-- Таким образом, -- продолжал адвокат, -- обвинение в хищении
отпадает. Разве что мелкое досадное воровство, а в таких случаях обычно
требуется всего лишь компенсация убытков пострадавшей стороне в двойном
размере. По законам ВП такое преступление не наказывается тюремным
заключением. Следующее обвинение, которое выдвигают власти, -- это нападение
на правительственного служащего на стоянке такси в Кантвелле. Опиши мне
ситуацию.
Я описал.
-- Он начал первым?
- Нет.
-- Надо подумать. Он полез за оружием?
-- Да, но я выстрелил в него раньше...
-- Уже после того, как он полез за оружием?
- Да.
Феннер хмыкнул.
-- Он полез за оружием до того, как ты достал свой пистолет?
-- Я точно не помню, -- ответил я.
-- Ты был совершенно прав, -- изрек адвокат. -- Конечно же он начал
первым. Откуда тебе было знать, что это не контрабандное оружие и что этот
человек вообще является подданным Всемирного Правительства? Это обвинение
тоже несерьезно. Дальше. Браконьерство в государственном заповеднике
карается штрафом. Чертовски крупным, надо заметить. Но, возможно, нам
удастся добиться его уменьшения, если мы сумеем доказать, что вам было
нечего есть. Вам ведь действительно было нечего есть?
-- Да. Но откуда ты...
-- Это мои предположения, -- сказал Гарри. -- Если андроид продолжал
развиваться, то ему наверняка требовалось много пищи для получения энергии.
Я тебя знаю -- ты не станешь убивать ради забавы.
-- Спасибо, -- сказал я.
-- Черт возьми, господа, -- вмешался Феннер, -- вы позволите наконец
вашему крючкотвору изложить факты и свою точку зрения на них или как?
-- Валяй, Лео, -- сказал Гарри.
-- Ну спасибо, уважили, -- сказал Леонард. Он все это время расхаживал
по камере, от туалета до койки, на которой сидели мы с Гарри, и обратно. Ему
была свойственна привычка жестикулировать -- размахивать руками, заламывать
их, хлопать себя по бедрам, ну и прочее в том же духе. -- Следующая проблема
-- угнанные машины. Ты признаешь факт угона. Обойти это или как-либо скрыть
невозможно. Но мы можем заявить, что поскольку обе машины являлись
государственной собственностью, с тобой следует обойтись с меньшей
строгостью, чем с теми, кто угоняет частные автомобили. Прецедент -- дело
"Хальдербон против Всемирного Правительства"
-- А теперь -- самое плохое, -- сказал я.
-- Да, вот именно, -- подтвердил Леонард и принялся двигаться быстрее,
похлопывая себя по бедрам в такт шагам. -- В случае с анкориджским копом у
тебя все еще сохраняется возможность отмазаться. Мы легко можем доказать,
что это нападение не являлось попыткой убийства. В конце концов, ты просто
связал его и оставил в обогреваемой машине, так что полицейский даже не
замерз. Это простое нападение, и с ним мы как-нибудь управимся. Но самая
крупная проблема связана с судьей Парнелом, которому ты прострелил ногу. Как
это тебя угораздило, а?
Я описал свое тогдашнее состояние и изложил события начиная с того
момента, как Парнел навел на меня фонарик, и до того, как я оставил раненого
на пороге спасательной станции и убедился, что его подобрали.
-- Ты принял во внимание, что пострадавший нуждается в медицинской
помощи, -- сказал Леонард. -- Мы можем заявить, что этот факт доказывает,
что ты не собирался убивать судью. Но власти будут изо всех сил цепляться за
это главное обвинение, поскольку, несмотря на все твои прегрешения, это
единственный пункт, позволяющий посадить тебя в тюрьму. Я завтра же поеду к
Парнелу. Я попытаюсь уговорить его изменить обвинение с попытки убийства на
простое нападение. Поскольку пострадавшая сторона здесь Парнел, он имеет на
это полное право, вне зависимости от того, как на это посмотрят власти.
Потом Феннер и Гарри ушли, и я остался один. Два дня меня никто не
беспокоил. Но к полудню третьего дня, когда я пытался сосредоточиться на
запутанном мелодическом рисунке симфонии (автор явно подражал Леннону),
которую передавали по радио, Феннер снова вернулся и принес с собой
постановление суда, позволяющее отпустить меня на поруки. Леонард провел
меня к столу дежурного, где мне пришлось подписать кучу всяких бумажек.
