Полумрак не помешал Иеро разглядеть лестницы, что
свисали из древесных крон. К одной из них его и направили - вежливо, но
твердо.
Лесенка уходила, казалось, в самое поднебесье. Наконец они с Б'ургхом
достигли внешнего края большой площадки, сделанной из гибких ветвей,
переплетенных лианами. Иеро не сразу заметил неясную фигуру, скорчившуюся
на циновке в дальнем конце воздушного убежища. Огромные глаза, в которых
играли оранжевые отблески, пристально изучали пришельца; наконец плавное
движение руки сопроводило приказ:
- Садитесь!
Бок о бок человек и рослый самец пиррова опустились на корточки;
таинственный наблюдатель пребывал в молчании. Он не пытался вступить в
ментальный контакт, но Иеро был уверен, что видит старейшину. Он
чувствовал, что это создание просто припоминает, размышляет и
сопоставляет, изучает и делает выводы. Такая работа требовала времени, и
священник терпеливо ждал. В конце концов темная фигура поднялась с циновки
и шагнула к гостям, попав в сумеречный свет занимавшегося утра.
Существо оказалось старым, очень старым, но не дряхлым, как заметил
странник. Энергия жизни переполняла его, разум и дух были крепки, хотя
спина сгорбилась и мышцы высохли. Несомненно, Б'ургх был превосходным
бойцом и предводителем на войне и на охоте, но сейчас перед Иеро стояла
та, что вершила судьбами иир'ова.
- У меня нет имени, Чужой, даже в нашем языке. - Ментальный голос
оставался юным и свежим, несмотря на возраст. В огромных глазах мерцали
огоньки, но разум был спокойным и ясным; ни гнева, ни следа
раздражительности или нетерпения, которые Иеро замечал у Б'ургха. - Я -
Та, Что Помнит, и Та, Что Говорит. С тех времен, когда мы обрели свободу,
подобные мне хранят память племени. Они никогда не должны забывать о
Страшных Временах, о том, что случилось в другом месте за много восходов и
закатов до того, как мать моей матери впервые раскрыла глаза. Теперь
пришел ты... и, может быть, это - главное, для чего я жила... я и все
остальные Помнящие, те, которых давно унес Ночной Ветер.
Она придвинулась близко, и Иеро понял, что ему разрешено говорить.
Смутная догадка о прошлом загадочной расы промелькнула в голове, но он
отложил ее до времени и мягко ответил:
- Я не враг твоему племени. И говорил главному среди ваших охотников,
что не отношусь к народу, обитающему на равнине за деревянными стенами.
Думаю, он поверил мне.
Сухой ответ последовал быстро:
- Что с того... Главное - чтобы поверила я, Безволосый! Потому ты и
находишься здесь! - Ее ментальный сигнал был холодным и вызывающим, но в
следующий миг тон изменился: - Думаешь, мы враги этим существам, что
сгрудились за стенами, более жалкие и трусливые, чем те животные, которые
питают их? Нет! Они приносят пользу. И еще одно примиряет с их
существованием... это касается тебя, ибо ты стоишь гораздо ближе к ним,
чем к нам. Догадываешься, о чем речь?
Священник думал, стараясь не выдать колебаний. Вопрос был с подвохом.
Перед ним разверзлась пропасть. Одно неверное слово - и он умрет в
считанные минуты! Надо что-то ответить - и немедленно! Иеро выбрал
рискованный ход:
- Эти люди с равнины, похожие на меня, но такие беспомощные и
безобидные, - они служат напоминанием... Помогают сохранить память о
прошлых временах. О временах, когда другие, подобные им телесно, не были
ни беспомощными, ни безобидными! - Он перевел дыхание, не отрывая глаз от
вертикальных зрачков Помнящей.
Она тоже вздохнула - глубоко и с видимым облегчением.
- Стало быть, ты знаешь? И если знаешь, то как много? - Ее глаза
сузились. - Но сначала скажи: откуда пришло твое знание?
Свой мысленный ответ Иеро формулировал с предельной тщательностью; он
понимал, что все еще ходит по лезвию ножа. При первом неосторожном слове,
неверном движении огромный иир'ова, сидевший рядом, скрутит его, не дав
пошевелиться. И стоит только старой кошке кивнуть...
