.. А что же оставалось? Пожалуй,
на этот вопрос могла бы ответить только Наталия Эрратос. Но в эту минуту
она была не в Меловой роще, вообще не была на Озе.
Ариэль не сразу осознала, что песня кончилась. Эленсэнт пустила
гитару по кругу, совершенно не заботясь о том, чьи руки ее подхватят. Ее
принял какой-то довольно красивый парень с длинными каштановыми волосами,
которого Ариэль видела впервые. Ходят тут всякие, всех не упомнишь...
Первый аккорд был таким легким и светлым, как несмелое прикосновение.
Ариэль повернула голову - и ее взгляд встретился со взглядом больших серых
глаз незнакомца. И своим внезапно обострившимся зрением Королева уловила,
что он чем-то очень не похож на остальных собравшихся у костра, но этим же
самым странно близок ей. Он смотрел на нее так, словно видел впервые - да
так оно и было на самом деле. Казалось, что он готов склониться перед нею,
как перед своей повелительницей. Что ж, ему предоставился случай на деле
убедиться, что все рассказы о Королеве - не преувеличение. Губы Ариэль
дрогнули в легкой полуулыбке, и тогда незнакомец запел. Ариэль показалось,
что он поет по-гранасиански - та же красивая плавность и звонкость языка,
словно нарочно созданного для песен - однако ей не удавалось разобрать ни
одного знакомого слова. Но ни один другой язык не мог бы так гармонично
сочетаться с удивительно красивым голосом певца, который, как показалось
Ариэль, уже звучал где-то на самом дне ее снов. К тому же мелодия песни
была совсем не похожа на традиционную гранасианскую. Своими странными,
дразнящими сознание переливами она скорее напоминала "Элберет Наргонны" -
удивительную песню, сложенную еще в 60-х годах прошлого века каким-то
сумасшедшим менестрелем вроде Эленсэнт.
Он пел, словно обволакивал Ариэль покрывалом каких-то неземных чар и
в то же время совсем не думал и не заботился о том, какое впечатление
произведет на нее и на остальных. И уже не было слов в этой дивной песне,
а только мелодия, которую казалось невозможным извлечь из простой гитары,
дурманящая, уносящая в неведомые миры мелодия. Медленно таяла она в
шелесте листвы мэлл, в легких порывах ветра, в еле слышном шуме воды,
обегающей остров. И, наконец, настала минута томительной тишины,
показавшаяся Ариэль вечностью. Эленсэнт тоже смотрела на незнакомца (в
котором сразу узнала Эндвэлла) каким-то беспокойным взглядом. Чутье
подсказывало ей, что в данный конкретный момент этого типа по непонятным
причинам несет без запятых и что это еще далеко не все.
Эндвэлл посмотрел на Ариэль долгим-долгим странным взглядом. А затем
его губы шевельнулись. Голосом, словно идущим из самых глубин души, он
медленно произнес лишь одно слово: "Наур"... - и пламя костра вздрогнуло,
как будто его назвали по имени. Гитара уже давно была отложена прочь, но
Эндвэлл снова запел... или заговорил? Медленный и страстный напев, совсем
не похожий на предыдущую песню, заворожил не только Ариэль, но и всех, кто
сидел у костра. А языки пламени вздрагивали в такт этому напеву. Эндвэлл
протянул вперед руку - и пламя наклонилось к ней каким-то кошачьим,
ласкающимся движением. Такое впечатление, что незнакомец вел с огнем
странный и непонятный разговор. Его голос звучал то с неслыханной силой,
почти надрывом, то тихо и ласково. Эленсэнт не заметила и не поняла, как
это получилось, но вот уже он стоял в том месте, где минуту или вечность
назад был костер, а языки пламени окружили его пугающей и прекрасной
стеной, извиваясь и колеблясь в необыкновенном танце. А губы Ариэль почти
бессознательно повторяли слова этого странного заклинания, словно она
давно знала и понимала их, и лицо Королевы сияло поистине неземной
красотой. И чудилось, что пламя пытается связать воедино его и ее - но еще
не может... Безумный танец огненных языков почти совсем скрыл Эндвэлла от
глаз сидящих у костра, и голос его теперь звучал повелительно и прекрасно.
И вдруг среди огня тенью, призраком проступило лицо женщины. Огненные
языки, плясавшие вокруг него, теперь отливали серебром, словно смешавшись
с ее волосами. Ускользающим, зыбким видением пламя очертило стройную
фигуру. Увидев этот призрак, Ариэль слабо вскрикнула - нет, скорее хрипло
простонала обессиленным стоном счастья. Эндвэлл услышал его - и смолк.
