Без короны и мантии она больше не была Серебряной розой. Эта мысль оказалась единственным утешением, которое она увидела в зеркале. Она рассмотрела свои острые угловатые черты лица, копну каштановых волос, недовольно сморщила нос и отвернулась.
Чувствуя себя усталой и измученной жарой, она сбросила туфли и упала на огромную кровать, занимавшую большую часть комнаты. Дубовая кровать была тяжелая, резная, под балдахином из голубой парчи с вышитыми серебряными розами. Это ложе создано для королевы, как говорила ее мать.
Мэг ненавидела кровать еще больше, чем мантию и корону. В ней неплохо было поспать в полдень, но по ночам, когда она оставалась совершенно одна в темноте, ей казалось, что огромная кровать готова проглотить ее, словно пасть, как только она закроет глаза.
Для девочки девяти лет это была совсем недетская фантазия, Мэг это знала, но ничего не могла поделать. С замиранием сердца она обычно крепко прижимала подушку к груди и тихонько плакала в нее, стыдясь своей детской слабости.
Она плакала и вспоминала дни, проведенные в Англии, где они жили с мамой, перед тем как переехать во Францию три года назад. Мэг отчетливо помнила маленький домик возле моря в Дувре и свою няню, которая ухаживала за ней с раннего возраста. Толстая, добрая и мудрая женщина по имени Пруденс Вотерс, но для Мэг она всегда была ее любимой Норис.
Девочка совсем не боялась темноты, когда Норис заботливо укладывала ее в уютную кроватку, укачивала ее на ночь под шепот моря. Няня всегда называла ее своей маленькой Мэгги, что приводило маму в ярость.
– Ее зовут Мегера, – возмущалась мать.
Но англичанка только пожимала плечами. Норис была одной из немногих, кто, как казалось, никогда не боялся Кассандру.
Но бояться стоило, думала Мэг, глядя в резной потолок спальни. У нее в горле застрял комок, когда она вспомнила весенний день и подругу мамы Финетту, взявшую ее на прогулку вдоль берега, чтобы собрать ракушек. Мэг спешила обратно в дом, чтобы показать Норис морскую звезду, которую она нашла.
Но женщина не встретила ее сияющей улыбкой, чтобы порадоваться вместе с ней ее сокровищу, вытряхнуть соленый песок из ее волос, вымыть ей руки и личико и накормить ужином. Норис нигде не было – ни на кухне, ни в саду. Единственным объяснением матери было: «Мегера, ты теперь слишком большая, чтобы у тебя была нянька. Она научила тебя всему, что могла. Я отослала госпожу Вотерс обратно в ее семью» .
Мэг было запрещено плакать и задавать вопросы. Ей этого не хотелось, потому что сурово сжатый рот матери стал для нее пугающим предостережением. Она проглотила свое горе, смирилась с тем, что Норис исчезла из ее жизни. Точно так же, как Цербер, старая собака, которая долгое время служила маме поводырем.
Вытянув руку, Мэг потрогала бледный шрам с тыльной стороны руки, где Цербер укусил ее в то лето, когда ей исполнилось пять лет. День был душный, как сегодня, и Мэг не сомневалась, что Цербер укусил ее нечаянно. Бедный старый мастиф просто умирал от жары, как и все остальные, и не хотел, чтобы маленькая девочка гладила его потными руками.
Но мама посадила собаку на цепь. Они с Финеттой отвели его вниз на берег моря, а спустя несколько часов вернулись без Цербера, и мама резко сказала:
– Я от него избавилась.
– Но, мама, почему? – спросила Мэг, потрясенная и напуганная.
Мать любила собаку больше всего на свете. Даже больше Мэг.
Кассандра лишь холодно ответила:
– Из-за тебя. Ничто не должно пугать мою Серебряную розу.
Она сказала не «мою дочь» или «единственного ребенка», а Серебряную розу, с горечью вспомнила Мэг.
Ради легенды, на которую мать возлагала все свои надежды, она готова была принести в жертву даже любимого Цербера. Но за это она возненавидела Мэг. Даже в таком юном возрасте девочка это почувствовала.
Мэг поежилась, думая, как сильно ей хотелось предупредить ту новенькую девушку, которой она позволила войти в их тайное общество. В ночь, когда Кэрол Моро, съежившись, стояла перед ней на коленях, Мэг заглянула ей глубоко в глаза. Она отлично владела искусством мудрых женщин читать по глазам. Норис учила ее хорошо, и у Мэг был природный дар, хотя она не любила часто пользоваться своей способностью. Если долго смотреть в самую глубину чьих-то глаз, можно увидеть тайные мысли, о которых знать не следует.
