"О геды, там, где созидание общего узора
считается высшим искусством, и феромоны художников и поэтов сплетаются в
причудливые гобелены, мы созерцаем в молчании. Но здесь, душераздирающий
скрежет людей наполняет нас тоской по изящным кружевам из слов и
феромонов!"
- Больше всего интеллекта в Доме Обучения высказали те, кто
интересовался парализующим лоскутом, - заявил Р'греф, и к ободряющим
флюидам примешалась радость от того, что он присоединился к обсуждению.
- Гармония поет с нами.
- Гармония поет с нами.
- И пусть это длится вечно.
- Это продлится вечно.
- Почему они так сильно разнятся интеллектом? - спросил один из
гедов. Давнишнее изумление, давнишнее, но непроходящее, разлилось по
комнате. Геды подозревали, что у генетически неустойчивых видов непременно
должны иметься различия в умственном развитии, но их все еще поражал
диапазон этих различий.
- Возможно, следовало повременить с парализующими лоскутами.
- Возможно. Гармония поет с нами.
- И пусть это длится вечно.
- Это продлится вечно.
- Мы можем компенсировать преждевременное возвращение людей, приобщая
всех, кто захочет, к новым знаниям.
- Мы согласны.
- Мы все согласны. Гармония поет с нами.
- Гармония поет с нами. Мы достигли соглашения.
- И пусть это длится вечно.
- Кого из людей следует больше всего оберегать от возвращения домой?
Кто кажется наиболее перспективным?
- Дахар. Группа Гракса.
- Да. Дахар. Мы согласны.
- В группе Враггафа - Криджин.
- Да. Криджин. Мы согласны.

Так, часами смакуя мирное сладострастие, приближаясь к наивысшему
наслаждению Единения, они говорили и говорили. В конце концов надумали
поступить так, как решили заранее - последовать совету Энциклопедиста,
дать людям некоторые знания об их собственном организме, полученные
Энциклопедистом при анатомировании и обеззараживании. Жрецы-легионеры
Должны донести эту информацию до наиболее способных. Знания о том, как
рожать и растить здоровых детей, должны заинтересовать беременных женщин,
которые уже появились в Эр-Фроу. Какой вид не оценит такого знания? Нужно
попытаться научить их всему: науке, медицине, военному делу - чему угодно,
только бы сохранить заинтересованность людей в Эр-Фроу, пока не разрешен
Ключевой парадокс.
После часов солидарности в комнате неожиданно пахнуло раздражением,
но никто не упомянул о Ключевом парадоксе вслух. Пробудившийся настенный
экран показал последний кадр, переданный зондом. На нем застыло
изображение бородатого старика в драном мундире с полумесяцем, звездами и
двойной спиралью. Разрушенный корабль излучал бесконтрольный стазис,
утраченную историю.
Три голоса одновременно пробормотали что-то в сторону Энциклопедиста.
Экран погас, картинка исчезла. Спариваться в Единении непередаваемо
сладостно; непозволительно портить такое удовольствие.
Откуда-то появился сосуд для жидкости, температура в комнате
поднялась на добрых пятнадцать градусов, и начался транс. И каждому
спаривание грезилось желаннее, чем когда бы то ни было.

19
- Дождь, - сказала Талот. - Пахнет дождем.
- В Эр-Фроу не бывает дождей, - возразила Джехан, но, посмотрев
вверх, нахмурилась.
- Подожди, у меня развязалась сандалия. - Талот нагнулась, а Джехан,
хотя они уже вернулись за цепь караульных постов, невольно продолжала
вести наблюдение. В руке она держала мертвого лоруса, другой свисал с
пояса Талот. Охота в чащобе Эр-Фроу оказалась удачной, несмотря на тяжелый
воздух и давящее небо, которое на самом деле не являлось таковым.
- Сейчас в баню, - сказала Талот.
- Тс-с!
Талот застыла, готовая к бою. Но то, что услышала Джехан, оказалось
лишь журчанием воды и шелестом листьев. Почти забытая глухая дробь
застучала прямо над головой, и через мгновение первые робкие капли упали
на плечи и запрокинутые лица девушек.
- Чтобы помыть деревья! - рассмеялась Талот. - Наконец-то.
Геды решили помыть деревья. На них больше пыли, чем гноя на
проститутке. Только посмотри - дождь!
- Жаль, что нет грома, - вдруг сказала Джехан. - Я люблю гром.
- Мне следовало об этом догадаться, - рассмеялась Талот.
- Каким образом, любимая? - улыбнулась Джехан.
- Просто догадалась бы, и все.
