Вообще-то раньше у Тины были очень даже хорошие друзья, но теперь она сама стала точно такой же, как ее новые приятели. Совершенно равнодушной. Даже грязной. Ей сейчас на все плевать, включая свой внешний вид, школу, домашние задания и...
– Спасибо, Мириам, – мягко остановил ее Вентл.
Девушка тут же встала со стула, оправила платье.
– Мистер Вентл, скажите, у нее что, серьезные проблемы?
– Боюсь, да, но пусть это останется только между нами, хорошо, Мириам? Она не появится здесь вплоть до конца этого семестра. У нее серьезный нервный срыв.
Мириам громко шмыгнула носом, искоса бросила полный нескрываемого любопытства взгляд на Поля Дармонда и короткими быстрыми шагами вышла из кабинета.
После того как за девушкой тихо закрылась дверь, Вентл, чуть подумав, сказал:
– Увы, наши учителя слишком заняты и, к сожалению, практически не имеют возможности следить, с кем дружат, чем занимаются их ученики в свободное время, на переменах, после уроков... Использование Мириам в таком качестве ничего хорошего ей не принесет, я знаю, но учти: она сама и при этом полностью добровольно предложила время от времени рассказывать мне о том, что происходит в нашей школе.
– Ладно, ладно, Вентл, это ваше внутреннее дело. Добровольных доносчиков хватает и у нас, в полиции. Скажем так, ты можешь для начала дать мне адреса новых друзей Тины?
– Естественно, могу. И что ты собираешься с ними делать?
– Передам соответствующим людям, поскольку то, что я сейчас делаю, в мои прямые обязанности совершенно не входит и даже выглядит так, будто я сую нос в чужие дела. А это, должен заметить, у нас весьма и весьма не приветствуется.
– Возможно, возможно, хотя лично я это крайне приветствую.
– К сожалению, Вентл, придется общаться с их родителями, и это хуже всего. Хорошо хоть, не так уж часто приходится этим заниматься. Извини, конечно, но боюсь, тебе придется расстаться еще с двумя учениками, Гровер.
– Да, к сожалению. Ведь к тому же они старшеклассники. И вряд ли сюда вернутся, а их родители будут винить не себя самих и не своих детей. Нет, всю вину они возложат на школу, на нас, и только на нас одних. Точнее говоря, на меня!.. Забавно как-то. Дети из хороших, вполне благополучных семей, как правило, не ступают на кривую дорожку, а вот Тина... Тина Варак, похоже, стала каким-то странным исключением.
– Нет, Гровер, совсем не обязательно. Ведь ее отец женился во второй раз, а родной брат, Генри, их общий любимец и образец для подражания, не далее как в марте погиб в Корее. С тех пор до нее никому просто не было дела. Все были поглощены своими собственными заботами и переживаниями. Наверное, дом стал для нее слишком мрачным местом. А на молодых, как тебе хорошо известно, это оказывает достаточно большое воздействие... И одного только чисто медицинского вмешательства в таких случаях далеко не всегда достаточно. Нужна адекватная коррекция целого ряда психологических факторов. Особенно учитывая тот факт, что всего через несколько недель Тина снова вернется в ту же самую среду, к тем же самым людям.
– Хорошо, считай, что уговорил: я попрошу выписать для тебя все адреса ее «друзей». Причем немедленно.
Когда Дармонд вернулся в магазин, было уже четверть второго. Припарковав машину, он подошел к окнам и прежде всего увидел сидевшую за кассовым аппаратом Яну. Вот уж кого он знал меньше всего! Хотя встречался с ней, возможно, даже чаще, чем с другими. И единственное, в чем он отдавал себе полный отчет, – это в том, что его наиболее естественной реакцией на нее было чисто мужское желание... Говорила Яна крайне мало, больше молчала, и вместе с тем в ее молчании не было ни умысла, ни попытки избежать чего-то, да и весь ее вид производил впечатление надежной, простой и совершенно бесхитростной женщины. В данный момент она, слегка прикусив нижнюю губу, медленно тыкала указательным пальцем левой руки в клавиши кассового аппарата, подсчитывая общую стоимость очередного заказа.
Когда Поль проходил в магазин через входную дверь, в торговый зал из подсобки сзади вышла Бонни и направилась в его сторону, по дороге сказав что-то Яне. На ней был все тот же бледно-голубой кардиган, но вместо брюк – широкая юбка из грубой шерсти. Подойдя, Бонни остановила на нем вопросительный взгляд.
