– Спасибо.
Ньюсон не любил разговаривать в метро. Он остро чувствовал близость незнакомых людей. Наташа, напротив, была из тех девушек, которым решительно все равно, кто знает о ее личных проблемах.
– Так что бесплатно до ночи я больше не сижу, – громко сказала она. – Извини, но теперь я буду меньше заботиться о карьере, пока не налажу свою личную жизнь.
Ньюсон молчал до самого эскалатора на «Южном Кенсингтоне».
– Скажи мне, сержант, по поводу изменения твоего отношения к карьере и обещанном отказе от сверхурочных. Как именно Ланс намерен изменить свою жизнь, какой вклад он внесет в ваши новые отношения?
– Ну… он, наверное, будет более милым.
Теперь они шли по Олд-Бромптон-роуд. Наташа сердилась на Ньюсона и вышагивала с оскорбленным видом, двигаясь на несколько шагов впереди него. Солнце переливалось на ее голых плечах и сверкало на тонкой паутинке волосков на руках.
Он вдруг вспомнил другие руки. Вспомнил вспышку света в темноте прошлой ночи, когда в дверном проеме показалась фигурка маленького мальчика и когда он увидел шрамы, которые мать этого мальчика нанесла себе.
– Я понял, – сказал он, догоняя Наташу и идя вровень с ней. – Значит, он бросает тебя и всячески обзывает, и его цена за то, что ты берешь его обратно, это то, что ты будешь уделять ему больше «вашего» времени.
– Да, именно так, – бросила Наташа, не оглядываясь. – Я думаю, он прав. Я была эгоисткой.
– Господи боже мой, сержант уголовной полиции Уилки! Послушай, что ты говоришь!
Наташа остановилась и повернулась. Темные глаза сверкали на маленьком личике, грудь вздымалась от злости.
– Послушай, отвали, хорошо? Ланс пообещал, что не будет больше скотом, и меня это устраивает. Понятно? Тот факт, что я люблю своего парня, не делает меня жертвой…
– Я не сказал, что ты жертва.
– Ты постоянно на это намекаешь! И если у тебя проблемы с личной жизнью, это не означает, что ты имеешь право вываливать на меня все это дерьмо, ясно?
Ньюсону показалось, что Наташа ударила его в солнечное сплетение. Конечно, она права. У него вообще не было на нее никаких прав.
Они стояли под строительными лесами, которых в Лондоне было не счесть и на которых то и дело сидели строители.
– Молодец, девка, – крикнул один из них. – Так ему и надо, ублюдку мелкому.
Наташа резко вытащила свое удостоверение из сияющей черной кожей сумочки и рявкнула:
– Заткни свою вонючую пасть, придурок, или я тебя арестую на том основании, что ты идиот! Capisce!
Строитель заткнул свою «вонючую пасть», и, поскольку было время обеда, Ньюсон с Наташей пошли в одну из многочисленных кондитерских Южного Кенсингтона.
– Capisce? – спросил Ньюсон, заказывая кофе и горячий сандвич с сыром и ветчиной.
– Да. Именно так говорят в сериале «Клан Сопрано».
– И потому это так замечательно звучит в устах лондонского сержанта полиции.
Они сели за столик, втиснувшись между группами пожилых дам европейского вида. Ньюсону не давало покоя замечание Наташи об отсутствии у него личной жизни, и его так и подмывало рассказать, как отлично он провел вчерашний вечер и что есть женщина, которая не прочь общаться с ним. Но передумал. Затащить в постель одинокую бывшую одноклассницу, которую он нашел по Интернету, едва ли было весомым доказательством его невероятных способностей или искушенности в делах любви.
Обед прошел в молчании. Поев, Наташа швырнула на стол четыре фунта и вышла, оставив Ньюсона в одиночестве. Он догнал ее у дома, в котором умерла Фарра Портер.
– Ну что, пойдем, – коротко сказала Наташа, и они прошли мимо консьержки к полуподвальной квартире, над которой находились апартаменты Фарры Портер.
Ньюсон в жизни не видел более старой пары, чем мистер и миссис Гельдштейн. Обоим за девяносто, они прожили в своей квартире в Кенсингтоне почти пятьдесят лет. Они сидели в душной гостиной, увешанной коврами, и ждали вопросов Ньюсона.
– Расскажите нам о Фарре Портер, – попросил он.
– Мы всегда были счастливы здесь.
– Пока не вселилась мисс Портер.
– Мы никогда не видели такой женщины, – сказала миссис Гельдштейн, закатывая глаза к потолку.
– Чем же она была так плоха? – спросила Наташа.
