– На колени, все на колени. Покорно приветствуйте и прославляйте Мегеру, нашу Серебряную розу, нашу будущую королеву.
– Да здравствует Мегера! – воскликнули женщины, опускаясь на колени.
Урсула и Одиль сделали то же самое, но Урсула, не дав Кэрол возможности добровольно последовать их примеру, так сильно дернула ее, что девушка просто свалилась на колени. Боли она почти не почувствовала, потому что ею снова овладел страх невероятной силы. Боже милостивый, если эта страшная слепая колдунья не Серебряная роза, сколько же у них настоящих ужасных колдуний! Она не смогла поднять глаза на процессию. В зале наступила полная тишина, было слышно только шуршание платья, легкие шаги, когда Серебряная роза исходила на помост.
Наконец-то справившись со страхом, Кэрол рискнула поднять глаза. Колдунья села на троне, ее маленькие тонкие пальцы обхватили подлокотники позолоченного кресла.
Кэрол подняла глаза выше и увидела маленькую фигуру, облаченную в королевские пурпурные одежды, украшенные серебряными розами. Небольшой венец украшал пышные каштановые локоны, ниспадавшие почти до пояса колдуньи, на бледном овальном лице блестели огромные зеленые глаза. Девушка от удивления открыла рот, она едва смогла выдержать второе потрясение за этот вечер.
Грозная колдунья, страшная Серебряная роза была… всего лишь маленькой девочкой.
ГЛАВА 12
Молния зигзагом рассекла небо, вдали послышался гром. Симон поднялся на крыльцо старого дома, надеясь, что здесь им посчастливится переждать ливень. Из-за грозы сумерки наступили очень рано, и Симон почувствовал, что путешествие пора прервать. Они с Мири сильно устали после очередного дня погони за двумя ведьмами и несчастной Моро. За несколько дней после ухода из деревни Лонгпре поиски ничего не принесли, кроме отчаяния. Удалось раздобыть лишь сомнительные сведения. Возможно, что старый лесник видел таких женщин, проходивших через земли его хозяина. Одна крестьянка не сомневалась, что видела троицу, но так была занята кормлением цыплят и воспитанием непослушных ребятишек, что едва могла вспомнить что-то путное.
Если им не удастся настичь Моро и ее компаньонок до того, как они затеряются в толпе обитателей парижского лабиринта, они их никогда не найдут. Симон был уверен в этом. Растирая ноющий затылок, Симон не мог отделаться от предчувствия неудачи, которое преследовало его уже три месяца. Только теперь это чувство было особенно тяжелым, потому что он не оправдывал надежд Мири. Он обещал, что найдет Кэрол Моро, убедится, что девушка в безопасности, но было бы лучше искать другой ключ, который Темная Королева дала ему в отношении того дня, когда исчезла «Книга теней».
«Поройтесь в своих воспоминаниях и тех записях, которые вы вели. Вспомните, кто еще был в гостинице «Шартр» в ту ночь и у кого была возможность украсть книгу, тогда сможете разоблачить Серебряную розу».
Но десять лет – слишком большой срок, чтобы вспомнить все детали конкретного дня, даже такого яркого. Симон был так увлечен собственным планом захвата графа Ренара, что мало обращал внимания на все остальное. В те годы он вел дневники, но они были заперты в надежно спрятанном сундуке.
Если вернуться к тем дневникам, то придется прекратить поиски ведьм и Моро. Такое решение сильно расстроит Мири. А она была такой терпеливой за последние дни, ни разу не пожаловалась на жару, изнуряющие часы и седле, бесконечное молчание мужчины, привыкшего хранить свои мысли при себе. Он даже не предупредил ее о намерении остановиться на ночлег в этом старом сарае.
У Симона было странное ощущение, что в последней деревне, через которую они проходили, за ними кто-то следил, – подсказала интуиция, которая помогала выжить во многих ситуациях. Объяснить это было трудно. Другой человек может посмеяться над ним, подумать, что он не в себе, но Мири сама была не от мира сего, она лишь кивнула с полным пониманием, безоговорочно приняв его решение сойти с большой дороги. Через лесную чащу и поля он привел их к ферме Мейтланов.
Супруги Мейтлан были тихие, скрытные люди, обязанные Симону за услугу, которую он им однажды оказал. Сам он не любил об этом вспоминать. Мейтланы достаточно настрадались. Симону не хотелось доставлять им новые неприятности, но с наступлением грозовой ночи он, прежде всего, заботился о том, чтобы найти для Мири какой-то кров.