– Дело заняло несколько больше времени, чем я ожидал, извините. Когда вам надо будет вернуться?
– Не позже чем через час.
Ее отношение к нему заметно изменилось. Она по-прежнему была с ним подчеркнуто сдержанной, но уже без какой-либо враждебности. Усадив ее в машину, Поль закрыл за ней дверь, обошел вокруг капота и сел за руль. Бонни достала из сумочки сигарету.
– Сам не знаю почему, но мне хотелось бы пообедать где-нибудь в другом районе, Бонни. Тут неподалеку, на пригородной Уиллоу-стрит, есть симпатичное местечко, где можно совсем неплохо посидеть на открытой террасе. Не возражаете?
– Нет, не возражаю.
Когда их двухдверный седан наконец-то выбрался из города, Бонни показалось, будто они попали в совершенно иной мир – красивые зеленые холмы, теплый июньский воздух, приветливый щебет птиц.
– Господи, как же все-таки хорошо время от времени выбираться из города на природу, – со вздохом то ли удовольствия, то ли сожаления заметил Поль.
– А я все время, пока мы ехали, пыталась вспомнить, когда же мне в последний раз доводилось быть за городом, – как бы продолжая его мысль, но думая о чем-то своем, отозвалась Бонни. – Боже мой, как же давно это было!
– А я, признаться, здорово боялся, что вы откажетесь.
Поль чувствовал, что она слегка повернула к нему голову, но специально на нее не смотрел. Из глубины ее горла неожиданно послышались какие-то странные, но, несомненно, очень теплые звуки. Не смех, нет. Скорее смешливый признак искреннего веселья.
– Нет, конечно, не отказалась бы. Просто не могла отказаться. Дело в том, что, когда вы уехали, я сразу же пошла к Гасу и сказала ему, что за неделю одного Ровеля мне более чем достаточно и второго я уже, скорее всего, просто не перенесу. После чего настоятельно попросила его потребовать от вас оставить меня в покое. И знаете, что он сделал? Схватил меня обеими руками за плечи и затряс с такой силой, что у меня из орбит чуть не выскочили оба глаза! А потом категорически заявил, что я его дочь, что я живу в его доме и буду делать все так, как он скажет. А затем не сказал, не попросил, а приказал ехать с вами обедать и говорить обо всем, о чем вы сочтете нужным, и... и перестать нести ахинею. Знаете, такая яростная реакция сначала меня здорово испугала, но после того, как он слегка успокоился и заговорил уже другим тоном, до меня постепенно начало кое-что доходить. Оказывается, вы что-то вроде друга Гаса и всей нашей семьи, мистер Дармонд, так ведь? Я не ошибаюсь?
– Нет, Бонни, не ошибаетесь. Мы с Гасом действительно добрые друзья. Причем уже довольно давно. И, кроме того, я... только что оказал ему и всей вашей семье большую услугу.
– Вы имеете в виду Тину? Да, он упомянул, что с Тиной что-то не совсем так, но я, честно говоря, толком ничего не поняла. Что с ней?
– Я расскажу об этом, когда мы поедим. Этот ресторанчик совсем рядом, чуть дальше по дороге. И если, конечно, вас не затруднит, называйте меня, пожалуйста, просто Полем, ладно?
Небольшой ресторанчик рядом с пологим склоном холма действительно оказался на редкость весьма чистым и милым заведением. С яркими цветами, симпатичными улыбающимися официантками в накрахмаленных белоснежных передниках, веселыми клетчатыми скатертями на столах... На крошечной террасе в тени виноградных лоз над открытым решетчатым покрытием их стояло всего четыре. А прямо под ними, внизу, деловито журчал небольшой ручеек, весело куда-то бегущий через небольшие бурые валуны и дальше вниз по склону...
Когда Поль неторопливо шел за Бонни к самому дальнему столику в углу террасы, он невольно залюбовался тем, как грациозны ее движения, как элегантно колышется над ее молодыми упругими бедрами даже простая грубошерстная юбка, ее прямой спиной, гибкой, узкой талией и густой копной медно-рыжих волос. Они в беспорядке рассыпались, когда она резко обернулась, чтобы посмотреть на него и едва заметным движением бровей указать на столик – сюда?
– Давайте сюда, – чуть пожав плечами, ответил он. – Почему бы и нет? – И вежливо подвинул ей стул.
Бонни последовательно посмотрела сначала на ласково журчащий внизу ручеек, потом на зеленые лианы виноградной лозы, наконец, на кусочек голубого неба, видневшегося через широкие проемы верхнего покрытия террасы.
