У Полли были длинные, мягкие волосы цвета беззвездной ночи,
прямые карие глаза и улыбка, пробивавшаяся даже когда она хотела выглядеть
серьезной. Она выглядит так, словно у нее есть тайна, подумал Мэтт. Она не
говорила, она слушала.
- Парапсихологические способности - это не миф, - настаивал Худ. -
Когда "Планк" покидал Землю, там существовали всякие псионные
приспособления, чтобы их усиливать. Телепатия становилась почти
достоверной. Те...
- Что значит "почти достоверной"?
- Достаточно достоверной, чтобы были специально обученные люди,
читавшие мысли дельфинов. Достаточно, чтобы телепатов приглашали
свидетельствовать в качестве экспертов на делах об убийстве. Достаточно...
- Ладно, ладно, - согласился Мэтт. В первый раз за сегодняшний вечер
он увидел Худа разгорячившимся. По реакции соседей, Мэтт заключил, что у
Худа эта тема - конек. Он спросил:
- Где же они теперь, эти твои ведьмаки?
- Они не ведьмаки! Слушай-ка, Келл... слушай, Мэтт. Любая
пси-способность немножко связана с телепатией. Это доказано. Так вот, ты
знаешь, как испытывали наших предков, прежде чем отправить их в
тридцатилетнее путешествие в одну сторону?
Кто-то состроил из себя простачка:
- Они должны были немного пожить на орбите вокруг Земли.
- Да. По четыре кандидата на паром и месяц на орбите. Ни один телепат
этого не вынес бы.
Полли Торнквист следила за спором, как будто за игрой в теннис,
поворачиваясь к тому, кто говорил. Улыбка ее стала шире, волосы мягко,
гипнотически пересыпались из стороны в сторону; на нее просто удовольствие
было смотреть. Она знала, что Мэтт на нее смотрит. Изредка она
постреливала в него глазками, как бы приглашая поучаствовать в шутке.
- Отчего же не вынесет, раз у него есть компания?
- Компания, да не та. На Земле в любом месте скрытого телепата
окружают десятки тысяч сознаний. В космосе у него всего три. И от каждого
из них он не в силах отвлечься ни на один час - в течение месяца.
- Откуда ты все это знаешь, Джей? Из книг? Уж конечно, ты черта с два
мог поставить эксперимент.
Глаза Полли, следившей за спором, искрились. У Худа покраснели мочки
ушей. Волосы Полли, как вороново крыло, широко взметнулись и когда правое
ухо ее таким образом на мгновение обнажилось, то почти наверняка можно
было заметить крошечный, почти невидимый слуховой аппарат.
Так у нее и в самом деле есть тайна. И Мэтт наконец решил, что знает,
что это за тайна.

Триста лет назад "Планк" приблизился к Горе Посмотрика, неся шестерых
членов команды, охранявших пятьдесят пассажиров, находящихся в состоянии
прерванной жизни. Во всех лентах по истории рассказывалось о том, как
круглое летающее крыло нырнуло в атмосферу и несколько часов летело над
непроницаемой дымкой, по показаниям приборов - ядовитой и смертоносно
жаркой. А потом из-за горизонта вынырнула огромная туша отвесной горы с
плоской вершиной, сорока миль высотой и ста миль в длину. Словно
новооткрытый континент воздвигся над непроницаемо-белым морем. Команда
онемела, раскрыв рты, пока капитан Парлетт наконец не сказал:
- Посмотри-ка!
История высадки нигде не была записана, но все ее хорошо знали.
Пассажиры просыпались по одному, чтобы обнаружить себя живущими при
диктатуре. Те, кто пытался сопротивляться, а таких было немного, умерли.
Когда сорок лет спустя приземлился "Артур Кларк", все повторилось в том же
порядке. За последние триста лет, если не считать прироста в населении,
ситуация не изменилась.
С самого начала появилась группировка революционеров. Название ее
несколько раз менялось и Мэтт понятия не имел, каково оно теперь. Он
никогда не был знаком ни с одним революционером. И сам не имел желания им
стать. Они ничего не достигали, разве что пополняли банки органов в
Госпитале. Да и как могли они чего-то достичь, если команда контролировала
все оружие и каждый ватт энергии на Горе Посмотрика?
Если это гнездо повстанцев, то они сработали хорошее прикрытие. У
многих из веселящихся не было слуховых аппаратов и, казалось, они-то здесь
никого не знали. Как и сам Мэтт. Среди достаточно неподдельного, открытого
веселья некоторые слышат голоса, слышные только им.
