Земная девчонка. Сушка. Кто угодно.
Мы грязно оттянулись на Земле. Секс, наркотики и рокенролл, хей? Отпадорама. Всего ЧРЗМ. Да ну ее, эту Одну Жаркую Минутку – у нас сколько уже прошло? Одни Жаркие Полгода.
Нам все далось как-то очень легко. Возьмем, к примеру, рокенролл. Только взяли в руки инструменты – и уже рок-звезды. Вы заметили? С сексом и наркотиками тоже никаких заморок. Мы ебли все в поле зрения, презерами не пользовались, никаких болезней не подхватили, и хотя держались подальше от Большой Тяжелой Дряни, с наркотиками тоже отлично повеселились, причем в процессе потеряли не слишком много мозговых клеток. Ура, стало быть.
Это зона перехода лиловых кенгуру через дорогу или дело во мне?
Шучу. Но вечеринка удалась просто невъебенная. И вот мы направляемся на самое большое месилово из всех – «Возвращайся к Матке», наш большой концерт на Сиднейском крикетном поле. У нас запланированы горы чумовых спецэффектов. Надеюсь, билетик у тебя есть – разлетались они мегабыстро. Если нет, дай мне знать. У меня еще осталось несколько проходок. Мы тебя проведем – так или иначе.
Но – ненаю. Вся эта звездность меня как-то уже догнала. Достала. Пофиг. Типа, я теперь не могу просто зайти в «Сандо» послушать банду – сушки меня облепляют сразу же, как сыпь. То есть нет, мне, конечно, внимание всегда нравилось… ладно, ладно, мне всегда нравилось быть в центре внимания, но. Смешно, я уже почти с облегчением думаю о том, что мне сказал тогда Зигго: что за нами гонится Кверк. Типа, ну да, Земля, все было реально, но пора двигаться дальше. Покорять другие миры и все такое.
Я знаю, ты ждешь, чтоб я сказала про Джейка. А что я могу сказать? Я прошла от «Без Сомнений» до «Веры Больше Нет» и обратно. Сам знаешь расклад. И я его знаю. Но от этого ничуть не легче, правда? Мелодрама-рама.
Нет, это у меня не слезы.
– Ну что ж, – заметил Джейк. – Завтра – большой день.
– Ты расстроился, что организаторы выпихнули «Боснию» из программы? – Бэби попыталась придвинуться ближе к Джейку по софе, но чертовы подушки разъехались, и она оказалась еще дальше.
– Не-а, – соврал Джейк. – Я знаю, ты старалась. Да и все равно, наверное, оно и к лучшему. Нам вообще-то никогда не хотелось в мэйнстрим. Потеряем доверие публики. Не могу даже вообразить «Боснию» на стадионах. Не хотелось бы заканчивать, как «серебряный стул».
Бэби поразмыслила, чем закончил «серебряный стул»:
– Ты хочешь сказать, – хихикнула она, – богатыми и знаменитыми?
Джейк поежился:
– Богатство и слава меня не привлекают. – Он посмотрел на Бэби, неожиданно въехав в то, что сам сказал. – Не то чтобы я тебя критиковал или как-то. Я знаю, ты не из-за денег. Мне кажется, это здорово – то, что с «Девчонками» произошло. Просто дело в том, что меня такое не вставляет. Лично меня.
– Знаешь, оно и меня не вставляет. Мне просто нравится музыку играть. Но, Джейк, скажи мне. Что же тебя вставляет? Понимаешь, мы с тобой знакомы все это время, и я до сих пор не разобралась.
– Ой, да что угодно. – Он поизучал потолок. В углу расплылось таинственное бурое пятно, с которого сталактитами в сумраке свисала целая плантация каких-то грибов. Джейку вдруг стало интересно, не съедобные ли они. – Может, истинная любовь?
Антенны Бэби навострились. Она попыталась прочесть Джейка, но тот оказался проворнее. Он уже прыгнул в Бэтмобиль и выпустил отражательные экраны. Он был сам себе машиной для эмоционального побега – вместе со взглядонепроницаемыми окнами. Пулестойкий, бомбозащитный, совершенно неприступный. Когда Бэби решила сдаться, антенны ее дрожали от напряжения.
