— Так беретесь или нет?
— Еще одно обстоятельство, — сказала Афри. — Верховный вождь в курсе?
— Это вас не должно волновать, — холодно отозвался Девлор. — Мой дядя — человек занятой. Я не беспокою его подобными мелочами.
Двойники обменялись многозначительными взглядами.
— Внесем ясность, — без обиняков продолжал Басторран. — Если вы потерпите неудачу или проявите неосторожность, ты, — он указал на Африма, — будешь уничтожен, а ты, — последовал жест в сторону Афри, — близко познакомишься с моим главным палачом. И не сомневайся, он вырвет тебе глаза только после того, как ты будешь полностью раздавлена.
— Приятная перспектива, — пробормотал фантом.
— Думаю, мы поняли друг друга. — Паладин одарил их холодной улыбкой. — И забудьте о моем дяде. Как я уже сказал, в данный момент у него хватает других забот.
5
ПОСЛЕ порабощения Беальфы захватчики Гэт Тампура сровняли с землей здания, оставшиеся от оккупации Ринтарахом. Возведенные на их месте строения были еще больше, еще выше, еще роскошнее. Впрочем, немногие из них могли соперничать с тем, что призвано было украсить центральную часть Валдарра. В отличие от крепости, в которой обосновалась штаб-квартира кланов, — ее зловещая громада производила тягостное, мрачное впечатление, — это здание выглядело скорее нарядно. Впрочем, были у них и общие черты: оба они символизировали могущество своих обитателей.
Разумеется, при строительстве здания не обошлись без магии. Так, камни были заговорены, а в известковый раствор добавлена волшебная пыль. Пигменты, использованные для украшения роскошных цветных окон, по слухам, содержали кровь демонов, толченые кости троллей и волоски из гривы единорога — как известно, этих животных больше нет в природе (если они вообще когда-либо существовали). Так или иначе, но здание постоянно сияло магической энергией, а на его внешних стенах постоянно появлялись портреты имперских героев и государственных деятелей, исследователей и купцов — в зависимости от желания проходящих мимо горожан. Интересно, чувствовали ли они иронию в том, что в здание, именовавшееся Чертогом свободы и объявленное “дворцом для народа”, этот самый народ пускали внутрь только в качестве слуг.
Этим вечером центральные улицы заполнили множество экипажей, доставившие на прием в Чертог удивительных существ. Миловидные и уродливые, причудливые и примитивные в своем безобразии — все они поднимались по широким ступеням к дверям и следовали далее через анфиладу поражавших своим великолепием комнат в огромный зал.
Со сводчатого, инкрустированного золотом потолка свисали хрустальные люстры, похожие на стога сена, вот только как они были закреплены?.. В отбрасываемом ими свете все предметы, находящиеся в зале, мерцали и искрились. Повсюду золото, много золота, а еще — матовое серебро и драгоценные камни. Стены украшены гобеленами, с ними соперничали в красоте, яркости красок и разнообразии рисунков роскошные ковры.
Однако их топтали не только ноги, но и лапы, а также копыта. Сны обрели плоть, как, впрочем, и ночные кошмары тоже. Некоторые гости предпочли трансформировать свои тела, другие надели искусно сделанные маски. Люди в обличье демонов и херувимов, с головой орла, козла или цикады. Коты и тараканы размером с человека. Все, что можно купить за деньги.
Среди людей бродили и настоящие фантомы самого экзотического вида. Их привели с собой как спутников и домашних любимцев или просто для пущего эффекта. Неотличимые от созданий из плоти и крови, они отражали истинную природу своих владельцев. Некоторые имели ангельский вид, но гораздо чаще попадались безобразные живые воплощения низменных инстинктов.
Маскарад был в полном разгаре. Играли фантомные оркестры. Среди танцоров сновали ливрейные лакеи, высоко держа подносы. Убежденные, что для них закон не писан — хотя среди присутствующих многие были служителями закона, — гости вели себя самым неподобающим образом. Одни накачивались спиртным и скакали, точно козлы; другие одурманивали себя наркотиками, предпочитая “укус гадюки”, “сабельный удар”, “красный иней” или даже порошок одержимости.
В укромном уголке увлеченно беседовали двое мужчин, позаимствовавшие головы у крысы и змеи.
— … Ради богов, я вовсе не говорю, что сочувствую им! — протестовал “крыса”. — Все дело только в отношении…
— Вот именно, — перебил его “змея”. — Ты всегда был склонен проявлять излишнюю мягкость по отношению к этим отщепенцам. — Он раздраженно фыркнул.
