Мне и сейчас противно даже держать тебя! Да с чего бы...
– Полегче, Джим, полегче, – перебил его Поль.
– Полегче? Да после того, как мы передадим ее, первое, что мне придется сделать, – это как можно скорее принять горячую ванну. Чтобы смыть с себя всю эту грязь!.. Сначала вылечись, тогда, может быть, на тебя можно будет смотреть без содрогания. Сейчас же от тебя просто воняет! Как от самого мерзкого скунса.
Тина согнулась пополам, ее худенькое, истощенное тело сотрясали громкие рыдания. Джимми через ее согнутые плечи успокаивающе подмигнул Полю и... тут же вскрикнул, так как Тина больно укусила его за руку, а затем, как только он отдернул руку, попыталась дотянуться до ручки дверцы. Джимми слегка ударил ее по затылку и снова крепко обхватил запястья ее рук. Несколько последующих минут она во весь голос обзывала их обоих самыми грязными словами, но потом, видимо выдохшись, вдруг перестала сопротивляться, снова откинулась на спинку сиденья и замолкла.
К тому времени, когда они через массивные металлические ворота въехали на территорию санатория и остановились прямо у главного административного здания, Тина практически полностью прекратила сопротивление. На зеленых лужайках перед ним парами или небольшими группками ходили какие-то люди – мужчины и женщины. Очевидно, пациенты и те, кто приехал их навестить. Родственники, друзья, сослуживцы...
Они провели ее к стойке регистрации приемного покоя. Сидевшая там крупная женщина при виде их приветливо улыбнулась:
– Вы Кристина Варак? Доброе утро, дружок.
В ответ Тина только смачно плюнула на пол.
Но улыбка на лице женщины по-прежнему сияла, словно от счастья. Будто ровным счетом ничего не случилось. Она спокойно сняла трубку телефона, набрала номер, терпеливо дождалась ответа и сказала:
– Дороти?.. Вы готовы принять новую пациентку Кристину Варак? – Выслушав короткий, но, очевидно, исчерпывающий ответ, положила трубку на рычаг и повернулась к Тине. – Через минуту-другую сестра спустится сюда за тобой, дружок... Но прежде всего тебя нужно хорошенько отскрести от грязи и отмыть. Желательно шампунем.
– Толстуха, ты что, ничего не понимаешь? Прежде всего мне нужна доза! До-за! Все остальное потом.
– Мистер Дармонд, все требуемые документы вот в этом конверте. А доктор Фольц просил передать вам свои извинения. К сожалению, он сейчас очень занят и не может присутствовать здесь лично.
Вниз по лестнице, громко стуча каблучками, спустилась дородная рыжеволосая молодая девушка с агрессивно выпяченной массивной челюстью. Она подошла к ним, но внимательно посмотрела только на Тину. На остальных просто не обратила никакого внимания.
– Господи ты боже мой, девочка, мне говорили, с тобой будут проблемы, а на тебя это вроде совсем не похоже. Ладно, пошли...
К удивлению всех остальных, Тина последовала за ней с поразительной покорностью, ни словом, ни делом даже не пытаясь оказать сопротивление. На секунду обернулась только тогда, когда они, направляясь к лифту, сворачивали за угол. Ее мертвенно-бледное лицо выглядело необычайно маленьким, совсем девичьим, а сама она, особенно рядом с массивной, абсолютно уверенной в себе зрелой женской особью в безукоризненно белом накрахмаленном халате, – почти как большая, совершенно беспомощная куколка, с которой можно делать все, что угодно.
Вежливо попрощавшись с женщиной в приемном отделении, Поль и Джимми вернулись к машине. Когда они выехали на основную автотрассу, Поль сказал:
– Джим, и все-таки, по-моему, ты обошелся с ней довольно круто, разве нет?
– В свое время со мной обошлись точно так же.
– Точно так же – это как?