У Мэтта разыгралось воображение. У них где-то здесь есть потайной люк
для бегства - только для посвященных - и если нагрянет полиция, они им
воспользуются посреди самой неподдельной паники. Мэтт и ему подобные из
непосвященных будут списаны на потери.
- Но почему все эти оккультные способности должны быть связаны с
мыслечтением? По-твоему это разумно, Джей?
- Конечно. Разве ты не понимаешь, что телепатия - признак,
способствующий выживанию? Когда у людей появились пси-способности, прежде
всего они должны были развить телепатию. Все остальное приходит позже, так
как меньше вероятности, что оно выручит тебя в плохой ситуации...
Мэтт отбросил мысль об уходе. Безопаснее? Конечно. Но зато здесь он
на какое-то время избавлен от своих привередливых рудокопных червей их
злокозненных поставщиков из команды, а также и от множества других
проблем, делающих его жизнь тем, что она есть. И у него безумно чесалась
шишка любопытства. Ему хотелось знать, что они думают, как работают, как
защищаются, что у них на уме. Он хотел знать...
Он хотел бы узнать поближе Полли Торнквист. Теперь - более, чем
когда-либо. Она была маленькой и приятной, и с изящной внешностью, и
каждому, кто на нее посмотрит, должно было захотеться защитить ее. Что
заставляет такую девушку швырять свою жизнь на ветер? А на самом деле
именно это она и делала. Рано или поздно в банках органов откроется
недостача здоровых печеней, или живой кожи, или отрезков толстой кишки как
раз тогда, когда выпадет нехватка преступлений на Плато. Тогда Исполнение
устроит налет и Полли разберут на составляющие.
Мэтт вдруг почувствовал стремление уговорить ее бросить это дело,
уйти с ним отсюда и переехать в другую часть Плато. Могут ли они
спрятаться на такой ограниченной площади?
Вероятно, нет, но...
Но она даже не знает, что он догадался. Если она обнаружит это, он
может умереть за свое знание. Ему надо наложить на рот печать молчания.
Это все портит. Если бы Мэтт мог играть в наблюдателя, в человека,
который все видит и помалкивает... Но он не был наблюдателем. Теперь он
был участником. Он знал и любил Джея, ему понравились Лэни Мэттсон и Гарри
Кейн, он мог бы полюбить Полли Торнквист. Жизнь всех этих людей под
угрозой. И его жизнь тоже! И он ничего не может с этим поделать.
Человек средних лет со щеткой коротко стриженных волос все гнул свое:
- Джей, - говорил он с наигранным терпением, - ты нам пытаешься
доказать, что на Земле пси-способности недурно контролировались, когда
наши отцы-основатели ее покинули. Ну, так что же они сделали с тех пор?
Там продвинулись во всех отраслях биологической инженерии. Их корабли
постоянно улучшаются. Теперь трамброботы сами возвращаются домой. Но чего
они достигли с пси-способностями? Совершенно ничего. А почему?
- Потому что...
- Потому что все это предрассудок. Ведовство. Мифы.
"Ох, заткнись", - подумал Мэтт. Все это служило прикрытием для
происходящего на самом деле и он в этом не участвовал. Он отступил из
круга, надеясь, что никто его не заметит - кроме Полли. Никто и не
заметил. Мэтт пробрался к бару за новой порцией.
Гарри Кейн ушел и его заменял парнишка немного моложе Мэтта, которому
не продержаться было и полчаса, если он и дальше будет пробовать свои
смеси. Когда Мэтт отведал свою выпивку, это оказалась почти чистая водка.
А когда он повернулся, то увидел Полли, смеющуюся над его сморщенной
физиономией.

С полдюжины подозреваемых крепко спали вдоль одной из стен
патрульного фургона. Врач Исполнения в белом облачении поднял взгляд,
когда вошел Иисус Пьетро.
- Ах, это вы, сэр. Я думаю, вот эти трое должны быть подставными. У
остальных - устройства в ушах.
Ночь снаружи была так же черна, как и все ночи на безлунной Горе
Посмотрика. Иисус Пьетро покинул Милларда Парлетта стоящим перед
стеклянной стеной банка органов и размышляющим... о чем бы он там ни
размышлял. О вечной жизни? Едва ли. Даже Миллард Парлетт, ста девяноста
лет от роду, умрет, когда износится его центральная нервная система.
Невозможно пересадить мозг, не пересадив воспоминаний. О чем же думает
Парлетт? Выражение у него было очень странное.
