Можно подумать, я тебя не видел!
– Когда это вы меня видели?
Таш замялся. Не рассказывать же ей, как он ее купал.
– Ну, я имею в виду, что видел твою спину. Я мазал ее вчера мазью, которую оставил лекарь.
– Ну, ладно. - Рил повернулась к нему спиной и немного опустила одеяло, по-прежнему крепко прижимая его к груди. Таш потянулся за склянкой с мазью, а потом решительно потянул одеяло вниз, чтобы открыть ее спину. Она ойкнула, но осталась сидеть, как сидела. Таш убрал волосы со спины, как будто невзначай проведя пальцами по ее шее. Родинка, о которой говорил ему Заген, обнаружилась у самого основания шеи и действительно была похожа скорее на татуировку, чем на родинку, и, тем не менее, Таш мог бы поклясться, что это родинка.
Мазь у Загена и правда была хорошая. Большинство ран уже покрылось коркой, и воспалений нигде не было видно.
– Теперь ногу давай. - Сказал Таш, закончив со спиной.
– Ногу? - Удивилась она. - Какую ногу? Зачем?
– Ту ногу, которую ты браслетом натерла.
– А, ну да.
Рил выпростала из-под одеяла левую ногу. Рана на ней была, но она уже почти затянулась. Таш стал мазать ногу, стараясь не смотреть на рабыню, мучительно покрасневшую от смущения. Ее нога выглядела в его руках, как игрушка. Не удержавшись, он провел пальцами по подошве. Рил от неожиданности дернулась, а потом расхохоталась.
– Щекотно! - И вырвала ногу из его рук, тут же упрятав ее под одеяло.
Таш посмотрел, как она смеется, и понял, что пропал. От смеха она хорошела неимоверно. Непрошенный жар, возникший в груди, волной прокатился по телу, отчего он на секунду почувствовал себя беспомощным. Это было странно, и Таш замер, не зная, как на это реагировать.
Заметив, что он не смеется, Рил смутилась и замолчала. Ее хозяин сделал над собой усилие и отвернулся. Потом встал с пола и направился к стоящему в углу сундуку. Вытащив из него одну из своих рубах, он бросил ее на кровать.
– Надевай пока это, потом куплю что-нибудь. Ты есть хочешь?
Она кивнула.
– Хочу.
– Пойду поищу. - И Таш направился к дверям, но Рил окликнула его.
– Господин Таш! А можно задать вам вопрос?
Он остановился.
– Ну?
Она с отчаянием посмотрела на него.
– Что вы собираетесь со мной делать?
Он пожал плечами.
– Да ничего. Живи, да и все. Будешь помогать моей служанке. Продавать, кому попало, я тебя не буду, а захочешь замуж выйти - держать не стану. Приданое дам и присмотрю, чтоб не обижали. Еще вопросы есть?
Вопросы были.
– А разве рабыня может выйти замуж? - С безмерным удивлением спросила Рил.
– Это же Ольрия! Здесь может.
И, оставив свою рабыню размышлять о странностях ольрийской жизни, Таш направился на кухню. Последние два года у него была служанка, и он совсем отвык от готовки, хотя раньше обслуживал себя сам. Но теперь он то ли все забыл, то ли у Дорминды были иные принципы ведения хозяйства, но найти поесть было невозможно. Его улов был беден. Кроме куска вареного мяса, хлеба, яблок и кувшина кваса он ничего не нашел. Он сложил все это на тарелку, надеясь, что Дорминда скоро появится и не даст им умереть с голоду, и пошел обратно. Он не знал, чем кормил ее Какон, но только Рил обрадовалась даже такой еде. Правда, съела она, на взгляд Таша, совсем немного. Так, поклевала чуть-чуть, а после этого ее стало клонить в сон. Таш заметил и хотел уйти, но она опять остановила его в дверях.
– Господин Таш, можно еще вопрос? Тот человек, у которого вы меня купили, может, он знает что-нибудь обо мне? Ну, хотя бы, откуда я и как меня зовут. - Она замолчала, не решаясь попросить его об услуге.
Таш, не поворачиваясь к ней, спокойно ответил:
– Может, он и знал что-то, но сказать это он уже не сможет. Он вчера умер.
