А брошенный любовник решительно настаивал на том, что считал своим правом.
Ну, она сама решит, кто имеет на нее права. И отказывается признавать себя собственностью герцога Кайлмора.
– Ты опять? – тихо сказал он.
Она удивленно посмотрела на него.
– Что?
– Позволяешь своим мыслям где-то блуждать.
Она пожала плечами, старательно подчеркивая свое равнодушие.
– Это от меня не зависит. Но здесь ничто не привлекает моего внимания.
Глава 5
И в ту же минуту Верити поняла, что совершила ошибку.
Она хотела бороться с ним, наносить удары, ранить. А вместо этого получилось приглашение к близости. И конечно, Кайлмор не оскорбился и не рассердился.
Хищная торжествующая улыбка озарила его лицо.
– Значит, мне надо быть настойчивее?
Она закрыла глаза, стараясь не замечать ударения, которое он сделал на слове «настойчивее».
– Не надо, – прошептала она. – Пожалуйста.
Он тихо рассмеялся.
– Уже просишь прощения, Сорайя? Я думал, ты дольше будешь сердиться на меня.
– Я не Сорайя, – отрезала она со всей решимостью, на какую еще была способна.
Потому что он прав. Она сделает все, пожертвует своей гордостью. Чтобы избежать того медленного совращения, которое он задумал.
– Нет, ты Сорайя. – Он обхватил ее голову и, запустив пальцы в простые вдовьи косы, повернул Верити лицом к себе.
Она приготовилась к грубому нападению. Но герцог был для этого слишком утонченной натурой. С мучительной медлительностью он провел губами по ее губам. Это даже нельзя было назвать поцелуем. Скорее продолжение прежней ласки. Только теперь он касался ее губ.
Верити пыталась отвернуться, но его рука удерживала ее голову. На этот раз, прикасаясь к губам, он задержался на мгновение, только на мгновение, она даже не поняла, был ли это поцелуй.
Она издала слабый звук, в котором не было желания, только страх.
– Пожалуйста, не надо.
Он поднял другую руку и убрал с ее лба выбившиеся пряди.
– Почему? Я всего лишь целую тебя. После того, что было между нами, это едва ли имеет значение.
Но, конечно, он понимал, что имеет. Она видела это в его ярко-синих глазах. Понимание и никакой искренней нежности, хотя ласки его лгали и говорили о другом. Кайлмор решил взять власть над Верити, и успех свидетельствовал о том, что он нашел единственный способ покорить ее.
Она могла бороться против силы, но ее жизнь была лишена нежности. Даже фальшивая ласка, похожая на нежность, могла найти путь к ее сердцу.
И все же у нее хватило воли противостоять ему.
– Ладно! Берите меня, – равнодушно сказала она и огляделась. – Если вы развяжете мне ноги и посадите к себе на колени, я смогу удовлетворить вас. По крайней мере настолько, чтобы вы перестали досаждать мне хоть ненадолго. – Это было сказано намеренно грубо, но ей до отчаяния хотелось потушить разгоравшееся желание, притягивавшее их друг к другу.
Он снова рассмеялся тем самым коротким смехом, от которого у нее шевелились волосы.
– Может быть, позднее, мадам. А сейчас я совершенно удовлетворен радостью невинных поцелуев.
– Но мне не нравится, когда меня целуют, – беспомощно ответила она.
Он погладил ее по щеке, а затем взял в ладони ее лицо.
Как она жалела, что не прислушалась к своей интуиции, подсказывавшей, что ни за что на свете ей не следует брать в любовники герцога Кайлмора.
С самого начала, с самой первой встречи с ним внутренний голос предупреждал, что он, только он один сумеет пробить броню, которой служила ей Сорайя. Но, к несчастью, она пренебрегла своими предчувствиями. Став его любовницей, она целый год упорно противостояла симпатии, которую испытывала к нему. Это чувство было абсурдно. У куртизанки и герцога не могло быть ничего общего.
Долгие годы он преследовал ее, а она ускользала. Каждое искушение, возникавшее по его воле на ее пути, было лишь ходом в игре. В некотором отношении этот поединок доставлял ей удовольствие. Даже последний ход в этой игре был вызовом – она потребовала баснословную плату за свое согласие, такую сумму ни один мужчина, будучи в здравом уме, не заплатил бы за женщину.
Но ни один Кинмерри никогда не отличался здравым умом.
Герцог принял ее вызов. Неожиданно для себя она оказалась в долгу перед ним. Она убеждала себя, что сможет потерпеть годик в его обществе, всего лишь один короткий год, а затем выйдет из этой игры и останется такой же независимой. И ей это почти удалось.
