– Я понял, что я не Бог, но у меня было такое чувство, что кем бы Бог ни был, Он пытается со мной поговорить. И тогда я увидел, что Бог… Бог… э-э, в общем, Бог – это чужой. – Он помедлил для пущего эффекта. – Чужой женского пола.
Какая херня, подумала Бэби. Интересно, что он хотел сказать перед тем, как решил произвести на меня впечатление.
Уилма Флинтстоун – вот что он хотел сказать. Ему было видение Бога в облике Уилмы Флинтстоун. Это производило впечатление на других девчонок, но Джейк не был уверен, что сработает на Бэби. Что это вообще за имя – Бэби?
– Ну что, пойдем? – предложил он.
Достигши гостиной, они обнаружили, что близнецы перекидываются между собой картонкой из-под «биг-мака», будто воланом.
– А где Ляси и Пупсик? – спросила Бэби. Тристрам поморщился. Торкиль скорчил рожу.
– Пупсик внизу с девчонками, – пробурчал он. – А Ляси, э-э, как бы пропала.
Бэби пожала плечами. Она достаточно хорошо знала Ляси, так что не беспокоилась. И совершенно не жалела, конечно, что Джейк достался только ей.
– Вы идете или как?
– Вряд ли, – ответил Торк. – Мы, наверное, тут потусуемся, Ляси дождемся. О, и Пупсик сказала, что вас догонит.
Зазвонил телефон. Джейк не успел отреагировать, как трубку сняла Бэби.
– Хочешь пососать мне хуй? – спросила она, сделав свой голос утробным. В трубке женщина залилась слезами.
– Джейк, ты мерзавец, – прорыдала она, шваркая трубку на место.
Бэби повернулась к Джейку.
– Джейк, ты мерзавец, – проинформировала она.
– Есть такое мнение, – поморщился Джейк. – Мнение есть.
– Все они мерзавцы, – пожала плечами Сатурна. – Но есть различные сорта мерзавцев. Есть обаятельные мерзавцы, есть терпимые мерзавцы, есть неисправимые мерзавцы. Мальчики в этом доме варьируются от обаятельных до терпимых с периодическими приступами неисправимости. Обожаю, кстати, твою татуировку с пауком. Ты уверена, что не вампир? Уверена, что ты всего-навсего чужая? – Сатурна, Неба и Пупсик сидели по-турецки на королевских размеров кровати готических дев: балдахином ей служил избыток свисавшего слоями черного муслина. – Не хочешь еще раз проверить? – Расставленные по всей комнате черные свечи пахли мускусом и мерцали сквозь муслин, создавая искусственные сумерки, наполненные таинственными тенями и непредсказуемой игрой света. Сатурна протянула руку и мягко возложила ее на шею Небы. Отвела ей волосы с лица и опустила ошейник. В свете свечей голое горло Небы сияло золотом. – Не хочешь? – повторила Сатурна.
– Хочу, – сипло ответила Пупсик. – Очень хочу. – И она коснулась губами предложенной плоти. Ее дьявольские рожки щекотали Небины щеки. Обхватив одной рукой Небу за талию, другую она погрузила ей в волосы, где обнаружила руку Сатурны и упокоилась на ней. – Чеготамзначидвамирыделают? – осведомилась она сквозь прикушенную кожу.
– Вампир кусает шею и пьет кровь своей жертвы, – проинструктировала Сатурна. Властность в ее голосе подрывалась легкой дрожью. Она слегка сдвинула одну очерночулоченную ногу, чтобы пятка прижималась к твердеющему клитору. Дотянувшись, она погладила бедро Небы через слои кружев и жатого бархата. – Мы фантазировали об этом много лет. Это должно стать тотально преобразующим. – Рука ее скользнула вверх нежно подразнить Небину пизду сквозь мягкую ткань. Неба испустила прерывистый вздох и закрыла глаза.
