Им оказался его давнишний друг, который недавно перебрался в столицу из провинции. Жена его давно умерла, а детей богиня им не послала, так что все, что ему принадлежало, могло со временем перейти к Пиле и ее возможным детям. А принадлежало ему немало. Несколько крупных поместий в провинции, большой, недавно купленный дом в столице, земли на ее окраине, цена на которые в ближайшем будущем должна была взлететь до небес, а также три магазина.
В общем, он был настолько богаче самого Возгона, что отказать ему казалось зеленщику делом немыслимым. Тем более что он давно знал этого человека, и не мог сказать о нем ничего дурного. Жених обладал неплохим характером, и был глубоко порядочным человеком. А какие еще требования можно было предъявить возможному зятю?
Так что Пиле пришлось переступить через не могу и через не хочу, и быть милой и общаться с "женихом" по всем правилам ольрийского этикета.
А чума в городе разгоралась. Трупы еще не сжигали на королевской площади, до этого пока не дошло, но счет на умерших уже приближался к тысяче, и конца всему этому не было видно, несмотря на еженощные многолюдные бдения в храме.
Лика сходила с ума от беспокойства за Таша, за Пилу, за Дорминду и остальных знакомых. Она каждый день заговаривала одежду Таша, не сильно, впрочем, надеясь на то, что это поможет. Дорминде она тоже бросала наговоры в еду и чай, но делать это для нее Лике было намного сложнее, потому что как раз в этот момент Дорминда решила проявить крайнюю степень религиозности, и постоянно молилась и порицала грешников (то есть, изгоев!), по вине которых на них свалилась эта напасть.
Слушать все это Лике было больно, она находилась уже почти на грани нервного срыва, и при любой возможности старалась избегать общения с горящей религиозным рвением служанкой. Поэтому она то и дело придумывала себе работу в саду. То каждый день старательно подметала и так чистые, потому что зима в этом году не спешила укрыть землю белым покрывалом, вымощенные булыжником дорожки, то кормила и чистила Дымка. В дом же заходила только тогда, когда Дорминда из него выходила.
Лика как раз подметала в очередной раз садовые дорожки, когда перед ней неожиданно появилась Далира.
– Добрый день. - Холодно поздоровалась она, окинув слегка опешившую из-за ее появления Лику откровенно недобрым взглядом. - Иди, переоденься, пойдешь с нами!
– Куда? - Удивилась Лика.
– Послушай, тебе что, совсем не стыдно, девочка? - С трудом сдерживая бьющие через край эмоции поинтересовалась Далира. - Неужели приятно смотреть, как народ вокруг становится в очередь на кладбище?
– Что? - Брови Лики поползли вверх.
– Ты думаешь, я бы пришла к тебе, если бы мы без тебя смогли обойтись? Тебе богиня по недосмотру, не иначе, столько сил отмерила, сколько нам и не снилось!
– Да ведь я не умею ничего! - Лика поперхнулась последним словом, испуганно глядя на заметно разозленную ее словами ведьму.
– Да что ты?! - Ехидно прищурилась Далира. - А подружке своей кто зелье подсунул? Думала, я не замечу?
– Это не я! - Попыталась оправдаться Лика. - Ну, то есть, я пожаловалась хозяину, а он поговорил с Кивеном, чтобы тот не трогал Нету. Так что мое зелье тут не при чем!
– Не при чем, говоришь? Да кому ты лапшу на уши вешаешь, девчонка?! - Возмущенно прошипела Далира. - Видела я твою подружку и ее супруга. Рожи у обоих такие, что ночью фонарей не надо, а они идут себе, смеются! Счастливые, как два идиота! И ты пытаешься меня убедить, что это твой хозяин кулаками заставил их влюбиться друг в друга! Самой не смешно?
– Но это же случайно! - Жалобно пискнула Лика. - Я же, правда, не умею ничего!
– А тебе и не нужно ничего уметь! - Отрезала Далира. - Просто поможешь, и все. Так что одевайся и пошли!
В этот момент на веранду вышла Дорминда и сходу завозмущалась, услышав последние слова Далиры.
– Никуда она с тобой не пойдет, Лира! Ишь, чего выдумала, ребенка в свои колдовские дела впутывать!
– Дора, помолчи! - Очень спокойно сказала Далира, но Дорминда после этого как-то сразу сникла и замолчала. - Тебе хочется, чтобы на твоей совести прибавилось пара тысяч загубленных жизней, которые можно было спасти? Мне - не хочется. Поэтому этот ребенок сейчас пойдет со мной!
