— О, никак наша новая Дева!.. — послышался чей-то воркующий голос.
— Дева? — отозвался другой, высокий и ясный. — Я бы сказала, Полу дева.
Ужас коснулся Эйрин ледяными ладонями. Она повернулась, пытаясь отыскать местонахождение голосов.
— Как? Разве ты не видишь нас?
Тень, падавшая со стороны ближней арки, исчезла, словно распускающаяся материя. Под ней стояла группа из шести девушек в зеленых одеяниях. Они шагнули вперед, и Эйрин узнала в нескольких из них колдуний, которые находились вместе с Сайрин во время первого собрания Верховного Шабаша.
— Вы только поглядите на ее удивленный взгляд! — засмеялась золотоволосая девушка. — Можно подумать, она ни разу не видела заговора теней!
Эйрин удалось обрести голос:
— Я знаю заклинания!
От собственных слов она содрогнулась. Ее голос дрожал, как у маленькой девочки.
— Ну разумеется, голубушка.
При этих словах, сказанных кареглазой колдуньей, остальные разразились громким смехом.
Эйрин узнала ее. Именно она покинула группу Эйрин, чтобы присоединиться к Сайрин. С той ночи Эйрин стало известно ее имя. Ее звали Белира.
— Это платье совсем не идет тебе, — сказала она, выдвигаясь вперед. Остальные колдуньи с улыбкой наблюдали за происходящим. — Ведь его шили для другой, верно?
Эйрин почувствовала, как тело под платьем съеживается, подобно тому, как черепаха прячется внутрь своего панциря. Белое одеяние было больше размером, чем зеленое платье, которое она надевала раньше, но все равно не скрывало ее сухой руки.
Она попыталась пройти по коридору, однако Белира встала на ее пути.
— Зачем ты это делаешь? — не в силах идти дальше, спросила Эйрин.
Глаза Белиры сузились и превратились в узенькие щелки:
— Я объясню тебе. Нам нравилась Сайрин и не нравишься ты. Понятно?
Эйрин покачала головой; она не могла говорить. Златовласая ведьма выступила вперед:
— Какая же она простофиля! Одна здоровая рука и ума ровно наполовину. И как, черт возьми, ей удалось стать Девой? Почему ею не стала одна из нас?
— Меня выбрала Иволейна, — наконец смогла выдавить из себя Эйрин.
Белира скривилась, и это выражение исказило ее и без того некрасивое лицо.
— Ну как же, Иволейна!.. Тогда возникает вопрос: почему она Матрона, а не Лиэндра? Всем известно, что сестра Лиэндра выступает от имени всех колдуний.
Эйрин почувствовала, как ее страх перерастает в гнев. Да кто они такие, эти девушки, чтобы говорить ей все это?
— Ты ошибаешься, сестра Белира. Лиэндра выступает вовсе не от имени всех колдуний. Она не выступает, например, от моего имени. А теперь дай мне дорогу.
Она попыталась сделать шаг вперед, но остальные колдуньи обступили ее плотным кольцом. Эйрин почувствовала, как у нее сдавливаются легкие. Ей казалось, что она сжимается и снова становится беззащитным ребенком. Злобно усмехающиеся лица вокруг сливаются в одно безобразное лицо, и в памяти возникают голоса, которые то вспыхивают, то затухают, подобно резким, пронзительным крикам птиц.
Маленькая леди Эйрин,
Что на ней надето…
Нет, никогда больше она не ощутит ничего подобного. Никогда. Она поклялась в этом тем давним вечером в середине зимы, когда своей магией умертвила Леотана. Так долго после той ночи она раскаивалась в своем поступке и верила, что он обратил ее во зло! Но девушка ошибалась. Она — не зло. Это остальные, те, кто сейчас глумится над нею, кто обращается с людьми, как с бездушными предметами, всячески издеваясь над ними. Всю жизнь они смотрели на Эйрин так, словно она чудовище лишь потому, что у нее изуродована рука. Но теперь она знала, что вовсе не чудовище.
Они — да, отвратительные мерзкие чудовища.
Леотан оказался жестоким, бессердечным существом, не принадлежащим к роду человеческому. И хотя эти молодые женщины совершенно не похожи на него, они ничем не уступали ему в бессердечности. Эйрин больше не желает мириться с подобной жестокостью. Она еще покажет им всем, что значит настоящее заклятие!
Эйрин почувствовала, что не испытывает ни страха, ни гнева. Ею овладело спокойствие, подобное затишью перед бурей. Она выпрямилась и посмотрела на Белиру.
— Мне нужно идти, сестры. — Слова были холодными, как мрамор. — Вот-вот начнется Верховный Шабаш. Прошу вас уступить мне дорогу.