— Категорически возражаю! Я ненавижу их не меньше тебя. Разница лишь в подходе к решению проблемы.
— Согласись, это всего лишь рассуждения. Приказы спускаются сверху, и не имеет никакого значения, что мы думаем. Или, может, ты ставишь под сомнение мудрость вышестоящих?
— Нет, нет… Конечно нет! Просто мух легче поймать с помощью меда, чем уксуса. Мне всегда казалось, что действовать исподтишка — лучшая политика в отношении этих людей.
— То есть потакать им, ты имеешь в виду.
Усы “крысы” задрожали. Но он не успел ответить, так как на них едва не свалился проходивший мимо пьяный сатир.
— Выпьем? — “Змея” кивнул в сторону стола.
Они уселись, и лакей принес им напитки — вино для “крысы”, коньяк для “змеи”.
На шее “крысы” висел округлый медальон медного цвета. Едва он коснулся его указательным пальцем, как голова отвратительного грызуна исчезла и мужчина вновь обрел человеческий облик. Гладкая кожа и отливавшие серебром волосы, уложенные весьма замысловатым образом, свидетельствовали о том, что этот человек предпочитал разговоры делу.
“Змея” решил последовать его примеру и тоже избавился от своего обличья. Он выглядел старше и, судя по изборожденному морщинами лицу, проводил жизнь в трудах. В коротко остриженных бороде и волосах серебра было заметно больше, чем у его собеседника.
— Но, верховный вождь, — продолжал тот, кто недавно был “крысой”, — ты не станешь отрицать, что со времени введения чрезвычайного положения беспорядки только усилились.
— Когда вводятся такие меры, поначалу не избежать беспорядков. — Айвэк Басторран пригубил коньяк. — Все успокоится, как только горячие головы поймут, что у нас серьезные намерения.
Посол Гэт Тампура Анор Талгориан отметил про себя самодовольство паладина.
— Отчеты, которые поступают в дипломатический корпус, — он отпил глоток вина, — показывают, что активность этих людишек распространяется, словно лесной пожар.
— Я бы не сказал, что дело обстоит настолько скверно. Просто в борьбе с ними мы добились определенных успехов, а мстить… Ну, это полностью соответствует их природе.
— А-а, ты признаешь, что ваши неуклюжие действия лишь ухудшают ситуацию.
— Нет, таких слов от меня никто не услышал. Мы с корнем вырываем эту заразу. И пока мы не закончили, кровопролитие неизбежно. Просто нужно проявить выдержку.
— В надежде, что мятежники выступят первыми. Это в наших интересах.
— Слишком много чести называть их мятежниками, Талгориан. Они преступники, разбойники… отбросы общества. Кланы разберутся с ними.
— Наверное, когда у тебя полностью развязаны руки, это вызывает чувство удовлетворения, — сухо заметил посол.
— Я не делаю секрета из своих взглядов на общественный порядок. Ты не хуже меня знаешь, что Ринтарах тоже разъедают язвы. Так что мы не исключение.
—Что же, выходит, у мятежников есть организация? Одно из двух, Басторран. Либо это вспышки разрозненного сопротивления, либо организованное движение.
— Они организованы в том смысле, что и любая бандитская шайка, и цели у них ничем не отличаются.
— Слишком жесткая позиция затрудняет действия, а это непозволительно, — с глубокомысленным видом ответил Талгориан. — Как бы не утратить понимание истинной природы проблемы…
— Чушь! Истина в том, что обе империи применяют все более жесткие санкции, потому что беззаконие распространяется, точно чума, — стоит дать толпе хоть малейшую поблажку. И восток, и запад проявили слишком большую мягкость и теперь выправляют ситуацию.
— Скорее, подливают масла в огонь.
— А что ты можешь предложить? Сладкие речи? Уступки их наглым требованиям?
— Да, сделать небольшие уступки. Отменить два-три несущественных закона; возможно, слегка снизить налоги. На сытый желудок никто не станет бунтовать.
— По мне, это значит потакать им. С какой стати давать черни то, чего они не заслужили?
— Ты поинтересовался моим мнением. По-моему, хитрость — самая разумная политика. Морковка перед носом осла.
— Морковка! — усмехнулся паладин. — А как насчет кнута?