– Когда меня туда поместили, я был крутой и, как у нас было принято говорить, «повернутый». Со мной было трудно. Это даже им не очень-то по душе. Потом один парень по имени Ред быстро сбил с меня спесь. Подловил за прачечной, отметелил, как надо, наглядно и в нужных выражениях показал мне, что я всего лишь дешевый панк. Не более чем дешевый шестнадцатилетний панк. И знаете, помогло. Иногда очень полезно посмотреть на себя вроде как со стороны. И я попробовал точно такой же подход к ней. Надеюсь, не перестарался?
– Да нет, думаю, не перестарался.
Последующие несколько миль они ехали в полном молчании. Затем Джимми задумчиво спросил:
– Мистер Дармонд, скажите, сюда из города какой-нибудь автобус ходит?
– Да, есть один такой.
– Интересно, будет кто-нибудь возникать, если я ее навещу? Само собой разумеется, когда она немного придет в себя.
– Полагаю, вряд ли. С чего бы?
– Ее друзья, наверное, тоже на игле. Как правило, именно так и бывает. Свои тусуются со своими. Так что они сюда не сунутся. Будут держаться от этого места как можно дальше. Но ведь кто-то должен ее навещать. Помимо родных, конечно.
– Думаешь, твой визит поможет?
– До этого, не сомневаюсь, она была хорошенькой.
– Нет, Джимми, думаю, ты ошибаешься: не хорошенькой, а очень хорошенькой.
После этих нескольких коротких реплик Джимми замолчал. Только когда они уже припарковались перед входом в магазин Гаса, он, вдруг громко расхохотавшись, произнес:
– Нелепость какая-то.
– Какая?
– За последние два года она оказалась первой девушкой, с которой я, по идее, мог бы нормально поговорить.
– Это называется нервным срывом, Джимми.
– Да, да, это-то я понимаю.
Они вошли внутрь, нашли Гаса, Поль сообщил ему, что никаких проблем по дороге не было, и вручил документы, которые ему дали в санатории. В ответ Гас сказал, что, поскольку он решил ничего не скрывать от Уолтера, тот и поможет ему с ними разобраться.
Поль знал, что Уолтер тут же расскажет обо всем Доррис и та жадно набросится на эту страшную новость, отнесясь к ней не как к человеческой трагедии совсем еще молоденькой девушки и ее близкой родственницы, а как к явлению, которое, с одной стороны, серьезно нарушает гармонию и порядок окружающего ее мирка, а с другой – еще сильнее подчеркивает высокую моральную чистоту ее собственного облика. В силу чего будет всеми силами использовать полученное оружие на полную катушку, и, значит, не более чем через неделю вся округа будет во всех деталях знать о том, что произошло в доме всеми уважаемого Гаса.
Бонни в бледно-голубом кардигане и светло-серых брючках сидела за прилавком. Когда Поль подошел к ней, рядом никого не было. Она подняла на него вопросительный взгляд:
– Да?
– Простите, мне бы очень хотелось с вами поговорить. К сожалению, у меня сейчас одно срочное дело, но много времени, думаю, оно не займет. Минут через сорок пять я уже полностью освобожусь. Может быть, вы согласитесь со мной пообедать?
– Вы всегда появляетесь здесь в одно и то же время?
– Нет, нет, дело совсем не в этом, Бонни, поверьте.
– Интересно, в чем? Вам разве не дали жетон, который вы могли бы мне предъявить? Чтобы я не могла сказать вам «нет»?
– Простите, но мне с вами на самом деле надо поговорить, Бонни! – еще более настойчиво повторил он. – Это важно.
– Похоже, у меня просто нет выбора, так?
– Вообще-то есть, но вам, пожалуй, лучше все-таки считать, что его действительно нет.
– Значит, в отличие от других вы предпочитаете изощренную светскую психотерапию, мистер Дармонд?
Он слегка улыбнулся, кивнул, неторопливо вышел из магазина, сел в машину и уехал.