Но, узнав Кэрол, Мэг поняла сразу, что девушка отличается от остальных злых, амбициозных женщин, собравшихся в большом зале. Кэрол была напугана, смущена и расстроена, почти как сама Мэг, и она сразу почувствовала привязанность к девушке. Кэрол просто хотелось уйти домой, обратно на остров Фэр, и Мэг хотелось отпустить ее. Но мама никогда не позволит этого. Помочь девушке можно было, только сказав, что она годится для того, чтобы стать членом их тайного ордена.
И когда Кэрол покорно приняла ее решение и поцеловала руку, Мэг захотелось наклониться и прошептать ей на ухо: «Будь осторожна. Никогда не зли и не расстраивай мою мать. Иначе ты исчезнешь».
Иногда Мэг думала, что случилось с ее отцом. Она никогда его не видела, никогда не подозревала, что у ребенка может быть отец, пока не увидела на берегу, как отец учит своего маленького сына чинить рыболовную сеть.
Мэг прямиком направилась домой и потребовала, чтобы ей сказали, где ее папа, и вопрос этот задавала много раз. В более спокойном настроении Кассандра Лассель сочиняла истории про отца Мэг, говорила, что он был большим миссионером и много путешествовал по миру как отважный воин, что он был таким грозным, что его прозвали Бичом.
В другие моменты, которые Мэг называла темными временами, мама выпивала слишком много вина и ворчала на Мэг, говорила, что она порождение дьявола. Мэг все варианты казались одинаково пугающими, и постепенно она перестала спрашивать, но начала сочинять собственные истории.
На самом деле ее отец был королем, решила она. Красивым мужчиной, высоким и храбрым, с густыми волосами и сияющими глазами. Он смеялся, поднимая ее высоко на руки, и танцевал с ней по комнате, называя ее своей маленькой принцессой. Мэг украли из колыбели но дворце.
Но папа ищет ее. Однажды он приедет на большом белом коне и увезет Мэг в свое королевство за морем. Была только одна проблема с ее фантазиями, когда она воображала себя в седле с этим великим человеком: она казалась себе безобразной маленькой девочкой. Поэтому в своих мечтах и представляла себя прекрасной принцессой с золотыми кудрями и голубыми глазами.
Такого никогда не могло случиться. Девочка была достаточно взрослой, чтобы понимать это, но ей было все равно. Она поняла, что жить с отцом, который ее обожал, гораздо приятнее, чем в реальном мире, в доме, полном женщин с пугающими надеждами, с матерью, которая презирала ее за слабость.
Успокоенная мечтами, Мэг повернулась на бок, уткнула носик в подушку и заснула. Но вскоре проснулась от того, что что-то тряс ее грубой рукой за плечо.
– Мегера! Проснись, ты, ленивая девчонка.
Мэг распахнула глаза. Солнечный свет погас, в спальне было темно. Она попыталась разглядеть в сумраке женщину, которая ее разбудила. Не надо было особенно всматриваться, чтобы понять, кто это. Она знала резкий голос и едкий запах Финетты слишком хорошо.
Вывернувшись из ее рук, Мэг зевнула и протерла сонные глаза.
– Какого черта ты тут делаешь, девчонка? – вопила Финетта. – Валяешься в постели посреди дня.
– Не знаю, – промямлила Мэг.
Кроме Кассандры Лассель, Финетта была единственной женщиной их ордена, кто осмеливался грубо разговаривать с Мэг. Возможно, потому, что Финетта была самой старой и самой надежной служанкой Кассандры, если мама вообще кому-то доверяла. Мэг эта женщина никогда не нравилась. В отличие от доброй и мягкой Норис Финетта была вся из углов, начиная с лица, хитрых глаз и кончая плоской грудью и костлявыми бедрами. Независимо от того, какое на ней было платье, Финетта всегда выглядела неряхой, потому что никогда не мылась. Ее кожа была покрыта слоями грязи, а липкие волосы дурно пахли, все ее тело источало смесь запахом пота, грязи и мочи.
Она стояла над Мэг подбоченясь и пронзительно кричала:
– Представляет ли ваше величество, который теперь час?
Едва сдерживая желание зажать нос, Мэг переползла на другой конец кровати. Взглянув в окно, она увидела, что солнце уже почти село. Она и не представляла, что проспала так долго.
– О нет, – застонала она.
– О нет, – передразнила ее Финетта. – Госпожа ждет тебя целую вечность. Ты должна быть на занятиях уже давно.
