…
— Говорит, что если ты его не выслушаешь, он будет гореть в аду.
— Please hear me out, Master. Here's what I've got to tell thee. The tiny one… no, I can't remember. Shit, shit! Well, the gist of it is that the whore from the Stout Spinners has seen… witnessed… the murder. Was that it? Yes, I believe so. The tiny one? Ah, yes, she's small of stature, or some such nonsense.
— Small of stature? — переспросил Хелье.
— I guess that means diminutive.
— Понял.
В этот момент Ротко поднял голову и безумными глазами уставился на них.
— Что он сказал? — спросил Дир.
— Вроде бы… Ого! Улица Толстых Прях! — вспомнил Хелье. — Годрик, а Годрик. Ты ведь именно Улицу Толстых Прях имеешь в виду?
— Stout Spinners, yes, my lord.
— Маленького роста хорла с Улицы Толстых Прях видела убийство. Дир, ты понимаешь?
— Будто совершенно точно известно, — сказал Годрик по-славянски, и Дир уставился на него, — что это именно то убийство, о котором… О! На каком языке я болтаю сейчас?
— По-славянски, — заверил его Хелье.
— Ну! А придержатель кошелька моего усвоил слова мои? Уфф! Как легко на душе стало!
— Повтори, — попросил Хелье.
— Что именно?
— То, что ты сейчас сказал.
— Как легко на душе стало.
— До этого. Про то, что совершенно точно известно.
— А! Будто совершенно точно известно, что это то самое…
— Совершенно точно, — Хелье кивнул. — Не думаю, что именно в той части города убили за это время кого-то еще. Все-таки это не Черешенный Бугор.
— Да, — согласился Годрик. — Ты скорее всего прав. Уфф! Как легко дышится. Что вы тут едите? Я два дня навигировал по поселению, как в тумане Скотланда. Память моя отказывается удержать все, что было со мною. Пустота желудка моего требует немедленных действий.
Он позаглядывал в плошки и крынки, ничего не нашел, и ужасно расстроился.
— Не понимаю, — сказал Дир, следя за немедленными действиями.
— Но ты согласен с планом? — спросил Хелье.
— Каким планом? — откликнулся Дир.
— Мне нужна одежда. Ты запомнил, какая именно?
— Как у болярских сынков.
— Да. И накладная борода.
— Да.
— Можно было бы послать Годрика, но…
— Нет, — возразил Годрик. — Годрика послать нельзя. Члены Годрика истомой исполнены, Годрику нужен покой, Годрик не двенадцатижильный.
— Я бы сходил, — предложил вдруг Ротко.
— Нет уж, — Дир поднялся. — Ты поспи лучше. Вместе с Годриком. Морока от вас. А я пойду на торг. Денег две гривны всего, но на тряпки должно хватить.
— Я знаю эту… — сказал Ротко. — Маленькую, с Улицы Толстых Прях. Не совсем с этой улицы. С перпендикулярной. Она там каждый день промышляет. Во всяком случае, она мне так сказала.
Хелье подскочил к нему.
— Ты ее видел?
— Я с ней говорил.
— То есть, она на самом деле существует.
— Да. Совсем дитя еще. Вообще-то нет, взрослая, но выглядит как ребенок. Ужасный город — Новгород. Заставляют детей заниматься развратом за деньги. Правда, в Риме тоже заставляют. И в Константинополе. Но все-таки. И не на улице.
— Ты можешь сказать точно, где ты ее встретил?
— Могу. Посплю только немного.
— Поспи. — Хелье победно посмотрел на Дира. — Дело налаживается, — сообщил он. — Выход есть. Я знал… нет, я надеялся, что выход будет. И вот он, выход.
За дверью раздалось протяжное мычание. Хелье, нахмурившись, подошел к двери и выглянул. У самого крыльца рыбацкого домика стояла корова и укоризненно на него смотрела.
— Так, — сказал ей Хелье. — Тебе чего?
Корова продолжала укоризненно смотреть. Выглянул Дир.
— Заплутала, бедная, — догадался он. — Зря ты сюда пришла. Годрик тебя сейчас съест, всю.
Выглянул Годрик.
— О! Какие гости к нам.