Дорминда пыталась сказать что-то еще, но Лика, внимательно глянув в глаза Далиры, уже убежала в дом одеваться.
У калитки ее ждали еще двое: древняя старуха в невообразимо грязном плаще, и молоденькая девушка, худенькая, страшненькая и заморенная до такой степени, что, казалось, что она прямо сейчас умрет от истощения. Дородная Далира по сравнению с ними выглядела, как воплощение здоровья и богатства.
– Знакомься. - Она коротко кивнула на своих спутниц. - Это Ингора и Делка, ее ученица.
– Очень приятно. - Упавшим голосом выдавила из себя Лика, которой эта затея нравилась все меньше и меньше.
Новые знакомые ей не ответили, просто окинули оценивающими взглядами, причем взгляд старухи показался Лике неожиданно ясным и острым.
– Идемте, нечего тут торчать! - Скомандовала Далира, и обернулась к Лике. - А ты капюшон накинь, а то светишься, как не знаю кто!
Лика послушно набросила капюшон и пошла следом за ведьмой.
Дорминда же, неодобрительно ворча себе под нос по поводу отсутствия воспитания у современной молодежи, взялась за метлу и решила закончить Ликину работу. Мало ли когда она соизволит вернуться?! И машинально двигая метлой туда-сюда, она неожиданно наткнулась на старый и изодранный кусок тряпки, который неизвестно как оказался в саду, да еще и застрял между камнями так, что выковырять его оттуда метлой у Дорминды не получилось. Она наклонилась и, ругаясь на недотепу Лику, не заметившую вовремя такое безобразие, потянула его на себя. Обрывок выскользнул из-под камня и обдал Дорминду таким количеством пыли, что она закашлялась, мысленно пообещав себе отчитать Лику, как следует. Надо же, каждый день выметает мусор, а такую гадость просмотрела. Она решительно подцепила тряпку метлой и затолкала в мусорное ведро.
К сожалению, пожилая служанка не могла даже предположить, что Лика совсем не виновата в тех грехах, которые она ей приписывала. Эту тряпку, снятую с умершего от чумы нищего, этой ночью принес и собственноручно засунул под камень ни кто иной, как Зойт, который в очередной раз решил ускорить процесс, и очень расстроился, когда его тщательно спланированная диверсия принесла совсем не тот результат, на который он рассчитывал.
То, что происходило в дальнейшем, Лика не стала бы описывать, даже если бы сам Таш попросил ее об этом. Слишком уж это отличалось от того, что она делала в обычной жизни.
Сначала они решили "закрыть" Закорючку. Так сказать, в порядке эксперимента. И сделали это следующим образом: укрывшись от любопытных глаз под чьим-то забором, Далира достала мешочек с солью, и все четверо взяли из него по горсти соли. Потом нараспев прочитали наговор, который врезался Лике в память именно бессмысленным, и каким-то потусторонним сочетанием слов.
Конь на огне, кровь на траве
Сизая птаха в серой рубахе
Ветер над хатой, слезами богатый,
Крик петуха и демон рогатый.
После чего они обошли всю Закорючку посолонь, и с четырех сторон света высыпали по горсти соли.
Дружно отдышались, хотя Лике не показалось, что они проделали что-то чересчур трудоемкое, и Далира спросила у старой Ингоры:
– Ну, что, попробуем? Как ты?
Та пожала тощими плечами.
– Попробуем. Похоже, ты была права. Должно получиться.
В чем там Далира была права, они своим молодым спутницам не пояснили, а просто молча пошли на рынок, где за бесценок купили тощую, хромую и шелудивую козу. Ингора без особой жалости потащила ее за собой на веревке, а бедной скотине было уже настолько все равно, что она побрела за старухой, не оказывая ни малейшего сопротивления.
На этот раз решили "закрыть" весь город, но обходить его по периметру посчитали нецелесообразным, принимая во внимание возраст Ингоры и вес Далиры. Теперь главным действующим лицом (или, скорее, мордой), стала коза. Ее провели через всю столицу, особенно задержавшись около центрального храма, постоянно читая над ней еще более бессмысленные наговоры, причем обязанностью Лики было повторять их по три раза и без запинки. Теперь нечего было и думать, чтобы что-то запомнить, они все скоро перемешались в ее голове, превратившись в жутковатое потустороннее варево.
Наконец, они вышли за город, и мучения Лики закончились. Ингора зашептала очередной, наверное, особо тайный наговор, потому что не стала заставлять Лику его повторять, только вцепилась ей в руку мертвой хваткой.
И отпустила козу, дав ей напоследок такого пинка под зад, что несчастная животина с громким меканьем шарахнулась от ведьмы, как от огня.
