Белые танкетки делали женщину почти такой же высокой, как Тревис, а фантастически сотворенная из черных волос прическа, венчавшая голову, могла быть только париком. Словом, незнакомка была великолепна.
— Благовония? Травы? Свечи? — Она подняла чудесно украшенную неестественными накладными ногтями руку и указала на заставленные всякой всячиной полки. — Если вам нужно немного волшебства, вы пришли по адресу. Только скажите Марджи, что желаете.
Как насчет того, чтобы вытащить нас из этого мира ?
Грейс оглянулась на дверь, но стекло загораживали выцветшие на солнце плакаты, и она не смогла увидеть полицейскую машину, которая, как ей известно, стояла на другой стороне улицы. Был ли полицейский все еще занят водителем грузовика?
Она повернулась:
— Нам нужно… Мы хотели…
Грейс почувствовала, что глаза вылезают из орбит. Неужели она всегда так ужасно лгала? Тревис пришел ей на помощь:
— Свечи, — сказал он. — Нам нужны свечи, — и указал на ближайшую полку. — Те, красные, неплохо выглядят.
Женщина, Марджи, приподняла аккуратно выщипанную бровь и неторопливо направилась к полке. Она взяла одну из красных тонких восковых свечей.
— Эти? Вы уверены?
— Да, именно они мне и нужны.
Пахнущие дымом губы Марджи изогнулись в улыбке, когда ее пальцы скользнули по свече вверх и вниз.
— Милый, эти свечи зажигают, чтобы заставить человека исполнять твою волю, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Тревис улыбнулся в ответ:
— Знаю. Я возьму пять штук.
Марджи засмеялась приятным гортанным смехом и обмахнулась ладонью.
— Ну что ж, очень мило видеть такого скромного человека. Но ты уверен, что не хочешь взять десять? Так тебе удастся заполучить сразу целую команду.
Тревис протер рукой выбритую голову.
— Остановимся на пяти. В конце концов я всего лишь человек.
Хоть и мельком, но Грейс заметила, как скривилось его лицо при этих словах. Но не только у него, хмурая тень пробежала и по лицу Марджи.
— Разумеется, милый. Разве не все мы люди? — Она взяла пять свечей, положила их на пластиковый прилавок и обернула пурпурной материей. Закончив, повернулась к Грейс: — А что пожелает принцесса?
Грейс отступила:
— Почему вы меня так назвали?
Марджи пожала плечами и элегантно взмахнула руками, словно лентами.
— Ты хороша, как принцесса, только и всего. Может, захочешь волшебный браслет Валькирии. — Она запустила руку в коробку под прилавком и вытащила оттуда тонкую серебряную цепочку. С нее свисали крошечные амулетики, производя на свет слабую, но слышимую музыку, подобную звуку падающего снега. — Вижу, тебе такое нравится.
— Нравится что?
— Руны. — Марджи слегка дотронулась до амулетов пальцем. — Как те, что висят у тебя на шее, милая. Хотя, как я люблю говорить, я — та девушка, что знает футарк, старший рунический алфавит, а то, что ты носишь, к рунам викингов не относится. Ты не знаешь, откуда происходят эти надписи? Это ведь не минойская письменность, не так ли?
Грейс стиснула рукой свое колье. Должно быть, оно выскользнуло, когда они забегали в магазинчик.
— В них нет ничего особенного, — пробормотала она, засовывая подвеску под свитер. — Я возьму браслет. Он превосходен.
Марджи завернула его. Затем подсчитала общую сумму, и Тревис расплатился наличными. Она протянула им бумажный пакет.
— Спасибо, мисс.
— Пожалуйста, милый.
Тревис начал отходить от прилавка, затем поглядел на Грейс. Никто из них не знал, безопасно ли уже выходить на улицу. Индусские гобелены и египетские ковры из верблюжьей шерсти завешивали окно магазина. Она не могла видеть того, что происходит на улице.
Марджи скрестила руки и облокотилась на прилавок.