— Не думай, что я просто чересчур щепетилен. Действуя моим методом, мы изолируем главарей и даже подтолкнем их сделать неверные шаги. Так поступает Совет внутренней безопасности у меня на родине.
— Тогда мы сходимся во мнениях. Кланы тоже считают, что в первую очередь нужно ликвидировать заводил. Разница в том, что ты видишь лишь несколько гнилых растений на пшеничном поле, а мы считаем, что все оно заражено.
— И готовы скосить все подряд.
— Если понадобится. Однако будет лучше, если ты предоставишь во всем этом разбираться нам самим, Талгориан. От тебя одно беспокойство.
— За что мне и платят.
— Взять хотя бы этого военного вождя, о котором ты только и говоришь, — продолжал Басторран. — Напрасная тревога, все это пустое…
— Пока у меня нет оснований считать, что Зиррейс не представляет собой угрозы, — сердито ответил посол. — Мне доносят о его набегах.
— Не понимаю, почему тебя так волнует, что варвары убивают друг друга. Как раз это и делает их неопасными для империи.
— И снова хотелось бы надеяться, что твое благодушие имеет под собой серьезные основания.
— Нет нужды полагаться исключительно на мое мнение. Северная экспедиция совсем скоро должна добраться до места своего назначения, вот тогда и станет ясно, кто такой Зиррейс. Кстати, есть ли какие-нибудь известия от нее?
— Нет. И, согласно донесениям наших агентов, о ринтарахской экспедиции тоже ничего не слышно.
— Когда имеешь дело с варварскими странами, со связью всегда проблемы. Стоит забраться достаточно далеко, и непременно случаются задержки.
— Похоже на то.
— Вижу по лицу, тебя снова гложет тревога. — Басторран отпил из бокала. — Доверься мне, посол, и очень скоро убедишься, что все это просто булавочные уколы.
Внимание Талгориана привлекло что-то в дальнем конце зала.
— Кстати о булавочных уколах…
Вождь паладинов проследил за его взглядом и в первый момент, казалось, не понял, о ком речь, но потом кивнул.
— А-а, Далиан Карр… — Особой радости в его голосе не ощущалось.
Карр стоял, прислонившись к стене, его камзол украшал вездесущий герб Гэт Тампура: изрыгающий пламя серебристый дракон. Патриций разговаривал с каким-то мужчиной, но даже со значительного расстояния было заметно, что беседа не увлекает его. На нем была простая матерчатая маска с прорезями для глаз, прикрывавшая лишь верхнюю часть лица и резко контрастировавшая с диковинным обличьем других гостей.
— Речь, которую он произнес… — заговорил Талгориан. — Вся эта пустая болтовня о сочувствии к так называемым “обделенным”…
— Почти мятеж, если хочешь знать мое мнение. И эти настроения недалеки от твоих собственных.
Лицо посла омрачилось.
— Я не приемлю замечаний подобного рода. Все, на чем я настаиваю, касается исключительно методов…
— Да-да, знаю. Воспринимай это как шутку. Твои взгляды просто ошибочны; позиция же Карра граничит с предательством.
— Двусмысленный комплимент! Хорошо хоть, что ты видишь разницу между моим беспокойством по поводу стратегии и заигрыванием Карра с антиобщественными элементами.
— Хорошо известно, что это больше чем заигрывание. Мы уже на протяжении нескольких лет подозреваем его — как и твои люди. Он сочувствующий, а может, позволяет себе и нечто большее.
— Одно дело подозрения, другое — доказательства.
— Обстоятельства изменились, не забывай. Сейчас у нас руки развязаны. Через пару недель он уже не будет патрицием, а ведь именно эта должность обеспечивает ему определенную защиту. Как только он оставит службу, мы сможем действовать без ограничений.
— Не стоит его недооценивать. Требуется немалая изворотливость, чтобы долгие годы балансировать на грани.
— Мы сделаем все, чтобы дать ему возможность оступиться, поверь мне. Стоит ему хотя бы на волосок отойти от…
— Он заметил нас.
Обходя диковинных танцоров, Карр прокладывал свой путь к ним. Они встретили его неискренними улыбками и вежливыми приветствиями.
— Па-а-атри-и-иций, — растягивая гласные, произнес посол. — Превосходная речь.
— Очень поучительная, — поддакнул ему Басторран.
— Благодарю вас.
— Пожалуйста, присаживайся. — Талгориан кивнул на пустое кресло. — Итак, ты в конце концов, решил распроститься с общественной деятельностью. После… сколько лет ты прослужил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Еще одно обстоятельство, — сказала Афри. — Верховный вождь в курсе?