— Чего ей здесь надо? — спросил Хелье. — Заплутала, что ли?
— Заплутала, — подтвердил Годрик. — И тяжело ей. Хочет, чтобы ее подоили. Сейчас я ее подою. Где-то тут крынка была вместительная.
— Интересно, — сказал Дир.
— Дир, ты ж вроде собирался на торг, — недовольно заметил Хелье. — Ты что, никогда не видел, как коров доят? Иди на торг. Некогда.
— Я…
— На торг иди. И возвращайся быстро. Чем скорее, тем лучше. Кстати, заодно купи чего-нибудь поесть по пути, а то мы действительно корову эту съедим.
Годрик выскочил на крыльцо и приблизился к корове.
— Так, — сказал он, приседая. — Ого. Долго тебя не доили.
Дир прицепил сверд, накинул сленгкаппу, сказал, «Ну, я пошел тогда» — и вышел.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. СЛУЧАЙНЫЙ ЗАРАБОТОК
Ко времени прибытия Дира торг оживился, наполнился народом, заговорил, задвигался. Сперва Дир отправился в скоморошенную лавку и там купил накладную бороду. Взяли с него полгривны. Он не возмутился, хотя и прикинул, что это очень дорого, а скоморохи, вроде бы, люди не слишком богатые. У Готского Двора, в лавке, торгующей самыми изящными фасонами, в том числе киевскими, Дир понял, что денег ему не хватит. Он и сам любил приодеться и покрасоваться перед народом в щегольских сапогах или эффектной расцветки сленгкаппе, но, попросив показать ему то, что пользовалось наибольшим спросом у богатой новгородской молодежи и справившись о ценах, впал он в уныние. Одни порты с узорами по бокам, о которых Хелье забыл упомянуть, но которые считались неотъемлемым атрибутом молодежного костюма, стоили две гривны! Сапоги с нарочито просторными, чрезмерно широкими голенищами — две гривны! Сленгкаппа с разрезами — три гривны. Шапка — не шапка, а один околыш — шесть гривен! Полгривны за какую-то специальную обмотку поверх гашника, с драконами. Пряжка для сленгкаппы — полгривны. Итого — четырнадцать гривен!
Дир не стал даже торговаться — глупо. Ну, собьешь гривны две-три, а смысл какой? Освободил их Ярослав от дани, видите ли… а они вон чего себе покупают… за такие деньги…
Понурый, Дир походил по торгу, зашел в другую лавку, торговавшую обычной одеждой, где полный набор можно было купить за четверть гривны, осмотрел этот набор и затосковал. Действительно, одежда в Готском Дворе была совсем другого покроя.
Выпив кружку свира, он понаблюдал за представлением скоморохов, которое не показалось ему смешным. Хелье расстроится. Может, купить обычную одежку, а потом пусть Годрик что-нибудь придумает, переделает? Нет, не выйдет. Все-таки Святополк мог бы и больше денег выдать на путешествие. Я, правда, поиздержался на пиру у Второго Волока, но не подобает ведь киевскому военачальнику пить, есть и угощать меньше, чем какому-то там купцу Кундере! Тот всех кормил, поил — ну и я тоже. Так надо.
В одном из увеселительных заграждений демонстрировалось искусство кулачного боя. Гвоздем программы состоял огромного роста и небывало мощного телосложения псковитянин, учившийся в свое время искусству своему у греков. Еще несколько бойцов, тоже кряжистых, показывали публике разное — пробивали насквозь доски, упражнялись друг с другом. Наличествовал хозяин представления, предшественник будущих импресарио, зычным голосом зазывающий публику. Одним из самых эффектных номеров было предложение любому желающему испытать свои силы, сразившись с любым из его воспитанников. Желающий делал ставку — в пропорции один к десяти! Любому поставившему гривну обещалось в случае победы десять гривен. Только что проигравший бой понурый крепкий варанг покидал поле. Гвоздь программы вышел в центр заграждения, голый до пояса, поигрывая огромными мускулами, и надменно оглядел толпу.
— Кто желает? Кто желает? — скандировал импресарио. — Одна гривна против десяти! Кувалда — лучший кулачный боец в мире! Победить его равносильно присвоению тебе звания лучшего! Кто желает?