— Ладно, вы, двое, А теперь признавайтесь, почему это вы не хотите говорить, зачем на самом деле пришли сюда? Я ни за что не поверю, что вы вбежали ко мне, как скрывающиеся от полиции Бонни и Клайд, потому что захотели купить несколько свечей и милую новую безделушку. — Она положила руки на бедра. — И называйте меня Марджи. Я перестала быть мисс с тех пор, как Бобби Фаррел поймал меня между сиденьями последнего ряда.
Тревис открыл рот, но Грейс опередила его и неожиданно для себя заговорила. Ее попытки солгать оказались жалкими, но, как оказалось, у нее хорошо получалось говорить правду.
— Там, напротив магазинчика, стоит полицейская машина. Мы забежали сюда, чтобы скрыться от нее.
Марджи поглядела на Грейс добрыми карими глазами, густо накрашенными тушью. Затем обошла прилавок и опустила длинную прекрасную руку на руки Грейс.
— Я знаю, каково это, милая. Не желать быть замеченной.
Грейс внимательно оглядела женщину и кивнула. Конечно.
— Полагаю, знаете, — сказала она.
Марджи подняла руку Грейс и нежно перевернула ее. Красным ногтем она наметила линии на ее ладони.
— Что вы делаете?
— Успокойся, милая. Я — профессионал. К тому же вы же еще не хотите выходить на улицу, ведь так? А теперь вздохни и позволь сестре Марджорам сделать ее работу.
Сестра.
Это слово прозвучало для Грейс как утешение. И прикосновение Марджи было таким теплым и легким, словно кожи коснулась колибри.
Марджи благодарно забормотала:
— Что ж, я ни разу не видела такой сильной линии жизни, милая. Вот она оборвалась прямо у основания, затем снова вскоре после этого, но каждый раз она снова продолжалась. Тебя ожидает еще одно событие, которое попытается отнять у тебя жизнь, но она слишком сильна, чтобы ее остановить.
Грейс закусила губу. Может быть, Марджи — непрофессионал? Она всегда чувствовала, что ее жизненная хватка в лучшем случае очень слаба.
— Теперь линия ума. Она отчетливая и глубокая, так что ты абсолютный мыслитель. А вот линия сердца… С губ Марджи сорвался тихий вздох.
— Что с ней? — настаивала Грейс. Марджи нежно закрыла ее ладонь.
— Она сломана.
Грейс отдернула руку, прижала ее к груди и кивнула. Возможно, Марджи в конце концов знала, о чем говорит.
— Совершенно не обязательно все должно остаться именно в таком положении, — успокаивала Марджи, слова ее звучали тихо и сипло. — Линии на руке не лгут, но они могут измениться, как и мы сами.
Грейс горько улыбнулась. Разве не говорят, что судьбу не проведешь?
— А как насчет Тревиса? — Она перевела разговор. Но не потому, что слова Марджи раскрыли то, чего она не знала. — О чем гласит его рука?
Марджи потянулась и взяла руку Тревиса. Сделав это, она от удивления широко раскрыла глаза и заворковала:
— Милый, я никогда не трогала такую мягкую руку. Как у младенца. Ты должен рассказать мне, как ты этого добиваешься.
Тревис тихо рассмеялся:
— Это секрет.
Грейс кивнула: так оно и есть.
Марджи подняла голову и, внимательно поглядев на него, перевернула руку ладонью вверх. Она оторвалась от ладони, в ее больших карих глаза выражалось потрясение.
— На твоей ладони нет никаких линий. Ни одной. Я никогда не видела ничего подобного.
Тревис убрал руку.
— Это огонь.
Марджи подняла руку к подбородку, но по лицу было видно, что она не убеждена. Грейс откашлялась.
— Думаю… Думаю, нам нужно идти. Мы не хотим, чтобы у вас были неприятности, если сюда за нами вдруг нагрянет полиция.
Теперь, взмахнув руками, засмеялась Марджи:
— Пожалуйста, милая. Я знаю, как вести дела с полицейскими. Я развлекаю мальчиков, дружу с девочками. — Она широко расправила руки и обхватила себя. — Знать Марджи — значит любить ее, разве нет?