Белира бросила взгляд на спутниц, и те одобрительно закивали. Тогда она с презрительной ухмылкой на лице повернулась к Эйрин.
— А ты заставь нас!
— Хорошо, если вы этого желаете.
Белира нахмурилась. Скорее всего она никак не ожидала подобного ответа. За ее спиной зашевелились и остальные. Белира открыла было рот, но не успела произнести ни слова. Эйрин подняла руку — не левую руку, а правую, маленькую, бледную и жалкую, как перебитое крыло голубки.
Это оказалось так просто, что ей даже не пришлось закрывать глаза. Эйрин протянула воображаемую руку к Дару и захватила шесть мерцающих нитей. Затем подтянула их к себе и крепко сжала в ладони.
Шесть стоявших вокруг нее девушек как одна тяжело задышали и, сжимая дрожащими руками горло, отпрянули назад. Глаза их вылезли из орбит, а рты беззвучно открывались и закрывались, словно у рыб, выброшенных на берег.
Спустя несколько мгновений их губы приобрели синий оттенок. Оказалось, что налагать заклятие так легко… Можно без всяких усилий сжать эти нити, пока они не оборвутся, тем самым навеки прервав их дыхание…
Остановись, Эйрин. Если ты причинишь им вред, то скоро станешь такой же, как и они.
Эйрин посмотрела на свою изуродованную руку. Нет, она не позволит им превратить себя в чудовище!
Она опустила руку, освобождая нити. Девушки зашатались и часто, прерывисто задышали. Некоторые упали на колени, жадно хватая ртом воздух, другие отчаянно разрыдались и принялись беспомощно цепляться друг за друга. Из них лишь одна Белира стояла спокойно. Она с ненавистью смотрела на Эйрин, держась за горло. Ее глаза были полны ужаса. И еле сдерживаемого гнева.
Но для Эйрин это не имело никакого значения. Ей не нужна привязанность или любовь этих девушек. В отличие от ее собственного тела их тела были совершенными и гармонично сложенными, а вот души — истинно уродливыми.
Белое платье тихо зашуршало, когда она прошагала мимо них.
— Увидимся на Верховном Шабаше!
15
Лирит торопливо расправила складки зеленого платья, пальцами расчесала спутанные узелки черных вьющихся волос. Мимолетный взгляд в бронзовое зеркало убедил ее в том, что теперь она выглядит неплохо.
Сквозь окно просачивался серый свет сумерек. Время Верховного Шабаша настанет совсем скоро.
Как она не проспала все на свете, Лирит не знала. Голова весь день разрывалась от беспокойных мыслей, и девушка прилегла лишь для того, чтобы дать отдых глазам. Однако каким-то образом она погрузилась в дрему, и ей приснился еще один сон о Сарете. Этот сон оказался еще более мрачным, нежели предыдущий. Обнаженные, они занимались любовью. Только при этом Лирит почему-то ощущала жуткий холод и, когда открыла глаза, увидела, что Сарет из живого человека превратился в безжизненную статую из камня. Холод все сильнее охватывал Лирит, она попыталась закричать, но уже и язык ее превратился в камень.
Слава богу, что она наконец проснулась. Этот сон во многом был даже хуже, чем тот, о пауках. При мысли о том, что так придется провести целую вечность — живой, здоровой, все понимающей, но совершенно окоченевшей и застывшей, — по спине девушки побежали мурашки.
Лирит поспешно вышла из спальни и побежала по коридорам замка. Прислуга и обедневшие аристократы смотрели на нее широко раскрытыми глазами и уступали дорогу. Она не могла за это их винить, так как чувствовала, что выглядит как обезумевшая старая ведьма. Иволейна пожелала, чтобы колдуньи передвигались по Ар-Толору осторожно, дабы не тревожить прочих обитателей замка. Однако Лирит очень спешила, ей было нужно отыскать самую короткую дорогу к садам. Еще повезло, что сегодня ночью никто не приказал ей сопровождать на шабаш какую-нибудь группу послушниц.
Она подняла подол платья и ускорила шаг.
— Бежать бесполезно, — прозвучал где-то рядом чей-то свистящий голос. — Ты все равно опоздаешь.
Лирит резко остановилась.
— Теравиан, — сказала она. — Я не заметила, что вы здесь.
— А почему ты должна замечать меня? Меня никто никогда не замечает.
Лирит задумалась. Ей уже давно следовало бы явиться на Верховный Шабаш. Но в Теравиане было нечто такое, что заставило ее заговорить с ним.
— Возможно, вам нужно реже носить черное, — предложила она.
Юноша прищурился:
— Не знал, что колдуньи могут быть такими забавными.
— О, я особенная ведьма. Тебе, вероятно, даже не следует разговаривать со мной. Это, несомненно, причинит какой-нибудь непоправимый вред.