Рил открыла рот, чтобы опять что-то спросить, но он уже вышел. А еще через минуту она спала.
А Таш пошел будить Загена. Нечего дрыхнуть, рассвет уже. И так проспал все на свете, старый алкаш. Кое-как растолкав своего друга, Таш потащил его на кухню и налил еще вина. Тот выпил и постепенно стал приходить в себя. Мутные глаза прояснились, а руки перестала сотрясать дрожь.
– Ты извини, Таш, я, кажется, вчера перебрал. - Просипел он.
– Да уж. - Вынужден был согласиться Таш.
– Как там твоя рабыня, спит?
– Да, теперь уже спит.
– И что ты собираешься с ней делать? Для себя оставишь или продашь?
– Нет, продавать не буду. - Покачал головой Таш. - Да и себе тоже не возьму. На кой мне эта головная боль? Я слишком старый для таких дел. Она же девчонка совсем. Нет, пусть так живет. Я ее замуж выдам за приличного парня.
Заген не поверил своим ушам.
– Таш, ты совсем спятил или притворяешься? Просто так отдать такое?
Таш усмехнулся.
– А что, могу себе позволить! Она обошлась мне всего в тридцать монет.
– Нет, ты окончательно рехнулся на старости лет! - Возмутился Заген.
– Предлагаешь взять ее себе и дожидаться, когда она сбежит с каким-нибудь сопляком? После меня он на ней, ясное дело, не женится и, скорее всего, дорога ей будет в бордель. Ты этого хочешь?
– Нет, но ведь можно же как-нибудь по-другому?
– Интересно, как?
– Продай ее кому-нибудь богатому в содержанки.
– И что бы потом, когда она ему надоест, он продал ее в бордель? Нет, Заген, ты сам понимаешь, что все это ерунда.
– А просто так, неизвестно кому отдать такое чудо, это не ерунда?
Таш покачал головой.
– Нет, я уже решил. Пусть живет, как сама захочет. Ты прав, она действительно чудо. Грех ее ломать. Я тебя вот о чем хочу попросить, Заген. Если она решит замуж идти, то ей девственность нужна будет. Сделаешь ей?
– Еще чего! - хмыкнул Заген. - Ничего я ей делать не буду.
– Это почему еще? Только не говори, что не умеешь! Все знают, что к тебе за этим постоянно девки бегают.
– Ну, всем делаю, а ей не буду.
Таш помрачнел.
– Я заплачу, сколько скажешь.
– Дурак ты, Таш! - Скривился Заген. - Я не буду ей ничего делать потому, что ей это не нужно. У нее все на месте.
– Шутишь? - глаза у Таша полезли на лоб. - Этого не может быть. Ты бы видел ее прежнего хозяина!
– Ладно, Таш, - сказал лекарь, поднимаясь из-за стола, - про ее хозяина тебе лучше знать, а я за свои слова отвечаю. Ну, мне пора. Я зайду к ней попозже.
Заген ушел, а у Таша размышлять над этим времени тоже не было, потому что пришла его служанка. В нескольких словах он рассказал ей, что произошло, и объяснил, что ей делать с его новой рабыней. Дорминда внимательно слушала и кивала. Несмотря на свою вечную болтовню и ворчание, она была женщиной надежной, и Таш мог на нее положиться. Со спокойным сердцем он оставил на нее Рил, а сам отправился по делам.
Глава 2.
Прошло несколько дней. Раны рабыни почти зажили и уже не так беспокоили ее. Заген разрешил ей потихоньку вставать и выходить гулять. Таш послал было Дорминду в лавку за одеждой, но она принесла такую рухлядь, что Таш возмутился.
– Это еще что за тряпки? Ты что, не могла ничего получше найти?
– Это совсем не тряпки! - Уперлась Дорминда. - Вещи все хорошие, крепкие. Правда, ношеные, но это ничего, я постираю. Она же рабыня, ей положено такие носить. А нарядите - подумают, что она содержанка. - В голосе Дорминды прозвучало нескрываемое осуждение. В чем - в чем, а в поддержании моральных устоев она всегда была крепка, как скала. Только Ташу на эти устои было плевать.