Грейс только рассмеялась, выразив согласие. Марджи поманила их длинным пальцем:
— Сюда, вы оба. Идите за Марджи. Можете воспользоваться задней дверью, чтобы убедиться, что ничьи любопытные глаза не увидят, как вы уходите.
Она отодвинула расшитые бисером шторы, и они последовали за ней. За завесой располагалось помещение, заставленное еще больше, чем торговый зал. Провисшие полки заполняли запыленные пучки полыни, латунные подсвечники, отполированные кусочки гематита, лакированные ларчики, упаковки фимиама и сосуды, набитые сотнями различных трав. Грейс не отказалась бы остановиться и изучить некоторые из трав, понюхать их, попробовать на вкус, испытать Паутиной жизни, чтобы посмотреть, как они соотносятся с образцами, с которыми она работала на Зее. Однако Тревис схватил ее за руку и потянул вперед.
Марджи чуть приоткрыла дверь и заглянула в щелку, после чего распахнула пошире. За ней расположилась аллея, замусоренная пустыми коробками и поломанными ящиками.
— Что ж, я знаю, что вам обоим предстоят важные дела, — произнесла Марджи. — Нет, не нужно объяснять. Я вижу это по вашим глазам. Но возвращайтесь к Марджи, если сможете. Ты — особенная женщина, принцесса. У тебя такие колдовские зеленые глаза.
Она пожала руку Грейс. Грейс вернула рукопожатие.
— А ты… — Марджи провела рукой по голове Тревиса. — Ты очень привлекателен для лысого белого парня.
Тревис лишь улыбнулся.
— Берегите себя, вы оба.
Грейс и Тревис кивнули. Иногда слов не хватает. Затем они шагнули на аллею. За ними со щелчком закрылась дверь. Тревис вздохнул:
— Я так привык бежать от людей, которые хотят использовать нас в своих интересах, что иногда забываю, что есть люди, готовые помочь, ничего не требуя взамен. — Он сунул руки в карманы. — Мы обязаны ей.
— Ты хочешь сказать, ему.
Тревис нахмурился, и Грейс рассмеялась. Возможно, новый Тревис все еще остался немного невежественным.
— Марджи — мужчина, по крайней мере генетически. Думаю, во всем остальном она — женщина. Разве что ни одна известная мне женщина не смогла бы сдвинуть этот гарнитур.
Тревис уставился перед собой. Грейс хотела бы узнать, о чем он думает. Не успела она заговорить, как он пожал плечами и улыбнулся:
— Что ж, какой смысл жить, если не можешь выбирать, кем тебе быть?
Из его уст это прозвучало хорошо. Но временами Грейс понимала, что выбирать не приходится, жизнь сама решает за тебя. Она заметила ее — тень, которая всегда следовала на шаг позади нее.
— Пошли быстрее. Невежливо заставлять ждать членов таинственной международной организации.
26
На краю городского Центрального парка, прямо к югу от центра города, неясно вырисовывался Музей искусств города Денвера. Тревис знал, что музей считается шедевром неоготической архитектуры, но, на его взгляд, он скорее выглядел как отраженный в кривом зеркале комнаты смеха замок: большой и массивный, но не содержащий ни одного элемента первоначального великолепия. Только спустя минуту Тревис осознал, что оба они, и Грейс, и сам он, неподвижно стоят перед стеклянными дверями музея.
Тревис мог понять свою нерешительность. В конце концов его последний разговор с Ищущими проходил далеко не радушно. Он обозлился на Дейдру, обвинил ее и Ищущих в том, что они манипулируют им. И только когда вернулся на Зею и столкнулся с древним, мудрым и крайне жестоким драконом Сфитризиром, понял, каким оружием может быть правда. Иногда ложь — единственное, что помогает вынести тяготы реальной жизни, а Ищущие хорошо знали об этом.
Но почему колеблется Грейс? Ищущие помогли ей спастись от полиции. И, разумеется, аналитический ум Грейс хорошо подходит Ищущим.