- Поверь, я не знаю ничего. Но за годы скитаний видел много земель,
населенных странными существами. И часто сражался с ними... Одни походили
на меня, другие - нет. Но самые страшные враги, самые злобные твари
относились к моей расе. - Он сделал паузу, усиливая действие слов. - Но
только по виду. К тому же они были настоящими Безволосыми - ни волоска на
теле и на голове. - Действительно ли пылающие зрачки чуть дрогнули? Он
продолжал: - В тайных местах, вдали от света солнца, они выводит рабов -
существ иных пород, которых превращают в слуг зла, таких как эти. - Иеро
послал Помнящей образы Волосатых Ревунов, обезьяноподобных лемутов, и
страшных людей-крыс.
Едва заметная дрожь пробежала по ее телу, но огромные глаза не
отрывались от лица священника. Теперь в ментальной речи Помнящей появился
оттенок просьбы; раздражение исчезло, во всяком случае, оно не относилось
к Иеро.
- Если тебе ничего не известно, то ты не ведаешь о позоре, который
мы, свободное племя, не смыли до сих пор?
- Разве можно считать бесчестьем то, что когда-то слуги зла силой
захватили тебя? А ведь и со мной случилось такое - меня схватили и пытали.
Но я убежал! И сейчас бегу, пробираюсь на север к своему народу. Как
бежали в далеком прошлом Дети Ночного Ветра, почуяв сладкий запах свободы!
Он слегка успокоился. Детали мозаики становились по местам;
проницательному уму хватило намеков, чтобы воссоздать цельную картину. И
слова Помнящей лишь подтвердили то, что он уже предчувствовал.
- Покажи твоего врага! Покажи в мыслях! Того, кто властвует над
остальными!
Выполнить эту просьбу было нетрудно. Ненавистное лицо С'даны, адепта
Нечистого, смертельного и страшного врага, часто всплывало в памяти
священника. Бледная кожа, безволосый череп, глаза, почти лишенные зрачков
и горящие дьявольским огнем, аура злобной силы, окружавшая колдуна... Иеро
передал Помнящей адский образ.
Она зашипела, как разъяренная рысь. Б'ургх, беспокойно шевельнувшийся
рядом с Иеро, вторил ей. Гнев затопил сознание иир'ова, гнев, не остывший
в череде многих поколений, которые родились свободными. Эта раса была
самой независимой, самой гордой из всех искусственно выведенных колдунами
Нечистого, и ненависть к тем, кто осмелился когда-то наложить на них
оковы, жила в крови.
- Это один из них! Проклятые! Чтоб им сгореть в небесном огне! Пусть
смерть поразит их в пещерах - там, где они приносят боль своими острыми
ножами! Они держали нас под землей, беспомощных, скованных властью их злых
мыслей... смеялись, когда мы терпели страдания... говорили, что хотят
сделать из нас полезных слуг! Да, мы стали бы хорошими слугами, если бы их
мощь сломила нашу волю! Слушай, Чужой... ты, который ненавидит их так же,
как мы! Я, Помнящая, поведаю о тех временах - так, как рассказывала мне
мать со слов своей матери. Запомни эту историю, как запоминают ее детеныши
иир'ова. Если ты ненавидишь их - а я чувствую, я знаю, что ты не лжешь, то
прими помощь Прайда!
Иеро прислонился к плетеному ограждению платформы; теперь он мог
позволить себе расслабиться. Усилия Нечистого помогли ему найти новых
союзников. Забавно! Но вряд ли это порадовало бы С'дану!
Ночь убывала, восток разгорался первыми отблесками рассвета.
Устроившись на краю воздушного гнезда иир'ова, священник слушая историю их
пленения - далеко отсюда, в иной земле, за сотни миль к юго-западу. Он
полагал, что адепты Нечистого вывели эту расу для битв - ментальных и тех,
где используется более осязаемое оружие, - однако не стал делиться
догадками с Помнящей.
Но какую ошибку допустил враг! Мысленное сражение требует мощного,
высокоразвитого мозга, а такой разум не способен к бездумному подчинению.
И вскоре новосотворенное племя воинов поняло, что является лишь орудием в
руке хозяина, ничтожной деталью зловещего плана. Боль и мучения научили
иир'ова терпению, ложь владык - проницательности, жажда свободы -
сплоченности. Они объединились и восстали.