Поскольку в доме Мейтланов было полно народу, месье Мейтлан с сожалением мог предложить месье Аристиду и его молодому попутчику для ночлега только сарай. Симона это совершенно устраивало, им с Мири было лучше находиться поближе к лошадям, чтобы никто не заметил, что она женщина. Мейтланы были хорошими людьми, но очень щепетильными в вопросах благопристойности. Для них было бы чудовищно узнать, что Симон путешествует с переодетой женщиной.
Сверкнула еще одна молния, осветив дом и невысокую каменную ограду вокруг него. В доме все было спокойно, месье Мейтлан и его семья уже улеглись спать Но у калитки сторожили два огромных мастифа, готовые разразиться громким лаем при малейшей попытке вторжения на их территорию.
Довольный тем, что охрана у него надежная, крестьянин ушел в дом. Несмотря на то, что гроза обронила им землю всего несколько капель дождя, воздух стал холодным, и в сарае не было душно.
Сарай был ухоженный, но очень маленький. Симон вышел наружу, чтобы дать Мири возможность привести себя в порядок и умыться водой из колодца, которую он для нее принес. Не желая застать ее в неловком положении, он позвал:
– Мири!
– Я здесь, – послышался ее голос.
Фонарь, висевший на крюке, проливал мягкий свет внутрь сарая. Дойная корова жевала пучок сена, глядя на Симона большими спокойными глазами. Лошадь Мейтланов спала, как и огромный конь Мири.
Симон нашел девушку в последнем стойле вместе с Элли. Ее волосы были распущены и спадали на плечи, Мири заплетала в косы черную гриву лошади. И они, и лошадь казались совершенно умиротворенными. Симон почувствовал, как напряжение дня покидает его, но к стойлу подошел с насмешливым грозным видом.
– Женщина, что, в самом деле, ты делаешь с моей лошадью?
– Заплетаю ей гриву. Это отвлекает ее от грозы и… – Мири от усердия сжала губы, заканчивая заплетать косичку, – и я подумала, что хотя бы одна из нас должна выглядеть красиво.
– Я охотник на ведьм. Я должен вселять страх в сердца неблагонадежных. Тебе когда-нибудь приходило в голову, как глупо буду я смотреться на лошади в косичках?
Мири виновато улыбнулась ему:
– Господь простит нас за то, что мы делаем с твоей грозной репутацией, месье Ле Балафр. Постараюсь расплести все косички, когда мы отправимся в путь утром, хотя Элли может возражать. Ей нравится новая прическа.
Элли фыркнула и тряхнула головой, словно гордилась собой, заставив Симона неохотно улыбнуться. Он прислонился к перегородке соседнего стойла, наблюдая, как Мири продолжает забавляться. Перед грозой Элли часто нервничала, но теперь казалось, что она совершенно равнодушна к раскатам грома.
Он не удивился, увидев, как спокойна Элли под руками Мири. Девушка всегда умела обращаться с четвероногими, а также с теми, кто ходил на двух ногах, неохотно признал Симон.
Одно только присутствие Мири рядом снимало с него все напряжение и усталость. Кожа ее светилась нежно-розовым светом, белокурые локоны, мерцая, струились по спине.
– Ты сильно ошибаешься, – тихо произнес он. – Элли не единственная, кто здесь прекрасен.
Зардевшись от его комплимента, Мири только засмеялась и осуждающе покачала головой. Она наклонилась к Элли, потерла ее нос и стала тихо напевать ей на ухо песенку, которая проникла до самых костей Симона. Это был какой-то странный язык, который он не понимал, но Элли ответила ей тихим ржанием.
Следовало бы насторожиться от невероятной способности Мири общаться с животными, но Симон начал привыкать к ее способностям, даже благоговейно наслаждался ими.
– Какие же у вас секреты, дамы? – спросил он игривым тоном, чтобы скрыть свое восхищение.
– Ничего особенного. Так, женские сплетни.
– Конечно же, про меня. Полагаю, Элли жалуется, какой я ужасный грубиян, не так ли?
Мири рассмеялась:
– Нет, я бы об этом и слушать не стала. По крайней мере, от Элли. – Глаза ее смягчились, когда она добавила: – Твоя лошадь обожает тебя, Симон. Она готова умереть за тебя.
– Бедная глупая дама, – произнес Симон, но вошел в стойло и погладил Элли по шее.