Джехан игриво толкнула подругу. Талот поймала ее руку, и они вместе
двинулись к баням сестер-легионеров. СуСу, прятавшаяся в чаще, ждала, пока
их голоса наконец не замолкли вдали.
Она купалась в одном из ключей, которых здесь было множество.
Проскользнуть в бани позади зала горожан она даже не пыталась, и только
натянула на себя еще мокрую после стирки тунику, как услышала Джехан и
Талот. Когда сестры-легионеры ушли, СуСу убедилась, что впереди больше
никого нет и, быстро пробежав под слабым дождиком по самой неприметной
дорожке среди раскидистых деревьев, скользнула в дом. Две горожанки,
оживленно болтая, поднимались по лестнице. СуСу тихо шла за ними. Свернув
в коридор, отведенный специально для нее, Фалональ и Джамилы, СуСу
ринулась вперед, прижала палец к своему замку, вбежала в комнату и
захлопнула дверь. Теперь она чувствовала себя в безопасности.
Тишина приветствовала ее, лаская нежными волнами. Девушка не стала
зажигать свет, тихо сидела в темной тишине, нежась в окружающем
спокойствии. В комнате нет окон; никто не подсматривает, звуки сюда не
просачиваются, а дверь заперта. СуСу улыбнулась, вытерла свои длинные
черные волосы, расчесала их, потом сняла мокрую одежду и расстелила ее
сушиться на полу.
Потом девушка снова уселась, прислонившись к стене. В комнате не было
ничего постороннего, никаких игрушек гедов, принесенных из Дома Обучения,
ничего, кроме подушек.
Она нуждалась только в тишине.
Ей нужна была только тишина.
Вскоре она свернулась калачиком и уснула.
Ее разбудил грохот распахнувшейся двери. Вскочив с подушек, СуСу дико
закричала; свет ослепил ее.
Д_в_е_р_ь_... дверь... Как могла она открыться? Перед СуСу мелькнуло
лицо Фалональ, торжествующее и смущенное, потом дверь захлопнулась, и она
увидела легионера, затем другого. Коридор исчез.
- Ну, кричи же, - зарычал первый сквозь зубы и ударил ее. СуСу упала
и закричала. У легионера не было уха.
- Больше пока не бей! - проворчал другой. - Мы еще не попользовались
ею.
Одноухий опять ударил ее по ребрам, потом по лицу. Рот СуСу
наполнился кровью; она начала задыхаться. Пытаясь отбиться от насильников,
СуСу скатилась с подушек на пол, но сильные руки схватили ее.
- Уже разделась - словно специально для нас.
- Я, я первый.
- Бери, черт с тобой!
Воин навалился на женщину, коленом раздвинул ноги, начал тискать
груди. Первый толчок заставил ее вскрикнуть от страшной боли. Умрет...
сейчас она умрет...
"...Ты проститутка, проститутка и навсегда останешься ею, - навязчиво
крутилось в голове. - Ты ничем не лучше, чем Джамила и Фалональ".
Внезапно жадные руки отпустили ее грудь, тело одноухого взметнулось в
воздух, и СуСу увидела огромного альбиноса. Его гигантская лапа свернула
голову насильника. Воин дернулся, глаза его выкатились из орбит, и он
затих. Варвар отбросил тело к стене, перешагнул через СуСу и двинулся ко
второму.
Джелиец не был трусом. Ожидая своей очереди, он снял пояс, на котором
висели ножи, но даже безоружный изготовился к схватке с гигантом,
примериваясь, чтобы нанести смертельный удар кулаком в горло. Великан
отступил в сторону, отвел удар рукой и схватил противника в охапку. Тем же
отработанным движением, что и раньше, он свернул ему шею. Предсмертный
крик легионера оглушил СуСу; она попыталась поднять руки, чтобы заглушить
этот крик, и потеряла сознание.
Очнувшись, девушка удивилась, что все еще жива. Какая-то ткань плотно
охватывала ее ребра, а наготу прикрывало одеяло. Потом она услышала
голоса. В дверном проеме толпились люди. Рядом с ней стоял огромный
варвар. Потом наступила тишина.
Гигант, склонив голову на бок, смотрел на нее добродушным любопытным
взглядом, словно большой спокойный зверь. СуСу снова закрыла глаза и
почувствовала, как он бережно поднял ее вместе с подушками и осторожно,
стараясь не задеть перевязанные ребра, понес к выходу.