– Ну, вот и все. - Устало сказала Далира, глядя на убегающую в лес козу. - Можно возвращаться.
– А коза? - Спросила Лика.
На нее уставились три пары насмешливых глаз.
– А козе теперь… кирдык! - Снизошла до объяснений Ингора. - На ней теперь вся та дрянь висит, которую наши разлюбезные жрецы на город спустили. Так что жить ей осталось самое много полчаса. А ты что, никак козу пожалела, девочка? Так ты лучше о тех подумай, кого эта коза от смерти спасла!
Лика понимала, как это глупо, но ей правда до слез было жалко козу. Но сказать это вслух значило нарваться на очередное нравоучение и рассуждение на тему, какая она дура. Поэтому она спросила совсем не то, что хотела:
– А разве чуму наслали жрецы?
Ингора посмотрела на нее, как на идиотку.
– А кто же еще?
Дальше спрашивать было бессмысленно. Далира, Ингора и Делка повернулись, и пошли к городским воротам, которые в это время года почти не охранялись по причине малочисленности желающих посетить столицу, и навещались стражей только за тем, чтобы утром открыть, а вечером закрыть тяжелые, обитые кованным железом створки.
Лика так и не двинулась с места.
Она смотрела на козу, которая уже еле брела, пошатываясь, в лес, вероятно, рассчитывая спрятаться в нем от жестоких людей. Наверное, по-своему она была права. Иногда лучше волки, чем люди.
Лика сама не поняла, что она сделала, и о чем думала, когда делала. В ней словно что-то проснулось. Волосы на голове зашевелились, а рукам стало жарко. Лика опустила глаза и увидела, что по пальцам стекает мягкий голубоватый огонь. Ей почему-то совсем не было страшно. Она, откуда-то зная, что нужно делать, подняла ладони вперед, и в то же мгновение с ее пальцев сорвалась шаровая молния размером с яблоко и ударила в почти скрывшуюся за деревьями козу.
Раздался треск и грохот. Коза жалобно закричала, из нее повалил дым, а из дыма где-то за гранью слуха, но, тем не менее, довольно отчетливо послышалось злобное рычание.
Вскоре дым развеялся, и коза, после попадания в нее шаровой молнии вдруг переставшая хромать, со всех ног рванула за деревья. Но Лика этого уже не увидела.
Она пришла в себя всего через несколько минут и заозиралась, не сразу вспомнив, где находится. Вокруг нее сидели все три ведьмы, бросая на нее испуганные и озадаченные взгляды.
– Где ты этому научилась? - Внимательно рассматривая Ликину ладонь, спросила Ингора. - Сколько живу, никогда такого не видела!
– Я нигде не училась!! - Неизвестно чего испугавшись, Лика выдернула руку из коричневых морщинистых пальцев старой ведьмы.
– Ладно, не хочешь, не говори. - Не стала настаивать Ингора и с кряхтением поднимаясь с колен. - Только… Ты же ведь в храме не регистрировалась? - Лика покачала головой. - Тогда мой тебе совет - не суйся. Они с тебя с живой не слезут, пока все не выкачают. Насчет нас можешь не беспокоиться, ты нам помогла, а мы своих не выдаем. Ну, вставай, пошли!
Ее проводили до дома и в целости и сохранности сдали на руки Дорминде. При этом Далира, когда Лика ушла к себе, настоятельно порекомендовала пожилой служанке не лезть к девчонке с вопросами и не ставить в известность ее хозяина об этой прогулке, тем более что именно это было ей запрещено.
Явилось ли это следствием естественных причин, или их странная ворожба оказала такое действие, но с этого дня чума в городе пошла на убыль. Правда, уходя, она все-таки зацепила кое-кого своим крылом, и от этого жизнь Лики снова изменилась.
Во-первых, несмотря на все Ликины наговоры, заболела Дорминда. Она слегла на следующий день после того, как Лика приняла участие в изгнании чумы, и это было еще более обидно тем, что у Лики не было никакой возможности ее навестить, чтобы обновить наговор. Дорминду сразу же забрала к себе дочь, которая не желала видеть рядом со своей матерью какую-то рабыню. (У нее что, родственников нет, что ли?)
Во-вторых, заболел отец Пилы. Об этом сообщила сама Пила, которая невзирая на запрет, все-таки забежала на минутку, возвращаясь с рынка. Она была сама не своя от беспокойства, потому что уже немолодому Возгону становилось все хуже и хуже.
На Лику свалилась куча домашних обязанностей, которые она до этого выполняла только под чутким руководством Дорминды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64