— Гривна против пятнадцати, — сказал Дир, перегибаясь через загородку.
Чья-то рука легла ему на плечо.
— Не дразни их, — сказал Гостемил. — Люди заняты делом. Деньги зарабатывают.
— А мне-то что, — возразил Дир. — Предлагают, и я тоже предлагаю.
— Зачем?
Дир помялся.
— Нужны деньги. У тебя нет ли четырнадцати гривен?
— С собою нет.
— А дома?
— Не знаю. Может и есть. К вечеру точно будут.
— К вечеру мне не нужно. Мне нужно сейчас.
— Зачем? — спросил Гостемил удивленно.
— Нужно. Так что же! — крикнул Дир. — Гривна против пятнадцати! Кувалда, говоришь? Вот с Кувалдой и буду драться! Пятнадцать гривен!
— Он тебе башку твою дурную снесет, — спокойно сказал Гостемил.
— Отстань.
— Как ты сказал? — импресарио приблизился к ним. — Пятнадцать?
— Именно. За десять я с ним не буду кулачиться. А за пятнадцать — почему бы и нет. Вот гривна.
Импресарио оглядел Дира и усмехнулся.
— Правила знаешь?
— Какие?
— Действовать можно только кулаками. Не хватать, не наваливаться телом, не обнимать, ногами не бить.
— Это старинные правила.
— Самые лучшие.
— Согласен, — сказал Дир.
— Дир, не дури, — предупредил Гостемил.
— Я и не дурю.
Гостемил вздохнул и, подумав, что дальнейшие попытки убедить дурака бессмысленны и утомительны, замолчал и стал наблюдать за действом.
Дир перелез заграждение и вышел к центру. Кувалда был чуть выше его, но шире туловищем. Дир и не знал, что такие широкие люди бывают, топчут землю. Псковитянин Кувалда, надо же.
— До первого падения, — добавил импресарио. — Ниже пояса не бить.
Дир кивнул.
Кувалда поглядел на него, улыбаясь.
— Я тебя не очень сильно, — сказал он медленно. Возможно, ему было трудно выговаривать слова. Может, у него язык тоже сделан был из неестественно больших мускулов.
Бойцы встали в позицию. Богатырское телосложение Дира и рост его как-то потускнели слегка на фоне Кувалды. Люди вокруг восторженно загудели.
Скинув сленгкаппу, Дир бросил ее через заграждение в направлении Гостемила. Гостемил сделал вид, что ничего не заметил, и сленгкаппа упала на землю.
— Ну ты чего? — возмутился Дир.
— А?
— Почему не поймал сленгкаппу?
— Ты меня, кажется, с Годриком перепутал, — сказал Гостемил.
— На равных, на равных, — пробурчал Дир, вспоминая давешний разговор с Хелье, и встал в позицию.
Кувалда спокойно ждал. Дир понял, что противник не собирается нападать первым. Тогда он чуть присел, мотнул головой, подскочил к противнику и нанес первый удар. Кувалда закрылся одной рукой, запястье пришлось на запястье, и кулак Дира не достал до головы супостата. Кувалда улыбнулся. Дир ударил его в живот и снова наткнулся на защиту.
Да, умелый парень, подумал Дир. И силища какая. Такие удары должны доходить до цели, прикрывайся, не прикрывайся. А тут нет. Сейчас мне придется туго. Жалко нельзя действовать ногами. Очень жалко.
Тут Кувалда нанес первый удар — ленивый, как от мухи отмахивался, но Дир едва успел увернуться. Кулак Кувалды скользнул мимо, слегка задев ухо Дира, и Дир оценил этот удар. Силой гада не побьешь, понял он, чувствуя, как туман в голове сгущается. Он отступил на два шага, тряхнул головой, посмотрел по сторонам, и неожиданно метнулся к Кувалде. Последовала очередь яростных ударов, и шестой, слева, с подпрыгом, достиг цели — Дир попал Кувалде чуть ниже глаза в скулу. Кувалда качнулся, воспринял противника всерьез, и перешел в наступление. Дир, ловкий, гибкий несмотря на телосложение, уворачивался, уходил, приседал, перемещался, ища открытые места в защите противника, отвечая короткими ударами. Один раз он попробовал остановить удар в ребра, подставив локоть, и боль, которую он почувствовал, дала ему понять, что делать этого больше не надо. Кувалда наступал. Дир, метнувшись в сторону и не давая Кувалде времени повернуться, проскочил, пригнувшись, у него под локтем и нанес удар снизу по челюсти. Кувалда качнулся, отступил на два шага, но не упал. Глаз у него начал заплывать, и был он заметно озлоблен. Дир, не давая ему опомниться, атаковал напрямую, круша защиту — один за другим удары, каждый из которых уложил бы, вроде бы, любого противника, достигали цели, но Кувалда все не падал. И Дир, начавший уставать, потерял самообладание. В ярости, забыв обо всем, он замолотил кулаками куда попало — и пропустил главный удар, пришедшийся ему рядом с ухом, прямой справа.
