья. Оно состояло из плоских поверхностей и мощных дверей с маленькими окошечками и маленькими коробочками внутри.
Три больших емкости для воды со сточными отверстиями. Плоский деревянный стол, ныне покоробившийся. С сотен крючков свисали металлические чашки и миски с длинными ручками. За панелью, расположенной выше уровня глаз, Теггер обнаружил нечто знакомое: крошечные кнопочки, соединенные между собой тоненькими полосками пыли. Он начал заменять полоски пыли полосками ткани Валавирджиллин. Вспыхнул свет. Он проложил шесть полосок – и зажегся свет. Интересно, а для чего остальные?
В следующем помещении оказался склад: двери, ящики и ведра. Призраки давнишних запахов были достаточно приятными. Растения. Съестным они не пахли, но, вполне вероятно, относились к съедобным. Теггер порылся в высохших остатках растений, но не нашел ничего, что согласился бы съесть травяной великан. Может, они сидели на этих ступенях и ели! Вполне возможно. Теггер вернулся в освещенную комнату. Ему показалось, что в ней стало теплее… но он не осознал этого до конца, пока не попытался опереться на одну из плоских поверхностей.
Красные пастухи молчат, даже если им больно. Теггер обхватил обожженную руку, раскрыв рот в безмолвном крике от страшной боли. Поразмыслив, он принялся плевать на плоские поверхности. Дважды слюна зашипела. К дверцам двух ящиков было горячо дотронуться.
Он попал куда-то вроде химического завода. Может, другой гоминид разобрался бы в этом лучше, чем он.
Город венчала мощная широкая труба с сужением посередине, напоминавшим осиную талию. По винтовой лестнице Теггер поднялся на самый верх и огляделся вокруг, ощущая себя королем.
С самой высокой точки города он заметил то, что прежде ускользало от его внимания. Изогнутый верх резервуаров и плоские крыши сплошных прямоугольников были блестящего серого цвета. На некоторых узкими штрихами были нанесены какие-то значки. Единственным исключением оказались дома по Лестничной улице, плоские пространства представляли собой участки земли и бассейны. Лестница же – да, и лестница тоже – была блестящего серого цвета. Зато боковые поверхности были окрашены во всевозможные цвета. Промышленные сооружения производили впечатление не столько украшенных, сколько обозначенных. Встречались и надписи, которые Теггер не понимал, квадратные, изогнутые и небрежные, и просто картинки.
Давным-давно Строители Городов могли летать. Так почему не обозначить все строения и сверху? Разве только эти серые поверхности были… Он никак не мог ухватить мысль, хоть она была где-то рядом.
Думай! А пока… Он стоял у края громадной трубы высотой в рост десяти человек и примерно такой же ширины. Теггер заглянул внутрь: до низа расстояние было значительно больше роста десяти человек. Неприятный запах пепла и химикатов – слабый, но все-таки есть. Да, труба такого размера позволила бы сжечь целые селения.
Одно только это обстоятельство могло стать достаточно веской причиной для того, чтобы поднять фабрику в воздух. Дым из такой трубы мог нависать годами, прежде чем рассеивался, но по крайней мере сначала он поднимался вверх! Раздраженных соседей следовало умиротворить. Опять же, как смогли бы соседи добраться до плавучего промышленного центра, чтобы подать жалобу? Теггер взбирался по лестнице и обследовал дома добрую четверть дня, а круизеры не сдвинулись с места. Должно быть, Валавирджиллин выбрала этот утес как место, защищенное от нападения. Часовые вышагивали по утесу, наблюдали реку, Теневое гнездо и парившую над Гнездом крышу. Он снял пончо, чтобы обнажить яркий цвет своей кожи. Стоя на краю высочайшей точки Города, он поднял обе руки и замахал.
Это Варвия! Клянусь силой нашей любви, это Вареия и Валавирджиллин! Клянусь силой ткани, которую я стащил, я добрался до этого места! И здесь я обязательно добьюсь чего-нибудь… как-нибудь. Как-нибудь сумею?
Интересно, заметили его или нет? Ему показалось, что они показывают на него…
Внизу под ним раскинулся весь Город. Теггер отыскал док и сориентировался по нему. Дома и лестница прямо под ним уходили вниз к Граничной улице по обе стороны зигзагообразной линии. Линия эта расположилась почти напротив доков.
Большая часть того, что он видел, по-прежнему оставалась сплошной загадкой, но…
Цистерны. Шестнадцать огромных резервуаров, равномерно распределенных по всему Городу, стояли, распахнутые небесам. Он решил, что они предназначались для хранения воды, по крайней мере, для домов и окна-купола она требовалась. Но все цистерны были пустыми. Как и бассейны на Лестничной улице.
После Падения Городов горожанам стало не на чем спускаться вниз. Некоторые, видимо, пользовались наклонной дорогой, но после того, как внизу под Городом обосновались вампиры, эта возможность исчезла. Жители парящего острова оказались отрезанными от остального мира.
Конечно же, они нуждались в воде. Внизу протекала река, значит, у них обязательно должны были иметься насосы. Иначе зачем было размещать фабрику над рекой? Но, скорее всего, насосы вышли из строя, а дождь тогда еще не шел. Но они осушили всю воду в Городе. Зачем? Может, сошли с ума?
Шепот исчез, а собственного ума для ответа на этот вопрос не хватало. Нужно как-то связаться с круизерами. В эту ночь он спал на одной из ступеней в окне-куполе. Здесь было как будто безопасно, и ему нравился открывавшийся вид.
Вечером несколько сотен вампиров устремились прочь от Теневого гнезда: вверх по Домашнему потоку и в горы. Когда солнце скрылось полностью, их уже насчитывались тысячи. Члены отряда по-разному реагировали на такое количество вампиров, двигавшихся совсем близко от них. Глинеры просто ничего не видели: ночью они должны были спать. Валавирджиллин быстро сообразила, что ночью ставить травяных великанов часовыми нельзя. Любому было известно о их храбрости, но точно так же любой сможет учуять их страх… За исключением Бииджа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46