– В этих лохмотьях я своей рабыне ходить не позволю! - Сказал он так, что кто угодно побоялся бы ему возражать. Но его служанка была не робкого десятка, особенно, если дело касалось соблюдения приличий.
– Вот и покупайте сами ей одежду! - Отрезала она, и Таш понял, что ничего от нее больше не добьется.
Пришлось ему самому пойти на рынок. В женской одежде вообще и в женской моде в частности он разбирался, мягко говоря, слабо. Поэтому решил пойти по самому простому пути: выцепил из толпы служаночку, ростом и фигурой похожую на его рабыню, и, заплатив ей пару медяков, привел в лавку. Там он объяснил приказчику, что ему нужно, и умыл руки. В конце концов, это его профессия, он должен точно знать, что нужно женщине. Приказчик это знал, и уже через несколько минут показал Ташу несколько платьев, скромных и почти без вышивки, но зато новых и из хорошей ткани. Теплый, отороченный мехом, темно-зеленый плащ, пару башмаков, размер которых Таш определил, поставив их себе на ладонь, кое-что из белья и еще кое-какие мелочи, вроде поясков, бус, лент, дешевых сережек и прочей белиберды. Вроде бы купил он немного, но, когда приказчик все это завернул, сверток получился довольно большой. Тащить его за собой к Самконгу было глупо, и Таш, назвав адрес, попросил доставить его к себе домой.
Вечером, идя домой, он невольно улыбался про себя, представляя, как радовалась, наверное, Рил обновкам. Но, зайдя к ней в комнату, он с удивлением увидел, что она по-прежнему лежит в кровати и по-прежнему в его рубахе.
– Рил, ты почему не переоделась? - спросил он ее.
– А во что? - удивилась она.
– Как во что? Разве тебе не принесли сверток из лавки?
– Принесли, только я не знала, что там. Я положила его в вашу комнату.
Таш удивился. Похоже, что его рабыня совсем не страдала любопытством, присущим, по его мнению, абсолютно всем представительницам женского пола.
Рил встала с кровати, обернувшись предварительно одеялом. Мелькнули на секунду белые стройные ноги, от вида которых Ташу стало не по себе, и босиком направилась в его комнату. Пройдя по коридору, она толкнула дверь в его комнату.
– Вот он! - показала она на сверток, лежащий у него на кровати.
Он подошел, взял сверток и вручил ей.
– Держи, это твое.
– Спасибо. - Не слишком уверенно сказала она.
– Ты примерь, а то вдруг не подойдет!
Она кивнула и вышла. Не было ее довольно долго. Таш успел поужинать в одиночестве и уже хотел пойти посмотреть, чего она так застряла, как она вошла в кухню. Таш замер, глядя на нее во все глаза. Он хорошо помнил, что покупал самые дешевые вещи, но на ней они почему-то выглядели совсем по-другому. "Вот, Свигр!" - Обалдело подумал он. Самое что ни на есть обычное и простое темно-синее платье, стянутое на талии грошовым пояском, смотрелось на ней роскошным нарядом, достойным княгини. Даже то, что на нем было мало вышивки, стало скорее плюсом, чем минусом. Дешевая лента, которой она собрала свои длинные волнистые волосы в хвост на затылке, превратилась в изысканное украшение, а незатейливые простенькие сережки выглядели по меньшей мере, сапфирами. "Дорминда была права!" - подумалось Ташу, но обряжать свою рабыню в обноски ему теперь хотелось еще меньше, чем раньше.
Рил стояла в дверях и нервно теребила прядь своих волос.
– Спасибо вам, господин Таш! - Смущенно поблагодарила она его. - Я никогда не смогу отплатить вам за вашу доброту.
– Да брось, ты, Рил. Я купил тебе все самое дешевое. - Поморщился Таш. - Это не стоит благодарности. Тебе все подошло?
– Да, спасибо, все хорошо.
– Хватит уже меня благодарить! Ты ужинала? Нет? Тогда иди сюда.
Таш усадил ее за стол напротив себя и стал расспрашивать, как прошел день. Мало-помалу, она оттаяла, начала что-то рассказывать и улыбаться, проливая бальзам на сердце Таша.