Пупсик впервые с приземления на эту планету была полностью счастлива. Слишком много, на ее вкус, всякого «земной мальчик то, земной мальчик сё». Мальчиковая Зона. Вот это – другое дело. Она обнажила зубы и впилась в шею Небы. То были зубы девочки, для которой принять минеральную добавку означало пожевать скалу. Легко прорвав кожу, она всосалась в соленый нектар, потекший из неглубокой ранки. От вкуса крови по ее позвоночнику пробежала дрожь, и все тело ее пропиталось неожиданно интенсивным жаром. Неба, запаниковав, сначала попыталась вывернуться. Тем не менее Сатурна держала ее крепко, да и Пупсик не разжимала железной хватки. В конце концов Неба прекратила сопротивление. Вся дрожа, она тускло обмякла у груди Сатурны, пока та продолжала интимные ласки.
Теперь антенны Пупсика дрожали, а дыхание вырывалось спазмами. По ее коже каскадами прокатывалась радуга цветов, словно трепетный флаг Марди-Гра.
– Мммммм. Мммммм.
К телесным жидкостям землян не слишком сильно-то и требуется привыкать. Типичная фигня осторожных нефонцев.
Пупсик подняла голову и слизнула кровь с зубов.
– Дай мне, – произнесла Сатурна, вывернув шею так, чтобы языком собрать кровь с губ Пупсика, не убирая руки с Небиной пизды.
– Может, я и есть как-его-там, в конце концов, – раздумчиво вымолвила Пупсик, пробуя пальцем глазной зуб. Что это у нее на нёбе? Ах да. – Посмотрите-ка, девочки, – сказала она, распахивая рот пошире.
– Мне понравились «Вампирские хроники». А вот «Клич к небесам» скучный до слез, и мне показалось, что «Выход в Эдем» сильно перехвален.
– А ты читал ведьмовскую серию?
– Пока нет. Как она?
– Да ничего. Неба и Сатурна читают в разумных пределах много, поэтому я часто проверяю, что у них на полках. Мальчишки же, с другой стороны, безнадежны. Единственный раз, когда у Джейка в доме водились пристойные книги, – это когда он убалтывал библиотекаршу. Джейк скорее радостно завалит в паб и за вечер спустит на выпивку пятьдесят баксов, а то и больше, чем раскошелится на пятнадцать почитать что-нибудь достойное. Я не понимаю. Если б я не был генетически запрограммирован на беспрекословную преданность, я бы давно свалил. А ты как, малыш?
Игги валялся на боку. Ревор пристроился у его бледной груди, зажатый меж передними лапами бультерьера. Он вздохнул:
– Девчонок тоже нельзя назвать книжными червями. Классические рок-цыпочки. Не то чтобы я что-то имел против рока. Ты вообще сам как насчет музыки?
– Конечно, хотя в своих вкусах я немного старомоден. Всегда питал слабость к «Животным» и «Трехсобачьей Ночи» – по очевидным причинам, не говоря уже о «Бурбонных Вьючных». Из новой музыки тоже кое-что нравится. «Портисхед», например. И вновь, рискуя заслужить обвинения в тотальной очевидности, трек «Галета» – мой личный любимец. А ты что предпочитаешь, Ревик?
– Мы так совместимы, что смешно. Хотя я бы обязательно добавил альбом «Ручные звуки» «Пляжных Мальчиков».
– Ну еще бы. Ох, черт! Вон идут Джейк и Бэби. Играем животных.
Игги вскочил на ноги, подтрусил к двери и с тщательно рассчитанным раболепием лизнул Джейка в руку, являя ничем не отягощенную радость одновременным вилянием хвоста.
– Рафф! – сказал он. – Рафф! Рафф!
– Ёрп! – вскричал Ревор. – Ёрп! Ёрп! – Он перекатился на спину и помесил лапами воздух, когда Бэби сыграла пальцами арпеджио по его пушистому животику. – Ннф нф! Эхехехех! Щикивикилики!
Джейк налил воды в миску Игги, потрепал его на прощанье и ушел вместе с Бэби.
– С расой хозяев покончено, – прокомментировал Ревор, когда за ними закрылась дверь.
Игги рухнул на пол рядом с Ревором и зевнул своим крокодильим зевком. Гнаааааа-щелк.