После этого какой-то чиновник вывел нас из тюремного комплекса и проводил на
крышу, к той самой посадочной площадке, куда меня привезли несколько дней
назад.
-- Погоди минуту, -- сказал я Феннеру и оттащил его к стене, в сторону
от посадочной площадки, где толклось множество прибывших или отбывающих
военных. -- Что за чертовщина здесь происходит? Я думал, что попал в
серьезную переделку. Каким это образом власти согласились отпустить на
поруки человека, помещенного в сверхсекретную тюрьму?
-- Тебя поместили в сверхсекретную тюрьму только потому, что власти
хотели представить твой арест как крупное достижение сил правопорядка. Но
все твои преступления относятся к разряду тех, при которых разрешается
отпускать обвиняемого на поруки. То есть все, кроме попытки убийства. Но я
поговорил с судьей Парнелом.
-- И он изменил обвинение?
-- Не только. Он вообще отозвал иск.
-- Что-что?
-- Парнел снял обвинение.
-- Я ранил человека, отправил его в больницу недели на две, а он
отзывает иск? -- Я покачал головой. -- Сколько он за это захотел?
-- Судью Парнела подкупить нельзя! -- возмутился Феннер.
-- Тогда на чем же вы сошлись?
-- Ты что -- намекаешь, что я ради того, чтобы смягчить приговор своим
клиентам, пользуюсь незаконными методами? -- Судя по голосу, адвокат готов
был вот-вот взорваться от гнева. Впрочем, его характер никогда не называли
ангельским.
-- Ну хорошо, хорошо, -- примирительно сказал я. -- Все было совершенно
честно. Но, Леонард, скажи мне, ради Бога, как ты этого добился?
Феннер улыбнулся и снова пришел в хорошее расположение духа.
-- Мы с судьей просто поговорили. Перед визитом я постарался разузнать
о нем все, что только можно, выяснил его политические пристрастия. Я убедил
его, не прибегая к прямому лжесвидетельству, что ты придерживаешься тех же
взглядов, что и он сам, и что ты похитил андроида, приговоренного к
уничтожению, чтобы открыто проявить свою позицию. Я сказал судье, что не
имею права во всех деталях рассказывать, почему было принято решение
уничтожить андроида и почему ты решил его спасти, но к тому моменту, как мне
нужно было уходить, судья Парнел уже отзывался о тебе очень тепло. Он понял,
что твой поступок не имеет ничего общего с воровством, и понял, что ты
принял его за преследующего вас солдата. Собственно, этого оказалось
достаточно, -- адвокат пожал плечами.
-- Леонард, ты гений! -- восхитился я.
-- Пустяки. Ничего особенного. Ну а теперь куда тебя подвезти?
-- В "Куль-де-сак". Сеть 401. Знаешь это место?
-- Лучший французский ресторан во всем городе, -- откликнулся Феннер.
-- Конечно, знаю. Мы, адвокаты, не такие уж бестолочи.
В "Куль-де-сак" метрдотель провел меня за столик, располагавшийся в
темном углу главного зала, и оставил на попечение полногрудой белокурой
официантки. Официантка принесла мне меню и карту вин, спросила, не желаю ли
я чего-нибудь выпить, и удалилась, чтобы принести заказанный коктейль, а я
остался изучать меню. В конце концов, это была восхитительная трапеза, и я
ухитрился не думать ни о чем, кроме вкуса блюд, а также о том, чему
белокурая официантка обязана столь пышным бюстом, природе или силикону.
Впрочем, я лично не имел бы ничего против женитьбы на девушке с искусственно
подкорректированной фигурой. Если силиконовую грудь нельзя отличить от
настоящей, то какая мне разница? А насколько я мог понять, у этой
блондиночки все было на месте. Я играл сам с собой, пытаясь решить,
предлагать ли официантке руку и сердце или все же не стоит. Я мысленно
составил список ее достоинств и недостатков, и в конце концов решил, что
вернусь сюда через пару дней и еще раз осмотрю товар.