— Что-то не так, — вымолвила она.
Он оглянулся, однако увидел лишь кучки туристов, подростков на скейтбордах, бездомных и группу школьников во главе с измученным учителем.
— Что, Грейс?
Ее глаза были закрыты.
— Не знаю. Я не могу использовать здесь Паутину жизни. Но я кое-что чувствую: какую-то тень, чье-то присутствие. Словно кто-то следит за нами. — Она вздохнула и открыла глаза. — Наверняка я ошибаюсь.
Тревис не был так уверен. Он на самом деле не понимал способности Грейс, но она — ученый, и ему редко приходилось слышать, что она выдвигала теорию, не имея в ее поддержку никаких доказательств.
— Пойдем, — сказала она. — Нет смысла здесь околачиваться. Если там что-то есть, оно появится.
Внутреннее убранство музея оказалось более приятным. Лабиринт высоких стен вздымался ввысь к беспорядочным узеньким окошкам. Вдвоем они брели мимо абстрактных полотен и скульптур из стали и стекла. Фарр просто сказал, что встретит их на втором этаже музея. Тревис не беспокоился. Дейдра и Адриан первыми найдут их.
— Что это? — воскликнула Грейс, остановившись перед входом в плохо освещенную нишу.
Внутри с потолка свисали прозрачные трубы, в каждой из которых помещалась раздетая пластиковая кукла. На полу валялись разбросанные книги, видеоигры и киноафиши. Над ними переплетались красные ленты, походящие на огонь. Или кровь. Табличка на стене гласила:
Защитим наших детей
А. Бекер
— Это инсталляция, — объяснил Тревис.
Грейс фыркнула:
— Я думала, что инсталлируют компьютерные игры, но никак не искусство.
Тревис не мог не согласиться с этим. Но что-то в инсталляции привлекло его, поманило к себе, пока Грейс продолжала идти вперед. Конструкция словно говорила, что, пытаясь защитить других от зла, мы просто изолируем их. Но какова альтернатива? Позволить упасть в кровь и огонь?
Тревис не мог найти ответа и двинулся дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Благовония? Травы? Свечи? — Она подняла чудесно украшенную неестественными накладными ногтями руку и указала на заставленные всякой всячиной полки. — Если вам нужно немного волшебства, вы пришли по адресу. Только скажите Марджи, что желаете.
Как насчет того, чтобы вытащить нас из этого мира ?
Грейс оглянулась на дверь, но стекло загораживали выцветшие на солнце плакаты, и она не смогла увидеть полицейскую машину, которая, как ей известно, стояла на другой стороне улицы. Был ли полицейский все еще занят водителем грузовика?
Она повернулась:
— Нам нужно… Мы хотели…
Грейс почувствовала, что глаза вылезают из орбит. Неужели она всегда так ужасно лгала? Тревис пришел ей на помощь:
— Свечи, — сказал он. — Нам нужны свечи, — и указал на ближайшую полку. — Те, красные, неплохо выглядят.
Женщина, Марджи, приподняла аккуратно выщипанную бровь и неторопливо направилась к полке. Она взяла одну из красных тонких восковых свечей.
— Эти? Вы уверены?
— Да, именно они мне и нужны.
Пахнущие дымом губы Марджи изогнулись в улыбке, когда ее пальцы скользнули по свече вверх и вниз.
— Милый, эти свечи зажигают, чтобы заставить человека исполнять твою волю, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Тревис улыбнулся в ответ:
— Знаю. Я возьму пять штук.
Марджи засмеялась приятным гортанным смехом и обмахнулась ладонью.
— Ну что ж, очень мило видеть такого скромного человека. Но ты уверен, что не хочешь взять десять? Так тебе удастся заполучить сразу целую команду.
Тревис протер рукой выбритую голову.
— Остановимся на пяти. В конце концов я всего лишь человек.
Хоть и мельком, но Грейс заметила, как скривилось его лицо при этих словах. Но не только у него, хмурая тень пробежала и по лицу Марджи.