Видение тут же растаяло.
Все сидели, боясь пошевелиться. Почему-то всем было ясно, что теперь
этот огонь, как живое существо, подчиняется незнакомцу и может выполнить
любой его приказ. Эндвэлл оглянулся вокруг с некоторым испугом, и во
взгляде его ясно читалось: "Что-то я не то наделал!". Его протянутая рука
медленно сжалась в кулак, затем вдруг снова разжалась резким движением.
- Спи! - бросил он властно и коротко - и пламя тотчас угасло, только
на углях, под самыми его ногами, вздрагивали маленькие язычки огня.
Эндвэлл сошел с них и, раздвинув круг ошеломленных свидетелей этой сцены,
быстро скрылся в лесу.
- Что это было, народ?! - Розамунд Шелл медленно поднималась с травы,
и ее глаза были размером с небольшое блюдце. - Мне показалось...
- Что с Ариэль?! - резко перебила ее Эленсэнт, кидаясь к неподвижно
лежащей Королеве. Никто не заметил, когда она упала. Ее пышные золотистые
волосы разметались по траве, на губах блуждала пьянящая счастливая улыбка.
Казалось, в ней перегорел какой-то предохранитель, не выдержав слишком
большого напряжения странной радости.
Эленсэнт тронула ее за плечо, и Ариэль тут же открыла глаза.
- Ты, Сента? - тихо спросила она. - Не могу понять, задремала я или
просто потеряла сознание. По-моему, после тебя кто-то пел так красиво, но
я уже ничего не помню. Кто это был?
- Алкар, - поспешно ответила Эленсэнт. - Он пел "Западный ветер"
по-гранасиански.

29
Я не буду приводить здесь всех высказываний Нелдора, Денэтора,
Гэндальфа и "партии серых" по поводу этой передышки, не стану цитировать
убийственно ироничных замечаний Энгуса. Я скажу коротко: двенадцать часов
вне игры не только не помогли Светлым Силам собраться с мыслями, но еще
хуже запутали игровую ситуацию.
17 июля Барлог вылез в Мории и снова отвлек Гэндальфа от других
неотложных дел. Ругая Энгуса скверными словами, маг разделался с Лихом
Дарина... и отправился на сутки в Страну Мертвых, откуда должен был выйти
уже Гэндальфом Белым.
Вечером следующего дня Отряд Хранителей попал в засаду недалеко от
Гондора. Ценой невероятных усилий им удалось вырваться, но в схватке был
убит Пин, а на прощание кто-то из орков всадил стрелу в бок Сэму. Четверо
оставшихся в живых Хранителей долго совещались, и на рассвете 19 июля
Фродо повернул к Мордору. За ним в качестве почетного эскорта шлепал
Хэнри. Арагорн и Мерри отправились в Гондор. Минас-Тирит отбивал в среднем
по три атаки в день, и первым делом Нелдор отправил Таллэ гонцом к Серому
Отряду - за подкреплением. Дунаданцы пришли в тот же день, так как теперь
у Таллэ был Агент. Лишившись почетного звания Третьего сенешаля
Мустангрима и оказавшись в числе призраков Мордора, Руслан-Эомер,
естественно, возвратил Джиму его Ундину.
В Хоббитании бесчинствовали орки Сарумана, тем самым надежно отрезав
Серебристую Гавань от остальной игры. Эльфы разгромленного Лихолесья
перебрались в Раздол, помогая ему отражать мордорские атаки. Лориэн вообще
никто не трогал, и несмотря на все призывы Наталии Коваленко, ее эльфы
начали терять бдительность.
20 июля Кармен Логинова уже совсем приготовилась выполнить свою
миссию - разделаться с Багратом, но тут с нею самой зверски расправился
предводитель орков Маухур. Баграт ушел в Мордор целым и невредимым, а
командование ристанийскими войсками принял Эркенбранд. Гондор из последних
сил сдерживал войска Саурона, и надежда гасла в сердцах всех играющих. А
после того, как Стэнли и его кодла запечатлели на пленке гибель
Минас-Итила (между прочим, исключительно хорошие кадры, украсившие собой
фильм!), Ариэль поняла, что Торину Дубощиту не уйти живым с этих Игрищ.
Слишком уж много подозрений пало на него.
Во всем происходящем имелась одна маленькая капля утешения: Умбар и
Харад, традиционные союзники Саурона, не очень-то ему подчинялись. Пока на
харадском троне была Мэнси Холлин (королева Мелисса), южане кое-как
сохраняли нейтралитет, но долго это продолжаться не могло - харадримам
тоже хотелось помахать мечами. Где-то в недрах Харада зрели заговоры...