Директора Вентла в кабинете не оказалось, поскольку он, как обычно, большую часть времени ходил по классам своей большой средней школы, проверяя, инспектируя, решая те или иные текущие вопросы с учителями, техническим персоналом и учениками... Поль уселся в коричневое кожаное кресло перед огромным письменным столом и приготовился терпеливо ждать до победного конца. Хотя и не терял надежды, что этот «победный конец» наступит достаточно скоро... Во всех углах кабинета на специальных подставках стояли покрывшиеся пылью американские флаги, на стене за директорским креслом висел средних размеров портрет погруженного в глубокие раздумья Авраама Линкольна, шестнадцатого президента США, из холла доносились приглушенные звуки чьих-то торопливых шагов, обрывки разговоров, переливы веселого смеха...
Гровер Вентл вошел в свой кабинет с усталым, заметно озабоченным выражением лица.
– А, Поль! Привет, привет. Искренне рад тебя видеть. Знаешь, иногда мне жутко хочется, чтобы ты, именно ты хоть недельку побыл на моем месте. Ведь проблемы у нас, похоже, практически одни и те же. Что у тебя, что у меня.
– Ну уж нет, спасибо. У меня склонность к язве желудка, Гровер.
– Более того, сейчас ты выглядишь совсем как человек, который явился сюда только для того, чтобы обострить мою язву.
– Что ж, это совсем не исключено, Гровер... Речь пойдет о Тине, дочери старины Варака.
– Какая-то серьезная проблема? Хочешь, чтобы я прямо сейчас вызвал ее с урока?
– Нет, Гровер, ее там сейчас нет. И, по крайней мере в этом семестре, полагаю, она уже не появится. Тина в хорошо известном тебе санатории «Лужайка теней». Поступила туда только сегодня утром.
– Значит, все-таки наркотики? – печально покачав головой, тихо спросил Вентл.
– Увы, к сожалению, это так.
Вентл встал и прошел к широким окнам. Долго смотрел вниз, на плоскую крышу приземистого гимнастического зала.
– Да... Мне следовало самому догадаться об этом еще на прошлой неделе. Ее поведение настолько изменилось, что надо было бы немедленно, сразу же попросить нашу школьную медсестру ее проверить. Чисто дисциплинарный вопрос. Хотя вообще-то с девочками такое случается намного реже, чем с ребятами. А теперь момент, боюсь, уже упущен. – Гровер отвернулся от окна. – Господи ты боже мой, Поль! Как будто мало того, что классы безнадежно переполнены, что учителей днем с огнем не найти, а учеников уже больше пяти тысяч, что денег едва хватает только на ремонт здания, лишь бы оно не рухнуло, что большая часть наших учеников находится в пубертатном периоде и от них каждый день можно ожидать всего, буквально всего, что угодно. Поль, ты даже представить себе не можешь, что тут происходит, когда они «срываются с цепи»! Смотреть на это просто невозможно... Когда они прогуливают уроки, то используют зрительный зал школьного клуба как огромный, прости за выражение, траходром; две недели тому назад устроили прямо в коридоре поножовщину со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая, само собой разумеется, полицейское расследование; на нашем школьном ротаторе открыто, никого не смущаясь, копируют порнографию... А ведь все они из вполне приличных семей, Поль, но, попав в водоворот нынешних событий, почему-то считают, что должны соответствовать «современным условиям». Ты понимаешь? Каким-то «современным условиям». Иначе все будут считать их сла-ба-ка-ми. С ними и без наркотиков сойдешь с ума... Тина, Тина... Да, а ведь мне следовало бы давно догадаться. – Он кисло улыбнулся. – И знаешь, Поль, вообще-то я совсем неплохо научился догадываться. Каждодневный опыт. Хотя не всегда вовремя. Скажи, что происходит с нашей молодежью? Что случилось с нашим миром? Куда мы катимся?