— Разумеется, милый. Разве не все мы люди? — Она взяла пять свечей, положила их на пластиковый прилавок и обернула пурпурной материей. Закончив, повернулась к Грейс: — А что пожелает принцесса?
Грейс отступила:
— Почему вы меня так назвали?
Марджи пожала плечами и элегантно взмахнула руками, словно лентами.
— Ты хороша, как принцесса, только и всего. Может, захочешь волшебный браслет Валькирии. — Она запустила руку в коробку под прилавком и вытащила оттуда тонкую серебряную цепочку. С нее свисали крошечные амулетики, производя на свет слабую, но слышимую музыку, подобную звуку падающего снега. — Вижу, тебе такое нравится.
— Нравится что?
— Руны. — Марджи слегка дотронулась до амулетов пальцем. — Как те, что висят у тебя на шее, милая. Хотя, как я люблю говорить, я — та девушка, что знает футарк, старший рунический алфавит, а то, что ты носишь, к рунам викингов не относится. Ты не знаешь, откуда происходят эти надписи? Это ведь не минойская письменность, не так ли?
Грейс стиснула рукой свое колье. Должно быть, оно выскользнуло, когда они забегали в магазинчик.
— В них нет ничего особенного, — пробормотала она, засовывая подвеску под свитер. — Я возьму браслет. Он превосходен.
Марджи завернула его. Затем подсчитала общую сумму, и Тревис расплатился наличными. Она протянула им бумажный пакет.
— Спасибо, мисс.
— Пожалуйста, милый.
Тревис начал отходить от прилавка, затем поглядел на Грейс. Никто из них не знал, безопасно ли уже выходить на улицу. Индусские гобелены и египетские ковры из верблюжьей шерсти завешивали окно магазина. Она не могла видеть того, что происходит на улице.
Марджи скрестила руки и облокотилась на прилавок.
— Ладно, вы, двое, А теперь признавайтесь, почему это вы не хотите говорить, зачем на самом деле пришли сюда? Я ни за что не поверю, что вы вбежали ко мне, как скрывающиеся от полиции Бонни и Клайд, потому что захотели купить несколько свечей и милую новую безделушку. — Она положила руки на бедра. — И называйте меня Марджи. Я перестала быть мисс с тех пор, как Бобби Фаррел поймал меня между сиденьями последнего ряда.
Тревис открыл рот, но Грейс опередила его и неожиданно для себя заговорила. Ее попытки солгать оказались жалкими, но, как оказалось, у нее хорошо получалось говорить правду.
— Там, напротив магазинчика, стоит полицейская машина. Мы забежали сюда, чтобы скрыться от нее.
Марджи поглядела на Грейс добрыми карими глазами, густо накрашенными тушью. Затем обошла прилавок и опустила длинную прекрасную руку на руки Грейс.
— Я знаю, каково это, милая. Не желать быть замеченной.
Грейс внимательно оглядела женщину и кивнула. Конечно.
— Полагаю, знаете, — сказала она.
Марджи подняла руку Грейс и нежно перевернула ее. Красным ногтем она наметила линии на ее ладони.
— Что вы делаете?
— Успокойся, милая. Я — профессионал. К тому же вы же еще не хотите выходить на улицу, ведь так? А теперь вздохни и позволь сестре Марджорам сделать ее работу.
Сестра.
Это слово прозвучало для Грейс как утешение. И прикосновение Марджи было таким теплым и легким, словно кожи коснулась колибри.
Марджи благодарно забормотала:
— Что ж, я ни разу не видела такой сильной линии жизни, милая. Вот она оборвалась прямо у основания, затем снова вскоре после этого, но каждый раз она снова продолжалась. Тебя ожидает еще одно событие, которое попытается отнять у тебя жизнь, но она слишком сильна, чтобы ее остановить.
Грейс закусила губу. Может быть, Марджи — непрофессионал? Она всегда чувствовала, что ее жизненная хватка в лучшем случае очень слаба.