– А вся эта белиберда типа сюси-пуси-пу никогда не действует тебе на нервы? Тебе никогда не хочется сбросить притворство, когда они рядом, и жить как разумные формы жизни, коими мы и являемся?
– Ох, не знаю, – пожал плечами Ревор, беря лапу Игги в свои и облизывая ему подушечки. – Тогда они, быть может, захотят, чтобы мы их кормили и выгуливали. Честно говоря, мне наплевать. Зачем выдавать им, что умеешь водить, если у тебя и так билет первого класса в райском поезде?
– Ну ты и филон, – рассмеялся Игги.
– Хай хом, хай хом, на Землю мы идем.
Сириусяне, высаживаясь с межпланетного шаттла на Нефон, спускались по трапу кордебалетом, словно танцуя конгу. Поскольку ног у них по четыре у каждого, зрелище сенсационное. Кроме того, они пели – к этому виду творческой деятельности они относились с бесконечным энтузиазмом, обладая бесконечно малым талантом. Вследствие пространственных ограничений и требований по весу ручной клади на межгалактическом судне, коим им предстояло лететь на Землю, сириусянам разрешили взять с собой лишь по одному небольшому рюкзаку и ручной сумочке. Все вместе не должно превышать 86,3 нефограмма. Но, будучи сириусянами, они не могли толком подчиниться даже этому сравнительно простому требованию.
В этот самый миг один сириусянин вообще-то сидел на дегтебетоне и выл во все свои шесть глаз, пуская сопли тремя ноздрями: он забыл сумочку, содержавшую, среди прочего, его любимую заколку для волос, киберроман, который читал, проходку во все зоны на концерты «Хайосса», пачку психоделической закуси и золотую карточку «Амэкса». Рядом стоял несколько нетерпеливый нефонский чиновник, пристукивая копытом и пытаясь утешить несчастного тем, что, едва они доберутся до Земли, тот легко сможет похитить замены всем этим вещам.
– Нет, не смогу, – хлюпал носом сириусянин. – «Хайосс» уже распались. Они больше нигде не играют.
Всегда логичный нефонец пожал плечами:
– Зачем тогда проходка?
– Вы не понимаете, – взвыл сириусянин.
Это правда. Нефонцы были не способны понять такие вещи. Не могли постичь они и того, как вообще можно собираться в дорогу, подобно сириусянам. Легко решить, что чужие, готовясь к межзвездному вояжу, скорее предпочли бы путешествовать налегке, прихватив с собой лишь то, что действительно необходимо, и разместив это в своей клади так, чтобы можно было достать легко и в неиспорченном состоянии. Сами нефонцы в деле аккуратной упаковки естественно эффективны, но вот что касается прочих чужих… Из рюкзаков сириусян торчало или вываливалось до едрени фени странных и негабаритных предметов, включая целые гардеробы спортивных костюмов Элвиса (сириусяне – первые во всюхе имперсонаторы Элвиса), клюшки для гольфа (они обожают гольф из-за обуви), кегельбанные шары (то же касается боулинга), и комплектов из мольбертов с красками на тот случай, если по пути им взбредет заняться живописью. Один даже упаковал с собой маску Инопланетянина. К тому же, как будто всего этого мало, чтобы свести с ума любого среднего нефонца, один сириусянин просто сунул в багаж корзину с грязным бельем – мятыми нарядами и вонючими носками. По три в каждой паре. Ессно.
А за кулисами нефонские подручные (которые никогда особо не протестовали против своего статуса, но работали прилежно и с пониманием того, что Кто-то Должен Это Делать) тихонько разгружали мешки особых химикалий и минералов – билет сириусян на Землю.
Внезапно зажужжав и громогласно плеснув, в пруд рядом со взлетной полосой брюхом шлепнулась посадочная капсула херувимов. Разъехалась дверь, выскочил надувной желоб. И через секунду он весь уже подскакивал и попискивал под напором кучи-малы упитанных тел.