– Не люблю плохо говорить о покойниках, сержант, но она была настоящим тираном. Она хотела нас выселить. Она мечтала о двухэтажной квартире и хотела соединить нашу квартиру со своей. Хозяин дома, конечно, был на ее стороне. Видите ли, мы платим фиксированную ренту, и он уже много лет мечтает от нас избавиться. Мы стоили ему много тысяч, но это не наша вина.
– Он не догадывался, что мы проживем так долго, – хмыкнул старик.
– Поэтому мисс Портер вместе с хозяином пытались нас запугать. Она постоянно жаловалась и говорила, что от нас много шума и вони. Конечно, хозяин знал, что это чушь, притворялся, что верит, и делал нам предупреждения.
– Она сказала, что поверить не может, что вынуждена платить почти полмиллиона за свою квартиру, в то время как наша обходится нам в две сотни в неделю, и что ей приходится жить с грязными иммигрантами, которые отравляют ей воздух. Иммигранты! Я ей сказала, что жила в Англии, когда ее еще на свете не было. Мы жили при Гитлере и пришли сюда чуть не босиком. И ей нас не запугать.
– Но она пыталась.
– Больше не попытается! – сказал старик, не в состоянии сдержать улыбку. – Ну и злились мы на нее той ночью за шум, – добавил он.
– Да, – согласилась его жена, – мы хотели даже жалобу написать. Конечно, утром мы поняли, что жаловаться больше не на кого и что ее убивали, пока мы стучали в потолок, чтобы сделала музыку потише.
– У нее играла музыка? – спросил Ньюсон.
– Да, раньше мы ничего подобного не слышали.
– Вы слышали, что это была за музыка?
– Какая-то поп-музыка. Настоящей музыки совсем не было.
– А какая именно?
– Я же говорю: поп-музыка. Господи, инспектор, она ведь бывает только одного вида, разве нет? Дурацкая.
– Значит, вы не помните, что тогда играло?
– Если вы имеете в виду, кто именно пел, то я не имею на этот счет ни малейшего представления.
Ньюсон и Наташа вышли от Гельдштейнов и остановились на лестничной площадке, чтобы обсудить услышанное.
– Значит, играла музыка, – сказал он. – Как и в случае с Бишопом и Нейлом Брэдшоу. Может, и в других случаях тоже, но этого мы не знаем.
– Ну, он ведь включал музыку, чтобы заглушить крики, так?
– Да, вот только у Фарры Портер во рту был кляп.
– Знаешь, в случае с Бишопом эта музыка никак не давала мне покоя.
– Почему это?
– У нас есть куча подтверждений музыкального вкуса Бишопов. Вся улица знала, что именно они слушали.
– Middle of the Road и другая легкая музычка.
– Вот именно. Начало семидесятых, насколько я помню.
– Это так кажется: этот стиль возвращается.
– И все же в ночь убийства в доме играл рок-н-ролл конца пятидесятых.
– И на что это указывает?
– Вот этого я и не знаю.
Они поднялись мимо квартиры Фарры Портер к ее соседям сверху. Здесь жил молодой биржевой брокер с женой и новорожденными близнецами. Несомненно, именно такие люди являлись потенциальными избирателями Фарры Портер, но в данном случае об этом и речи не было.
– Она начала беситься, как только близнецы впервые закричали, – сказала миссис Ллойд, пока няня разливала чай. – Должна признать, что малыши очень горластые – два мальчика, что тут сказать. Сейчас они, слава богу, спят, но что я могу поделать? Младенцы очень шумные.
– Я не могла этого просто так оставить, когда она прибежала жаловаться в первый раз, – добавила няня. Это была самоуверенная молодая австралийка, которая запросто вмешивалась в хозяйские разговоры. – Я сидела одна с Гарри и Уильямом, раздался звонок, она влетела как фурия, просто рвала и метала и заявила, что многоквартирный дом – не место для младенцев, и что она привыкла к окружению взрослых людей, и что нам нужно съехать в отдельный дом.
– Нет, представляете? Какая наглость! – добавила миссис Ллойд.
– Я ей сказала: «Послушай, милочка, я просто няня, и у меня и так забот полно с двумя орущими младенцами, и на черта мне нужна фурия, которая названивает в дверь и орет».
– Знаешь, Джоди, возможно это было немного грубовато.
– А мистер Ллойд? – спросил Ньюсон. – Полагаю, его отношения с мисс Портер были такими же плохими?
Ньюсон сказал наугад, но по реакции женщин ему стало понятно, что он попал в точку. После его вопроса повисла смущенная пауза, обе женщины быстро отвели глаза. Ньюсон и Наташа поняли, что Фарра Портер явно была настроена против детей Ллойдов, но вот против общества их отца она явно не возражала.
– Мой муж почти не общался с мисс Портер с тех пор, как… Ну, уже довольно давно.
– Она была просто сука, – добавила Джоди.