Вскоре она совсем поправилась. Конечно, она еще выглядела бледной и измученной, но на умирающую похожа уже не была. Она даже начала помогать Дорминде по хозяйству, правда, к тяжелой работе та ее пока не подпускала. Понемножку копалась в огороде, гуляла в саду. Как-то раз посетила конюшню и влюбилась в Дымка. С тех пор постоянно бегала к нему, ласкала, кормила хлебом с солью. Иногда прогуливалась с ним с разрешения лекаря и Таша. Саму Арилику тоже почти каждый день навещал лекарь. С удовлетворением он осматривал ее заживающие раны, а насчет памяти сказал, что ей нужно время. Против этого возразить было нечего. Мучительным было только то, что она ничего не знала о своей прошлой жизни. Ей казалось, что она потеряла большую часть самой себя, и ей нечем было заполнить возникшую в душе пустоту.
Дорминда, конечно, утешала ее, но, исходя из практических соображений, посоветовала никому не говорить о потере памяти.
– Тебе еще замуж выходить, Лика, - не слушая никаких возражений, говорила она, - будет лучше, если никто не узнает, что ты ничего не помнишь. А то еще подумают, что ты порченная какая-нибудь. Лучше скажем, что ты сирота, рано попала в рабство и родителей своих не помнишь.
– Хорошо, если так надо… Неуверенно согласилась та. Она уже поняла, что врать она не умеет, но спорить с Дорминдой было невозможно.
– Конечно, надо! - Уверенно заявила пожилая служанка. - Ты слушай меня, доченька, я тебе плохого не посоветую.
Это Лика и сама уже поняла. Дорминда была, в сущности, доброй женщиной, и уж во всяком случае знала местные обычаи куда лучше самой Лики. Вот только сами эти обычаи иногда приводили ее в состояние тихого ужаса своей жестокостью и нетерпимостью. Но что поделаешь? Ольрия была страной патриархальной, закрытой, лежащей в стороне от торговых путей, соединяющих другие страны материка, поэтому и широта взглядов была ее жителям недоступна. Лика только надеялась, что на деле все не так страшно, как можно было подумать по рассказам Дорминды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Когда это вы меня видели?
Таш замялся. Не рассказывать же ей, как он ее купал.
– Ну, я имею в виду, что видел твою спину. Я мазал ее вчера мазью, которую оставил лекарь.
– Ну, ладно. - Рил повернулась к нему спиной и немного опустила одеяло, по-прежнему крепко прижимая его к груди. Таш потянулся за склянкой с мазью, а потом решительно потянул одеяло вниз, чтобы открыть ее спину. Она ойкнула, но осталась сидеть, как сидела. Таш убрал волосы со спины, как будто невзначай проведя пальцами по ее шее. Родинка, о которой говорил ему Заген, обнаружилась у самого основания шеи и действительно была похожа скорее на татуировку, чем на родинку, и, тем не менее, Таш мог бы поклясться, что это родинка.
Мазь у Загена и правда была хорошая. Большинство ран уже покрылось коркой, и воспалений нигде не было видно.
– Теперь ногу давай. - Сказал Таш, закончив со спиной.
– Ногу? - Удивилась она. - Какую ногу? Зачем?
– Ту ногу, которую ты браслетом натерла.
– А, ну да.
Рил выпростала из-под одеяла левую ногу. Рана на ней была, но она уже почти затянулась. Таш стал мазать ногу, стараясь не смотреть на рабыню, мучительно покрасневшую от смущения. Ее нога выглядела в его руках, как игрушка. Не удержавшись, он провел пальцами по подошве. Рил от неожиданности дернулась, а потом расхохоталась.
– Щекотно! - И вырвала ногу из его рук, тут же упрятав ее под одеяло.
Таш посмотрел, как она смеется, и понял, что пропал. От смеха она хорошела неимоверно. Непрошенный жар, возникший в груди, волной прокатился по телу, отчего он на секунду почувствовал себя беспомощным. Это было странно, и Таш замер, не зная, как на это реагировать.
Заметив, что он не смеется, Рил смутилась и замолчала. Ее хозяин сделал над собой усилие и отвернулся. Потом встал с пола и направился к стоящему в углу сундуку. Вытащив из него одну из своих рубах, он бросил ее на кровать.