– Джейк?
– А?
– Мне уже, наверно, недолго здесь тусоваться.
Сердце Джейка подпрыгнуло к кадыку, затем ухнуло в желудок, скользнуло вниз по ноге и выпало из дырки в пятке носка.
– Ты это в смысле? – сглотнул он. – В Штаты собираетесь, что ли? Австралия – слишком мелкая лужа и все такое?
– Нет, – слабо хохотнула Бэби. – Дело вовсе не в этом. Чего ради? Я имела в виду эту планету.
– Но… – Джейк постоянно забывал, что она пришелица. Казалось, что Бэби всегда была в его жизни. Он не мог себе представить, что она уезжает из Сиднея, не говоря уже обо всей Земле. Там снаружи разве что-то есть, кроме космоса, звезд и прочей срани?
– Это как бы трудно объяснить. Но у меня есть двоюродный братец Зигго, и еще есть такая группа вождей, Кохорта называется, и еще парень по имени капитан Кверк – так вот, он вроде бы двинул за нами в погоню, и… – Она осознала, что Джейк совершенно не врубается в то, что она говорит. – Ты меня любишь?
Ты меня любишь?
Иисусе Христе! Что же, к чертям преисподним, Джейку теперь делать? Скажи она «Я тебя люблю», Джейка бы, конечно, потрясло, но он бы справился. Когда девчонка говорит «Я тебя люблю», у парня есть сколько-то вариантов ответа, и все они в равной мере применимы, любишь ты ее в ответ или нет. Можно сменить тему, можно невнятно побормотать, можно ответить «Я знаю» или «Спасибо» – или что-нибудь столь же сердцеразрывательное, – или же, наконец, сказать «Я тебя тоже люблю». Либо скользнуть языком ей в рот.
Взгляд Джейка кроликом заметался по комнате, ища, куда бы укромно забуриться. Сгорбившись над кофейным столиком, Джейк с величайшей сосредоточенностью послюнил кончик пальца, прижал его к какой-то фиговине на поверхности и поднес ее к носу. Понюхал и положил обратно. Потянулся к пульту от вертушки компакт-дисков.
– Ты слышала новый макси-сингл «Дамбостроителей»? – поинтересовался он, направив пульт на вертушку и нажимая кнопки.
– Джейк, я задала тебе вопрос. – Голос Бэби был тих и подрагивал. Будто в конце веранды позвякивали ветряные колокольчики.
Джейк настойчивее посуетился с пультиком. Нахмурился.
– Заело, – сказал он.
– Я знаю, – ответила Бэби с некоторым нетерпением. – Ты не забыл? Электричество идет по пизде, когда мне этого хочется.
Ты меня любишь?
Молчание. Джейк пытался придумать, что сказать. Ну почему же, к чертовой матери, он не может просто ответить «да»?
– Ох, да ну его, – печально произнесла Бэби. – Просто понимаешь, ну как бы все-таки жалкорама, что мы так и не конурбировали наши отношения. Птушта, знаешь, я много об этом думала и теперь прикидываю, что отношения у нас все-таки есть. Уже. Сам понимаешь. Вот чему я научилась на Земле. Отношения – это просто связь между двумя людьми. Вот и все.
– Консуммировали, – сказал он голосом ни с того ни с сего хриплым и сиплым.
– Консуммировали, – послушно отозвалась она. Ты меня любишь?
Еще раз молчание. И в него Джейк промямлил:
– Ага, наверное. – Звучал он при этом так, словно его пристегнули к педали «дисторшена». – Ну типа. – Бэби смотрела на него пытливыми зелеными глазами. Он пялился в пол. – Люблю тебя.
Вертушка зажужжала и включилась. Бэби – тоже. Теперь-или-никогда-рама. Она взяла Джейка за руку и прижала ее к губам. Вверх по его мышцам заплясали электрические импульсы, звенящими тропами пробираясь по всему телу. В свою очередь Бэби, отведав легкой соли на его руке, ощутила, что вся ее сущность трепещет от острой приправы переживания. Его пальцы принялись нащупывать ее щеки, поглаживали ее гладкую кожу. Бэби и Джейк целовались очень долго.