Толпа зевак, в основном горожан, поспешно расступилась. Те, кто
оказался на пути гиганта, вжались в стены. Фалональ, распластавшись по
врофу и испуганно вращая глазами, крикнула:
- Это я впустила великана! Скажи ему, пусть не трогает меня! Я, я
впустила его, чтобы спасти тебя, СуСу! Скажи ему об этом!
СуСу не открывала глаз, позволяя заботливо снести себя вниз по
лестнице, прочь из джелийского жилища. Она не слышала ничего: ни воплей
Фалональ, ни дождя, ни приказа самой Белазир, который облетел все посты:
"Пропустить. Варвар - не враг".
Не слышала она и воплей, когда джелийцы обнаружили, что в то время,
как лейтенант главнокомандующей вместо того, чтобы обходить посты,
проскользнул мимо них в пустующий Дом Обучения, делизийский солдат
выследил и убил сестру-легионера, охотившуюся в густых зарослях. Ее нашли
с проломленным черепом; беспощадный джелийский кинжал валялся рядом.

20
Эйрис закончила мастерить устройство для обогрева людей в холоде
Третьеночи. Сидя на корточках в своей комнате, она смотрела на причудливое
сооружение из чаш для еды, проволоки и скрученной ткани. Ее щеки пылали от
возбуждения, она даже не обернулась, когда вошел Келовар.
- Работает! Попробуй, от него тепло.
Солдат наклонился над устройством, с его одежды стекала вода. Одна
капля упала на оголенную проволоку и зашипела.
- Приложи сюда руки, - попросила Эйрис. - Нет, не сюда - на ткань.
Чувствуешь? Греет!
Келовар отдернул руку, его глаза сузились. Эйрис прикоснулась рукой к
тому месту, где только что лежала его ладонь, и рассмеялась. Он медленно
повернул голову и пристально посмотрел на женщину. Она смеялась радостным,
легким смехом, которым всегда приветствовала свою удачу.
- Не знаю, правда, на сколько его хватит. Кислота разъедает цинковую
пластину, а геды не сказали, как этому помешать. Но ведь можно же
что-нибудь придумать. Главное, Келовар, оно работает! Охотники будут брать
такие с собой в вельд во время Третьеночи - ну, может, не такие, такие
слишком громоздки, но даже этот обогреватель можно использовать в главном
лагере вместо огня. И больные дети, младенцы, смогут греться возле него в
самую стужу. Только надо поставить туго натянутый экран, чтобы они не
обожглись. Или нет, стой-ка! Стекло! - можно поместить все это за стекло,
тепло все равно будет проходить сквозь него. Что бы я ни отдала сейчас за
мою печь! Впрочем, неважно. Он _р_а_б_о_т_а_е_т_!
Глаза Келовара превратились в узенькие щелки. Он пристально
рассматривал две чаши из врофа и два сосуда гедов, наполненные кислотой. В
кислоту были погружены по две металлические пластинки, удерживаемые в
вертикальном положении распорками. Пластины соседних сосудов
последовательно соединялись проволокой, а от самых крайних она вилась по
деревянным рейкам и исчезала под куском многослойного полотна гедов,
натянутого на каркас. На полотне свободно поместилось бы тельце
новорожденного. Все это устройство грело ровнее, чем огонь. Эйрис положила
ладонь на ткань и рассмеялась.
- В Эр-Фроу нет Третьеночи, - проговорил Келовар. В его интонации
слышалось медленно нараставшее раздражение, но опьяненная радостью Эйрис
отмахнулась:
- Ну и что? Главное, мое устройство работает!
- Где ты раздобыла все эти вещи?
- Купила. Выменяла. Принесла из Дома Обучения. Гракс не сказал мне,
какой должна быть пропорция воды и кислоты. Он спросил: "Как ты выяснила
это?" Я хотела ответить: "С помощью магии и ворожбы под обеими лунами", -
но он не понял бы шутки. А я нашла соотношение сама! И мне странно и
удивительно, что эта штуковина работает!
Эйрис убрала руку с обогревателя и сделала жест, к какому прибегали
мастера в стеклодувной мастерской, чтобы оповестить людей об успешной
плавке - полунасмешливый, полуторжественный щелчок большим пальцем, - и
снова положила руку на устройство. Ее глаза светились от счастья.
Келовар ничего не сказал.
- Ты знаешь, - продолжала она, сияя, - для этой штуки в Делизии можно
найти все, кроме проволоки. Однако опытный кузнец, возможно сообразит, как
ее сделать. Это сплав разных руд, как сказал Гракс, но даже если кузнец
или оружейник не сможет получить такого же, они сделают другой, который
будет так же сильно нагреваться, но не сгорать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56