– Никто из вас не слышал, что происходило внизу в ночь убийства? – спросил Ньюсон.
– Нет, инспектор. Я уже говорила констеблю, что когда в доме два младенца, шума и так предостаточно.
– Я имел в виду музыку. Вы слышали, что там играла музыка?
– Я правда не помню.
– Я слышала, – сказала няня. – Точно. Где-то внизу играла музыка. Я скажу, почему я запомнила. Одна из песен была «Любовь и поцелуи». Возможно, вы о ней никогда не слышали.
– Это первая запись Дани Миног, – сказала Наташа.
– Именно. Моя самая первая пластинка. Я ее купила, когда мне было шесть лет, и не слышала уже лет пятнадцать. Я обратила внимание на музыку, потому что это очень странная музыка для такой самоуверенной и утонченной суки, какую эта Фарра Портер из себя корчила.
– Да, – сказал Ньюсон. – Очень странная.
Женщина с последнего этажа дома, возглавлявшая собрание жильцов, была не лучшего мнения о Фарре Портер, чем Гельдштейны или Ллойды. Поговорив с ней, Наташа с Ньюсоном с облегчением ушли из этого дома. Стоя на залитой солнцем улице, они делились впечатлениями.
– Действительно, отзывы о ней очень похожи на отзывы о Бишопе, – признала Наташа. – В обоих случаях жертва была очень непопулярна среди соседей.
– И причина этой непопулярности тоже одна. Обе жертвы были влиятельные, сильные личности, лидеры по натуре, жестокие и эгоистичные.
– Ты думаешь, мы имеем дело с убийцей, который уничтожает ублюдков?
– Я думаю, не стоит отвергать эту версию.
– Тогда зачем такие дикие способы убийства? Кажется, он берет их с потолка.
– Я уверен, что это только кажется.
– А как насчет трех других убийств, которые ты приписал нашему серийному убийце? Как они связаны? Эти жертвы тоже были ублюдками?
– Спенсер был мичманом в армии, так? Не хочу плохо отзываться об офицерах запаса или говорить, что они все одинаковые…
– Особенно учитывая то, что я сержант.
– Да, именно. Но можно точно сказать, что власть офицеров иногда перерастает в тиранию, и не забывай, что на его похороны никто не пришел. Наверное, он тоже был не очень популярен.
– Можешь быть уверен, что на похоронах Портер будет куча народу, да и Адама Бишопа хоть и ненавидели, но устроили ему похороны по высшему разряду, с кортежем и всеми делами.
– Ненависть может принимать разные формы. Я думаю, много людей хотело бы станцевать на могиле Адама Бишопа.
– Ну а как насчет двух других? Энджи Тэтум была моделью, а Брэдшоу – хранителем музея.
– Даже среди таких людей встречаются негодяи. Мне кажется, это нужно выяснить.
На тихой улице раздался рев мотоцикла, и показался «кавасаки» Ланса. Он приехал забрать Наташу.
– Поехали, куколка. Если у тебя есть деньги, я тебя ужином угощу.
Наташа рассмеялась над убийственно тупой шуткой Ланса и надела протянутый ей огромный шлем, прежде чем грациозно забраться на мотоцикл позади Ланса. Ньюсон заметил, что Ланс даже не посмотрел, уселась ли девушка как следует, прежде чем рвануть вперед, и Наташа чуть не упала, когда они резко перестроились в другой ряд. Если бы она упала и ушиблась, Ньюсон потратил бы остаток своей жизни на то, чтобы заставить Ланса заплатить за это.
16
Придя домой, Ньюсон налил себе выпить и долго сидел задумавшись.
Он был расстроен. У него не было подруги и не было личной жизни. Он был безответно влюблен в девушку, и за последний год он спал с единственной женщиной, которую вытащил из своего прошлого и у которой дела были еще хуже, чем у него.
Нужно успокоиться. Нужно привести себя в порядок.
И еще нужно найти серийного убийцу. Убийцу, жертвами которого, по мнению Ньюсона, стали уже пять человек.
Было еще очень рано, и Ньюсон решил, что самое лучшее – выкинуть из головы напрасные мысли о Наташе и Лансе и вернуться к работе. Он принес папку по делу Бишопа, нашел в документах телефон и набрал номер.
– Дом мииисис Бисьшопп.
– Привет, это Хуанита?
– Она здесь больше не работает. До свидания.
Послышались короткие гудки. Ньюсон набрал тот же номер.
– Добрый день, мне нужно поговорить с миссис Бишоп. Это инспектор Ньюсон.
Прошло немало времени, прежде чем он услышал в трубке резкие нотки голоса вдовы Адама Бишопа.
– Да. Что вам нужно? Уже поймали ублюдка?
– К сожалению, нет.
– Тогда зачем звоните? У меня процедура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47