Нежно пригнув ей голову, Джейк втянул в рот одну антенну. Эти приспособления изящных пропорций, с прекрасно скругленными кончиками нежной аквамариновой расцветки, с тонкими мембранами чехольчиков, были просто созданы для сосания.
Бэби в свою очередь тихонько ахнула, едва губы Джейка сомкнулись на кончике антенны. Его зубы начали осторожно покусывать стебелек. Если глаза – зеркало души землянина, то антенны – глаза души чужого; не только глаза, но и уши, нос и много всего. Своими антеннами чужие видят дальше простой видимости, – они видят то, что скрыто, слышат самые тайные звуки и ощущают ощущения, а не просто вкус, запах и касание. Эти органы гиперчувств у чужих гиперчувствительны. Не случайно эволюция оставила их на макушке, где случайных контактов с ветерками, летучей пыльцой, звуковыми вибрациями и пролетающими время от времени мухами довольно, чтобы сенсуально отвлечь любого среднего чужого. А Бэби едва ли была средним чужим.
Теперь, когда язык Джейка обмахивал вверх-вниз кожицу антенны, ставшую скользкой от его слюны, когда его полные губы накрепко сомкнулись на стебле, когда он засасывал его чуть ли не в самое горло, все тело Бэби затопило всевозможнейшими ощущениями. Она слышала биенье Джейкова сердца. Слышала, как кровяные клетки его легких, причмокивая, жадно глотают кислород и ало и довольно вздыхают, выталкиваясь в реактивные струи его артерий. Она пробовала соль, что кристаллизовалась на его коже, увлажнение коей она тоже воспринимала как свое собственное. Густого мускуса его желания хватило, чтобы она очутилась на самом пороге забытья. Жар его тела согревал ее, и когда он вплел пальцы в ее густые косички, лаская кончиками ее череп, она ощущала, как зудящие токи проникают ей в самый мозг.
Что же до Джейка, психические выделения антенн были таковы, что у него возникла иллюзия полной невесомости. Хотя в действительности сидел он на старой бурой софе, парить ему было так ярко, что на несколько секунд Джейка охватило кошмарное головокружение. Когда в голове устаканилось, он открыл глаза – или решил, что открыл, – и увидел, как летит по космосу. Он узрел звездную панораму, услышал биенье пульсаров, свист пролетающих комет, а за всем этим – зубодробительное молчание вселенной.
Косички Бэби налились цветом и затлели перенасыщенными красками – зеленой, розовой, голубой, лиловой.
Джейк и Бэби кувырком соскользнули на пол вместе с каскадом подушек.
Теперь сквозь ее тело курсировали радужные электрические дуги, а кожа вибрировала, как барабан. Она медленно отвела голову, и антенна выскользнула из Джейкова ослабевшего рта. Расчистив дорожку в дредах, Бэби приложила губы к бледной раковине уха. Джейк задрожал, когда язык ее, мягкий и влажный, ввинтился в аккуратную пещерку, щекоча нежный пушок на ее стенках. Бэби пожевала податливую мочку, игриво потягала ее из стороны в сторону зубами, после чего просунула распухший язык внутрь еще разок.
Вот Джейк склонился к ее шее и припечатал губы к ее нефритовой коже. Увлажняясь, навстречу им раскрылся крохотный розовый ротик и пригласил его язык внутрь. Джейк погладил Бэби по ноге, и там тоже кожа потеплела, увлажнилась и расступилась, обнимая его пальцы. Он такому восхитился – а еще восхитился тому, что вся она дрожит, от кончиков антенн до пальцев на ногах. Бэби перекатилась на него сверху и свернулась калачиком, чтобы поцеловать изнутри изгиб его локтя. В каком-то оцепенении она гладила и лизала его кожу там, словно рассчитывая, что кожа раскроется ей навстречу, – и тут почувствовала, как рука Джейка ползает у нее под юбкой.