— Это вас не должно волновать, — холодно отозвался Девлор. — Мой дядя — человек занятой. Я не беспокою его подобными мелочами.
Двойники обменялись многозначительными взглядами.
— Внесем ясность, — без обиняков продолжал Басторран. — Если вы потерпите неудачу или проявите неосторожность, ты, — он указал на Африма, — будешь уничтожен, а ты, — последовал жест в сторону Афри, — близко познакомишься с моим главным палачом. И не сомневайся, он вырвет тебе глаза только после того, как ты будешь полностью раздавлена.
— Приятная перспектива, — пробормотал фантом.
— Думаю, мы поняли друг друга. — Паладин одарил их холодной улыбкой. — И забудьте о моем дяде. Как я уже сказал, в данный момент у него хватает других забот.
5
ПОСЛЕ порабощения Беальфы захватчики Гэт Тампура сровняли с землей здания, оставшиеся от оккупации Ринтарахом. Возведенные на их месте строения были еще больше, еще выше, еще роскошнее. Впрочем, немногие из них могли соперничать с тем, что призвано было украсить центральную часть Валдарра. В отличие от крепости, в которой обосновалась штаб-квартира кланов, — ее зловещая громада производила тягостное, мрачное впечатление, — это здание выглядело скорее нарядно. Впрочем, были у них и общие черты: оба они символизировали могущество своих обитателей.
Разумеется, при строительстве здания не обошлись без магии. Так, камни были заговорены, а в известковый раствор добавлена волшебная пыль. Пигменты, использованные для украшения роскошных цветных окон, по слухам, содержали кровь демонов, толченые кости троллей и волоски из гривы единорога — как известно, этих животных больше нет в природе (если они вообще когда-либо существовали). Так или иначе, но здание постоянно сияло магической энергией, а на его внешних стенах постоянно появлялись портреты имперских героев и государственных деятелей, исследователей и купцов — в зависимости от желания проходящих мимо горожан. Интересно, чувствовали ли они иронию в том, что в здание, именовавшееся Чертогом свободы и объявленное “дворцом для народа”, этот самый народ пускали внутрь только в качестве слуг.
Этим вечером центральные улицы заполнили множество экипажей, доставившие на прием в Чертог удивительных существ. Миловидные и уродливые, причудливые и примитивные в своем безобразии — все они поднимались по широким ступеням к дверям и следовали далее через анфиладу поражавших своим великолепием комнат в огромный зал.
Со сводчатого, инкрустированного золотом потолка свисали хрустальные люстры, похожие на стога сена, вот только как они были закреплены?.. В отбрасываемом ими свете все предметы, находящиеся в зале, мерцали и искрились. Повсюду золото, много золота, а еще — матовое серебро и драгоценные камни. Стены украшены гобеленами, с ними соперничали в красоте, яркости красок и разнообразии рисунков роскошные ковры.
Однако их топтали не только ноги, но и лапы, а также копыта. Сны обрели плоть, как, впрочем, и ночные кошмары тоже. Некоторые гости предпочли трансформировать свои тела, другие надели искусно сделанные маски. Люди в обличье демонов и херувимов, с головой орла, козла или цикады. Коты и тараканы размером с человека. Все, что можно купить за деньги.
Среди людей бродили и настоящие фантомы самого экзотического вида. Их привели с собой как спутников и домашних любимцев или просто для пущего эффекта. Неотличимые от созданий из плоти и крови, они отражали истинную природу своих владельцев. Некоторые имели ангельский вид, но гораздо чаще попадались безобразные живые воплощения низменных инстинктов.
Маскарад был в полном разгаре. Играли фантомные оркестры. Среди танцоров сновали ливрейные лакеи, высоко держа подносы. Убежденные, что для них закон не писан — хотя среди присутствующих многие были служителями закона, — гости вели себя самым неподобающим образом. Одни накачивались спиртным и скакали, точно козлы; другие одурманивали себя наркотиками, предпочитая “укус гадюки”, “сабельный удар”, “красный иней” или даже порошок одержимости.
В укромном уголке увлеченно беседовали двое мужчин, позаимствовавшие головы у крысы и змеи.
— … Ради богов, я вовсе не говорю, что сочувствую им! — протестовал “крыса”. — Все дело только в отношении…
— Вот именно, — перебил его “змея”. — Ты всегда был склонен проявлять излишнюю мягкость по отношению к этим отщепенцам. — Он раздраженно фыркнул.