Выкарабкавшись на берег, херувимы отряхнули крылья и обменялись приветствиями с сириусянами и альфами, которые как раз выскакивали из шаттла, украшенного чьим-то граффити: «Люблю тебя. Не в том смысле. Клянусь», – это приветствие какой-то альфа подслушал в свой последний приезд в Л.А. Шмякая по трапу своими абсурдными ногами, альфы едва начали процесс приветственного хлопанья по рукам и вылизывания ноздрей остальных, когда над полем зазудел черный аппарат зета-ретикулов на воздушной подушке. Не успев толком высыпать на грунт, ужасные зеты принялись подкидывать херувимов в воздух и раскачивать их за крылья, игриво наступая на двадцатипалые ноги альфа-центаврам и рассказывая анекдоты сириусянам лишь ради того, чтобы выяснить, насколько быстро те обомлеют от смеха.
Капитан Кверк приблизился к одной из подручных и, украдкой оглядевшись, не смотрит ли кто, передал ей объемистый сверток. Прошептал на ухо инструкции. Та кивнула. Войдя в космолет, она отыскала Секретный Тайник, явно отмеченный для облегчения идентификации, спрятала в нем Тайные Умыслы, закрыла люк и убрала знак.
Джейк и Бэби шагали по Кинг-стрит к «Сандрингаму»: округлый скольз его ногастой походки идеально дополнялся ее припрыжным кипящим шагом. Джейк заметил, как все встречные улыбаются ей. Когда же она улыбалась в ответ, некоторые блаженно опускались на тротуар, будто сами кости их обратились в воду. От этого Джейку было одновременно радостно – она шла с ним – и тревожно. Ясно, что пойти она могла с кем ей было бы угодно. На доске перед пабом мелом были начертаны слова «Косолапый Копчух»; под ними значилось, что простых нет, вход – два доллара.
– Простых нет? И тут простыней не хватает?
Джейк тупо глянул на нее:
– А?
– Ну, что ты мне рассказывал об отношениях и утаскивании простыней?
О чем она, к чертовой матери, толкует?
– Ну помнишь – по ночам? – Бэби вдруг вспомнила, что Джейк не способен вспомнить ничего из их тогдашней беседы. Она уже начинала жалеть о гамбите с «Мемоцидом». – Ладно, не парься, – сказала она.
Странная она, конечно, девчонка, подумал Джейк, протралив карманы и выудив четыре доллара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Какая херня, подумала Бэби. Интересно, что он хотел сказать перед тем, как решил произвести на меня впечатление.
Уилма Флинтстоун – вот что он хотел сказать. Ему было видение Бога в облике Уилмы Флинтстоун. Это производило впечатление на других девчонок, но Джейк не был уверен, что сработает на Бэби. Что это вообще за имя – Бэби?
– Ну что, пойдем? – предложил он.
Достигши гостиной, они обнаружили, что близнецы перекидываются между собой картонкой из-под «биг-мака», будто воланом.
– А где Ляси и Пупсик? – спросила Бэби. Тристрам поморщился. Торкиль скорчил рожу.
– Пупсик внизу с девчонками, – пробурчал он. – А Ляси, э-э, как бы пропала.
Бэби пожала плечами. Она достаточно хорошо знала Ляси, так что не беспокоилась. И совершенно не жалела, конечно, что Джейк достался только ей.
– Вы идете или как?
– Вряд ли, – ответил Торк. – Мы, наверное, тут потусуемся, Ляси дождемся. О, и Пупсик сказала, что вас догонит.
Зазвонил телефон. Джейк не успел отреагировать, как трубку сняла Бэби.
– Хочешь пососать мне хуй? – спросила она, сделав свой голос утробным. В трубке женщина залилась слезами.
– Джейк, ты мерзавец, – прорыдала она, шваркая трубку на место.
Бэби повернулась к Джейку.
– Джейк, ты мерзавец, – проинформировала она.
– Есть такое мнение, – поморщился Джейк. – Мнение есть.