Дир рухнул на землю.
Кругом восторженно закричали, загикали, затопали. Дир с трудом очухался, приподнялся на руках, снова упал, снова приподнялся, и в конце концов, сориентировавшись в качающемся пространстве, встал в полный рост.
— Ты достойный противник, — выговорил Кувалда.
Дир тяжело дышал. Вытерев лоб рукавом, потрогав щеку, потоптавшись на месте, он заковылял было к заграждению, как вдруг непреодолимая ярость охватила его. Кувалда видел ярость, знал, что будет дальше, был к этому готов. Но это его не спасло. Дир ринулся на него, поймал встречный удар, схватил Кувалду за запястье и ударил его ногой под колено. Кувалда взвыл, а Дир, беря горло победителя в захват, въехал ему коленом в пах, локтем под дых, нырнул ему под мышку и, яростно крикнув, оторвал Кувалду от земли. На него бросились остальные бойцы — спасать Кувалду. Крутанувшись на месте, Дир бросил обидчика на землю, в последний момент решив не ломать ему спину или руку. Кувалда приземлился на арсель, вскочил и, увидев зловещую улыбку Дира, хотел было драться, но его держали.
— Не попадись мне на улице, — сказал Дир и пошел к заграждению.
Гостемил, изменив своему принципу, подал ему сленгкаппу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Говорит, что если ты его не выслушаешь, он будет гореть в аду.
— Please hear me out, Master. Here's what I've got to tell thee. The tiny one… no, I can't remember. Shit, shit! Well, the gist of it is that the whore from the Stout Spinners has seen… witnessed… the murder. Was that it? Yes, I believe so. The tiny one? Ah, yes, she's small of stature, or some such nonsense.
— Small of stature? — переспросил Хелье.
— I guess that means diminutive.
— Понял.
В этот момент Ротко поднял голову и безумными глазами уставился на них.
— Что он сказал? — спросил Дир.
— Вроде бы… Ого! Улица Толстых Прях! — вспомнил Хелье. — Годрик, а Годрик. Ты ведь именно Улицу Толстых Прях имеешь в виду?
— Stout Spinners, yes, my lord.
— Маленького роста хорла с Улицы Толстых Прях видела убийство. Дир, ты понимаешь?
— Будто совершенно точно известно, — сказал Годрик по-славянски, и Дир уставился на него, — что это именно то убийство, о котором… О! На каком языке я болтаю сейчас?
— По-славянски, — заверил его Хелье.
— Ну! А придержатель кошелька моего усвоил слова мои? Уфф! Как легко на душе стало!
— Повтори, — попросил Хелье.
— Что именно?
— То, что ты сейчас сказал.
— Как легко на душе стало.
— До этого. Про то, что совершенно точно известно.
— А! Будто совершенно точно известно, что это то самое…
— Совершенно точно, — Хелье кивнул. — Не думаю, что именно в той части города убили за это время кого-то еще. Все-таки это не Черешенный Бугор.
— Да, — согласился Годрик. — Ты скорее всего прав. Уфф! Как легко дышится. Что вы тут едите? Я два дня навигировал по поселению, как в тумане Скотланда. Память моя отказывается удержать все, что было со мною. Пустота желудка моего требует немедленных действий.
Он позаглядывал в плошки и крынки, ничего не нашел, и ужасно расстроился.
— Не понимаю, — сказал Дир, следя за немедленными действиями.
— Но ты согласен с планом? — спросил Хелье.