– Надевай пока это, потом куплю что-нибудь. Ты есть хочешь?
Она кивнула.
– Хочу.
– Пойду поищу. - И Таш направился к дверям, но Рил окликнула его.
– Господин Таш! А можно задать вам вопрос?
Он остановился.
– Ну?
Она с отчаянием посмотрела на него.
– Что вы собираетесь со мной делать?
Он пожал плечами.
– Да ничего. Живи, да и все. Будешь помогать моей служанке. Продавать, кому попало, я тебя не буду, а захочешь замуж выйти - держать не стану. Приданое дам и присмотрю, чтоб не обижали. Еще вопросы есть?
Вопросы были.
– А разве рабыня может выйти замуж? - С безмерным удивлением спросила Рил.
– Это же Ольрия! Здесь может.
И, оставив свою рабыню размышлять о странностях ольрийской жизни, Таш направился на кухню. Последние два года у него была служанка, и он совсем отвык от готовки, хотя раньше обслуживал себя сам. Но теперь он то ли все забыл, то ли у Дорминды были иные принципы ведения хозяйства, но найти поесть было невозможно. Его улов был беден. Кроме куска вареного мяса, хлеба, яблок и кувшина кваса он ничего не нашел. Он сложил все это на тарелку, надеясь, что Дорминда скоро появится и не даст им умереть с голоду, и пошел обратно. Он не знал, чем кормил ее Какон, но только Рил обрадовалась даже такой еде. Правда, съела она, на взгляд Таша, совсем немного. Так, поклевала чуть-чуть, а после этого ее стало клонить в сон. Таш заметил и хотел уйти, но она опять остановила его в дверях.
– Господин Таш, можно еще вопрос? Тот человек, у которого вы меня купили, может, он знает что-нибудь обо мне? Ну, хотя бы, откуда я и как меня зовут. - Она замолчала, не решаясь попросить его об услуге.
Таш, не поворачиваясь к ней, спокойно ответил:
– Может, он и знал что-то, но сказать это он уже не сможет. Он вчера умер.
Рил открыла рот, чтобы опять что-то спросить, но он уже вышел. А еще через минуту она спала.
А Таш пошел будить Загена. Нечего дрыхнуть, рассвет уже. И так проспал все на свете, старый алкаш. Кое-как растолкав своего друга, Таш потащил его на кухню и налил еще вина. Тот выпил и постепенно стал приходить в себя. Мутные глаза прояснились, а руки перестала сотрясать дрожь.
– Ты извини, Таш, я, кажется, вчера перебрал. - Просипел он.
– Да уж. - Вынужден был согласиться Таш.
– Как там твоя рабыня, спит?
– Да, теперь уже спит.
– И что ты собираешься с ней делать? Для себя оставишь или продашь?
– Нет, продавать не буду. - Покачал головой Таш. - Да и себе тоже не возьму. На кой мне эта головная боль? Я слишком старый для таких дел. Она же девчонка совсем. Нет, пусть так живет. Я ее замуж выдам за приличного парня.
Заген не поверил своим ушам.
– Таш, ты совсем спятил или притворяешься? Просто так отдать такое?
Таш усмехнулся.
– А что, могу себе позволить! Она обошлась мне всего в тридцать монет.
– Нет, ты окончательно рехнулся на старости лет! - Возмутился Заген.
– Предлагаешь взять ее себе и дожидаться, когда она сбежит с каким-нибудь сопляком? После меня он на ней, ясное дело, не женится и, скорее всего, дорога ей будет в бордель. Ты этого хочешь?
– Нет, но ведь можно же как-нибудь по-другому?
– Интересно, как?
– Продай ее кому-нибудь богатому в содержанки.
– И что бы потом, когда она ему надоест, он продал ее в бордель? Нет, Заген, ты сам понимаешь, что все это ерунда.
– А просто так, неизвестно кому отдать такое чудо, это не ерунда?
Таш покачал головой.
– Нет, я уже решил. Пусть живет, как сама захочет. Ты прав, она действительно чудо. Грех ее ломать. Я тебя вот о чем хочу попросить, Заген. Если она решит замуж идти, то ей девственность нужна будет. Сделаешь ей?