Он ласкал гладкую кожу, которую обнаружил у Бэби между ног, пальцами рисуя на ней кружочки, щекоча, затем поглаживая крепче. И вновь случилось волшебство – медленно, словно лепестки распускающейся розы, влажность уступила место расселинке, и вскоре Джейк уже чувствовал там настоятельное давление губ, не менее мягких или прекрасных, чем те, что были сейчас прижаты к его рту. Постепенно вся его рука исчезла в этом таинственнейшем отверстии. Бэби уже стонала от наслаждения и нежно подскакивала на его руке.
Но вот она отстранилась и потянула его за футболку – стащила ее через голову и швырнула на пол. Изогнула шею так, чтобы достать его подмышку, и вспомнила их с ним первую наивную встречу в отсеке сексуальных экспериментов много месяцев назад. Бэби вдохнула его головокружительный мальчишеский запах. Чую подростковый дух. Кто это сказал? Какая разница. Пошевелив языком крохотную гантельку, которой был простегнут его сосок, Бэби легкими пальцами пробежалась по Джейковой груди и спустилась к животу.
Джейк извлек влажную руку и, прижавшись лицом к груди Бэби, попробовал нащупать «молнию» на спине платьица в обтяжку. Как она, к дьяволу, эту штуку… блядь. Его кольцо на брови зацепилось за ткань платья спереди. Ччччччччерт. Он всего лишь собирался отцепиться, чуточку подергав, но кольцо потащило за собой нитку, та – еще одну, и вдруг все платье аккуратно распалось на две половинки. Бэби рассмеялась беззаботно и потянула Джейка за ремень. Вскоре почти вся их одежда валялась на софе, а то, что оставалось, никак не могло служить помехой. Их языки сплелись снова, Бэби терлась об него всем телом, наслаждаясь его пушистым теплом и твердостью члена, которым он тыкался ей в живот, где еще один новый ротик уже раскрывал жадные губы. Неожиданно губы эти всосали его в себя, и Джейк ахнул, когда гибкий внутренний язычок, от которого приятно было им обоим, начал, скользя, закручиваться вокруг вспухшей головки. Бэби уже так возбудилась, что кожа ее мерцала калейдоскопическими образами, петлями, спиралями и психоделическими узорами. Язык и пальцы Джейка всверливались в новые и новые petites bouches, открывавшиеся в ее грудях и на пухлых ягодицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Мы грязно оттянулись на Земле. Секс, наркотики и рокенролл, хей? Отпадорама. Всего ЧРЗМ. Да ну ее, эту Одну Жаркую Минутку – у нас сколько уже прошло? Одни Жаркие Полгода.
Нам все далось как-то очень легко. Возьмем, к примеру, рокенролл. Только взяли в руки инструменты – и уже рок-звезды. Вы заметили? С сексом и наркотиками тоже никаких заморок. Мы ебли все в поле зрения, презерами не пользовались, никаких болезней не подхватили, и хотя держались подальше от Большой Тяжелой Дряни, с наркотиками тоже отлично повеселились, причем в процессе потеряли не слишком много мозговых клеток. Ура, стало быть.
Это зона перехода лиловых кенгуру через дорогу или дело во мне?
Шучу. Но вечеринка удалась просто невъебенная. И вот мы направляемся на самое большое месилово из всех – «Возвращайся к Матке», наш большой концерт на Сиднейском крикетном поле. У нас запланированы горы чумовых спецэффектов. Надеюсь, билетик у тебя есть – разлетались они мегабыстро. Если нет, дай мне знать. У меня еще осталось несколько проходок. Мы тебя проведем – так или иначе.
Но – ненаю. Вся эта звездность меня как-то уже догнала. Достала. Пофиг. Типа, я теперь не могу просто зайти в «Сандо» послушать банду – сушки меня облепляют сразу же, как сыпь. То есть нет, мне, конечно, внимание всегда нравилось… ладно, ладно, мне всегда нравилось быть в центре внимания, но. Смешно, я уже почти с облегчением думаю о том, что мне сказал тогда Зигго: что за нами гонится Кверк. Типа, ну да, Земля, все было реально, но пора двигаться дальше. Покорять другие миры и все такое.
Я знаю, ты ждешь, чтоб я сказала про Джейка. А что я могу сказать? Я прошла от «Без Сомнений» до «Веры Больше Нет» и обратно. Сам знаешь расклад. И я его знаю. Но от этого ничуть не легче, правда? Мелодрама-рама.