— Каким планом? — откликнулся Дир.
— Мне нужна одежда. Ты запомнил, какая именно?
— Как у болярских сынков.
— Да. И накладная борода.
— Да.
— Можно было бы послать Годрика, но…
— Нет, — возразил Годрик. — Годрика послать нельзя. Члены Годрика истомой исполнены, Годрику нужен покой, Годрик не двенадцатижильный.
— Я бы сходил, — предложил вдруг Ротко.
— Нет уж, — Дир поднялся. — Ты поспи лучше. Вместе с Годриком. Морока от вас. А я пойду на торг. Денег две гривны всего, но на тряпки должно хватить.
— Я знаю эту… — сказал Ротко. — Маленькую, с Улицы Толстых Прях. Не совсем с этой улицы. С перпендикулярной. Она там каждый день промышляет. Во всяком случае, она мне так сказала.
Хелье подскочил к нему.
— Ты ее видел?
— Я с ней говорил.
— То есть, она на самом деле существует.
— Да. Совсем дитя еще. Вообще-то нет, взрослая, но выглядит как ребенок. Ужасный город — Новгород. Заставляют детей заниматься развратом за деньги. Правда, в Риме тоже заставляют. И в Константинополе. Но все-таки. И не на улице.
— Ты можешь сказать точно, где ты ее встретил?
— Могу. Посплю только немного.
— Поспи. — Хелье победно посмотрел на Дира. — Дело налаживается, — сообщил он. — Выход есть. Я знал… нет, я надеялся, что выход будет. И вот он, выход.
За дверью раздалось протяжное мычание. Хелье, нахмурившись, подошел к двери и выглянул. У самого крыльца рыбацкого домика стояла корова и укоризненно на него смотрела.
— Так, — сказал ей Хелье. — Тебе чего?
Корова продолжала укоризненно смотреть. Выглянул Дир.
— Заплутала, бедная, — догадался он. — Зря ты сюда пришла. Годрик тебя сейчас съест, всю.
Выглянул Годрик.
— О! Какие гости к нам.
— Чего ей здесь надо? — спросил Хелье. — Заплутала, что ли?
— Заплутала, — подтвердил Годрик. — И тяжело ей. Хочет, чтобы ее подоили. Сейчас я ее подою. Где-то тут крынка была вместительная.
— Интересно, — сказал Дир.
— Дир, ты ж вроде собирался на торг, — недовольно заметил Хелье. — Ты что, никогда не видел, как коров доят? Иди на торг. Некогда.
— Я…
— На торг иди. И возвращайся быстро. Чем скорее, тем лучше. Кстати, заодно купи чего-нибудь поесть по пути, а то мы действительно корову эту съедим.
Годрик выскочил на крыльцо и приблизился к корове.
— Так, — сказал он, приседая. — Ого. Долго тебя не доили.
Дир прицепил сверд, накинул сленгкаппу, сказал, «Ну, я пошел тогда» — и вышел.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. СЛУЧАЙНЫЙ ЗАРАБОТОК
Ко времени прибытия Дира торг оживился, наполнился народом, заговорил, задвигался. Сперва Дир отправился в скоморошенную лавку и там купил накладную бороду. Взяли с него полгривны. Он не возмутился, хотя и прикинул, что это очень дорого, а скоморохи, вроде бы, люди не слишком богатые. У Готского Двора, в лавке, торгующей самыми изящными фасонами, в том числе киевскими, Дир понял, что денег ему не хватит. Он и сам любил приодеться и покрасоваться перед народом в щегольских сапогах или эффектной расцветки сленгкаппе, но, попросив показать ему то, что пользовалось наибольшим спросом у богатой новгородской молодежи и справившись о ценах, впал он в уныние. Одни порты с узорами по бокам, о которых Хелье забыл упомянуть, но которые считались неотъемлемым атрибутом молодежного костюма, стоили две гривны! Сапоги с нарочито просторными, чрезмерно широкими голенищами — две гривны! Сленгкаппа с разрезами — три гривны. Шапка — не шапка, а один околыш — шесть гривен! Полгривны за какую-то специальную обмотку поверх гашника, с драконами. Пряжка для сленгкаппы — полгривны. Итого — четырнадцать гривен!