– Да, это на самом деле просто прекрасно, Поль.
– Знаете, раньше я частенько привозил сюда жену. Когда имел возможность, конечно.
– Привозили?
– Да, привозил. Год назад она умерла.
– Извините, я этого не знала.
– Откуда бы и с чего бы вам об этом знать? Конечно же нет... Кстати, я рекомендовал бы взять их фирменный куриный пирог. Помимо всего прочего, в нем на самом деле есть куриное мясо.
– Ну надо же!
Глубоко в ее горле снова появились те же самые странные звуки искреннего, теплого удовольствия. И в этот момент она выглядела потрясающе привлекательной. Поль удивился, потому что давно заметил, что при малейшей опасности вторжения в ее внутреннюю жизнь лицо Бонни становилось абсолютно ничего не выражающим, прямо каменным, и смотреть на него было не то чтобы не приятно, а, откровенно говоря, даже противно...
Они сделали заказ, не торопясь пообедали, разговаривая о том о сем, но при этом совершенно не касаясь в общем-то достаточно серьезных для них обоих проблем. Совсем как если бы заранее договорились не трогать их вообще.
Глава 11
Томас Артур Каршнер проснулся и наконец-то вышел из сна, который вернул его лет на тридцать пять назад. От ярких солнечных лучей, проникающих в спальню даже через плотные шторы, все вокруг, казалось, светилось. Он неподвижно полежал еще некоторое время, припоминая только что виденные яркие картинки, прекрасно осознавая, что они вот-вот исчезнут из памяти, и, возможно, навсегда. Все-таки это странно: почему воспоминания далеко не самого счастливого прошлого так ярки? Наверное, как-то начинает сказываться возраст...
Ему снилась его Каролина. Теплая, молодая, живая, прекрасная... Совсем не та жирная, мясистая туша, которую он благополучно похоронил в тридцать четвертом, а совсем другая, та Каролина, которую он встретил после Первой мировой и сразу же страстно полюбил. Во сне она что-то искала в их нью-йоркской квартире, где они тогда жили. И хотя он с готовностью ей помогал, ни за что не хотела сказать ему, что же они так стараются найти. Очевидно, что-то очень для нее дорогое, то, что она спрятала, но потом, к сожалению, забыла куда, но эта утрата ее почему-то смертельно пугала...
Когда сон заметно потускнел, воспоминания о Каролине постепенно свелись к той худенькой, изящной женщине в старомодном, ныне кажущемся нелепым и смешным темно-сером платье, в котором она запечатлена на давно выцветшей фотографии. Теперь Артур лежал и думал: а что сегодня сказала бы ему обо всем сама Каролина, если бы могла знать? И какие слова нашел бы он сам, чтобы объяснить ей, как и почему именно так случилось?
* * *
"Понимаешь, дорогая, все началось так странно, так необычно. В общем, даже как-то не совсем для меня ясно... Словно движение без дорожного указателя. Он был четко на меня нацелен. Понимаешь, ведь даже во зле есть иногда какая-то привлекательность. В те времена появилось немало людей, которых власти страстно желали как можно быстрее найти и как можно больнее пригвоздить к позорному столбу закона за злостное уклонение от уплаты налогов, поскольку в силу тех или иных причин не могли их посадить за решетку за другие преступления, и его это очень беспокоило. Тогда я ничего этого не знал и ведать не ведал, однако именно на меня ему указали как на человека, который на редкость хорошо управляется с цифрами и умеет не менее ловко ими манипулировать. В любых целях! Все началось с того, что я оказал ему небольшую услугу. Совсем маленькую, почти ничтожную, но ее результаты, к сожалению, сделали меня и нескольких моих друзей «печально известными»... Но видишь ли, Каролина, он был из тех, кто не забудет, что ты сможешь в будущем оказать ему и другие услуги, которые он пожелает купить. Его основные дела тогда были, мягко говоря, очень запутанными, хотя от меня ему понадобились в общем-то мелкие и абсолютно легальные действия. Мелкие-то мелкие, но при этом ему хотелось быть на все сто процентов уверенным, что мне можно полностью доверять. А основным критерием оценки доверия для этого, в принципе достаточно простодушного, человека была незамысловатая, но вполне эффективная формула: отважится ли «избранный» им человек причинить ему личный ущерб или нет?!