— Теперь линия ума. Она отчетливая и глубокая, так что ты абсолютный мыслитель. А вот линия сердца… С губ Марджи сорвался тихий вздох.
— Что с ней? — настаивала Грейс. Марджи нежно закрыла ее ладонь.
— Она сломана.
Грейс отдернула руку, прижала ее к груди и кивнула. Возможно, Марджи в конце концов знала, о чем говорит.
— Совершенно не обязательно все должно остаться именно в таком положении, — успокаивала Марджи, слова ее звучали тихо и сипло. — Линии на руке не лгут, но они могут измениться, как и мы сами.
Грейс горько улыбнулась. Разве не говорят, что судьбу не проведешь?
— А как насчет Тревиса? — Она перевела разговор. Но не потому, что слова Марджи раскрыли то, чего она не знала. — О чем гласит его рука?
Марджи потянулась и взяла руку Тревиса. Сделав это, она от удивления широко раскрыла глаза и заворковала:
— Милый, я никогда не трогала такую мягкую руку. Как у младенца. Ты должен рассказать мне, как ты этого добиваешься.
Тревис тихо рассмеялся:
— Это секрет.
Грейс кивнула: так оно и есть.
Марджи подняла голову и, внимательно поглядев на него, перевернула руку ладонью вверх. Она оторвалась от ладони, в ее больших карих глаза выражалось потрясение.
— На твоей ладони нет никаких линий. Ни одной. Я никогда не видела ничего подобного.
Тревис убрал руку.
— Это огонь.
Марджи подняла руку к подбородку, но по лицу было видно, что она не убеждена. Грейс откашлялась.
— Думаю… Думаю, нам нужно идти. Мы не хотим, чтобы у вас были неприятности, если сюда за нами вдруг нагрянет полиция.
Теперь, взмахнув руками, засмеялась Марджи:
— Пожалуйста, милая. Я знаю, как вести дела с полицейскими. Я развлекаю мальчиков, дружу с девочками. — Она широко расправила руки и обхватила себя. — Знать Марджи — значит любить ее, разве нет?
Грейс только рассмеялась, выразив согласие. Марджи поманила их длинным пальцем:
— Сюда, вы оба. Идите за Марджи. Можете воспользоваться задней дверью, чтобы убедиться, что ничьи любопытные глаза не увидят, как вы уходите.
Она отодвинула расшитые бисером шторы, и они последовали за ней. За завесой располагалось помещение, заставленное еще больше, чем торговый зал. Провисшие полки заполняли запыленные пучки полыни, латунные подсвечники, отполированные кусочки гематита, лакированные ларчики, упаковки фимиама и сосуды, набитые сотнями различных трав. Грейс не отказалась бы остановиться и изучить некоторые из трав, понюхать их, попробовать на вкус, испытать Паутиной жизни, чтобы посмотреть, как они соотносятся с образцами, с которыми она работала на Зее. Однако Тревис схватил ее за руку и потянул вперед.
Марджи чуть приоткрыла дверь и заглянула в щелку, после чего распахнула пошире. За ней расположилась аллея, замусоренная пустыми коробками и поломанными ящиками.
— Что ж, я знаю, что вам обоим предстоят важные дела, — произнесла Марджи. — Нет, не нужно объяснять. Я вижу это по вашим глазам. Но возвращайтесь к Марджи, если сможете. Ты — особенная женщина, принцесса. У тебя такие колдовские зеленые глаза.
Она пожала руку Грейс. Грейс вернула рукопожатие.
— А ты… — Марджи провела рукой по голове Тревиса. — Ты очень привлекателен для лысого белого парня.
Тревис лишь улыбнулся.
— Берегите себя, вы оба.
Грейс и Тревис кивнули. Иногда слов не хватает. Затем они шагнули на аллею. За ними со щелчком закрылась дверь. Тревис вздохнул:
— Я так привык бежать от людей, которые хотят использовать нас в своих интересах, что иногда забываю, что есть люди, готовые помочь, ничего не требуя взамен. — Он сунул руки в карманы. — Мы обязаны ей.
— Ты хочешь сказать, ему.