– Все они мерзавцы, – пожала плечами Сатурна. – Но есть различные сорта мерзавцев. Есть обаятельные мерзавцы, есть терпимые мерзавцы, есть неисправимые мерзавцы. Мальчики в этом доме варьируются от обаятельных до терпимых с периодическими приступами неисправимости. Обожаю, кстати, твою татуировку с пауком. Ты уверена, что не вампир? Уверена, что ты всего-навсего чужая? – Сатурна, Неба и Пупсик сидели по-турецки на королевских размеров кровати готических дев: балдахином ей служил избыток свисавшего слоями черного муслина. – Не хочешь еще раз проверить? – Расставленные по всей комнате черные свечи пахли мускусом и мерцали сквозь муслин, создавая искусственные сумерки, наполненные таинственными тенями и непредсказуемой игрой света. Сатурна протянула руку и мягко возложила ее на шею Небы. Отвела ей волосы с лица и опустила ошейник. В свете свечей голое горло Небы сияло золотом. – Не хочешь? – повторила Сатурна.
– Хочу, – сипло ответила Пупсик. – Очень хочу. – И она коснулась губами предложенной плоти. Ее дьявольские рожки щекотали Небины щеки. Обхватив одной рукой Небу за талию, другую она погрузила ей в волосы, где обнаружила руку Сатурны и упокоилась на ней. – Чеготамзначидвамирыделают? – осведомилась она сквозь прикушенную кожу.
– Вампир кусает шею и пьет кровь своей жертвы, – проинструктировала Сатурна. Властность в ее голосе подрывалась легкой дрожью. Она слегка сдвинула одну очерночулоченную ногу, чтобы пятка прижималась к твердеющему клитору. Дотянувшись, она погладила бедро Небы через слои кружев и жатого бархата. – Мы фантазировали об этом много лет. Это должно стать тотально преобразующим. – Рука ее скользнула вверх нежно подразнить Небину пизду сквозь мягкую ткань. Неба испустила прерывистый вздох и закрыла глаза.
Пупсик впервые с приземления на эту планету была полностью счастлива. Слишком много, на ее вкус, всякого «земной мальчик то, земной мальчик сё». Мальчиковая Зона. Вот это – другое дело. Она обнажила зубы и впилась в шею Небы. То были зубы девочки, для которой принять минеральную добавку означало пожевать скалу. Легко прорвав кожу, она всосалась в соленый нектар, потекший из неглубокой ранки. От вкуса крови по ее позвоночнику пробежала дрожь, и все тело ее пропиталось неожиданно интенсивным жаром. Неба, запаниковав, сначала попыталась вывернуться. Тем не менее Сатурна держала ее крепко, да и Пупсик не разжимала железной хватки. В конце концов Неба прекратила сопротивление. Вся дрожа, она тускло обмякла у груди Сатурны, пока та продолжала интимные ласки.
Теперь антенны Пупсика дрожали, а дыхание вырывалось спазмами. По ее коже каскадами прокатывалась радуга цветов, словно трепетный флаг Марди-Гра.
– Мммммм. Мммммм.
К телесным жидкостям землян не слишком сильно-то и требуется привыкать. Типичная фигня осторожных нефонцев.
Пупсик подняла голову и слизнула кровь с зубов.
– Дай мне, – произнесла Сатурна, вывернув шею так, чтобы языком собрать кровь с губ Пупсика, не убирая руки с Небиной пизды.
– Может, я и есть как-его-там, в конце концов, – раздумчиво вымолвила Пупсик, пробуя пальцем глазной зуб. Что это у нее на нёбе? Ах да. – Посмотрите-ка, девочки, – сказала она, распахивая рот пошире.
– Мне понравились «Вампирские хроники». А вот «Клич к небесам» скучный до слез, и мне показалось, что «Выход в Эдем» сильно перехвален.
– А ты читал ведьмовскую серию?
– Пока нет. Как она?
– Да ничего. Неба и Сатурна читают в разумных пределах много, поэтому я часто проверяю, что у них на полках. Мальчишки же, с другой стороны, безнадежны. Единственный раз, когда у Джейка в доме водились пристойные книги, – это когда он убалтывал библиотекаршу. Джейк скорее радостно завалит в паб и за вечер спустит на выпивку пятьдесят баксов, а то и больше, чем раскошелится на пятнадцать почитать что-нибудь достойное. Я не понимаю. Если б я не был генетически запрограммирован на беспрекословную преданность, я бы давно свалил. А ты как, малыш?