Покинув ресторан, я взошел на движущуюся дорожку, одну из самых
быстрых, и проехал полтора квартала до станции "пузырей". Там я спрыгнул с
движущейся дорожки и прошел через турникет на посадочную платформу. Передо
мной тут же возникла клавиатура. Я привычно отстучал свой адрес, прошел
вперед и сел на подъехавшее ко мне тяжелое пластиковое кресло. Ко дну кресла
были прикреплены цилиндры со сжатым воздухом. Секунду спустя кресло
двинулось через фойе к туннелю. При проходе через выпускное отверстие кресло
обволокла пластиковая слезинка. Пластик мгновенно затвердел, и меня втянуло
в туннель. Поток воздуха подхватил мой "пузырь", а сработавший патрон со
сжатым воздухом прибавил ему скорости. На сотнях перекрестков, где трубы
пересекались друг с другом, я не раз обгонял "пузыри", идущие в другую
сторону, проскакивая в нескольких дюймах перед ними, или видел, как кто-то
проносится сзади, разминувшись со мной на считанные миллиметры. Компьютер
безукоризненно рассчитывал маршруты, но все-таки мне было немного не по
себе.
Поэтому я принялся думать. То есть сначала я пытался не думать, но у
меня ничего не вышло. Все время, проведенное в тюрьме, я предавался
размышлениям, но до сих пор не пришел ни к какому определенному выводу.
Андроид -- Бог? Он так сказал. Но почему Он решил прийти на Землю столь
трудоемким и утомительным путем? И что Он намеревается делать? Было ли это
вторым пришествием? Да вообще, является ли Он христианским Богом? Может, это
Бог буддистов? Или иудеев? Или индусов? Или -- это казалось мне наиболее
вероятным -- это Бог, еще ни разу не описанный людьми?
Я знал, что последнее утверждение почти наверняка соответствует истине.
Мы никогда не понимали природы Бога. Земные религии -- все без исключения --
со всеми их теориями, доктринами и догмами были в корне неверны. Но я
отношусь к тем людям, которые предпочитают не выступать с критикой, если они
не располагают новым конструктивным предложением. А я не мог сформулировать
собственной теории об истинной природе Бога. Это была тайна, недоступная
моему разумению.
Я подумал: а что произойдет с миром, когда начнутся принесенные Им
перемены? Вдруг ткань нашей реальности изменится так резко, что многие люди
не смогут к этому приспособиться? Нет, Он сказал, что мы изменимся, что
человеческий мозг сможет работать на полную мощность. На что будет похож
мир, населенный гениями, -- бабушка надвое сказала. Теоретически это звучит
весьма заманчиво, а на практике может оказаться невыносимым. Общество
хладнокровно мыслящих машин -- нет, я не так представлял себе Утопию.
Прежде чем я успел это осознать, мой "пузырь" перешел из основного
туннеля в отводной, а оттуда -- к выходу. При проходе из отводной трубы в
фойе "пузырь" рассыпался, а пыль улетела вниз, сквозь решетку. Там она будет
собрана и использована для создания нового "пузыря", потом еще одного и еще
-- и так будет продолжаться, пока существует система "пузырей". Кресло
остановилось у платформы. Я встал и вышел в коридор.
Я нашел свободный лифт и поднялся на сто четвертый этаж своего уровня.
Это был уровень жилых квартир. Здесь движущиеся дорожки не встречались --
считались дурным тоном. Я прошел по ковровой к своей квартире, приложил
палец к идентификационному замку и подождал, пока компьютер определит, имею
ли я право войти. Секунду спустя дверь открылась. В то мгновение, когда я
шагнул через порог, в дверной косяк врезались две пули, да так, что только
щепки брызнули. Я упал, перекатился вперед и громко скомандовал закрыть
дверь.
Она захлопнулась ровно в ту секунду, когда с другой стороны в нее
врезался убийца. Когда я встал на ноги, меня трясло. Я никак не мог
сообразить, что же мне следует делать. Мое состояние приближалось к шоку.
Вкатившись в квартиру, я успел обернуться назад и увидеть убийцу. Это был
тот самый мертвый двойник андроида в Его человеческой форме...

11

Я добрел до ближайшего кресла и без сил упал в него. В сознании у меня
бушевал ад кромешный -- я пытался осмыслить увиденное. А из какого-то уголка
сознания, словно леденящий ветер, неумолимо ползло слово "Франкенштейн".
Сперва я попытался убедить себя, что это было просто случайное сходство, что
какой-то вор просто-напросто сидел на этаже и поджидал. пока появится
одинокий прохожий, которого можно ограбить. Но зачем вору забираться так
далеко? Чтобы попасть на ближайшую станцию "пузырей", ему пришлось бы
воспользоваться лифтом и спуститься на несколько уровней. Если бы я поднял
тревогу, лифт бы остановили, а телефонная будка находится в десяти футах от
моей квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22