– Еще чего! - хмыкнул Заген. - Ничего я ей делать не буду.
– Это почему еще? Только не говори, что не умеешь! Все знают, что к тебе за этим постоянно девки бегают.
– Ну, всем делаю, а ей не буду.
Таш помрачнел.
– Я заплачу, сколько скажешь.
– Дурак ты, Таш! - Скривился Заген. - Я не буду ей ничего делать потому, что ей это не нужно. У нее все на месте.
– Шутишь? - глаза у Таша полезли на лоб. - Этого не может быть. Ты бы видел ее прежнего хозяина!
– Ладно, Таш, - сказал лекарь, поднимаясь из-за стола, - про ее хозяина тебе лучше знать, а я за свои слова отвечаю. Ну, мне пора. Я зайду к ней попозже.
Заген ушел, а у Таша размышлять над этим времени тоже не было, потому что пришла его служанка. В нескольких словах он рассказал ей, что произошло, и объяснил, что ей делать с его новой рабыней. Дорминда внимательно слушала и кивала. Несмотря на свою вечную болтовню и ворчание, она была женщиной надежной, и Таш мог на нее положиться. Со спокойным сердцем он оставил на нее Рил, а сам отправился по делам.
Глава 2.
Прошло несколько дней. Раны рабыни почти зажили и уже не так беспокоили ее. Заген разрешил ей потихоньку вставать и выходить гулять. Таш послал было Дорминду в лавку за одеждой, но она принесла такую рухлядь, что Таш возмутился.
– Это еще что за тряпки? Ты что, не могла ничего получше найти?
– Это совсем не тряпки! - Уперлась Дорминда. - Вещи все хорошие, крепкие. Правда, ношеные, но это ничего, я постираю. Она же рабыня, ей положено такие носить. А нарядите - подумают, что она содержанка. - В голосе Дорминды прозвучало нескрываемое осуждение. В чем - в чем, а в поддержании моральных устоев она всегда была крепка, как скала. Только Ташу на эти устои было плевать.
– В этих лохмотьях я своей рабыне ходить не позволю! - Сказал он так, что кто угодно побоялся бы ему возражать. Но его служанка была не робкого десятка, особенно, если дело касалось соблюдения приличий.
– Вот и покупайте сами ей одежду! - Отрезала она, и Таш понял, что ничего от нее больше не добьется.
Пришлось ему самому пойти на рынок. В женской одежде вообще и в женской моде в частности он разбирался, мягко говоря, слабо. Поэтому решил пойти по самому простому пути: выцепил из толпы служаночку, ростом и фигурой похожую на его рабыню, и, заплатив ей пару медяков, привел в лавку. Там он объяснил приказчику, что ему нужно, и умыл руки. В конце концов, это его профессия, он должен точно знать, что нужно женщине. Приказчик это знал, и уже через несколько минут показал Ташу несколько платьев, скромных и почти без вышивки, но зато новых и из хорошей ткани. Теплый, отороченный мехом, темно-зеленый плащ, пару башмаков, размер которых Таш определил, поставив их себе на ладонь, кое-что из белья и еще кое-какие мелочи, вроде поясков, бус, лент, дешевых сережек и прочей белиберды. Вроде бы купил он немного, но, когда приказчик все это завернул, сверток получился довольно большой. Тащить его за собой к Самконгу было глупо, и Таш, назвав адрес, попросил доставить его к себе домой.
Вечером, идя домой, он невольно улыбался про себя, представляя, как радовалась, наверное, Рил обновкам. Но, зайдя к ней в комнату, он с удивлением увидел, что она по-прежнему лежит в кровати и по-прежнему в его рубахе.
– Рил, ты почему не переоделась? - спросил он ее.
– А во что? - удивилась она.
– Как во что? Разве тебе не принесли сверток из лавки?
– Принесли, только я не знала, что там. Я положила его в вашу комнату.
Таш удивился. Похоже, что его рабыня совсем не страдала любопытством, присущим, по его мнению, абсолютно всем представительницам женского пола.