– Ничего необычного, Гровер. Жизнь ведь всегда как маятник. Может, он скоро качнется назад. Может, уже начал обратное движение, кто знает? Так всегда бывает, хотя мы никогда этого не замечаем. Только видим собственными глазами потом...
– Да уж лучше бы поскорее, Поль... Ну и чем я могу тебе помочь с твоей девушкой?
– Прежде всего, мне надо знать, с кем она дружила и достаточно плотно общалась в последнее время.
Вентл сложил вместе кончики пальцев рук, задумчиво нахмурился:
– Я могу вызвать одну девочку из класса Тины. Ее зовут Мириам. Признаться, внешне далеко не самый привлекательный экземпляр, но в прошлом она нам как-то раз здорово помогла.
Это была тусклая семнадцатилетняя девочка с круглыми совиными глазами за такими же круглыми очками с толстыми линзами и тонкими, как нитка, бесцветными губами. Она сидела рядом с письменным столом Вентла, держась неестественно прямо, и вид у нее был такой, будто в нем гармонично сочеталось высокомерие реформатора и тщательно скрываемое ликование профессионального доносчика.
– Мириам, ты можешь сказать нам, с кем именно Тина Варак чаще всего проводила свободное время?
Ее совиные глаза за толстыми линзами очков чуть сощурились.
– В основном далеко не с самыми лучшими учениками, мистер Вентл. Например, с Джинни Делани, которой, как вам известно, совсем недавно по понятным причинам пришлось оставить нашу школу. Само собой разумеется, с ее дружком Хобартом Фитцджеральдом, известным больше как Фитц. У него вечные заморочки, он без них просто не может. Тина позволяла ему... ну... обнимать себя в коридорах школы, залезать руками под кофту... – Мириам смущенно покраснела. – Просто мне совершенно случайно пару раз довелось увидеть это самой. С ними также часто проводит время Чарльз Деррейн. Его прозвище Маркер. Он из хорошей богатой семьи, но очень любит прогуливать уроки, поэтому его раз за разом выгоняют из школ, и им часто приходится переезжать из одного района в другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Полегче, Джим, полегче, – перебил его Поль.
– Полегче? Да после того, как мы передадим ее, первое, что мне придется сделать, – это как можно скорее принять горячую ванну. Чтобы смыть с себя всю эту грязь!.. Сначала вылечись, тогда, может быть, на тебя можно будет смотреть без содрогания. Сейчас же от тебя просто воняет! Как от самого мерзкого скунса.
Тина согнулась пополам, ее худенькое, истощенное тело сотрясали громкие рыдания. Джимми через ее согнутые плечи успокаивающе подмигнул Полю и... тут же вскрикнул, так как Тина больно укусила его за руку, а затем, как только он отдернул руку, попыталась дотянуться до ручки дверцы. Джимми слегка ударил ее по затылку и снова крепко обхватил запястья ее рук. Несколько последующих минут она во весь голос обзывала их обоих самыми грязными словами, но потом, видимо выдохшись, вдруг перестала сопротивляться, снова откинулась на спинку сиденья и замолкла.
К тому времени, когда они через массивные металлические ворота въехали на территорию санатория и остановились прямо у главного административного здания, Тина практически полностью прекратила сопротивление. На зеленых лужайках перед ним парами или небольшими группками ходили какие-то люди – мужчины и женщины. Очевидно, пациенты и те, кто приехал их навестить. Родственники, друзья, сослуживцы...
Они провели ее к стойке регистрации приемного покоя. Сидевшая там крупная женщина при виде их приветливо улыбнулась:
– Вы Кристина Варак? Доброе утро, дружок.
В ответ Тина только смачно плюнула на пол.
Но улыбка на лице женщины по-прежнему сияла, словно от счастья. Будто ровным счетом ничего не случилось. Она спокойно сняла трубку телефона, набрала номер, терпеливо дождалась ответа и сказала:
– Дороти?.. Вы готовы принять новую пациентку Кристину Варак? – Выслушав короткий, но, очевидно, исчерпывающий ответ, положила трубку на рычаг и повернулась к Тине. – Через минуту-другую сестра спустится сюда за тобой, дружок... Но прежде всего тебя нужно хорошенько отскрести от грязи и отмыть. Желательно шампунем.