Нет, это у меня не слезы.
– Ну что ж, – заметил Джейк. – Завтра – большой день.
– Ты расстроился, что организаторы выпихнули «Боснию» из программы? – Бэби попыталась придвинуться ближе к Джейку по софе, но чертовы подушки разъехались, и она оказалась еще дальше.
– Не-а, – соврал Джейк. – Я знаю, ты старалась. Да и все равно, наверное, оно и к лучшему. Нам вообще-то никогда не хотелось в мэйнстрим. Потеряем доверие публики. Не могу даже вообразить «Боснию» на стадионах. Не хотелось бы заканчивать, как «серебряный стул».
Бэби поразмыслила, чем закончил «серебряный стул»:
– Ты хочешь сказать, – хихикнула она, – богатыми и знаменитыми?
Джейк поежился:
– Богатство и слава меня не привлекают. – Он посмотрел на Бэби, неожиданно въехав в то, что сам сказал. – Не то чтобы я тебя критиковал или как-то. Я знаю, ты не из-за денег. Мне кажется, это здорово – то, что с «Девчонками» произошло. Просто дело в том, что меня такое не вставляет. Лично меня.
– Знаешь, оно и меня не вставляет. Мне просто нравится музыку играть. Но, Джейк, скажи мне. Что же тебя вставляет? Понимаешь, мы с тобой знакомы все это время, и я до сих пор не разобралась.
– Ой, да что угодно. – Он поизучал потолок. В углу расплылось таинственное бурое пятно, с которого сталактитами в сумраке свисала целая плантация каких-то грибов. Джейку вдруг стало интересно, не съедобные ли они. – Может, истинная любовь?
Антенны Бэби навострились. Она попыталась прочесть Джейка, но тот оказался проворнее. Он уже прыгнул в Бэтмобиль и выпустил отражательные экраны. Он был сам себе машиной для эмоционального побега – вместе со взглядонепроницаемыми окнами. Пулестойкий, бомбозащитный, совершенно неприступный. Когда Бэби решила сдаться, антенны ее дрожали от напряжения.
– Джейк?
– А?
– Мне уже, наверно, недолго здесь тусоваться.
Сердце Джейка подпрыгнуло к кадыку, затем ухнуло в желудок, скользнуло вниз по ноге и выпало из дырки в пятке носка.
– Ты это в смысле? – сглотнул он. – В Штаты собираетесь, что ли? Австралия – слишком мелкая лужа и все такое?
– Нет, – слабо хохотнула Бэби. – Дело вовсе не в этом. Чего ради? Я имела в виду эту планету.
– Но… – Джейк постоянно забывал, что она пришелица. Казалось, что Бэби всегда была в его жизни. Он не мог себе представить, что она уезжает из Сиднея, не говоря уже обо всей Земле. Там снаружи разве что-то есть, кроме космоса, звезд и прочей срани?
– Это как бы трудно объяснить. Но у меня есть двоюродный братец Зигго, и еще есть такая группа вождей, Кохорта называется, и еще парень по имени капитан Кверк – так вот, он вроде бы двинул за нами в погоню, и… – Она осознала, что Джейк совершенно не врубается в то, что она говорит. – Ты меня любишь?
Ты меня любишь?
Иисусе Христе! Что же, к чертям преисподним, Джейку теперь делать? Скажи она «Я тебя люблю», Джейка бы, конечно, потрясло, но он бы справился. Когда девчонка говорит «Я тебя люблю», у парня есть сколько-то вариантов ответа, и все они в равной мере применимы, любишь ты ее в ответ или нет. Можно сменить тему, можно невнятно побормотать, можно ответить «Я знаю» или «Спасибо» – или что-нибудь столь же сердцеразрывательное, – или же, наконец, сказать «Я тебя тоже люблю». Либо скользнуть языком ей в рот.
Взгляд Джейка кроликом заметался по комнате, ища, куда бы укромно забуриться. Сгорбившись над кофейным столиком, Джейк с величайшей сосредоточенностью послюнил кончик пальца, прижал его к какой-то фиговине на поверхности и поднес ее к носу. Понюхал и положил обратно. Потянулся к пульту от вертушки компакт-дисков.