Рил встала с кровати, обернувшись предварительно одеялом. Мелькнули на секунду белые стройные ноги, от вида которых Ташу стало не по себе, и босиком направилась в его комнату. Пройдя по коридору, она толкнула дверь в его комнату.
– Вот он! - показала она на сверток, лежащий у него на кровати.
Он подошел, взял сверток и вручил ей.
– Держи, это твое.
– Спасибо. - Не слишком уверенно сказала она.
– Ты примерь, а то вдруг не подойдет!
Она кивнула и вышла. Не было ее довольно долго. Таш успел поужинать в одиночестве и уже хотел пойти посмотреть, чего она так застряла, как она вошла в кухню. Таш замер, глядя на нее во все глаза. Он хорошо помнил, что покупал самые дешевые вещи, но на ней они почему-то выглядели совсем по-другому. "Вот, Свигр!" - Обалдело подумал он. Самое что ни на есть обычное и простое темно-синее платье, стянутое на талии грошовым пояском, смотрелось на ней роскошным нарядом, достойным княгини. Даже то, что на нем было мало вышивки, стало скорее плюсом, чем минусом. Дешевая лента, которой она собрала свои длинные волнистые волосы в хвост на затылке, превратилась в изысканное украшение, а незатейливые простенькие сережки выглядели по меньшей мере, сапфирами. "Дорминда была права!" - подумалось Ташу, но обряжать свою рабыню в обноски ему теперь хотелось еще меньше, чем раньше.
Рил стояла в дверях и нервно теребила прядь своих волос.
– Спасибо вам, господин Таш! - Смущенно поблагодарила она его. - Я никогда не смогу отплатить вам за вашу доброту.
– Да брось, ты, Рил. Я купил тебе все самое дешевое. - Поморщился Таш. - Это не стоит благодарности. Тебе все подошло?
– Да, спасибо, все хорошо.
– Хватит уже меня благодарить! Ты ужинала? Нет? Тогда иди сюда.
Таш усадил ее за стол напротив себя и стал расспрашивать, как прошел день. Мало-помалу, она оттаяла, начала что-то рассказывать и улыбаться, проливая бальзам на сердце Таша.
Вскоре она совсем поправилась. Конечно, она еще выглядела бледной и измученной, но на умирающую похожа уже не была. Она даже начала помогать Дорминде по хозяйству, правда, к тяжелой работе та ее пока не подпускала. Понемножку копалась в огороде, гуляла в саду. Как-то раз посетила конюшню и влюбилась в Дымка. С тех пор постоянно бегала к нему, ласкала, кормила хлебом с солью. Иногда прогуливалась с ним с разрешения лекаря и Таша. Саму Арилику тоже почти каждый день навещал лекарь. С удовлетворением он осматривал ее заживающие раны, а насчет памяти сказал, что ей нужно время. Против этого возразить было нечего. Мучительным было только то, что она ничего не знала о своей прошлой жизни. Ей казалось, что она потеряла большую часть самой себя, и ей нечем было заполнить возникшую в душе пустоту.
Дорминда, конечно, утешала ее, но, исходя из практических соображений, посоветовала никому не говорить о потере памяти.
– Тебе еще замуж выходить, Лика, - не слушая никаких возражений, говорила она, - будет лучше, если никто не узнает, что ты ничего не помнишь. А то еще подумают, что ты порченная какая-нибудь. Лучше скажем, что ты сирота, рано попала в рабство и родителей своих не помнишь.
– Хорошо, если так надо… Неуверенно согласилась та. Она уже поняла, что врать она не умеет, но спорить с Дорминдой было невозможно.
– Конечно, надо! - Уверенно заявила пожилая служанка. - Ты слушай меня, доченька, я тебе плохого не посоветую.
Это Лика и сама уже поняла. Дорминда была, в сущности, доброй женщиной, и уж во всяком случае знала местные обычаи куда лучше самой Лики. Вот только сами эти обычаи иногда приводили ее в состояние тихого ужаса своей жестокостью и нетерпимостью. Но что поделаешь? Ольрия была страной патриархальной, закрытой, лежащей в стороне от торговых путей, соединяющих другие страны материка, поэтому и широта взглядов была ее жителям недоступна. Лика только надеялась, что на деле все не так страшно, как можно было подумать по рассказам Дорминды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64