Меня он заполучил в свое полное распоряжение с такой же непринужденностью и умением, с какими профессиональный конюх седлает своих лошадей. Спросишь, чем? А тем, что, узнав через свои каналы о моей проблеме – далеко не самой для меня важной, но сидевшей, как колючка в.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Спасибо, Мириам, – мягко остановил ее Вентл.
Девушка тут же встала со стула, оправила платье.
– Мистер Вентл, скажите, у нее что, серьезные проблемы?
– Боюсь, да, но пусть это останется только между нами, хорошо, Мириам? Она не появится здесь вплоть до конца этого семестра. У нее серьезный нервный срыв.
Мириам громко шмыгнула носом, искоса бросила полный нескрываемого любопытства взгляд на Поля Дармонда и короткими быстрыми шагами вышла из кабинета.
После того как за девушкой тихо закрылась дверь, Вентл, чуть подумав, сказал:
– Увы, наши учителя слишком заняты и, к сожалению, практически не имеют возможности следить, с кем дружат, чем занимаются их ученики в свободное время, на переменах, после уроков... Использование Мириам в таком качестве ничего хорошего ей не принесет, я знаю, но учти: она сама и при этом полностью добровольно предложила время от времени рассказывать мне о том, что происходит в нашей школе.
– Ладно, ладно, Вентл, это ваше внутреннее дело. Добровольных доносчиков хватает и у нас, в полиции. Скажем так, ты можешь для начала дать мне адреса новых друзей Тины?
– Естественно, могу. И что ты собираешься с ними делать?
– Передам соответствующим людям, поскольку то, что я сейчас делаю, в мои прямые обязанности совершенно не входит и даже выглядит так, будто я сую нос в чужие дела. А это, должен заметить, у нас весьма и весьма не приветствуется.
– Возможно, возможно, хотя лично я это крайне приветствую.
– К сожалению, Вентл, придется общаться с их родителями, и это хуже всего. Хорошо хоть, не так уж часто приходится этим заниматься. Извини, конечно, но боюсь, тебе придется расстаться еще с двумя учениками, Гровер.
– Да, к сожалению. Ведь к тому же они старшеклассники. И вряд ли сюда вернутся, а их родители будут винить не себя самих и не своих детей. Нет, всю вину они возложат на школу, на нас, и только на нас одних. Точнее говоря, на меня!.. Забавно как-то. Дети из хороших, вполне благополучных семей, как правило, не ступают на кривую дорожку, а вот Тина... Тина Варак, похоже, стала каким-то странным исключением.
– Нет, Гровер, совсем не обязательно. Ведь ее отец женился во второй раз, а родной брат, Генри, их общий любимец и образец для подражания, не далее как в марте погиб в Корее. С тех пор до нее никому просто не было дела. Все были поглощены своими собственными заботами и переживаниями. Наверное, дом стал для нее слишком мрачным местом. А на молодых, как тебе хорошо известно, это оказывает достаточно большое воздействие... И одного только чисто медицинского вмешательства в таких случаях далеко не всегда достаточно. Нужна адекватная коррекция целого ряда психологических факторов. Особенно учитывая тот факт, что всего через несколько недель Тина снова вернется в ту же самую среду, к тем же самым людям.
– Хорошо, считай, что уговорил: я попрошу выписать для тебя все адреса ее «друзей». Причем немедленно.
Когда Дармонд вернулся в магазин, было уже четверть второго. Припарковав машину, он подошел к окнам и прежде всего увидел сидевшую за кассовым аппаратом Яну. Вот уж кого он знал меньше всего! Хотя встречался с ней, возможно, даже чаще, чем с другими. И единственное, в чем он отдавал себе полный отчет, – это в том, что его наиболее естественной реакцией на нее было чисто мужское желание... Говорила Яна крайне мало, больше молчала, и вместе с тем в ее молчании не было ни умысла, ни попытки избежать чего-то, да и весь ее вид производил впечатление надежной, простой и совершенно бесхитростной женщины. В данный момент она, слегка прикусив нижнюю губу, медленно тыкала указательным пальцем левой руки в клавиши кассового аппарата, подсчитывая общую стоимость очередного заказа.
Когда Поль проходил в магазин через входную дверь, в торговый зал из подсобки сзади вышла Бонни и направилась в его сторону, по дороге сказав что-то Яне. На ней был все тот же бледно-голубой кардиган, но вместо брюк – широкая юбка из грубой шерсти. Подойдя, Бонни остановила на нем вопросительный взгляд.
– Дело заняло несколько больше времени, чем я ожидал, извините. Когда вам надо будет вернуться?
– Не позже чем через час.