Игги валялся на боку. Ревор пристроился у его бледной груди, зажатый меж передними лапами бультерьера. Он вздохнул:
– Девчонок тоже нельзя назвать книжными червями. Классические рок-цыпочки. Не то чтобы я что-то имел против рока. Ты вообще сам как насчет музыки?
– Конечно, хотя в своих вкусах я немного старомоден. Всегда питал слабость к «Животным» и «Трехсобачьей Ночи» – по очевидным причинам, не говоря уже о «Бурбонных Вьючных». Из новой музыки тоже кое-что нравится. «Портисхед», например. И вновь, рискуя заслужить обвинения в тотальной очевидности, трек «Галета» – мой личный любимец. А ты что предпочитаешь, Ревик?
– Мы так совместимы, что смешно. Хотя я бы обязательно добавил альбом «Ручные звуки» «Пляжных Мальчиков».
– Ну еще бы. Ох, черт! Вон идут Джейк и Бэби. Играем животных.
Игги вскочил на ноги, подтрусил к двери и с тщательно рассчитанным раболепием лизнул Джейка в руку, являя ничем не отягощенную радость одновременным вилянием хвоста.
– Рафф! – сказал он. – Рафф! Рафф!
– Ёрп! – вскричал Ревор. – Ёрп! Ёрп! – Он перекатился на спину и помесил лапами воздух, когда Бэби сыграла пальцами арпеджио по его пушистому животику. – Ннф нф! Эхехехех! Щикивикилики!
Джейк налил воды в миску Игги, потрепал его на прощанье и ушел вместе с Бэби.
– С расой хозяев покончено, – прокомментировал Ревор, когда за ними закрылась дверь.
Игги рухнул на пол рядом с Ревором и зевнул своим крокодильим зевком. Гнаааааа-щелк.
– А вся эта белиберда типа сюси-пуси-пу никогда не действует тебе на нервы? Тебе никогда не хочется сбросить притворство, когда они рядом, и жить как разумные формы жизни, коими мы и являемся?
– Ох, не знаю, – пожал плечами Ревор, беря лапу Игги в свои и облизывая ему подушечки. – Тогда они, быть может, захотят, чтобы мы их кормили и выгуливали. Честно говоря, мне наплевать. Зачем выдавать им, что умеешь водить, если у тебя и так билет первого класса в райском поезде?
– Ну ты и филон, – рассмеялся Игги.
– Хай хом, хай хом, на Землю мы идем.
Сириусяне, высаживаясь с межпланетного шаттла на Нефон, спускались по трапу кордебалетом, словно танцуя конгу. Поскольку ног у них по четыре у каждого, зрелище сенсационное. Кроме того, они пели – к этому виду творческой деятельности они относились с бесконечным энтузиазмом, обладая бесконечно малым талантом. Вследствие пространственных ограничений и требований по весу ручной клади на межгалактическом судне, коим им предстояло лететь на Землю, сириусянам разрешили взять с собой лишь по одному небольшому рюкзаку и ручной сумочке. Все вместе не должно превышать 86,3 нефограмма. Но, будучи сириусянами, они не могли толком подчиниться даже этому сравнительно простому требованию.
В этот самый миг один сириусянин вообще-то сидел на дегтебетоне и выл во все свои шесть глаз, пуская сопли тремя ноздрями: он забыл сумочку, содержавшую, среди прочего, его любимую заколку для волос, киберроман, который читал, проходку во все зоны на концерты «Хайосса», пачку психоделической закуси и золотую карточку «Амэкса». Рядом стоял несколько нетерпеливый нефонский чиновник, пристукивая копытом и пытаясь утешить несчастного тем, что, едва они доберутся до Земли, тот легко сможет похитить замены всем этим вещам.
– Нет, не смогу, – хлюпал носом сириусянин. – «Хайосс» уже распались. Они больше нигде не играют.
Всегда логичный нефонец пожал плечами:
– Зачем тогда проходка?
– Вы не понимаете, – взвыл сириусянин.