Тревис нахмурился, и Грейс рассмеялась. Возможно, новый Тревис все еще остался немного невежественным.
— Марджи — мужчина, по крайней мере генетически. Думаю, во всем остальном она — женщина. Разве что ни одна известная мне женщина не смогла бы сдвинуть этот гарнитур.
Тревис уставился перед собой. Грейс хотела бы узнать, о чем он думает. Не успела она заговорить, как он пожал плечами и улыбнулся:
— Что ж, какой смысл жить, если не можешь выбирать, кем тебе быть?
Из его уст это прозвучало хорошо. Но временами Грейс понимала, что выбирать не приходится, жизнь сама решает за тебя. Она заметила ее — тень, которая всегда следовала на шаг позади нее.
— Пошли быстрее. Невежливо заставлять ждать членов таинственной международной организации.
26
На краю городского Центрального парка, прямо к югу от центра города, неясно вырисовывался Музей искусств города Денвера. Тревис знал, что музей считается шедевром неоготической архитектуры, но, на его взгляд, он скорее выглядел как отраженный в кривом зеркале комнаты смеха замок: большой и массивный, но не содержащий ни одного элемента первоначального великолепия. Только спустя минуту Тревис осознал, что оба они, и Грейс, и сам он, неподвижно стоят перед стеклянными дверями музея.
Тревис мог понять свою нерешительность. В конце концов его последний разговор с Ищущими проходил далеко не радушно. Он обозлился на Дейдру, обвинил ее и Ищущих в том, что они манипулируют им. И только когда вернулся на Зею и столкнулся с древним, мудрым и крайне жестоким драконом Сфитризиром, понял, каким оружием может быть правда. Иногда ложь — единственное, что помогает вынести тяготы реальной жизни, а Ищущие хорошо знали об этом.
Но почему колеблется Грейс? Ищущие помогли ей спастись от полиции. И, разумеется, аналитический ум Грейс хорошо подходит Ищущим.
— Что-то не так, — вымолвила она.
Он оглянулся, однако увидел лишь кучки туристов, подростков на скейтбордах, бездомных и группу школьников во главе с измученным учителем.
— Что, Грейс?
Ее глаза были закрыты.
— Не знаю. Я не могу использовать здесь Паутину жизни. Но я кое-что чувствую: какую-то тень, чье-то присутствие. Словно кто-то следит за нами. — Она вздохнула и открыла глаза. — Наверняка я ошибаюсь.
Тревис не был так уверен. Он на самом деле не понимал способности Грейс, но она — ученый, и ему редко приходилось слышать, что она выдвигала теорию, не имея в ее поддержку никаких доказательств.
— Пойдем, — сказала она. — Нет смысла здесь околачиваться. Если там что-то есть, оно появится.
Внутреннее убранство музея оказалось более приятным. Лабиринт высоких стен вздымался ввысь к беспорядочным узеньким окошкам. Вдвоем они брели мимо абстрактных полотен и скульптур из стали и стекла. Фарр просто сказал, что встретит их на втором этаже музея. Тревис не беспокоился. Дейдра и Адриан первыми найдут их.
— Что это? — воскликнула Грейс, остановившись перед входом в плохо освещенную нишу.
Внутри с потолка свисали прозрачные трубы, в каждой из которых помещалась раздетая пластиковая кукла. На полу валялись разбросанные книги, видеоигры и киноафиши. Над ними переплетались красные ленты, походящие на огонь. Или кровь. Табличка на стене гласила:
Защитим наших детей
А. Бекер
— Это инсталляция, — объяснил Тревис.
Грейс фыркнула:
— Я думала, что инсталлируют компьютерные игры, но никак не искусство.
Тревис не мог не согласиться с этим. Но что-то в инсталляции привлекло его, поманило к себе, пока Грейс продолжала идти вперед. Конструкция словно говорила, что, пытаясь защитить других от зла, мы просто изолируем их. Но какова альтернатива? Позволить упасть в кровь и огонь?
Тревис не мог найти ответа и двинулся дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80