Ее отношение к нему заметно изменилось. Она по-прежнему была с ним подчеркнуто сдержанной, но уже без какой-либо враждебности. Усадив ее в машину, Поль закрыл за ней дверь, обошел вокруг капота и сел за руль. Бонни достала из сумочки сигарету.
– Сам не знаю почему, но мне хотелось бы пообедать где-нибудь в другом районе, Бонни. Тут неподалеку, на пригородной Уиллоу-стрит, есть симпатичное местечко, где можно совсем неплохо посидеть на открытой террасе. Не возражаете?
– Нет, не возражаю.
Когда их двухдверный седан наконец-то выбрался из города, Бонни показалось, будто они попали в совершенно иной мир – красивые зеленые холмы, теплый июньский воздух, приветливый щебет птиц.
– Господи, как же все-таки хорошо время от времени выбираться из города на природу, – со вздохом то ли удовольствия, то ли сожаления заметил Поль.
– А я все время, пока мы ехали, пыталась вспомнить, когда же мне в последний раз доводилось быть за городом, – как бы продолжая его мысль, но думая о чем-то своем, отозвалась Бонни. – Боже мой, как же давно это было!
– А я, признаться, здорово боялся, что вы откажетесь.
Поль чувствовал, что она слегка повернула к нему голову, но специально на нее не смотрел. Из глубины ее горла неожиданно послышались какие-то странные, но, несомненно, очень теплые звуки. Не смех, нет. Скорее смешливый признак искреннего веселья.
– Нет, конечно, не отказалась бы. Просто не могла отказаться. Дело в том, что, когда вы уехали, я сразу же пошла к Гасу и сказала ему, что за неделю одного Ровеля мне более чем достаточно и второго я уже, скорее всего, просто не перенесу. После чего настоятельно попросила его потребовать от вас оставить меня в покое. И знаете, что он сделал? Схватил меня обеими руками за плечи и затряс с такой силой, что у меня из орбит чуть не выскочили оба глаза! А потом категорически заявил, что я его дочь, что я живу в его доме и буду делать все так, как он скажет. А затем не сказал, не попросил, а приказал ехать с вами обедать и говорить обо всем, о чем вы сочтете нужным, и... и перестать нести ахинею. Знаете, такая яростная реакция сначала меня здорово испугала, но после того, как он слегка успокоился и заговорил уже другим тоном, до меня постепенно начало кое-что доходить. Оказывается, вы что-то вроде друга Гаса и всей нашей семьи, мистер Дармонд, так ведь? Я не ошибаюсь?
– Нет, Бонни, не ошибаетесь. Мы с Гасом действительно добрые друзья. Причем уже довольно давно. И, кроме того, я... только что оказал ему и всей вашей семье большую услугу.
– Вы имеете в виду Тину? Да, он упомянул, что с Тиной что-то не совсем так, но я, честно говоря, толком ничего не поняла. Что с ней?
– Я расскажу об этом, когда мы поедим. Этот ресторанчик совсем рядом, чуть дальше по дороге. И если, конечно, вас не затруднит, называйте меня, пожалуйста, просто Полем, ладно?
Небольшой ресторанчик рядом с пологим склоном холма действительно оказался на редкость весьма чистым и милым заведением. С яркими цветами, симпатичными улыбающимися официантками в накрахмаленных белоснежных передниках, веселыми клетчатыми скатертями на столах... На крошечной террасе в тени виноградных лоз над открытым решетчатым покрытием их стояло всего четыре. А прямо под ними, внизу, деловито журчал небольшой ручеек, весело куда-то бегущий через небольшие бурые валуны и дальше вниз по склону...
Когда Поль неторопливо шел за Бонни к самому дальнему столику в углу террасы, он невольно залюбовался тем, как грациозны ее движения, как элегантно колышется над ее молодыми упругими бедрами даже простая грубошерстная юбка, ее прямой спиной, гибкой, узкой талией и густой копной медно-рыжих волос. Они в беспорядке рассыпались, когда она резко обернулась, чтобы посмотреть на него и едва заметным движением бровей указать на столик – сюда?
– Давайте сюда, – чуть пожав плечами, ответил он. – Почему бы и нет? – И вежливо подвинул ей стул.
Бонни последовательно посмотрела сначала на ласково журчащий внизу ручеек, потом на зеленые лианы виноградной лозы, наконец, на кусочек голубого неба, видневшегося через широкие проемы верхнего покрытия террасы.
– Да, это на самом деле просто прекрасно, Поль.