Что же касается Умбара, то его поведение, как всегда, оставалось для всех
полной загадкой. От действий пиратского поселения в равной степени
страдали и Дол-Амрот, и гоблинская крепость.
"Зато живем, как в настоящем Средиземье: никакой уверенности в
завтрашнем дне", - невесело шутили в поселениях.
...Вечером 22 июля к воротам Лориэна подбежала Мелиан и изо всех сил
рванула за какую-то палку у входа. С лапника посыпались иголки. Затем
из-за импровизированной стены из еловых веток поднялась эльфийская голова.
- Кто здесь?
- Впустите! Я к Владычице со срочным донесением, - задыхаясь,
выговорила Мелиан.
Странное сооружение из жердей слегка отъехало в сторону, и Мелиан
боком пролезла в образовавшуюся щель. Даже не взглянув на весело
приветствовавшего ее Келли, она кинулась к большой синей палатке с золотым
кленовым листом - эмблемой "Голдмэлла"...
За пять часов до этого дунаданец Арвелег получил в схватке на
Гондорском броде четыре положенных удара и с грустью отправился в Страну
Мертвых вслед за тремя им же убитыми орками. Не обращая на него никакого
внимания (все равно, мол, этому типу сутки вне Игры торчать!), орки изо
всей силы нарушали правило "мертвые не разговаривают".
- Эх, жалко, завтра Пеленнорская битва, а мы ее на курорте просидим.
- К Пеленнорской-то как раз вылезем. А вот то, что в Лориэне
помахаться не выйдет - это обидно.
- При чем тут Лориэн?
- А ты что, не слышал? Чтобы эти эльфы в Пеленнорском шухере не
участвовали, Галя с ребятами собирались завтра в пять утра немного их
порезать. И я с ними напросился, кто ж знал, что топор сломается...
В Стране Мертвых Арвелег честно изложил Фирюзе обстоятельства своей
гибели. Та выслушала его и только сказала:
- Покажи свой меч.
Арвелег обнажил клинок. На фоне черного лезвия ярко вспыхнули алые с
серебром руны Тенгвара.
- Этот тип приходит сюда с арнорским клинком и смеет заявлять, что
его убили с четырех ударов! - всплеснула руками Фирюза. - Поскольку они не
стали тебя добивать, то ты только ранен. Немедленно возвращайся в Игру и
ищи целителя!
Фирюза не подыгрывала и не превысила мастерских полномочий. Все
произошло без отступлений от правил. И никто так и не узнал, что по сути,
этот приказ Фирюзы спас Игру.
Услышав о том, что он только ранен, Арвелег со всех ног кинулся назад
в Гондор. Плевать на рану! Лориэн требовалось срочно предупредить о
грозившей ему опасности!
- Эй, потише, потомок Нуменора! Так ведь и с ног сбить недолго!
Арвелег уже подбежал к Дол-Амроту. Он вгляделся в девчонку в длинном
коричневом плаще и с радостью узнал Мелиан.
- Хорошо, что я встретил тебя, Мелли! Немедленно отправляйся в Лориэн
и скажи Владычице, что завтра в пять утра их собирается штурмовать Краса
Эстар! Информация проверенная. А я не могу, мне валары велели целителя
искать...
...С самого утра в этот день у Келли было прескверное настроение.
Началось с того, что его поставили часовым в самую плохую смену - с
четырех до восьми утра. Келли любил поздно лечь, но утром поспать всласть,
и сидеть на дэлони с заряженным сарбаканом в то время, как изо всех
палаток доносится дружный храп, было для него невыносимо. Чтобы разогнать
тоску, Келли взял гитару и под ее аккомпанемент запел по-гранасиански
нечто, в чем часто повторялось имя Мелиан. (Впоследствии Эленсэнт сделала
вольный перевод этой серенады на русский, после чего Леголас три дня с ней
не разговаривал.) Увлеченный песней, Келли забыл о своих обязанностях
часового и опомнился только тогда, когда его окликнули на родном языке:
- Рэ ванва на элл нэ Трандуил!
Невнятно выругавшись, сын Трандуила отложил гитару и глянул вниз. Под
мэллой стоял незнакомый парень в лориэнском плаще с откинутым капюшоном, и
взгляд его серых насмешливых глаз немного смутил Келли.
- Эдж Сира вирз... - начал было Леголас - и осекся. Ибо, несмотря на
гранасианскую фразу, произнесенную без малейшего акцента, парень был явно
с Озы. Это было понятно по его длинным каштановым волосам и теплому
оттенку кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42