Лошадь легонько ткнулась в него носом. Он потер пальцами между ее глазами, отчего лошадь всегда встряхивала головой от удовольствия. Лицо его расплылось от восхищенной улыбки, но он быстро понял, что Мири, отойдя в сторону, наблюдает за ним. Грозные охотники на ведьм не должны так нежно относиться к своим лошадям. Продолжая ласкать Элли, он откашлялся и хрипло проговорил:
– Извини, не смог найти ничего лучше для ночлега, чем этот сарай. Надо было…
– Боже милостивый, Симон, – прервала его Мири звонким смехом. – Неужели ты совсем забыл, с кем имеешь дело? В детстве я с радостью спала рядом со своим пони, если мама разрешала. Я вообще считаю, что сараи – просто райское место.
– Особенно по вечерам, – уточнил Симон. – Когда животные отходят ко сну, когда чувствуешь, что заслужил отдых в конце тяжелого дня. Полный покой, конец пути. Даже если это всего лишь иллюзия.
Мири кивнула в знак согласия:
– Люблю ночные звуки, крик совы в темноте, шелест сена и стук копыт в стойлах.
– Тихое ржание и фырканье…
– И сладкий запах свежего сена.
– Запах теплой лошади и кожи…
Симон замолчал, слегка смущенный проявлением собственной сентиментальности. Мири тоже смолкла, застенчиво улыбаясь ему. Его взгляд на мгновение замер на ней, и между ними воцарилось полное взаимопонимание, чувство глубокого созвучия, которое, казалось, все ближе притягивало их друг к другу.
Симон почувствовал, как его сердце дрогнуло от ее близости, с чем он всегда боролся. В свете фонаря ее глаза и волосы мерцали особенным светом. Она казалась такой нежной и доступной, льняная рубашка облегала ее женственные формы, соблазнительно подчеркивая овал груди.
Симон напрягся всем телом от желания обнять ее, крепко прижать к себе и вдохнуть ее теплый женственный аромат. Он успел отвернуться, с огромным усилием подавив в себе желание, которое Мири возбуждала и нем в те дни, когда все его мысли должна была занимать охота на ведьм, а чувства нацелены на выявление приближающейся опасности.
Но когда они были наедине, в такие тихие моменты он опасался, что Мири сможет вопреки рассудку проникнуть ему под кожу и даже глубже, в самое сердце.
Хотя Мири отлично вычистила Элли, Симон схватил щетку и начал с усердием растирать лоснящуюся спину лошади. Послышалось мяуканье, и пестрая деревенская кошка стала тереться о ноги Мири. Взяв ее на руки, девушка спросила:
– Так кто же эти Мейтланы? Твои друзья?
– У охотников на ведьм друзей не бывает, Мири.
Его ответ ей не понравился. Почесывая кошку за ухом, она нахмурилась:
– У меня сложилось впечатление, что месье и мадам Мейтлан были очень рады предоставить тебе ночлег.
– Только потому, что чувствуют себя обязанными. Прошлой осенью я оказал им небольшую услугу.
– О?
Симону не хотелось обсуждать событие, но он знал, что Мири ни за что не отстанет от него. Она никогда не надавала ему вопросов и не требовала ответов. Она просто ждала, вопросительно глядя на него. Он вздохнул и продолжил чистить Элли.
– Кто-то совершил акт вандализма в местной церкви, залив свиной кровью алтарь. Подозрение пало на семью Мейтлан, и пьяная толпа из деревни заявилась сюда, чтобы расправиться с ними. Я… э-э… смог убедить добрых людей, что они ошибались, и уговорил разойтись но домам.
– Как, черт побери, тебе удалось это сделать?
– Я выхватил меч, поднял Элли на дыбы в темноте посреди дороги прямо перед ними. – Симон сжал губы, с удовольствием вспомнив трусливые лица в свете факелов, вытаращенные глаза, открытые от страха рты. – Мы с Элли иногда можем напустить страху, если захотим. Жаль, ты не видела, как она умеет щелкать зубами, бить копытами и вращать глазами, словно ночной демон, выпрыгнувший прямо из пасти ада. По крайней мере, когда она не в бантиках и косичках, – сухо добавил Симон.
Мири подошла ближе к стойлу. Элли с любопытством фыркнула на кошку в руках Мири, и та обиделась. Вырвавшись, она вскарабкалась на столб и убежала из сарая. Мири едва заметила это, слушая Симона.
– И это ты называешь небольшой услугой, которую ты оказал Мейтланам? Те злые люди могли поджечь их дом, сжечь их заживо вместе с тобой.
Симон пожал плечами:
– Это были простые трудяги, которых полно в каждой деревне. Но, должен признать, ситуация была очень неприятной. Даже обычные люди могут стать опасными, если их отвагу подогреть вином, плохим настроением и яростью. Надругательством в церкви была возмущена вся деревня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53