– Знаете, раньше я частенько привозил сюда жену. Когда имел возможность, конечно.
– Привозили?
– Да, привозил. Год назад она умерла.
– Извините, я этого не знала.
– Откуда бы и с чего бы вам об этом знать? Конечно же нет... Кстати, я рекомендовал бы взять их фирменный куриный пирог. Помимо всего прочего, в нем на самом деле есть куриное мясо.
– Ну надо же!
Глубоко в ее горле снова появились те же самые странные звуки искреннего, теплого удовольствия. И в этот момент она выглядела потрясающе привлекательной. Поль удивился, потому что давно заметил, что при малейшей опасности вторжения в ее внутреннюю жизнь лицо Бонни становилось абсолютно ничего не выражающим, прямо каменным, и смотреть на него было не то чтобы не приятно, а, откровенно говоря, даже противно...
Они сделали заказ, не торопясь пообедали, разговаривая о том о сем, но при этом совершенно не касаясь в общем-то достаточно серьезных для них обоих проблем. Совсем как если бы заранее договорились не трогать их вообще.
Глава 11
Томас Артур Каршнер проснулся и наконец-то вышел из сна, который вернул его лет на тридцать пять назад. От ярких солнечных лучей, проникающих в спальню даже через плотные шторы, все вокруг, казалось, светилось. Он неподвижно полежал еще некоторое время, припоминая только что виденные яркие картинки, прекрасно осознавая, что они вот-вот исчезнут из памяти, и, возможно, навсегда. Все-таки это странно: почему воспоминания далеко не самого счастливого прошлого так ярки? Наверное, как-то начинает сказываться возраст...
Ему снилась его Каролина. Теплая, молодая, живая, прекрасная... Совсем не та жирная, мясистая туша, которую он благополучно похоронил в тридцать четвертом, а совсем другая, та Каролина, которую он встретил после Первой мировой и сразу же страстно полюбил. Во сне она что-то искала в их нью-йоркской квартире, где они тогда жили. И хотя он с готовностью ей помогал, ни за что не хотела сказать ему, что же они так стараются найти. Очевидно, что-то очень для нее дорогое, то, что она спрятала, но потом, к сожалению, забыла куда, но эта утрата ее почему-то смертельно пугала...
Когда сон заметно потускнел, воспоминания о Каролине постепенно свелись к той худенькой, изящной женщине в старомодном, ныне кажущемся нелепым и смешным темно-сером платье, в котором она запечатлена на давно выцветшей фотографии. Теперь Артур лежал и думал: а что сегодня сказала бы ему обо всем сама Каролина, если бы могла знать? И какие слова нашел бы он сам, чтобы объяснить ей, как и почему именно так случилось?
* * *
"Понимаешь, дорогая, все началось так странно, так необычно. В общем, даже как-то не совсем для меня ясно... Словно движение без дорожного указателя. Он был четко на меня нацелен. Понимаешь, ведь даже во зле есть иногда какая-то привлекательность. В те времена появилось немало людей, которых власти страстно желали как можно быстрее найти и как можно больнее пригвоздить к позорному столбу закона за злостное уклонение от уплаты налогов, поскольку в силу тех или иных причин не могли их посадить за решетку за другие преступления, и его это очень беспокоило. Тогда я ничего этого не знал и ведать не ведал, однако именно на меня ему указали как на человека, который на редкость хорошо управляется с цифрами и умеет не менее ловко ими манипулировать. В любых целях! Все началось с того, что я оказал ему небольшую услугу. Совсем маленькую, почти ничтожную, но ее результаты, к сожалению, сделали меня и нескольких моих друзей «печально известными»... Но видишь ли, Каролина, он был из тех, кто не забудет, что ты сможешь в будущем оказать ему и другие услуги, которые он пожелает купить. Его основные дела тогда были, мягко говоря, очень запутанными, хотя от меня ему понадобились в общем-то мелкие и абсолютно легальные действия. Мелкие-то мелкие, но при этом ему хотелось быть на все сто процентов уверенным, что мне можно полностью доверять. А основным критерием оценки доверия для этого, в принципе достаточно простодушного, человека была незамысловатая, но вполне эффективная формула: отважится ли «избранный» им человек причинить ему личный ущерб или нет?!
Меня он заполучил в свое полное распоряжение с такой же непринужденностью и умением, с какими профессиональный конюх седлает своих лошадей. Спросишь, чем? А тем, что, узнав через свои каналы о моей проблеме – далеко не самой для меня важной, но сидевшей, как колючка в.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35