Почти.
Но она еще не сдалась. И герцог Кайлмор должен об этом узнать. На этот раз, когда он прикоснулся к ее губам, Верити оставалась бесчувственной как камень. Она закрыла глаза и про себя сосредоточенно перечисляла все причины для ненависти к этому человеку.
Его высокомерие.
Его себялюбие.
То, как он вырвал ее из жизни, о которой она так долго мечтала.
Его руки, лежавшие на ее голове, стали осторожно массировать кожу, каждым движением снимая напряженность. Одновременно он покусывал и поглаживал ее губы.
Верити его ненавидела.
Она сжимала связанные руки, стараясь оставаться бесчувственной.
Несмотря на то что она оставалась холодной, он явно был возбужден. В любую минуту он откинет ее юбки и овладеет ею. Верити почти хотелось, чтобы он сделал это, тогда бы ей не оставалось ничего, кроме ненависти.
По крайней мере насилие прекратит эту муку, которая напоминала опьяняющее наслаждение. Верити старалась пробудить в себе отвращение. Но, к сожалению, он был удивительно нежен.
Кайлмор, черт бы его побрал, знал, что нежность – его самое сильное оружие.
От него так чудесно пахло. Чистым, сильным, здоровым мужчиной, не прибегавшим к помощи туалетной воды, как многие особи его пола. От него пахло свежим воздухом. На какую-то минуту, забывшись, она потянулась к нему, привлеченная этим запахом, но вовремя вспомнила, что сделана из камня, а камень не привлекают запахи.
Но он, так хорошо знавший ее, так близко сидевший к ней в этом замкнутом пространстве, заметил минутную слабость.
– Знаешь, я могу заниматься этим всю дорогу до Шотландии, – прошептал он, не отрываясь от ее губ.
– Я вам не игрушка, – сердито ответила она.
– Такова плата за предательство.
Несколько движений его ловких пальцев, и ее волосы рассыпались по плечам. Он провел пальцами по запутавшимся прядям.
– Вот так лучше. Теперь ты похожа на мою любовницу. Хотя признаюсь, что нахожу совращение добродетельной вдовы довольно пикантным. Мы должны отложить это до следующего удобного случая.
Его непринужденные уверенные манеры раздражали, и Верити догадывалась, что именно этого он и добивался.
– Я больше не ваша любовница. Я сказала – Сорайя исчезла навсегда.
Он только на мгновение перестал гладить ее по волосам. Она пыталась убедить себя, что это поглаживание не возбуждает ее, но каждое движение было обещанием наслаждения.
Ложные обещания, напомнила она себе.
– Сорайя просто спряталась, вот и все. – Он определенно добивался, чтобы она ударила его.
– Вам это надоест. – Она надеялась, что права.
– Возможно. Но неужели ты на самом деле не знаешь, чья воля сильнее? – Он положил руки ей на плечи.
Если бы он хотя бы на дюйм сдвинул эти руки, то они обхватили бы ее горло. Он уже угрожал. Она старалась использовать свой страх как защиту от него, но это оказалось невозможным, его прикосновения были полны нежности.
Нежное обладание?
Как же она была глупа.
Он все время стремился погубить ее, а она в это время обманывала себя мыслями о том, что он относится к ней с некоторым уважением. Она заслуженно оказалась в этом положении, если позволила себе поверить в такую сентиментальную чушь.
Верити услышала, как вздохнул Кайлмор.
– Я заключу с тобой сделку, мисс Эштон.
Она вскинула голову.
– Я уже знаю, что вы выполняете условия сделок, ваша светлость.
Уже хорошо, что, разговаривая, он не целовал ее. Но даже его звучный голос растекался по ее венам, как разогретый мед.
– Так вот мое предложение. Поцелуй меня по-настоящему, и ты избавлена от моего внимания до тех пор, пока мы не приедем в охотничий домик.
– По-настоящему – как это понимать? – с подозрением спросила она.
Он засмеялся.
– Это так знакомо, ты прячешься за общепринятыми определениями. Тебе уже пора знать, что они не защитят тебя.
Черт бы побрал его уверенность.
– А если я подчинюсь, вы меня развяжете? – Ей нечем было торговаться.
Они оба знали, что она полностью в его власти.
– Это зависит от того, насколько искренним будет твой поцелуй.
Он откинулся на спинку сиденья, а она глубоко вздохнула. И невольно вдохнула его запах. Казалось, им пропиталась даже обивка кареты. Она с отчаянием подумала, не пропитал ли он и ее саму. Освободится ли она от него когда-нибудь, даже тогда, когда закончится это испытание?