— Категорически возражаю! Я ненавижу их не меньше тебя. Разница лишь в подходе к решению проблемы.
— Согласись, это всего лишь рассуждения. Приказы спускаются сверху, и не имеет никакого значения, что мы думаем. Или, может, ты ставишь под сомнение мудрость вышестоящих?
— Нет, нет… Конечно нет! Просто мух легче поймать с помощью меда, чем уксуса. Мне всегда казалось, что действовать исподтишка — лучшая политика в отношении этих людей.
— То есть потакать им, ты имеешь в виду.
Усы “крысы” задрожали. Но он не успел ответить, так как на них едва не свалился проходивший мимо пьяный сатир.
— Выпьем? — “Змея” кивнул в сторону стола.
Они уселись, и лакей принес им напитки — вино для “крысы”, коньяк для “змеи”.
На шее “крысы” висел округлый медальон медного цвета. Едва он коснулся его указательным пальцем, как голова отвратительного грызуна исчезла и мужчина вновь обрел человеческий облик. Гладкая кожа и отливавшие серебром волосы, уложенные весьма замысловатым образом, свидетельствовали о том, что этот человек предпочитал разговоры делу.
“Змея” решил последовать его примеру и тоже избавился от своего обличья. Он выглядел старше и, судя по изборожденному морщинами лицу, проводил жизнь в трудах. В коротко остриженных бороде и волосах серебра было заметно больше, чем у его собеседника.
— Но, верховный вождь, — продолжал тот, кто недавно был “крысой”, — ты не станешь отрицать, что со времени введения чрезвычайного положения беспорядки только усилились.
— Когда вводятся такие меры, поначалу не избежать беспорядков. — Айвэк Басторран пригубил коньяк. — Все успокоится, как только горячие головы поймут, что у нас серьезные намерения.
Посол Гэт Тампура Анор Талгориан отметил про себя самодовольство паладина.
— Отчеты, которые поступают в дипломатический корпус, — он отпил глоток вина, — показывают, что активность этих людишек распространяется, словно лесной пожар.
— Я бы не сказал, что дело обстоит настолько скверно. Просто в борьбе с ними мы добились определенных успехов, а мстить… Ну, это полностью соответствует их природе.
— А-а, ты признаешь, что ваши неуклюжие действия лишь ухудшают ситуацию.
— Нет, таких слов от меня никто не услышал. Мы с корнем вырываем эту заразу. И пока мы не закончили, кровопролитие неизбежно. Просто нужно проявить выдержку.
— В надежде, что мятежники выступят первыми. Это в наших интересах.
— Слишком много чести называть их мятежниками, Талгориан. Они преступники, разбойники… отбросы общества. Кланы разберутся с ними.
— Наверное, когда у тебя полностью развязаны руки, это вызывает чувство удовлетворения, — сухо заметил посол.
— Я не делаю секрета из своих взглядов на общественный порядок. Ты не хуже меня знаешь, что Ринтарах тоже разъедают язвы. Так что мы не исключение.
—Что же, выходит, у мятежников есть организация? Одно из двух, Басторран. Либо это вспышки разрозненного сопротивления, либо организованное движение.
— Они организованы в том смысле, что и любая бандитская шайка, и цели у них ничем не отличаются.
— Слишком жесткая позиция затрудняет действия, а это непозволительно, — с глубокомысленным видом ответил Талгориан. — Как бы не утратить понимание истинной природы проблемы…
— Чушь! Истина в том, что обе империи применяют все более жесткие санкции, потому что беззаконие распространяется, точно чума, — стоит дать толпе хоть малейшую поблажку. И восток, и запад проявили слишком большую мягкость и теперь выправляют ситуацию.
— Скорее, подливают масла в огонь.
— А что ты можешь предложить? Сладкие речи? Уступки их наглым требованиям?
— Да, сделать небольшие уступки. Отменить два-три несущественных закона; возможно, слегка снизить налоги. На сытый желудок никто не станет бунтовать.
— По мне, это значит потакать им. С какой стати давать черни то, чего они не заслужили?
— Ты поинтересовался моим мнением. По-моему, хитрость — самая разумная политика. Морковка перед носом осла.
— Морковка! — усмехнулся паладин. — А как насчет кнута?
— Не думай, что я просто чересчур щепетилен. Действуя моим методом, мы изолируем главарей и даже подтолкнем их сделать неверные шаги. Так поступает Совет внутренней безопасности у меня на родине.