– Толстуха, ты что, ничего не понимаешь? Прежде всего мне нужна доза! До-за! Все остальное потом.
– Мистер Дармонд, все требуемые документы вот в этом конверте. А доктор Фольц просил передать вам свои извинения. К сожалению, он сейчас очень занят и не может присутствовать здесь лично.
Вниз по лестнице, громко стуча каблучками, спустилась дородная рыжеволосая молодая девушка с агрессивно выпяченной массивной челюстью. Она подошла к ним, но внимательно посмотрела только на Тину. На остальных просто не обратила никакого внимания.
– Господи ты боже мой, девочка, мне говорили, с тобой будут проблемы, а на тебя это вроде совсем не похоже. Ладно, пошли...
К удивлению всех остальных, Тина последовала за ней с поразительной покорностью, ни словом, ни делом даже не пытаясь оказать сопротивление. На секунду обернулась только тогда, когда они, направляясь к лифту, сворачивали за угол. Ее мертвенно-бледное лицо выглядело необычайно маленьким, совсем девичьим, а сама она, особенно рядом с массивной, абсолютно уверенной в себе зрелой женской особью в безукоризненно белом накрахмаленном халате, – почти как большая, совершенно беспомощная куколка, с которой можно делать все, что угодно.
Вежливо попрощавшись с женщиной в приемном отделении, Поль и Джимми вернулись к машине. Когда они выехали на основную автотрассу, Поль сказал:
– Джим, и все-таки, по-моему, ты обошелся с ней довольно круто, разве нет?
– В свое время со мной обошлись точно так же.
– Точно так же – это как?
– Когда меня туда поместили, я был крутой и, как у нас было принято говорить, «повернутый». Со мной было трудно. Это даже им не очень-то по душе. Потом один парень по имени Ред быстро сбил с меня спесь. Подловил за прачечной, отметелил, как надо, наглядно и в нужных выражениях показал мне, что я всего лишь дешевый панк. Не более чем дешевый шестнадцатилетний панк. И знаете, помогло. Иногда очень полезно посмотреть на себя вроде как со стороны. И я попробовал точно такой же подход к ней. Надеюсь, не перестарался?
– Да нет, думаю, не перестарался.
Последующие несколько миль они ехали в полном молчании. Затем Джимми задумчиво спросил:
– Мистер Дармонд, скажите, сюда из города какой-нибудь автобус ходит?
– Да, есть один такой.
– Интересно, будет кто-нибудь возникать, если я ее навещу? Само собой разумеется, когда она немного придет в себя.
– Полагаю, вряд ли. С чего бы?
– Ее друзья, наверное, тоже на игле. Как правило, именно так и бывает. Свои тусуются со своими. Так что они сюда не сунутся. Будут держаться от этого места как можно дальше. Но ведь кто-то должен ее навещать. Помимо родных, конечно.
– Думаешь, твой визит поможет?
– До этого, не сомневаюсь, она была хорошенькой.
– Нет, Джимми, думаю, ты ошибаешься: не хорошенькой, а очень хорошенькой.
После этих нескольких коротких реплик Джимми замолчал. Только когда они уже припарковались перед входом в магазин Гаса, он, вдруг громко расхохотавшись, произнес:
– Нелепость какая-то.
– Какая?
– За последние два года она оказалась первой девушкой, с которой я, по идее, мог бы нормально поговорить.
– Это называется нервным срывом, Джимми.
– Да, да, это-то я понимаю.
Они вошли внутрь, нашли Гаса, Поль сообщил ему, что никаких проблем по дороге не было, и вручил документы, которые ему дали в санатории. В ответ Гас сказал, что, поскольку он решил ничего не скрывать от Уолтера, тот и поможет ему с ними разобраться.