– Ты слышала новый макси-сингл «Дамбостроителей»? – поинтересовался он, направив пульт на вертушку и нажимая кнопки.
– Джейк, я задала тебе вопрос. – Голос Бэби был тих и подрагивал. Будто в конце веранды позвякивали ветряные колокольчики.
Джейк настойчивее посуетился с пультиком. Нахмурился.
– Заело, – сказал он.
– Я знаю, – ответила Бэби с некоторым нетерпением. – Ты не забыл? Электричество идет по пизде, когда мне этого хочется.
Ты меня любишь?
Молчание. Джейк пытался придумать, что сказать. Ну почему же, к чертовой матери, он не может просто ответить «да»?
– Ох, да ну его, – печально произнесла Бэби. – Просто понимаешь, ну как бы все-таки жалкорама, что мы так и не конурбировали наши отношения. Птушта, знаешь, я много об этом думала и теперь прикидываю, что отношения у нас все-таки есть. Уже. Сам понимаешь. Вот чему я научилась на Земле. Отношения – это просто связь между двумя людьми. Вот и все.
– Консуммировали, – сказал он голосом ни с того ни с сего хриплым и сиплым.
– Консуммировали, – послушно отозвалась она. Ты меня любишь?
Еще раз молчание. И в него Джейк промямлил:
– Ага, наверное. – Звучал он при этом так, словно его пристегнули к педали «дисторшена». – Ну типа. – Бэби смотрела на него пытливыми зелеными глазами. Он пялился в пол. – Люблю тебя.
Вертушка зажужжала и включилась. Бэби – тоже. Теперь-или-никогда-рама. Она взяла Джейка за руку и прижала ее к губам. Вверх по его мышцам заплясали электрические импульсы, звенящими тропами пробираясь по всему телу. В свою очередь Бэби, отведав легкой соли на его руке, ощутила, что вся ее сущность трепещет от острой приправы переживания. Его пальцы принялись нащупывать ее щеки, поглаживали ее гладкую кожу. Бэби и Джейк целовались очень долго.
Нежно пригнув ей голову, Джейк втянул в рот одну антенну. Эти приспособления изящных пропорций, с прекрасно скругленными кончиками нежной аквамариновой расцветки, с тонкими мембранами чехольчиков, были просто созданы для сосания.
Бэби в свою очередь тихонько ахнула, едва губы Джейка сомкнулись на кончике антенны. Его зубы начали осторожно покусывать стебелек. Если глаза – зеркало души землянина, то антенны – глаза души чужого; не только глаза, но и уши, нос и много всего. Своими антеннами чужие видят дальше простой видимости, – они видят то, что скрыто, слышат самые тайные звуки и ощущают ощущения, а не просто вкус, запах и касание. Эти органы гиперчувств у чужих гиперчувствительны. Не случайно эволюция оставила их на макушке, где случайных контактов с ветерками, летучей пыльцой, звуковыми вибрациями и пролетающими время от времени мухами довольно, чтобы сенсуально отвлечь любого среднего чужого. А Бэби едва ли была средним чужим.
Теперь, когда язык Джейка обмахивал вверх-вниз кожицу антенны, ставшую скользкой от его слюны, когда его полные губы накрепко сомкнулись на стебле, когда он засасывал его чуть ли не в самое горло, все тело Бэби затопило всевозможнейшими ощущениями. Она слышала биенье Джейкова сердца. Слышала, как кровяные клетки его легких, причмокивая, жадно глотают кислород и ало и довольно вздыхают, выталкиваясь в реактивные струи его артерий. Она пробовала соль, что кристаллизовалась на его коже, увлажнение коей она тоже воспринимала как свое собственное. Густого мускуса его желания хватило, чтобы она очутилась на самом пороге забытья. Жар его тела согревал ее, и когда он вплел пальцы в ее густые косички, лаская кончиками ее череп, она ощущала, как зудящие токи проникают ей в самый мозг.