— Тогда мы сходимся во мнениях. Кланы тоже считают, что в первую очередь нужно ликвидировать заводил. Разница в том, что ты видишь лишь несколько гнилых растений на пшеничном поле, а мы считаем, что все оно заражено.
— И готовы скосить все подряд.
— Если понадобится. Однако будет лучше, если ты предоставишь во всем этом разбираться нам самим, Талгориан. От тебя одно беспокойство.
— За что мне и платят.
— Взять хотя бы этого военного вождя, о котором ты только и говоришь, — продолжал Басторран. — Напрасная тревога, все это пустое…
— Пока у меня нет оснований считать, что Зиррейс не представляет собой угрозы, — сердито ответил посол. — Мне доносят о его набегах.
— Не понимаю, почему тебя так волнует, что варвары убивают друг друга. Как раз это и делает их неопасными для империи.
— И снова хотелось бы надеяться, что твое благодушие имеет под собой серьезные основания.
— Нет нужды полагаться исключительно на мое мнение. Северная экспедиция совсем скоро должна добраться до места своего назначения, вот тогда и станет ясно, кто такой Зиррейс. Кстати, есть ли какие-нибудь известия от нее?
— Нет. И, согласно донесениям наших агентов, о ринтарахской экспедиции тоже ничего не слышно.
— Когда имеешь дело с варварскими странами, со связью всегда проблемы. Стоит забраться достаточно далеко, и непременно случаются задержки.
— Похоже на то.
— Вижу по лицу, тебя снова гложет тревога. — Басторран отпил из бокала. — Доверься мне, посол, и очень скоро убедишься, что все это просто булавочные уколы.
Внимание Талгориана привлекло что-то в дальнем конце зала.
— Кстати о булавочных уколах…
Вождь паладинов проследил за его взглядом и в первый момент, казалось, не понял, о ком речь, но потом кивнул.
— А-а, Далиан Карр… — Особой радости в его голосе не ощущалось.
Карр стоял, прислонившись к стене, его камзол украшал вездесущий герб Гэт Тампура: изрыгающий пламя серебристый дракон. Патриций разговаривал с каким-то мужчиной, но даже со значительного расстояния было заметно, что беседа не увлекает его. На нем была простая матерчатая маска с прорезями для глаз, прикрывавшая лишь верхнюю часть лица и резко контрастировавшая с диковинным обличьем других гостей.
— Речь, которую он произнес… — заговорил Талгориан. — Вся эта пустая болтовня о сочувствии к так называемым “обделенным”…
— Почти мятеж, если хочешь знать мое мнение. И эти настроения недалеки от твоих собственных.
Лицо посла омрачилось.
— Я не приемлю замечаний подобного рода. Все, на чем я настаиваю, касается исключительно методов…
— Да-да, знаю. Воспринимай это как шутку. Твои взгляды просто ошибочны; позиция же Карра граничит с предательством.
— Двусмысленный комплимент! Хорошо хоть, что ты видишь разницу между моим беспокойством по поводу стратегии и заигрыванием Карра с антиобщественными элементами.
— Хорошо известно, что это больше чем заигрывание. Мы уже на протяжении нескольких лет подозреваем его — как и твои люди. Он сочувствующий, а может, позволяет себе и нечто большее.
— Одно дело подозрения, другое — доказательства.
— Обстоятельства изменились, не забывай. Сейчас у нас руки развязаны. Через пару недель он уже не будет патрицием, а ведь именно эта должность обеспечивает ему определенную защиту. Как только он оставит службу, мы сможем действовать без ограничений.
— Не стоит его недооценивать. Требуется немалая изворотливость, чтобы долгие годы балансировать на грани.
— Мы сделаем все, чтобы дать ему возможность оступиться, поверь мне. Стоит ему хотя бы на волосок отойти от…
— Он заметил нас.
Обходя диковинных танцоров, Карр прокладывал свой путь к ним. Они встретили его неискренними улыбками и вежливыми приветствиями.
— Па-а-атри-и-иций, — растягивая гласные, произнес посол. — Превосходная речь.
— Очень поучительная, — поддакнул ему Басторран.
— Благодарю вас.
— Пожалуйста, присаживайся. — Талгориан кивнул на пустое кресло. — Итак, ты в конце концов, решил распроститься с общественной деятельностью. После… сколько лет ты прослужил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38