Поль знал, что Уолтер тут же расскажет обо всем Доррис и та жадно набросится на эту страшную новость, отнесясь к ней не как к человеческой трагедии совсем еще молоденькой девушки и ее близкой родственницы, а как к явлению, которое, с одной стороны, серьезно нарушает гармонию и порядок окружающего ее мирка, а с другой – еще сильнее подчеркивает высокую моральную чистоту ее собственного облика. В силу чего будет всеми силами использовать полученное оружие на полную катушку, и, значит, не более чем через неделю вся округа будет во всех деталях знать о том, что произошло в доме всеми уважаемого Гаса.
Бонни в бледно-голубом кардигане и светло-серых брючках сидела за прилавком. Когда Поль подошел к ней, рядом никого не было. Она подняла на него вопросительный взгляд:
– Да?
– Простите, мне бы очень хотелось с вами поговорить. К сожалению, у меня сейчас одно срочное дело, но много времени, думаю, оно не займет. Минут через сорок пять я уже полностью освобожусь. Может быть, вы согласитесь со мной пообедать?
– Вы всегда появляетесь здесь в одно и то же время?
– Нет, нет, дело совсем не в этом, Бонни, поверьте.
– Интересно, в чем? Вам разве не дали жетон, который вы могли бы мне предъявить? Чтобы я не могла сказать вам «нет»?
– Простите, но мне с вами на самом деле надо поговорить, Бонни! – еще более настойчиво повторил он. – Это важно.
– Похоже, у меня просто нет выбора, так?
– Вообще-то есть, но вам, пожалуй, лучше все-таки считать, что его действительно нет.
– Значит, в отличие от других вы предпочитаете изощренную светскую психотерапию, мистер Дармонд?
Он слегка улыбнулся, кивнул, неторопливо вышел из магазина, сел в машину и уехал.
Директора Вентла в кабинете не оказалось, поскольку он, как обычно, большую часть времени ходил по классам своей большой средней школы, проверяя, инспектируя, решая те или иные текущие вопросы с учителями, техническим персоналом и учениками... Поль уселся в коричневое кожаное кресло перед огромным письменным столом и приготовился терпеливо ждать до победного конца. Хотя и не терял надежды, что этот «победный конец» наступит достаточно скоро... Во всех углах кабинета на специальных подставках стояли покрывшиеся пылью американские флаги, на стене за директорским креслом висел средних размеров портрет погруженного в глубокие раздумья Авраама Линкольна, шестнадцатого президента США, из холла доносились приглушенные звуки чьих-то торопливых шагов, обрывки разговоров, переливы веселого смеха...
Гровер Вентл вошел в свой кабинет с усталым, заметно озабоченным выражением лица.
– А, Поль! Привет, привет. Искренне рад тебя видеть. Знаешь, иногда мне жутко хочется, чтобы ты, именно ты хоть недельку побыл на моем месте. Ведь проблемы у нас, похоже, практически одни и те же. Что у тебя, что у меня.
– Ну уж нет, спасибо. У меня склонность к язве желудка, Гровер.
– Более того, сейчас ты выглядишь совсем как человек, который явился сюда только для того, чтобы обострить мою язву.
– Что ж, это совсем не исключено, Гровер... Речь пойдет о Тине, дочери старины Варака.
– Какая-то серьезная проблема? Хочешь, чтобы я прямо сейчас вызвал ее с урока?
– Нет, Гровер, ее там сейчас нет. И, по крайней мере в этом семестре, полагаю, она уже не появится. Тина в хорошо известном тебе санатории «Лужайка теней». Поступила туда только сегодня утром.
– Значит, все-таки наркотики? – печально покачав головой, тихо спросил Вентл.
– Увы, к сожалению, это так.
Вентл встал и прошел к широким окнам. Долго смотрел вниз, на плоскую крышу приземистого гимнастического зала.