И наступил час отмщения - ночь крови и огня! Они застали повелителей
врасплох и вырвались из пещер и пылающих лабораторий, потеряв многих; тех
же, кому удалось выжить, преследовали долго и упорно. Они бежали, упрямые
гордецы, бежали, пока сердца не начали рваться из груди, бежали, пока их
самки могли нести детенышей. И выбравшись из владений прежних хозяев,
скинув ментальные оковы, племя шло день за днем, пока не достигло здешних
мест. Тут они осели, но никогда не забывали того, что минуло. Их история,
трагическая и мрачная, передавалась из поколения в поколение; кровоточащий
шрам воспоминаний не зарастал плотью забвения.
Когда первые группы переселенцев и кочевников появились в этих краях,
внимательные глаза наблюдали за ними из тенистых рощ. Единственные
представители рода людского, которых знали иир'ова, были слугами
Нечистого. И горячие головы решили, что пришельцев нужно истребить -
полностью и без жалости. Но мудрость победила. Понаблюдав за чужаками, они
поняли, что это существа другой породы, безвредной и робкой. Пришельцы
даже оказались полезны: мясо их животных было вкусным, молоко -
восхитительным. Итак, поселенцам разрешили остаться; они жили под
бдительным присмотром, обложенные данью.
Ни дань, ни тайное владычество Детей Ветра не были обременительными,
если не переступать простые законы. Любой человек, увидевший вблизи одного
из неведомых повелителей, умирал; исключений не делали ни для кого.
Старейшины пиррова полагали, что пришельцы не только доставляли
пропитание, но и были живым напоминанием о прошлом. Кроме того, они могли
отвлечь на себя внимание слуг Нечистого, появись те в саванне. Итак, две
расы, два племени жили бок о бок; насколько Иеро мог установить, это
продолжалось две сотни лет.
После заката люди затворялись в жилищах, за деревянными оградами.
Ночь принадлежала Детям Ветра. Искусные охотники, они истребляли опасных
зверей, которые могли бы угрожать скоту или людям. В округе было три
человеческих поселения, и по их числу племя иир'ова делилось на три рода,
или Прайда. Пришельцы скоро проведали о незримых покровителях, возможно,
это знание им дорого стоило. Их жизнь проходила рядом с призраками. Вскоре
они поняли, что должны в урочный час оставлять пищу и молоко в отмеченных
местах, узнали, что призраков можно увидеть лишь ночью и что любопытные
исчезают навсегда. Страх надежно держал их за стенами. Изредка в
предрассветных сумерках сидевший на дереве дозорный мог разглядеть
стремительные фигуры охотников, скользившие среди высокой травы; он знал,
что то были таинственные боги его народа, вершители безжалостного закона.
С философским спокойствием Иеро подумал, что встречал немало племен,
которые воображали, что обладают свободой, но жили много хуже.
Когда-нибудь придет время поразмыслить над этим странным несоответствием
человеческих культур и поискать пути их изменения.
История была завершена, и Помнящая разрешила человеку перебраться на
одну из плетеных площадок, где он мог спокойно отдохнуть. Наступал день -
время сна для иир'ова, хотя отдых отнимал у них меньше времени, чем у
людей. Обычно в светлые часы они занимались какой-нибудь несложной
работой: выделывали ремни из шкур, плели корзины и лепили грубые глиняные
горшки.
Около полудня Б'ургх разбудил гостя. Весь Прайд собрался на поляне в
центре рощи, и Иеро был представлен всем от мала до велика, не исключая
совсем крохотных детенышей. К двум остальным родам отправили посланцев,
чтобы сообщить о новом союзнике. После этого Иеро обрел полную свободу и
смог удовлетворить любопытство.
Они были простым народом, эти иир'ова; их материальная культура
примерно соответствовала уровню австралийских аборигенов. Люди-кошки не
имели даже оружия, кроме длинных ножей, обсидиановых или металлических;
последние, несомненно, являлись частью взимаемой с деревень дани.
"Пожалуй, - решил священник, - они и в самом деле не нуждаются ни в чем".
Их невероятная подвижность да Ветер Смерти делали охоту слишком легкой! У
них было все необходимое для жизни, и никто не желал большего. Иир'ова
пользовались огнем, но только ради тепла и света; они предпочитали сырую
плоть печеному мясу. Дикие груши и другие плоды разнообразили их меню; они
ели растительную пищу, когда чувствовали необходимость в ней. Еще Дети
Ветра знали несколько целебных растений - этим ограничивалась их
примитивная фармакология.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47