Дир не стал даже торговаться — глупо. Ну, собьешь гривны две-три, а смысл какой? Освободил их Ярослав от дани, видите ли… а они вон чего себе покупают… за такие деньги…
Понурый, Дир походил по торгу, зашел в другую лавку, торговавшую обычной одеждой, где полный набор можно было купить за четверть гривны, осмотрел этот набор и затосковал. Действительно, одежда в Готском Дворе была совсем другого покроя.
Выпив кружку свира, он понаблюдал за представлением скоморохов, которое не показалось ему смешным. Хелье расстроится. Может, купить обычную одежку, а потом пусть Годрик что-нибудь придумает, переделает? Нет, не выйдет. Все-таки Святополк мог бы и больше денег выдать на путешествие. Я, правда, поиздержался на пиру у Второго Волока, но не подобает ведь киевскому военачальнику пить, есть и угощать меньше, чем какому-то там купцу Кундере! Тот всех кормил, поил — ну и я тоже. Так надо.
В одном из увеселительных заграждений демонстрировалось искусство кулачного боя. Гвоздем программы состоял огромного роста и небывало мощного телосложения псковитянин, учившийся в свое время искусству своему у греков. Еще несколько бойцов, тоже кряжистых, показывали публике разное — пробивали насквозь доски, упражнялись друг с другом. Наличествовал хозяин представления, предшественник будущих импресарио, зычным голосом зазывающий публику. Одним из самых эффектных номеров было предложение любому желающему испытать свои силы, сразившись с любым из его воспитанников. Желающий делал ставку — в пропорции один к десяти! Любому поставившему гривну обещалось в случае победы десять гривен. Только что проигравший бой понурый крепкий варанг покидал поле. Гвоздь программы вышел в центр заграждения, голый до пояса, поигрывая огромными мускулами, и надменно оглядел толпу.
— Кто желает? Кто желает? — скандировал импресарио. — Одна гривна против десяти! Кувалда — лучший кулачный боец в мире! Победить его равносильно присвоению тебе звания лучшего! Кто желает?
— Гривна против пятнадцати, — сказал Дир, перегибаясь через загородку.
Чья-то рука легла ему на плечо.
— Не дразни их, — сказал Гостемил. — Люди заняты делом. Деньги зарабатывают.
— А мне-то что, — возразил Дир. — Предлагают, и я тоже предлагаю.
— Зачем?
Дир помялся.
— Нужны деньги. У тебя нет ли четырнадцати гривен?
— С собою нет.
— А дома?
— Не знаю. Может и есть. К вечеру точно будут.
— К вечеру мне не нужно. Мне нужно сейчас.
— Зачем? — спросил Гостемил удивленно.
— Нужно. Так что же! — крикнул Дир. — Гривна против пятнадцати! Кувалда, говоришь? Вот с Кувалдой и буду драться! Пятнадцать гривен!
— Он тебе башку твою дурную снесет, — спокойно сказал Гостемил.
— Отстань.
— Как ты сказал? — импресарио приблизился к ним. — Пятнадцать?
— Именно. За десять я с ним не буду кулачиться. А за пятнадцать — почему бы и нет. Вот гривна.
Импресарио оглядел Дира и усмехнулся.
— Правила знаешь?
— Какие?
— Действовать можно только кулаками. Не хватать, не наваливаться телом, не обнимать, ногами не бить.
— Это старинные правила.
— Самые лучшие.
— Согласен, — сказал Дир.
— Дир, не дури, — предупредил Гостемил.
— Я и не дурю.
Гостемил вздохнул и, подумав, что дальнейшие попытки убедить дурака бессмысленны и утомительны, замолчал и стал наблюдать за действом.
Дир перелез заграждение и вышел к центру. Кувалда был чуть выше его, но шире туловищем. Дир и не знал, что такие широкие люди бывают, топчут землю. Псковитянин Кувалда, надо же.
— До первого падения, — добавил импресарио. — Ниже пояса не бить.
Дир кивнул.
Кувалда поглядел на него, улыбаясь.
— Я тебя не очень сильно, — сказал он медленно. Возможно, ему было трудно выговаривать слова. Может, у него язык тоже сделан был из неестественно больших мускулов.