Губы растянулись в усмешке:
— Хорошо.
Взгляд Лирит переместился на окно. Первые звезды только начинали появляться.
— Все в порядке. Я знаю, что тебе нужно бежать на какое-то сборище, поэтому ступай. Она всегда покидает меня.
Тень улыбки исчезла с его лица. Теперь во мраке был различим лишь бледный суровый овал. Лирит минуту раздумывала, затем приблизилась к нему и положила руки ему на плечи. Для юноши, прожившего на свете шестнадцать зим, он имел хрупкое телосложение, однако их рост был одинаков, так что она смогла заглянуть в его зеленые глаза.
— Послушайте меня, лорд Теравиан. Вы должны поверить мне, я знаю, что такое, когда тебя бросают. Я уже кое-чему успела научиться в жизни. Очень жаль, что я не понимала этого раньше. Я хочу поделиться своим опытом с вами. Хотя другие могут отказаться от вас, но вы сами никогда не должны отказываться от себя. Понимаете?
Он не ответил, но его взгляд приобрел странную задумчивость. Лирит убрала руки с плеч юноши.
— Теперь я должна идти… на сборище, как вы назвали его. Но я еще вернусь и поговорю с вами. Обещаю.
Он покачал головой, глядя не на нее, а на тень.
— Нет, ты ошибаешься. Ты скоро уйдешь. Холодное дуновение воздуха коснулось кожи Лирит.
— О чем вы говорите?
Теравиан лишь пожал плечами, после чего развернулся и побрел по коридору.
Спустя несколько минут Лирит, задыхаясь, пробежала под сплетенной из ветвей аркой и оказалась в храме в самой глубине садов Ар-Толора. Сферы с ведьминым огнем свисали с высоких ветвей, наполняя долину зеленым свечением.
Две сотни колдуний (молодые — справа, старшие — слева) стояли, повернувшись лицом к мраморным возвышениям в дальнем конце храма. Похоже, Лирит прибыла самой последней. На возвышении она разглядела три фигуры: одну — в белом, вторую — в зеленом и третью — в пепельно-сером. Женщина в зеленом что-то говорила.
— … и появится на свет новый узор. Узор, в который сплетутся все нити. Узор, который будет служить нам проводником все следующие луны. Итак, именем всех богинь, да сплетутся же этой ночью воедино все наши нити!
Лирит облегченно вздохнула. Она пропустила заклинание, открывающее шабаш, но само плетение еще не началось, хвала Сайе. Разумеется, Иволейна не смогла бы упустить из виду тот факт, что в узоре отсутствует нить Лирит. Более того, узор представлял собой то, что связывало между собой всех колдуний, что возвышало их над простолюдинками — торговками и деревенскими знахарками. Лирит не хотелось оказаться за пределами этого узкого круга посвященных.
Иволейна кивнула Эйрин и Сенраэль, и те шагнули вперед. Эйрин несла в руках маленький сверток, обернутый черной материей, а Сенраэль сжимала в руках серебряную чашу. Все вместе — Дева, Матрона и Старуха — они произнесут Верховное Заклинание еще до того, как начнется плетение узора. Стараясь изо всех сил остаться незамеченной, Лирит начала торопливо пробираться сквозь толпу.
— Не думай, что мы не видим того, что ты творишь, — раздался чей-то резкий голос.
Лирит замерла. Неужели кто-то заметил ее опоздание? Однако ни одна из колдуний в этот миг не смотрела в ее сторону. Наоборот, все смотрели прямо перед собой, и на лицах у всех женщин одновременно выражались потрясение и интерес.
Высокая стройная ведьма в зеленом платье приблизилась к возвышению. Лирит удалось разглядеть лишь горделивые очертания ее скул. В огненно-рыжие волосы были искусно вплетены зеленые самоцветы.
Это была Иволейна. В ее прозрачных, как лед, глазах отражался свет ведьминого огня, придавая им цвет холодных морских волн.
— Не понимаю тебя, сестра Лиэндра. То, что я делаю, делалось всегда. Я призываю к плетению узора.
— Ну да. Узор. — Лиэндра подняла тонкую изящную руку. — Ты, кажется, торопишься. Неужели ты так боишься дать нам слово, прежде чем начнется плетение?
По толпе, подобно ветру в роще, пронесся ропот. Иволейна недоуменно развела руками.
— О чем же можно разговаривать перед плетением, сестра Лиэндра? Разве не все нити и не все голоса переплетутся в материи узора?
— Все так, верно, — проговорила Лиэндра. Теперь ей уже не нужно было искать предлог, чтобы заговорить с Иволейной, и она повернулась лицом к присутствующим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80