Иисус Пьетро взял в ладони голову подозреваемого и повернул ее,
осматривая уши. Тело поворачивалось следом - вялое, бесстрастное.
- Я ничего не вижу.
- Когда мы попытались извлечь механизм, он испарился. Так же и у
старухи. У девушки еще на месте.
- Хорошо. - Он нагнулся, чтобы посмотреть. Далеко в глубине левого
уха, слишком глубоко, чтобы извлечь пальцами, находилось нечто совершенно
черное, с телесно-розовым ободком. Иисус Пьетро сказал:
- Принесите микрофон.
Врач вызвал людей. Иисус Пьетро нетерпеливо ждал, пока принесут
микрофон; наконец, кто-то его принес. Иисус Пьетро приложил микрофон к
голове девушки и прибавил громкость. Среди усилившегося потрескивания
донеслись шелестящие шумы.
- Пристегнуть, - приказал Иисус Пьетро. Врач уложил девушку на бок и
укрепил микрофон с помощью ленты у нее на голове. Громкий шорох
прекратился и фургон наполнил глубокий ритмичный звук биения крови в
артериях.
- Как давно кто-либо уходил со встречи?
- Вот эти двое, сэр. Минут двадцать назад.
Задняя дверь отворилась, чтобы пропустить двух мужчин и двух женщин -
без сознания, на носилках. У одного из мужчин был слуховой аппарат.
- Очевидно, у них нет сигнала, чтобы оповестить, что они ушли чисто,
- заметил Иисус Пьетро. - Глупо. - Вот если бы он руководил организацией
Сынов Земли...
Если о том подумать, он мог бы высылать для начала приманку -
намеренно приносимых в жертву членов организации. Если первые несколько не
вернулись бы, он высылал бы других, через случайные промежутки времени, а
вожаки бы между тем бежали.
Бежали - куда? Его люди не обнаружили путей для бегства;
ультразвуковые радары доложили, что подземных тоннелей тоже нет.
Прошла секунда, прежде чем Иисус Пьетро заметил, что микрофон
говорит, настолько тихим был звук. Он быстро приложил ухо к динамику.
- Оставайтесь, пока не почувствуете, что вам захотелось уйти; тогда
уходите. Помните - это обычная вечеринка в стиле открытых дверей. Однако
те из вас, кто не должен сказать ничего важного, пусть уйдут до полуночи.
Те, кто хочет поговорить со мной, должны воспользоваться обычными
каналами. Помните - не пытайтесь убрать ушные устройства; они
самоуничтожатся к шести часам. А теперь - веселитесь!
- Что он сказал? - спросил врач.
- Ничего важного. Хотел бы я быть уверенным, что это Кейн. - Иисус
Пьетро коротко кивнул врачу и двум полицейским. - Продолжайте, - сказал он
и вышел в ночь.

- Почему ты уходишь? Только стало становиться интересно.
- Нет, не стало; и стакан у меня пустой, и вообще, я надеялся, что ты
пойдешь со мной.
Полли засмеялась.
- Ты, наверное, веришь в чудеса.
- Верно. А почему ты уходишь?
Погруженные в толпу, целиком заполнявшую комнату; захлестнутые
водопадом человеческих голосов, Полли и Мэтт тем не менее, находились в
известном смысле наедине. Вежливость и отсутствие интереса не позволяли
никому по-настоящему к ним прислушиваться. Следовательно, никто их и не
слышал, ибо как можно сосредоточиться на двух разговорах сразу? Они были в
этой комнате все равно, что сами по себе, - в комнате с податливыми
стенами и неподатливыми локтями, в комнате маленькой и уединенной, как
телефонная будка.
- По-моему, Джей свихнулся на пси-способностях, - сказала Полли. Она
не ответила на вопрос Мэтта, что того вполне устроило. Он ожидал, что
сможет удрать от спора с Худом незамеченным. В этом ему повезло. Но Полли,
явившаяся присоединиться к нему, была новой и не такой, как прежде, и он
наслаждался, воображая себе ее мотивы.
- Он всегда так говорит?
- Да. Он думает, что если бы мы только могли... - она остановилась.
Девушка с тайной. - Забудем про Джея. Расскажи мне о себе.
И он заговорил о рудокопных червях, и о домашней жизни, и о школе в
секторе девять Плато Гамма, и помянул дядю Мэтта, который умер, как
бунтовщик, но она оставила без внимания эту наживку. А Полли говорила про
то, что выросла в сотне миль отсюда, поблизости от Колонийского
Университета, и описала свою работу на Передающей Силовой Станции Дельта,
но не упомянула о слуховом аппарате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36