Что же до Джейка, психические выделения антенн были таковы, что у него возникла иллюзия полной невесомости. Хотя в действительности сидел он на старой бурой софе, парить ему было так ярко, что на несколько секунд Джейка охватило кошмарное головокружение. Когда в голове устаканилось, он открыл глаза – или решил, что открыл, – и увидел, как летит по космосу. Он узрел звездную панораму, услышал биенье пульсаров, свист пролетающих комет, а за всем этим – зубодробительное молчание вселенной.
Косички Бэби налились цветом и затлели перенасыщенными красками – зеленой, розовой, голубой, лиловой.
Джейк и Бэби кувырком соскользнули на пол вместе с каскадом подушек.
Теперь сквозь ее тело курсировали радужные электрические дуги, а кожа вибрировала, как барабан. Она медленно отвела голову, и антенна выскользнула из Джейкова ослабевшего рта. Расчистив дорожку в дредах, Бэби приложила губы к бледной раковине уха. Джейк задрожал, когда язык ее, мягкий и влажный, ввинтился в аккуратную пещерку, щекоча нежный пушок на ее стенках. Бэби пожевала податливую мочку, игриво потягала ее из стороны в сторону зубами, после чего просунула распухший язык внутрь еще разок.
Вот Джейк склонился к ее шее и припечатал губы к ее нефритовой коже. Увлажняясь, навстречу им раскрылся крохотный розовый ротик и пригласил его язык внутрь. Джейк погладил Бэби по ноге, и там тоже кожа потеплела, увлажнилась и расступилась, обнимая его пальцы. Он такому восхитился – а еще восхитился тому, что вся она дрожит, от кончиков антенн до пальцев на ногах. Бэби перекатилась на него сверху и свернулась калачиком, чтобы поцеловать изнутри изгиб его локтя. В каком-то оцепенении она гладила и лизала его кожу там, словно рассчитывая, что кожа раскроется ей навстречу, – и тут почувствовала, как рука Джейка ползает у нее под юбкой.
Он ласкал гладкую кожу, которую обнаружил у Бэби между ног, пальцами рисуя на ней кружочки, щекоча, затем поглаживая крепче. И вновь случилось волшебство – медленно, словно лепестки распускающейся розы, влажность уступила место расселинке, и вскоре Джейк уже чувствовал там настоятельное давление губ, не менее мягких или прекрасных, чем те, что были сейчас прижаты к его рту. Постепенно вся его рука исчезла в этом таинственнейшем отверстии. Бэби уже стонала от наслаждения и нежно подскакивала на его руке.
Но вот она отстранилась и потянула его за футболку – стащила ее через голову и швырнула на пол. Изогнула шею так, чтобы достать его подмышку, и вспомнила их с ним первую наивную встречу в отсеке сексуальных экспериментов много месяцев назад. Бэби вдохнула его головокружительный мальчишеский запах. Чую подростковый дух. Кто это сказал? Какая разница. Пошевелив языком крохотную гантельку, которой был простегнут его сосок, Бэби легкими пальцами пробежалась по Джейковой груди и спустилась к животу.
Джейк извлек влажную руку и, прижавшись лицом к груди Бэби, попробовал нащупать «молнию» на спине платьица в обтяжку. Как она, к дьяволу, эту штуку… блядь. Его кольцо на брови зацепилось за ткань платья спереди. Ччччччччерт. Он всего лишь собирался отцепиться, чуточку подергав, но кольцо потащило за собой нитку, та – еще одну, и вдруг все платье аккуратно распалось на две половинки. Бэби рассмеялась беззаботно и потянула Джейка за ремень. Вскоре почти вся их одежда валялась на софе, а то, что оставалось, никак не могло служить помехой. Их языки сплелись снова, Бэби терлась об него всем телом, наслаждаясь его пушистым теплом и твердостью члена, которым он тыкался ей в живот, где еще один новый ротик уже раскрывал жадные губы. Неожиданно губы эти всосали его в себя, и Джейк ахнул, когда гибкий внутренний язычок, от которого приятно было им обоим, начал, скользя, закручиваться вокруг вспухшей головки. Бэби уже так возбудилась, что кожа ее мерцала калейдоскопическими образами, петлями, спиралями и психоделическими узорами. Язык и пальцы Джейка всверливались в новые и новые petites bouches, открывавшиеся в ее грудях и на пухлых ягодицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37