– Да... Мне следовало самому догадаться об этом еще на прошлой неделе. Ее поведение настолько изменилось, что надо было бы немедленно, сразу же попросить нашу школьную медсестру ее проверить. Чисто дисциплинарный вопрос. Хотя вообще-то с девочками такое случается намного реже, чем с ребятами. А теперь момент, боюсь, уже упущен. – Гровер отвернулся от окна. – Господи ты боже мой, Поль! Как будто мало того, что классы безнадежно переполнены, что учителей днем с огнем не найти, а учеников уже больше пяти тысяч, что денег едва хватает только на ремонт здания, лишь бы оно не рухнуло, что большая часть наших учеников находится в пубертатном периоде и от них каждый день можно ожидать всего, буквально всего, что угодно. Поль, ты даже представить себе не можешь, что тут происходит, когда они «срываются с цепи»! Смотреть на это просто невозможно... Когда они прогуливают уроки, то используют зрительный зал школьного клуба как огромный, прости за выражение, траходром; две недели тому назад устроили прямо в коридоре поножовщину со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая, само собой разумеется, полицейское расследование; на нашем школьном ротаторе открыто, никого не смущаясь, копируют порнографию... А ведь все они из вполне приличных семей, Поль, но, попав в водоворот нынешних событий, почему-то считают, что должны соответствовать «современным условиям». Ты понимаешь? Каким-то «современным условиям». Иначе все будут считать их сла-ба-ка-ми. С ними и без наркотиков сойдешь с ума... Тина, Тина... Да, а ведь мне следовало бы давно догадаться. – Он кисло улыбнулся. – И знаешь, Поль, вообще-то я совсем неплохо научился догадываться. Каждодневный опыт. Хотя не всегда вовремя. Скажи, что происходит с нашей молодежью? Что случилось с нашим миром? Куда мы катимся?
– Ничего необычного, Гровер. Жизнь ведь всегда как маятник. Может, он скоро качнется назад. Может, уже начал обратное движение, кто знает? Так всегда бывает, хотя мы никогда этого не замечаем. Только видим собственными глазами потом...
– Да уж лучше бы поскорее, Поль... Ну и чем я могу тебе помочь с твоей девушкой?
– Прежде всего, мне надо знать, с кем она дружила и достаточно плотно общалась в последнее время.
Вентл сложил вместе кончики пальцев рук, задумчиво нахмурился:
– Я могу вызвать одну девочку из класса Тины. Ее зовут Мириам. Признаться, внешне далеко не самый привлекательный экземпляр, но в прошлом она нам как-то раз здорово помогла.
Это была тусклая семнадцатилетняя девочка с круглыми совиными глазами за такими же круглыми очками с толстыми линзами и тонкими, как нитка, бесцветными губами. Она сидела рядом с письменным столом Вентла, держась неестественно прямо, и вид у нее был такой, будто в нем гармонично сочеталось высокомерие реформатора и тщательно скрываемое ликование профессионального доносчика.
– Мириам, ты можешь сказать нам, с кем именно Тина Варак чаще всего проводила свободное время?
Ее совиные глаза за толстыми линзами очков чуть сощурились.
– В основном далеко не с самыми лучшими учениками, мистер Вентл. Например, с Джинни Делани, которой, как вам известно, совсем недавно по понятным причинам пришлось оставить нашу школу. Само собой разумеется, с ее дружком Хобартом Фитцджеральдом, известным больше как Фитц. У него вечные заморочки, он без них просто не может. Тина позволяла ему... ну... обнимать себя в коридорах школы, залезать руками под кофту... – Мириам смущенно покраснела. – Просто мне совершенно случайно пару раз довелось увидеть это самой. С ними также часто проводит время Чарльз Деррейн. Его прозвище Маркер. Он из хорошей богатой семьи, но очень любит прогуливать уроки, поэтому его раз за разом выгоняют из школ, и им часто приходится переезжать из одного района в другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35