Это правда. Нефонцы были не способны понять такие вещи. Не могли постичь они и того, как вообще можно собираться в дорогу, подобно сириусянам. Легко решить, что чужие, готовясь к межзвездному вояжу, скорее предпочли бы путешествовать налегке, прихватив с собой лишь то, что действительно необходимо, и разместив это в своей клади так, чтобы можно было достать легко и в неиспорченном состоянии. Сами нефонцы в деле аккуратной упаковки естественно эффективны, но вот что касается прочих чужих… Из рюкзаков сириусян торчало или вываливалось до едрени фени странных и негабаритных предметов, включая целые гардеробы спортивных костюмов Элвиса (сириусяне – первые во всюхе имперсонаторы Элвиса), клюшки для гольфа (они обожают гольф из-за обуви), кегельбанные шары (то же касается боулинга), и комплектов из мольбертов с красками на тот случай, если по пути им взбредет заняться живописью. Один даже упаковал с собой маску Инопланетянина. К тому же, как будто всего этого мало, чтобы свести с ума любого среднего нефонца, один сириусянин просто сунул в багаж корзину с грязным бельем – мятыми нарядами и вонючими носками. По три в каждой паре. Ессно.
А за кулисами нефонские подручные (которые никогда особо не протестовали против своего статуса, но работали прилежно и с пониманием того, что Кто-то Должен Это Делать) тихонько разгружали мешки особых химикалий и минералов – билет сириусян на Землю.
Внезапно зажужжав и громогласно плеснув, в пруд рядом со взлетной полосой брюхом шлепнулась посадочная капсула херувимов. Разъехалась дверь, выскочил надувной желоб. И через секунду он весь уже подскакивал и попискивал под напором кучи-малы упитанных тел.
Выкарабкавшись на берег, херувимы отряхнули крылья и обменялись приветствиями с сириусянами и альфами, которые как раз выскакивали из шаттла, украшенного чьим-то граффити: «Люблю тебя. Не в том смысле. Клянусь», – это приветствие какой-то альфа подслушал в свой последний приезд в Л.А. Шмякая по трапу своими абсурдными ногами, альфы едва начали процесс приветственного хлопанья по рукам и вылизывания ноздрей остальных, когда над полем зазудел черный аппарат зета-ретикулов на воздушной подушке. Не успев толком высыпать на грунт, ужасные зеты принялись подкидывать херувимов в воздух и раскачивать их за крылья, игриво наступая на двадцатипалые ноги альфа-центаврам и рассказывая анекдоты сириусянам лишь ради того, чтобы выяснить, насколько быстро те обомлеют от смеха.
Капитан Кверк приблизился к одной из подручных и, украдкой оглядевшись, не смотрит ли кто, передал ей объемистый сверток. Прошептал на ухо инструкции. Та кивнула. Войдя в космолет, она отыскала Секретный Тайник, явно отмеченный для облегчения идентификации, спрятала в нем Тайные Умыслы, закрыла люк и убрала знак.
Джейк и Бэби шагали по Кинг-стрит к «Сандрингаму»: округлый скольз его ногастой походки идеально дополнялся ее припрыжным кипящим шагом. Джейк заметил, как все встречные улыбаются ей. Когда же она улыбалась в ответ, некоторые блаженно опускались на тротуар, будто сами кости их обратились в воду. От этого Джейку было одновременно радостно – она шла с ним – и тревожно. Ясно, что пойти она могла с кем ей было бы угодно. На доске перед пабом мелом были начертаны слова «Косолапый Копчух»; под ними значилось, что простых нет, вход – два доллара.
– Простых нет? И тут простыней не хватает?
Джейк тупо глянул на нее:
– А?
– Ну, что ты мне рассказывал об отношениях и утаскивании простыней?
О чем она, к чертовой матери, толкует?
– Ну помнишь – по ночам? – Бэби вдруг вспомнила, что Джейк не способен вспомнить ничего из их тогдашней беседы. Она уже начинала жалеть о гамбите с «Мемоцидом». – Ладно, не парься, – сказала она.
Странная она, конечно, девчонка, подумал Джейк, протралив карманы и выудив четыре доллара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37