Бойцы встали в позицию. Богатырское телосложение Дира и рост его как-то потускнели слегка на фоне Кувалды. Люди вокруг восторженно загудели.
Скинув сленгкаппу, Дир бросил ее через заграждение в направлении Гостемила. Гостемил сделал вид, что ничего не заметил, и сленгкаппа упала на землю.
— Ну ты чего? — возмутился Дир.
— А?
— Почему не поймал сленгкаппу?
— Ты меня, кажется, с Годриком перепутал, — сказал Гостемил.
— На равных, на равных, — пробурчал Дир, вспоминая давешний разговор с Хелье, и встал в позицию.
Кувалда спокойно ждал. Дир понял, что противник не собирается нападать первым. Тогда он чуть присел, мотнул головой, подскочил к противнику и нанес первый удар. Кувалда закрылся одной рукой, запястье пришлось на запястье, и кулак Дира не достал до головы супостата. Кувалда улыбнулся. Дир ударил его в живот и снова наткнулся на защиту.
Да, умелый парень, подумал Дир. И силища какая. Такие удары должны доходить до цели, прикрывайся, не прикрывайся. А тут нет. Сейчас мне придется туго. Жалко нельзя действовать ногами. Очень жалко.
Тут Кувалда нанес первый удар — ленивый, как от мухи отмахивался, но Дир едва успел увернуться. Кулак Кувалды скользнул мимо, слегка задев ухо Дира, и Дир оценил этот удар. Силой гада не побьешь, понял он, чувствуя, как туман в голове сгущается. Он отступил на два шага, тряхнул головой, посмотрел по сторонам, и неожиданно метнулся к Кувалде. Последовала очередь яростных ударов, и шестой, слева, с подпрыгом, достиг цели — Дир попал Кувалде чуть ниже глаза в скулу. Кувалда качнулся, воспринял противника всерьез, и перешел в наступление. Дир, ловкий, гибкий несмотря на телосложение, уворачивался, уходил, приседал, перемещался, ища открытые места в защите противника, отвечая короткими ударами. Один раз он попробовал остановить удар в ребра, подставив локоть, и боль, которую он почувствовал, дала ему понять, что делать этого больше не надо. Кувалда наступал. Дир, метнувшись в сторону и не давая Кувалде времени повернуться, проскочил, пригнувшись, у него под локтем и нанес удар снизу по челюсти. Кувалда качнулся, отступил на два шага, но не упал. Глаз у него начал заплывать, и был он заметно озлоблен. Дир, не давая ему опомниться, атаковал напрямую, круша защиту — один за другим удары, каждый из которых уложил бы, вроде бы, любого противника, достигали цели, но Кувалда все не падал. И Дир, начавший уставать, потерял самообладание. В ярости, забыв обо всем, он замолотил кулаками куда попало — и пропустил главный удар, пришедшийся ему рядом с ухом, прямой справа.
Дир рухнул на землю.
Кругом восторженно закричали, загикали, затопали. Дир с трудом очухался, приподнялся на руках, снова упал, снова приподнялся, и в конце концов, сориентировавшись в качающемся пространстве, встал в полный рост.
— Ты достойный противник, — выговорил Кувалда.
Дир тяжело дышал. Вытерев лоб рукавом, потрогав щеку, потоптавшись на месте, он заковылял было к заграждению, как вдруг непреодолимая ярость охватила его. Кувалда видел ярость, знал, что будет дальше, был к этому готов. Но это его не спасло. Дир ринулся на него, поймал встречный удар, схватил Кувалду за запястье и ударил его ногой под колено. Кувалда взвыл, а Дир, беря горло победителя в захват, въехал ему коленом в пах, локтем под дых, нырнул ему под мышку и, яростно крикнув, оторвал Кувалду от земли. На него бросились остальные бойцы — спасать Кувалду. Крутанувшись на месте, Дир бросил обидчика на землю, в последний момент решив не ломать ему спину или руку. Кувалда приземлился на арсель, вскочил и, увидев зловещую улыбку Дира, хотел было драться, но его держали.
— Не попадись мне на улице, — сказал Дир и пошел к заграждению.
Гостемил, изменив своему принципу, подал ему сленгкаппу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61