А когда-нибудь оно неизбежно закончится.
На его лице отражалось недовольство ее словами.
– Ты моя пленница. И не тебе решать, что мне с тобой делать.
Негодяй был прав. На этот раз ей уже было нетрудно возненавидеть его.
– Значит, я позволю вам поцеловать меня, а за это вы больше не будете мучить меня, пока мы не доберемся до места.
Он снова скривил губу.
– Если твой ответный поцелуй удовлетворит меня, то клянусь, что не опрокину тебя на спину и ты не получишь то, что заслуживаешь.
Она нервно сглотнула.
– Это не то.
– Нет, но предложение сделано. Принимай или не принимай.
Он скрестил руки и ждал ее решения с плохо скрываемым нетерпением. Решение было неизбежным. Один поцелуй в обмен на возможность свободно дышать? А когда она сможет свободно дышать, то найдет способ сбежать. Ей оставалось лишь согласиться.
Верити в полумраке встретила его взгляд.
– Согласна.
– Хорошо.
Она ожидала, что Кайлмор обнимет ее, но он не изменил своей расслабленной позы, откинувшись на блестящую темную кожу обивки. Хотя Верити говорила себе, что должна быть благодарна за любую передышку, какой бы короткой она ни была, его неподвижность очень скоро начала раздражать ее.
– Я готова, – резко заявила она.
Он поднял надменные брови.
– Мы договорились, что ты поцелуешь меня.
Неужели это унижение никогда не кончится?
Нет, оно только начинается, – прошептал бесстрастный внутренний голос.
– Будьте вы прокляты, – тихо сказала она ледяным тоном. – Будьте вы прокляты.
– Боюсь, что уже поздно. – Он холодно улыбнулся. – Ты отказываешься от своего слова? Подумать только, какой-то поцелуй сокрушил великую Сорайю.
Раньше она касалась губами всего его тела. Но никогда с любовью не целовала ни его, ни какого-либо другого мужчину.
Это было несвоевременным и грустным воспоминанием.
Кайлмор сидел, прислонившись к мягкой стенке кареты, наискосок от нее. Подвинуться поближе и упереться связанными руками в его бедра было нетрудно. Мышцы его длинных ног шевельнулись под ее пальцами. Он не оставался таким бесчувственным, как ему хотелось казаться. Инстинкт подсказал ей, что она все делает правильно.
Господи, это же всего лишь поцелуй. Она оставалась пресловутой Сорайей. Конечно, она могла поцеловать мужчину, оставаясь равнодушной.
Верити нерешительно прикоснулась губами к его губам. Ощущение было знакомым. Вполне понятно. Они целый год были любовниками. Она провела губами по его губам, ощущая их вкус, но Кайлмор оставался бесчувственным. Его губы, твердые и гладкие, были сжаты. Ее поцелуй совершенно не возбуждал его.
Что ж, он добивается, чтобы она потрудилась ради предоставляемой передышки.
Это не вызывало сомнений. Она должна помнить, что это только месть и ничего больше. Сделка, заключенная между ними, ее поцелуй были лишь извращенной идеей, возникшей в запутанном лабиринте его ума.
Но если она после ранних неудач смогла стать самой известной куртизанкой Лондона, то, конечно, смогла бы своими поцелуями заставить мужчину забыть о его жестоких замыслах.
Верити глубоко вздохнула, давая волю своему воображению. Она стала целовать Кайлмора, подражая тому, как он раньше целовал ее. Ее руки ощущали, как напряглись мускулы его ног.
Но он по-прежнему не отвечал на ее поцелуи.
– В чем дело, ваша светлость? – тихо поддразнила она, почти не отрываясь от его губ. – Ведь это была ваша идея, если помните.
– Ты еще недостаточно заинтересовала меня, – сказал он с пренебрежением.
Его ответ возмутил бы ее, если бы она не услышала неуверенности в его голосе. Заставить ее ублажать его, очевидно, было частью наказания. Ублажать его, когда он оставался равнодушным.
Но он далеко не был равнодушным. Она на минуту подумала, не поднять ли свои руки повыше, чтобы убедиться в этом.
Сорайя, не колеблясь, так бы и сделала. Верити была более осторожной. Ведь сделка включала только поцелуй. Она не хотела в конце концов оказаться лежащей на спине, чтобы герцог мог с лихвой возместить ей то, чего, как он говорил, она заслуживала.
Она принялась выполнять свою задачу с укрепившейся решимостью. А он все еще не сдавался.
– Я знаю, вы пытаетесь проучить меня, – выдохнула она, касаясь его щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42