Мэг внутренне сжалась при упоминании о матери, но не хотела, чтобы Финетта это заметила. Выбравшись из кровати, отыскала туфли, пока Финетта ворчала на нее:
– Какая же ты маленькая эгоистка. Понимаешь ли ты, сколько женщин рискуют своей жизнью, отказались от всего, чтобы последовать за тобой? Они надеются, что ты расшифруешь «Книгу теней» и разгадаешь заклятья.
Мэг нагнула голову, чтобы волосы, упавшие ей на глаза, скрыли выражение страха и отвращения на лице. Она ненавидела эту книгу, хотела, чтобы она сгорела в огне, но, зная, какая это дьявольская вещь, сомневалась, что книга сгорит.
Давным-давно Норис научила Мэг разбираться в таинственных символах и рунах, радуясь ее стремительным успехам.
– Какое ты чудо, моя маленькая куколка. В твоем возрасте ты так быстро учишься. Я знала взрослых женщин, которые никогда не смогли освоить древний язык, а у тебя просто талант. Клянусь, однажды ты превзойдешь свою старую нянюшку. Я так горжусь тобой, милая.
В то время Мэг заливалась румянцем от удовольствия, когда Норис хвалила ее, но теперь воспоминания печалили ее. Норис больше не будет гордиться ею, особенно когда узнает, как Мэг использует полученные знания.
Она смогла расшифровать старинные символы, несмотря на то что «Книга теней» была исключительно трудной для чтения. Но чем больше она старалась понять эти волшебные страницы, тем больше ужасалась. Даже самые безобидные заклятья оказывались страшными. Порошок для сохранения свежести роз превратился в смертельный яд. Магическая игла для введения лекарства в кровь больного превратилась в страшное оружие. По крайней мере, в руках ее матери.
Иногда Мэг опасалась, что плохой была не книга, а Кассандра. Однако для маленькой девочки страшно так думать о своей матери. Закончив надевать туфли, Мэг отогнала эту мысль. Финетта стояла над ней, постукивая ногой.
– Так какое же заклинание ты собираешься переводить сегодня?
– Не знаю. Что скажет мама… хочу сказать, что прикажет госпожа, – угрюмо ответила Мэг.
– Не забывай, что именно я добыла эту книгу, украв ее из-под самого носа охотника на ведьм и Темной Королевы, – бахвалилась Финетта. – И совершенно не рискуя сама. Я…
– Да-да, – прервала ее Мэг с долгим усталым вздохом.
Она слышала истории о том, как Финетта обманула шпиона Темной Королевы и выкрала книгу, не меньше миллиона раз. Всем остальным эта история тоже надоела. Девочка вздрогнула, когда Финетта больно ущипнула ее за руку.
– Ты должна помнить, что все это благодаря мне, понятно? Я ждала вознаграждения гораздо больше, чем все эти простушки. Хочу, чтобы ты нашла для меня снадобье, которое сделало бы меня красивой и желанной.
Мэг понимала, что во всем мире нет заклятья, которое способно было бы совершить такое чудо. Ей очень хотелось предложить Финетте одно волшебное средство под названием «горячая вода и душистое мыло». Но она предпочла не открывать женщине своих мыслей. Отпрыгнув от нее, Мэг вышла из спальни, высоко подняв голову.
Комната, которую занимала Кассандра Лассель, находилась на самом верху дома. Те, кого хозяйка вызывала к себе, отправлялись в ее покои с неохотой. Не нравилось это и ее собственной дочери. Даже в самое светлое время суток северная башня казалась мрачной и зловещей, полной теней и тайн.
Потными руками цепляясь за перила, Мэг карабкалась вверх по винтовой лестнице. Она представляла себе, как сердита на нее мать из-за того, что она опаздывает. Настроение Кассандры портилось, если винные демоны выползали из бутылки и заполняли ее сердце.
Мэг сжала в руке медальон и сделала вдох, ощущая его на себе словно аркан, готовый затянуться на шее. Но, задерживаясь, она только ухудшала ситуацию. Вокруг было совсем темно, но можно было разглядеть свет под дверью материнской комнаты.
Мэг сделала глубокий вдох и постучала.
– М-мама… Э-э… госпожа?
Ответа не последовало. Возможно, она слишком тихо позвала и мама ее не услышала, хотя это было маловероятно.
Несмотря на то, что мать была слепа, ее другие чувства были предельно остры, особенно слух.
Девочка постучала еще раз, немного громче. Когда она снова ничего не услышала, сердце ее сильно забилось. Иногда, когда мама пила слишком много вина, ей становилось плохо и она впадала в долгий сон, из которого Мэг не могла ее вывести.
Испугавшись за мать, Мэг повернула ручку двери и приоткрыла ее, чтобы заглянуть внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53